– Это самое скверное место, где мне доводилось ночевать! – перекрикивая прибой, заявил Олаф. Остальные, промокшие насквозь, ничего не отвечая, смотрели на него. По-видимому, замерзшие товарищи тоже не попадали в подобные ситуации. Трюм драккара был весьма неглубок. От пайолов до обшивки судна было около метра. Люди сгруппировались на выступе стрингера. Только там им удалось стать в полный рост, а Олафу уступили место на крепящейся к днищу мачте. Под их ногами стояла вода. Ее уровень то поднимался от волн, захлестывающих драккар, то снижался, когда волна уходила в море. На головы выживших дождем текла вода, набравшаяся в запасной парус, который все путешествие лежал в трюме. У ног плавали какие-то вещи, но в темноте воины не могли разглядеть их. Как бы плохо здесь ни было, это было отличным местом, дающим шанс дожить до утра. На рассвете солдаты снова выйдут на берег строить плот, а с наступлением темноты скроются в чертогах трюма, если не станут обедом здешних тварей. Моряки до сих пор не могли понять, почему их не растерзали днём. Обсуждать это уже не было сил. Олаф уснул сидя, промокший и голодный. Эрик и Сигурд так и не сомкнули глаз. Как только молодой воин закрывал глаза, его сознание рисовало ужасную картину, где в самое суровое ненастье, под угрюмыми мрачными тучами одиноко стоит его мать. Эрик видит ее со стороны. Она встречает корабль, появляющийся из густого, окутавшего округу, тумана. Судно медленно подходит к пристани. На его палубе нет ни единого моряка, а парус убран. Когда драккар ударяется о каменный пирс швертом и останавливается, из его утробы, черного как морская пучина трюма, раздается яростный, вобравший нечеловеческую злобу рык, и из тумана появляется свирепый волк.
– Хватит спать! Нужно работать! – сказал Сигурд своему подчинённому. Эрик уснул и, к сожалению, досмотрел этот кошмар до конца.
Ветер не утихал. На берегу дров не оказалось. Поэтому моряки не могли развести костер. Уйти с берега они не могли, так как только боги знали, сколько чудовищ скрывает лес. Плот был готов. Сигурд и Эрик крепили мачту с небольшим штормовым парусом четырьмя канатами. Доски и бревна связали крепкими фалами. Рулём служило весло. Команда спешила, так как уже темнело. Над верхушками деревьев показался оранжевый лунный диск. Сквозь грохот бьющихся о берег волн послышался первый волчий вой.
– Началось! Давайте, братья! Тяните же его! – подбадривал изнуренных моряков командир, который и сам едва стоял на ногах. Каждый из викингов боролся до последнего, надеясь, что сможет выжить. Их промокшие сапоги зарывались в песок, а канаты растирали кожу в кровь, пока они тащили большой массивный плот к воде. У воды они сгрузили пожитки, которые смогли собрать. Когда до кромки океана оставались считанные метры, за спинами воинов послышался знакомый голос.
– Вы и вправду думаете, что вам удастся покинуть эти земли? – моряки обернулись на голос Энока. Северянин шел к ним бодрым, энергичным шагом.
– Мы – викинги! Разве нас кто-то может остановить? – бросил Сигурд, опустив кисть на рукоять меча. Энок вел себя странно, будто он недавно вышел из дома после ночи крепкого сна и плотного завтрака. Только его одежда была разорвана в клочья и запачкана кровью. Остальных воинов тоже смутило поведение товарища и его внешний вид.
– Стой, где стоишь! – бросил Олаф и вытащил топор из-за ремня. В это время Эрик закинул тюки с провизией на плот, омываемый волной. Наспех построенное судно развернуло прибоем, так что скоро вода заберёт его себе. Эрик знал это, но понимал, что преодолеть зону прилива будет очень сложно. Им предстоит лавировать плотом, минуя волну за волной так, чтобы парус был крепко набит ветром, дувшим практически со стороны моря. Даже если усердно грести веслами втроем – эта затея может провалиться.
– Не нужно! – произнёс Энок, – они обещали даровать жизнь каждому, кто сложит оружие.
– Псы, которые умеют говорить? – Сигурд направил клинок на незваного гостя.
– Это благородный народ! – он остановился, откидывая красную разорванную накидку, оголяя торс, – они подарили мне силу, о которой я не мог и мечтать!
– Пора! – скомандовал Эрик, стоявший ближе всех к плоту, медленно скользящему в сторону океана. – Кем бы он ни был, оставьте его! Нужно уходить! – воин бросился к плоту, с трудом двигаясь в ледяной воде. Когда он добрался до пера руля, то был по пояс в воде. Он отбросил меч на доски и вытащил нож из сапога для скорейшего высвобождения паруса. В тупую «морду» судна ударила высокая волна, сбив его с траектории и обдав Эрика водой. Его меч и провизию, которую он не успел закрепить, смыло с досок. В этот раз, будучи промокшим до нитки, он даже не заметил пронизывающего все тело холода, от которого цепенел, пока находился на берегу. Парус развернулся, и его начало сильно полоскать, ударяя полотно о мачту и ванты. Моряк схватил шкоты и начал крепить их к доскам, чтобы натянуть ткань и поставить парус максимально выгодно к ветру. Руль било о брус от каждой проходящей волны. Эрик, едва держась на ногах, бросился к привязанным веслам, для того чтобы отталкиваться от дна, хоть как-то управляя плотом. Моряк был сосредоточен на управлении не слушающегося судна, пока плот не повернулся к ветру, который ударил в парус так, что судно стабилизировалось, развернувшись носом вдоль берега. Только сейчас Эрик посмотрел на берег, где находились его друзья. В пене прибоя юноша видел останки тел, но разглядеть, чьи они, с воды не мог. Конечно, это были тела Олафа и Сигурда, погибших в неравной схватке. Теперь волны били в бок, тем самым раскачивая плот так, что матрос не мог держаться на ногах. Он свалился на спину, а затем по мокрым доскам скользнул в морскую пучину, потянув за собой длинный фал, небрежно лежавший на досках. Замёрзшие, едва слушавшие его пальцы вцепились в веревку. Какое-то время моряк барахтался в воде, то выныривая, то захлебываясь соленой водой. В какой-то момент он был готов поступиться принципами северных воинов и отпустить канат, но снова и снова находил в себе силы, пока не выбрался на продуваемый ледяным ветром плот. Он лег на него, вцепившись закостенелыми пальцами и устремив взор на удаляющийся берег. На пляже появились силуэты. Эрик сумел разглядеть фигуры. Это были не люди. Десятки. Сотни. Они стремительно передвигались то на двух ногах, как люди, то на четырех, сгорбленные, легко запрыгивая на брюхо драккара. Вскоре наступила ночь, и остров был виден как размытое очертание, подсвеченное кровавой луной.