Воспитанный биржей

Основной доход компания формировала за счёт тех, кто приходил искать работу, откликнувшись на объявления в газетах и в интернете. Компания активно размещала на различных сайтах вакансии «Трейдер», «Аналитик финансовых рынков», «Оператор ПК» и многие другие. Нуждавшиеся в работе люди приходили, платили за базовое или углублённое обучение и… уходили ни с чем. Большинство из них действительно не получало ни работы, ни перспектив, только лишь знания о прибыльных методах заработка. Но были и те, кто, поддаваясь на уговоры менеджеров, вкладывал свои деньги в компанию, открывая счета и либо торгуя на свои деньги самостоятельно, либо предоставляя доступ к своему счёту опытному трейдеру, работавшему в компании. Причём, как оказалось в дальнейшем, менеджеры не гнушались предлагать своим подопечным взять кредит в банке, чтобы те могли как можно скорее начать приумножать свой капитал и стать финансово независимыми. Тех, кто готов был вложить свои деньги, было гораздо меньше тех, кто просто учился за деньги и хотел в дальнейшем зарабатывать в качестве сотрудника.

Те, кто приходил в компанию в надежде получить рабочее место, запись в трудовой книжке и работать за 20—30 тысяч рублей оклада в месяц, очень быстро понимали, что здесь ничего подобного их не ждёт. В этой финансовой компании их мечтам не суждено было сбыться, хотя она и заявляла обратное голосами своих менеджеров и других сотрудников.

Помимо этого, у компании был ещё один любопытный способ заработка. Деньги тех, кто вложился в компанию, не имели сами по себе никакой ценности, если не «работали». Под работой понималось максимальное, просто чудовищно большое, на мой взгляд, количество сделок, которые совершали трейдеры. В день они могли совершать 30—50 сделок без какой-либо существенной прибыли, а порою даже с убытком, но были при этом совершенно довольны результатом. Как стало ясно в дальнейшем, суть была в так называемой «лотности»: с каждой совершаемой сделки уплачивалась комиссия, которой с трейдерами делилось руководство компании. Эта комиссия на валютных парах могла доходить до 20—30 долларов за сделку, что мотивировало людей торговать как можно активнее, не особо задумываясь о результатах трейдинга.

Всё это меня смущало. Не то чтобы я был наивен и смотрел на мир через розовые очки; к своим восемнадцати годам я уже кое-что понимал. Но всё равно я ожидал увидеть от трейдинговой компании иного. Мне представлялось, что вся она сплошь состоит из профессиональных трейдеров, сидящих за большим количеством мониторов, рыщущих глазами по информационным лентам и графикам в поисках новой инвестиционной возможности, и что всё вокруг пропитано запахом денег, азартом и эйфорией. Но в этой компании всё, что меня окружало, напоминало скорее курсы по повышению компьютерной грамотности для населения.

И всё же я решил довериться главному трейдеру, моей наставнице, благодаря которой, перепрыгнув через необходимость три недели находиться на базовых курсах, я сразу же приступил к изучению углублённых техник торговли, которым она учила меня и таких же, как я, которых пригласили на работу и которые жаждали овладеть навыками стабильного заработка на валютных парах.

15

Первое, что главный трейдер рассказала на обучении, касалось особого подхода к построению и использованию уровней поддержки и сопротивления.

Для определения уровней нужно было от месячного до часового таймфрейма провести горизонтальные линии на каждом значимом экстремуме цены, в месте важного разворота, при этом обязательно разными цветами, чтобы на любом таймфрейме было видно, где в прошлом цена разворачивалась. Это было не сложно, и особенно радовало, что ниже часового таймфрейма наставник уходить запрещала, говоря о том, что там гораздо больше шума, чем толку, и что торговать на таймфреймах ниже часового она запрещает. Я к тому моменту и сам был не в восторге от внутридневной торговли, эдакой вечной попытки догнать растущий или падающий график. К тому же мне хотелось больше не проводить у компьютера дни напролёт, вглядываясь во внутридневные колебания евро, фунта и иены, а получить возможность открыть среднесрочную, правильную, сделку и спокойно ждать результата в течение нескольких дней.

Потенциальной прибыли и убыткам на обучении наставницей уделялось особое внимание. Основными торговыми таймфреймами были дневной и четырёхчасовой. Часовой таймфрейм использовался только для поиска подтверждения точки входа, но торговля велась на старших, более долгосрочных таймфреймах. Делалось это, со слов главного трейдера, для того, чтобы зарабатывать как можно больше, пребывая в длительных сделках.

Поначалу перестроиться было сложно. Пытаясь найти сделки на старших таймфреймах, я никак не мог взять в толк, как это можно было сделать. Идея наставницы была в том, чтобы просто открыть сделку на отбой от найденного уровня поддержки и сопротивления, построенного по её правилам. Чаще всего получалось так себе. Проблема была ещё и в том, что мне приходилось на ходу подстраивать и даже ломать свой прежний стиль торговли, который я вырабатывал на протяжении года, работая исключительно на внутридневных таймфреймах. Но я давал себе отчёт, что моя прежняя торговля особой системностью и стабильностью не отличалась, поэтому не видел никаких препятствий для того, чтобы наконец торговать системно, как профессионал, и если для этого нужно было отказаться от прежних установок, то я был к этому готов.

После того как на обучении была закончена тема с уровнями, наставница рассказала о трендах, и формат её подхода к их определению стал приятным сюрпризом. Оказалось, что, согласно концепции старшего трейдера, тренды делятся не столько на бычьи и медвежьи, что и так понятно, сколько на пять различных отрезков с учётом их длительности. Проще говоря, задача была обнаружить пять трендов, для удобства называя их как таймфреймы, от месячного до часового. В то время работа велась в программе MetaTrader, и там эти временные интервалы визуально определялись куда удобнее, чем в Rumus, который я использовал до этого.

В рамках найденных трендов нужно было построить трендовые линии, чтобы чётко понимать направление преобладающей тенденции. При этом строго соблюдалось правило старшего таймфрейма: если на недельном графике тренд был нисходящим, на дневном чарте нельзя было открывать сделки на «бай». Но на последующие интервалы в сторону уменьшения это не распространялось. Если же четырёхчасовой график показывал рост, то продавать по сигналу часового таймфрейма также было запрещено. На обучении мы всегда смотрели на один таймфрейм вверх или вниз от рабочего, для того чтобы понять превалирующую тенденцию.

Что касается торговли на старших таймфреймах, то цель в сделке рекомендовалось искать размером не ниже 200—300 пунктов при четырёх цифрах после запятой в котировке валютной пары. То есть потенциальная прибыль составляла бы 2000—3000 $. Минимальный торговый лот в компании был равен «единице», дробных форекс-лотов у «международного брокера» не было, что было в новинку, так как ранее я не испытывал никаких сложностей с тем, чтобы торговать хоть одной десятой, хоть одной сотой лота. По этой причине стоп-лосс в 50—100 пунктов на демосчёте теперь равнялся 500—1000 $ убытка. Это сильно беспокоило меня, так как, по моей информации, которую к тому моменту мне удалось выудить у менеджера, средний депозит в управлении трейдерами был в этой компании равен пяти тысячам долларов. То есть две-три убыточные сделки, и риск в тридцать процентов, который разрешался трейдеру и который он мог допустить без юридических последствий, был бы исчерпан. На мой взгляд, это было некорректно, но иного выбора не было. В рамках отработки на демосчёте приходилось выискивать, как мы их называли с коллегами по обучению, «бриллиантовые ситуации» и выверять каждый вход в рынок с точностью до дюжины пунктов от уровня поддержки или сопротивления.

Другие будущие трейдеры, учившиеся со мной, также старались активно набираться опыта, но ни о какой конкуренции в нашей небольшой группе речи не шло по причине её существенной разношёрстности. И дело было не столько в том, что я на обучении вновь был самым молодым, сколько в том, какие цели преследовали другие ученики, чего они хотели добиться. Не нужно было сильно погружаться в их разговоры, чтобы понять, что большинству людей просто нужны были деньги, зарплата, и они желали получить её как можно скорее. Среди учеников был отставной военный, который тратил больше времени на пунктуальность и точность при построении уровней согласно приказам, которые отдавала ему главный трейдер, нежели на то, чтобы искать закономерности в поведении цены у уровней и пытаться понять, сработает он или нет. Были также две женщины лет сорока, учительницы, которые искали для себя дополнительный доход, и по их перешёптыванию было ясно, что они, мягко говоря, недовольны тем, как всё происходит, в сравнении с тем, как им было обещано на начальных этапах, когда они пришли «устраиваться на работу». Были в группе и несколько студентов старших курсов, определявшихся с дальнейшим трудоустройством и мечтавших попасть в мир финансов и инвестиций. Они вели себя наиболее активно и всегда рьяно обсуждали с наставницей те или иные концепции в её системе, чтобы продемонстрировать свои глубокие познания в экономике, ценность которых в рамках международной финансовой компании была крайне невысокой.

Вся группа была представлена людьми из разных социальных слоёв, имевшими одну цель, и это одновременно и объединяло, и разобщало. Нельзя сказать, что группа была единым организмом: кто-то после часовой лекции уезжал на основную работу или по своим делам, кто-то оставался в офисе и допоздна сидел за компьютером, в тысячный раз занимаясь построением линий, пытаясь анализировать график и ожидая, что вот-вот его менеджер приведёт клиента для доверительного управления.

Никто из группы за последующие недели так инвестора и не дождался. Многие уходили с обучения задолго до его окончания, иногда со скандалом, требуя вернуть деньги по причине бесцельно потраченного времени и отсутствия трудоустройства. Я же, невзирая ни на что, продолжал исправно приезжать в компанию и учиться тому, чем делилась со мной главный трейдер.

16

Самой интересной частью обучения стали инструменты Фибоначчи: уровни, расширение и веер (были ещё несколько, например Фибо-эллипсы, но они не пользовались популярностью так, как эти три). До обучения я кое-что успел узнать о данных инструментах и подходе к анализу рынков с их помощью, но всю полноту, силу и системность подхода мне раскрыла моя наставница, которая в то время всерьёз взялась за мою подготовку. Я не до конца понимал её энтузиазм в отношении меня: либо я ей чисто по-человечески приглянулся, либо просто был самым подготовленным и быстро схватывающим материал среди других будущих «трейдеров». Но ситуация меня полностью устраивала.

Инструменты Фибоначчи показались мне очень перспективными по нескольким причинам. Во-первых, уровни Фибоначчи нужно было строить правильно, системно для того, чтобы они действительно работали. Для этого на уже обнаруженных трендах на пяти таймфреймах нужно было определить минимумы и максимумы движения с учётом теней свечей. Построение уровней Фибоначчи по ценам открытия и закрытия, по словам наставницы, было некорректно, так как «Фибо – точный математический инструмент и нельзя выбросить часть ценового движения просто потому, что об этом написано где-то в интернете».

Во-вторых, в процессе построения ретрейсмента необходимо было обращать внимание на уровень 61,8%. Если в процессе трендового движения локальные коррекции пробивают этот уровень ценой, то ретрейсмент нужно было строить с «непробитого» максимума или минимума. В противном случае нанесение уровней на график без учёта пробития ценой этого ключевого уровня нарушало логику использования данного инструмента, который был призван оценить структуру и глубину ценовой коррекции. При пробитии уровня 61,8% тренд по правилам данного подхода менял направление².

Что касается уровней, то помимо стандартных 61,8%, 50%³, 38% и 23,6% моя наставница выявила ещё уровень 8,8% – судя по всему, на глаз, так как, руководствуясь правильным математическим подходом к пропорциям Фибоначчи, правильное его значение равно 9%. Мне было продемонстрировано, что на начальных этапах развития коррекции цена очень часто застревает на этих уровнях, и они при правильном подходе играют свою роль в открытии сделки. В свою очередь, уровни от 61,8% до 100% значения не имели (так как после пробоя 61,8% инструмент нужно было перестроить).

В-третьих, уровни Фибоначчи заявлялись как инструмент для оценки глубины коррекции. С первых дней применения и построения этого инструмента моя работа строилась вокруг развивающейся или законченной ценовой коррекции (когда цена достигала ключевого уровня 61,8%, но не пробивала его). Всё моё внимание было приковано именно к коррекциям, причём FOREX в те годы был достаточно коррекционным, а следовательно, подходил для применения Фибо-инструментов.

Наконец, в-четвертых, совместно с наставницей я выявил правило пробоя любого уровня: в случае если хотя бы одна свеча большей частью (2/3) тела оказывалась над или под уровнем, он считался пробитым. Данное условие мы обнаружили, изучив несколько десятков разнообразных рыночных ситуаций и того, как себя цена вела после преодоления ключевого Фибо-уровня. Разумеется, это правило распространялось на таймфрейм, к которому построенные уровни относились. Раньше, когда я пытался торговать при помощи пивот-уровней, я исходил из закрепления над или под уровнем минимум двух свечей, но история валютных пар настаивала на меньшем количестве ценовых движений для определения факта пробоя Фибо-уровней.

После того, как уровни и правила их построения были освоены, я приступил к изучению двух других инструментов, веера и расширения Фибоначчи. Уже то, что я знал об уровнях Фибо, приводило в восторг, так как работали они просто потрясающе, но, по словам наставницы, инструменты нужно было использовать вместе, в совокупности, чтобы максимально точно находить ключевые места для разворота цены.

В целом именно поиск предполагаемого уровня или области разворота был главной концепцией этого крайне системного с точки зрения построения инструментов подхода. Тренд как таковой нас практически не интересовал: мы анализировали рынок и искали важные области, где цена может развернуться вне зависимости от направления движения цен. Некоторые слушатели курсов говорили, что это было похоже на подгон инструментов и их построения к ценовым движениям, но мне так не казалось. Занимаясь построением Фибо-инструментов по изученным правилам, я наконец-то понял, что значит анализ цены и чем он отличался от простой попытки угадать, сработает уровень или нет. Без этого понимания точный вход в сделку и потенциальная прибыль казались совершенно невозможными. Точнее, возможными, но не системными.

Веер Фибоначчи представлял собой те же самые уровни, только расположенные под углом к цене, а не горизонтально, и строился по определённым правилам, с которыми меня также познакомили. И вновь системность и строгость правил построения поражали своей точностью, и пускай данный инструмент был дополнительным к уровням, ему также уделялось повышенное внимание.

Что касается расширения Фибоначчи, то оно строилось с учётом тренда, после его смены на противоположный, с поправкой на первую коррекцию в рамках нового направленного движения. Уже тогда, проявляя инициативу, я значительно доработал уровни, предложенные наставницей, а также впервые за всё время применения ею инструмента выявил особенности поведения цены на тех или иных уровнях. В процессе работы с графиками я стал замечать, что некоторые уровни работают лучше на избранных валютных парах – как, например, уровень FE 138,2% на так называемых прямых котировках (USD/JPY, USD/CHF, USD/SEK и так далее). Я также провёл большую работу над правилами перестроения инструмента. Благодаря моим изысканиям в случае движения цены за финальный уровень FE 200% мы стали перестраивать инструмент на следующую коррекцию, оставляя его при этом в начальной точке перелома тренда. Надо сказать, работало это правило блестяще: цена, как примагниченная, «ходила» по уровням, что было видно невооружённым глазом.

Наставнице нравилась моя инициативность. Она радовалась любому новому открытию в анализе и тому, с какой точностью цена отрабатывала прогнозы, которые я, осмелев, начал делать и которыми стал делиться с коллегами по обучению. Довольно скоро люди стали подходить ко мне за прогнозами, рекомендациями и просто с вопросами о текущей рыночной ситуации. Не все и не всегда, но многие из моих идей по валютным парам рынок отрабатывал с потрясающей точностью, и людям вокруг казалось, что я знаю что-то, чего не знают они, вижу то, чего не видят другие. В какой-то момент я даже подумал, что наставница начнёт мне завидовать, так как внимание других посетителей курсов стало фокусироваться на мне, а не на её лекциях.

После того как были изучены и выявлены закономерности в инструментах Фибоначчи, мы перешли к скользящим средним, ещё одному элементу системы старшего трейдера. И тут уже знакомый мне инструмент технического анализа заиграл новыми красками. Слушателям курсов была предложена совокупность из пяти скользящих средних разного типа со специально подобранными параметрами (50, 100, 200, 500 и 1000), которые одновременно накладывались на график и показывали сильные уровни поддержки и сопротивления. На этих скользящих работало «правило трёх касаний»⁴, причём достаточно эффективно. Несколько раз я пробовал применить другие параметры линий и протестировать их, но получалось хуже. Рекомендованные значения и типы скользящих средних делали своё дело: цена «слушалась» уровней и отскакивала или пробивала их в рамках упорядоченной системы.

Тестирование тех или иных закономерностей проводилось не на истории, как делают в рамках бэктестинга торговых систем, а вживую, на демосчёте в моём случае, а в случае некоторых коллег на их реальных счетах. И тут пригождались мои прогнозы: прежде чем коллеги делали что-то на реальных деньгах, они спрашивали моего мнения о том, что показывает инструмент и на какой паре лучше совершить сделку. Не все, но многие стали торговать, соотнося своё видение рынка с моими взглядами на ситуацию.

За время обучения было ещё много инструментов анализа, часть из которых я довольно быстро откинул, потому что по итогу проверки и тестирования смог убедиться в эффективности основного Фибо-набора. При этом всегда на отдельном шаблоне у меня в терминале присутствовал индикатор Ишимоку. После того как наставница рассказала о её подходах к применению данного индикатора, он стал постоянным спутником моего анализа рынка: несмотря на то что я не воспринимал его сигналы в качестве метода принятия решений, данный индикатор предоставлял очень много полезной информации. На основании его можно было определить текущий и будущий тренд с той или иной степенью вероятности, найти ключевые уровни поддержки и сопротивления, а также сказать, насколько долго цена застрянет в боковике без существенного роста или падения.

Не видящему этого многообразия инструментов на графиках, не понимающему сути подхода и его эффективности трейдеру могло показаться, что мы занимались полной ерундой, так как со стороны наши графики состояли из всевозможных уровней, линий и инструментов и выглядели довольно зашумлённо. Но все инструменты, нанесённые на ценовые изменения, от многочисленных Фибо-уровней до Ишимоку, давали максимум полезной информации: не только точку входа в сделку, но, что более важно, точку выхода.

Я строил Фибо-уровни и видел, куда придёт цена в рамках роста или падения. Рынок валют вдруг стал до невозможности «бинарен», превратившись из набора не связанных между собой ценовых движений разной силы в своеобразный поезд, едущий по рельсам поддержек и сопротивлений по заранее известному маршруту и с понятными остановками. Вероятность того, что уровень или паттерн сработают, была невероятно высокой.

Тем временем финансовая компания продолжала активно привлекать всё новых и новых людей «на работу». Один за одним мужчины, женщины, молодые и пожилые, приходили в компанию, чтобы получить работу, а в итоге проходили платное обучение и оказывались перед выбором: внести свои деньги на депозит и работать на себя, или уйти. Был, конечно, вариант получить в управление капитал инвестора, но такие случаи становились очень редкими.

Мне в этом отношении повезло гораздо больше: за какие-то полгода с небольшим я превратился в наставника для других трейдеров и слушателей курсов. Старший трейдер с радостью делегировала мне необходимость читать лекции по основам её анализа, и в особенности рассказывать об инструментах Фибоначчи, которые я к тому моменту развил в почти что самостоятельное направление анализа.

Помимо технического анализа, я также не забывал про анализ фундаментальный. Я с удовольствием рассказывал коллегам по компании о взаимосвязи цен на медь, золото с ценами на австралийский доллар, делился своим пониманием и сведениями о монетарной политике крупных мировых ЦБ и о влиянии процентных ставок и макроэкономических показателей на курсы валют. Также я посвятил коллег в вопросы влияния фондовых рынков на курсы евро, доллара и других валют, информацию о чём почерпнул из бесконечного количества прочитанных в интернете статей.

Всё это производило на «учеников» впечатление, а меня побуждало искать всё новые актуальные биржевые закономерности, которые были бы способны обеспечить людям прибыль. Несмотря на то что такой задачи не ставилось, мне было важно доказать эффективность моего взгляда и сформированного подхода. В один из торговых дней мне удалось даже убедить наставницу в том, что такой фактор, как вмешательство ЦБ в курсы валют, так называемая валютная интервенция, никогда не происходит на пустом месте с точки зрения технического анализа. В том случае интервенция, проведённая Банком Японии, ослабила японскую иену, и рост пары USD/JPY произошёл чётко от Фибо-уровня поддержки, а само движение я предполагал ещё за пару дней до этого. Я не знал, что оно будет таким быстрым и сильным, но рассчитывал, что уровень Фибоначчи выступит в качестве преграды для цены, что и произошло.

В первую пятницу каждого месяца мы все вместе торговали на данных по занятости вне сельскохозяйственного сектора (non-farm payrolls), и группа трейдеров делилась на два лагеря: первый лагерь, как мне казалось, мухлевал, просто выставляя два отложенных ордера на покупку и продажу над и под ценой, ожидая движения цены в одном из направлений. На такой паре, как EUR/USD, макроданные часто приводили к «вертолёту», когда цена в моменте сначала двигалась в одну сторону, а почти сразу после в другую, что оставляло незадачливых трейдеров первого лагеря в неприятном «замке» с двумя открытыми сделками и необходимостью раскручивать этот так называемый лок. Второй лагерь, к которому относился я, предпочитал анализировать график цены и пытаться определить не только направление движения, но и цифры по ожидаемому макроэкономическому индикатору. Иногда это удавалось.

В те годы мировые ЦБ ещё не стали играть в валютные, поэтому фундаментальные взаимосвязи и отработка ценой новостей работали очень хорошо. Было достаточно даже поверхностных знаний о монетарной политике центробанков и отслеживания фундаментальных показателей, чтобы зарабатывать, пусть и не миллионы и не каждый день. В этой связи многие из тех, кто меня тогда окружал, предпочитали «играть на новостях» вместо того, чтобы довериться техническому анализу.

Популярным в компании стал метод торговли, который мы называли между собой «вранье Коммерцбанка». Работал он так: почти каждый день аналитики Commerzbank, одного из крупнейших маркетмейкеров рынка FOREX в те годы, публиковали свой комментарий по валютному рынку. Мы с коллегами заметили, что в течение 5—10 минут после публикации этого прогноза от банка цена чаще всего шла в направлении, противоположном данному прогнозу. Нельзя сказать, что был обнаружен Грааль, но данная закономерность и открытие сделки против прогноза маркетмейкера работали довольно неплохо. При этом никакой анализ не требовался – только ставка против прогноза крупного игрока.

Нужно ли говорить, что моя учёба в институте отошла на второй план в тот период времени. Я практически не появлялся на занятиях, и гораздо больше, чем приближающаяся сессия и перспектива отчисления по причине прогулов, меня волновали макроданные по Еврозоне и возможность движений цены в рамках моих прогнозов.

17

Спустя полгода с того момента, как я начал своё обучение в компании, наконец-то случилось то, чего я так долго ждал. В один из дней в июне 2009 года наставница подвела ко мне потенциального инвестора. Невысокий мужчина лет пятидесяти не справился с обучением и не готов был торговать сам, но уже открыл счёт на пять тысяч долларов, которые предложили отдать в управление мне. Риск был 30%, что давало возможность более-менее комфортно управлять его счётом. Во всяком случае, три-четыре убыточных сделки одним лотом до момента формирования «подушки» из прибыли были в запасе, что давало пространство для манёвра. Мы обсудили условия работы и подписали мой первый в жизни договор доверительного управления. Я был рад, что мой юный возраст его не смутил. В то время я выделялся только чутьём рынка и багажом знаний, но этого для инвестора оказалось достаточно для передачи 5000 долларов мне в управление.

Я был рад и одновременно очень сильно волновался. Меня не страшила перспектива управления активами, я был к ней полностью готов, и у меня уже был определённый план действий. Но в данном случае на кону стояло многое: я понимал, что от того, как я буду управлять капиталом инвестора, зависит не только моя карьера, но и перспектива дальнейших, более высоких капиталов в управлении. Пусть пять тысяч долларов для меня тогда казались большими деньгами, я понимал, что это только начало.

Я был полон решимости совершить первую сделку, купив пару GBP/USD, так как цена находилась на ключевой поддержке уровня Фибоначчи. К тому же снизу на актив давила пара скользящих средних. В общем, это был стандартный набор, и подобных ситуаций я видел уже множество и знал, как цена отреагирует. Но как только я сел за компьютер и открыл реальный счёт, решимость куда-то испарилась. В голову полезли неприятные мысли: а что, если цена упадёт и часть капитала будет потеряна? Конечно, появится новая возможность войти в рынок, но это ведь такая ответственность, большие деньги, и клиент наравне с компанией ожидал положительного результата, и убытков допускать было нельзя. Появилось ощущение, что всё понимание методов анализа и чутьё куда-то исчезли. Я оказался один на один с мировым валютным рынком, и каждое неверное действие могло стоить если не карьеры, то доверия со стороны наставницы. Я не придумал ничего лучше, чем подойти к ней и спросить её мнение о текущей ситуации на паре.

Обычно уверенная, смело раздающая налево и направо рекомендации, она вдруг стала отстранённой и, судя по всему, не желала разделять риск в этой ситуации со мной. Задумчиво перебирая шаблоны с фунтом, старший трейдер долго не могла ничего сказать, а в итоге и вовсе оставила меня наедине со своими мыслями, срочно удалившись на переговоры с новым потенциальным инвестором. В тот момент я потерял опору, на которую рассчитывал, что окончательно выбило из колеи, и купить пару GBP/USD я не решился. На следующий день цена британского фунта выросла до ожидаемого мною уровня, оставив меня и инвестора без прибыли в тысячу долларов.

После этого случая пришёл первый страх, которого раньше я не испытывал, хотя это была не первая моя реальная торговля. Оказалось, что торговать на чужие деньги сложнее, чем на свои, даже с условием, что часть капитала я мог потерять без каких-либо последствий. Не страшно было потерять сотню долларов на медленно разгоняемом бонусном счёте: это казалось рядовой ситуацией, ведь было ясно, что не каждая сделка обязательно будет заканчиваться прибылью. Но ощущения от необходимости зарабатывать для инвестора были совершенно иными: ответственность вкупе с высоким минимальным объёмом торгов относительно капитала, а также неявная динамика рынка давили на меня, вынуждая отказываться от потенциально прибыльных сделок в пользу выжидания наиболее гарантированной возможности. Не хватало и мнения наставника, который бы рекомендовал покупать или продавать: старший трейдер откровенно игнорировала мои вопросы о рынке, а мой интернет-ментор на время куда-то пропал, поэтому и от него поддержки тоже не было.

Пришлось перебарывать страх. Я просто-таки заставил себя совершить первую сделку на счёте инвестора. Цена довольно быстро пошла в ожидаемом направлении, и я обрадовался возможности закрыть прибыль в несколько сотен долларов, не дожидаясь достижения тейк-профита. Следующая сделка оказалась убыточной, и счёт вновь вернулся к отметке в 5000 $. Раз за разом, сделка за сделкой я пытался откусить кусочек от рыночного движения, концентрируясь на моменте времени, без привязки к общей тенденции на валютной паре. Я вглядывался в свечные модели и радовался хотя бы тому, что удаётся предсказать тип и направление следующих пары свечей и заработать на этом 100—200 долларов к счёту. При этом наработанное понимание и видение рынка я по какой-то причине не использовал, фокусируясь исключительно на ближайших рыночных событиях, без оглядки на всю картину в целом, с учётом которой можно было бы заработать гораздо больше.

Весь мой багаж знаний, собственные правила построения и применения уровней, перспективное видение ценовых изменений вмиг куда-то улетучились. Я застрял на часовом графике, раз за разом чертя линии поддержки и сопротивления и просчитывая варианты дальнейшего движения цены. Мне вдруг показалось, что всё, чему я учился полгода, оказалось совершенно не нужно: казалось бы, какая разница, что на старшем таймфрейме валютная пара через несколько месяцев могла вырасти, мне-то нужно было торговать прямо сейчас, инвестор и компания ждали результата, и я не мог опираться на долгосрочные планы, к которым привык в процессе обучения. А для торговли в краткосрочной перспективе мне как будто не хватало инструментов анализа.

Пару недель спустя, когда мной было совершено множество сделок, прибыльных и не очень, счёт инвестора был в плюсе на шестьсот долларов. Другой бы на моём месте обрадовался 12% прибыли за две недели, но я был разочарован. На рынке происходили сильные направленные изменения цен, которые были очевидны для мало-мальски опытного аналитика, их можно и нужно было брать, но я с вынужденно короткими стопами «кусочничал», открывая некоторые сделки на пару часов и выскакивая из рынка раньше момента, когда начиналось по-настоящему хорошее движение. Я был подавлен, и все негативные эмоции, о которых рассказывали на обучении и с которыми учили справляться, стали неотъемлемыми спутниками управления капиталом. Радовало только то, что по итогу счёт клиента находился в зелёной зоне.