Ходоки во времени. Суета во времени. Книга 2

В”ыги

Всё это Дигон поведал подробно и словоохотливо, хотя его собеседники – Иван и Симон – время от времени просили говорить короче, не распространятся на ненужные отступления. Но и такой рассказ, прерываемый вопросами и нетерпеливыми напоминаниями, длился не менее часа.

– Ты же Дигон. Так почему Иах? – спросил Иван.

– Я Иах из рода Арраханов, а Дигон… Это имя мне дал Джордан из Кап-Тартара. – Ходок прищурил глаза, словно что-то вспоминая. – Да… Джордан меня не любил. Потому, когда увидел моё жильё, а я жил в простой бочке, то сказал, что я похож на какого-то древнего мудреца-дурака Дигона. Вот этот Дигон и стал моим именем. Джордан и вашим всем сказал, что я – Дигон.

– Подожди! Но ведь в бочке жил Диоген, а не Дигон, – изумился Иван. – Симон, ты слышал о Диогене?

– Слышал или нет, но моё подтверждение ни о чём не скажет. Джордан, как ты знаешь, перль. В его мире, наверное, был не Диоген, а Дигон. Вот он и назвал его таким именем. Впрочем, Дигон жил в обычном доме, маленьком только. Вот откуда пошло, что у него не дом, а бочка?.. Непонятно. Да и вообще, Ваня, реже упоминай такие словосочетания. Это штампы, а не историческая правда.

– Да он перль, – выправив спину и подав вперёд грудь, подтвердил Дигон. – Он так говорил и так называл меня. Но что это слово означает, я так и не понял. Люди – везде люди, а я из рода Арраханов.

– Может быть, да, а может быть, и нет, – не очень понятно высказался Симон, но дальше распространяться по этому поводу не стал.

– Как предпочитаешь называться? Иахом или Дигоном?

Вопрос Ивана, похоже, застал последнего из рода Арраханов врасплох. О себе он говорил только как о Иахе, но до того отзывался на имя, данное Джорданом.

– Тебе важно? – опять не сказал, а буркнул Симон.

– Да нет, – пожал плечами Иван. – Но вдруг ему будет приятнее, если мы его будем называть Иахом.

– Нет, – вышел из размышлений кушер. – Зовите меня Дигоном. Иначе никто из ваших не будет знать, о ком идёт речь.

– Ну, надо же, какой он тщеславный! – восхитился Симон. – Ладно. Дигон, так Дигон. Что дальше? Только покороче.

Он унылым взглядом обвёл горизонт, беседа с Дигоном его явно тяготила.

Кушеры, поддержавшие Дигона в его противоборстве со Ждущим, расположились невдалеке плотной кучкой. Некоторые из них успели задремать, другие отсутствующим взглядом смотрели перед собой, будто окружающий мир, где они появились не по своей воле, совершенно их не интересовал.

Почему они вели себя таким странным образом, понять было трудно. Это могла быть реакция на случившееся с ними в недавней неравной стычке со своими бывшими собратьями по секте, а возможно, и то, что кушеры, подневольные Ждущему, всегда находились в таком заторможенном состоянии. Зато они не мешали длительной беседе своего предводителя с новыми, на их взгляд, могущественными единомышленниками.

– Мне быть кушером вначале понравилось… – как будто о лучших годах своей жизни проговорил Дигон и прикрыл подведённые тенями глаза.

– Чем же? Тем, что тебя потом лишили ориентации? – с насмешкой спросил Иван.

Разговор с Дигоном стал ему надоедать так же, как и Симону: за весь час они не продвинулись ни на йоту в понимании происходящего.

– Ну почему? – удивился Дигон вопросу Ивана. – Я же сказал, мне понравилось вначале. Сам посуди…

И то, правда, почему бы это ни могло понравиться Дигону? Ведь никто ему не мешал жить так, как он жил до встречи со Ждущим.

Кушеры собирались вместе редко, тем более, чаще всего в шатре Ждущего. К тому же появились те, кто обладал равными с ним способностями, так что у него уже не заходилось холодом сердце – кому это нужно, чтобы он мог проникать во время? И какова будет расплата за эту необычную способность? А тут многие могут то же самое и не считают это из ряда вон выходящим за пределы дозволенного, того, за что могут покарать.

– Кто – покарать?..

– Как кто? Боги Времени!

Иван фыркнул себе под нос.

Поистине: одни умеют петь, другие – слагать благозвучные восхваления, а они – кушеры – входить во время и выходить из него…

Иах продолжал умножать свой новый род, ведущий теперь начало от него самого: десятки сыновей и дочерей наполняли побережье, где располагалось его многолюдное становище, криками и визгом.

И так же ревностно служил Богам Времени, хотя, естественно, перестал верить в свою исключительность и в то, что он является неким Посланцем. Теперь он напористо стал менять амплуа придуманных им богов, ориентируя их на разные слои верующих, но не по положению в обществе, а по возрастному критерию.

Бог будущего времени – Слам – стал выступать Богом Судьбы, предназначенной молодому, только что вступающему в жизнь человеку; этот Бог мог внять чаяниям исключительно тех, кто молит их о своём будущем и ищет место для себя в нём.

Гильгуй – Бог прошлого времени – превратился в Бога предков, которому следует поклоняться в старости, когда пора уходить в прошлое и там иметь в своем распоряжении всё то, что было в этой жизни. А поскольку Гильгуй живёт в недоступных простому человеку подземельях, то он, вопреки самому Дигону, стал постепенно превращался в Бога подземного царства, где он правит, и куда уходят все.

Проще оказалось с Этишей – Богом текущего времени. Его статус не изменился. К нему следовало обращаться всегда, чтобы воздать ему за то, что есть в настоящий момент…

Иах так же ревностно продолжал давать отпор любым посягателям на его веру и пастбища, женщин и скот, и карать врагов…

Но вскоре он стал замечать и то, что сначала вызывало у него досаду, позже – недоумение, а потом – и желание противодействовать…

После последних слов, Дигон вдруг поперхнулся, цвет лица его налился кровью, он поник ухоженной головой, задумался и уже с натугой, словно взвалил на себя непомерную ношу, косноязычно продолжал:

– Ждущий – не человек. Он – в”ыг… Их род существовал очень давно. Но потомки этой разумной расы живут ещё как будто и сейчас, потеряв разум и одичав…

– Как давно они были разумными? – заинтересовался Иван.

– Были разумными? – эхом повторил вопрос Дигон и наморщил лоб. – Что я могу сказать? Он говорил… Утверждал, что в”ыги выжили, когда все умирали от чёрных бурь и холода. Они выжили в воде… Потом… Они вышли… да, вышли под мутное небо, и оно им не понравилось. Поэтому они оставались жить в воде… В ней было тепло… И поэтому они распространились по всему миру, отвоевав его у кого-то, кто тоже выжил…

Несмотря на невнятность произносимых слов и отрывистость речи, Иван зачарованно слушал Дигона: тот словно рассказывал сказку. Это было для него на грани фантастики. И в сказке, и в фантастике, правда и выдумки переплелись в неразрывную вязь, из которой нельзя выбросить и слова, чтобы не исказить или лишить очарования поведанного в них.

– Так что тебе не понравилось? – прервал затянувшуюся паузу Симон.

Его Дигон утомлял всё больше и больше, а восторженностью Ивана он не обладал.

– Он ест людей… – сказал через силу Дигон.

И сказка пропала.

– Что? – разом вскочили Учитель и ученик.

– Да… – Дигон запнулся, глаза его запали, он едва выдавил из себя: – Они едят людей и обезьян.

– Они? Постой! Ты же говорил об одном Ждущем.

– Да, в”ыги. Они всегда ели… когда они собираются вместе, то… Так говорил Куйка… – Дигон прикрыл лицо ладонями и стал качаться из стороны в сторону.

Учитель и ученик переглянулись.

– Но сам ты не видел?

– Нет, – качнул головой Дигон. – Куйка сказал.

– Кто такой, этот Куйка?

– Плохой человек.

– М-да, – нервно почесал Иван щёку всеми пальцами руки.

– Давайте передохнём, – предложил Симон. – Потом ты, Дигон, обо всём расскажешь нам поподробнее, откуда появились или появляются эти в”ыги и… обо всём остальном. А сейчас… – Симон с некоторой растерянностью огляделся.

– Кто потерял ориентировку в последний раз? – спросил Иван.

Дигон вздрогнул и живо отозвался.

– Капитек и Сургун. Вон они.

– А ты?

– Я теперь не боюсь, – расправил он плечи. – Нельзя дважды лишить человека этого дара. Я для них теперь то же, что в”ыг, так как прошёл полный круг…

– Да, я вспомнил, Симон мне говорил об этом, – прервал Иван кушера, обретшего способность говорить свободно. – С тобой всё ясно. Симон, что будем делать? Не сидеть же здесь, пока он нам, говоря через пень-колоду, поведает всё. А я есть и спать хочу. Соображать стал уже хуже его.

Симон дёрнул щекой: его мысли совпадали с заботами ученика.

– Нам достаточно одного Дигона, чтобы пробить его к тебе. Но что делать с остальными, ума не приложу. Тут и вправду много не высидишь… Ну а ты что предлагаешь?

– Может быть… Этих, что ходить сами не могут, отправим в Кап-Тартар и сдать под опеку Джордану…

– Ну, Ваня…

– А что? Он вполне нормальный человек, если к нему, конечно, подойти умеючи. А вот остальные… Их давай тоже пробьём ко мне. Пусть поживут, пока мы… Не знаю уж, что мы должны будем делать и надо ли нам что-то делать? Нам же секта не помеха.

– Э, нет, Ваня. Уже помеха. Арно едва ноги от них унёс. Он, как я понял из его объяснений и после того, что здесь уже наговорил Дигон, забрался в ту самую полосу времени, которую контролирует Ждущий и его кушеры.

– Это что же, ещё один Кап-Тартар?

– Да нет. Полоса. Мы её иногда называем струной времени… Тебе эти струны, как я уже понял, не создают особых препятствий. Ты можешь идти, минуя их границы, а большей части ходоков определена именно струна. Струны иногда пересекаются, тогда осуществляется переход перлей в наш мир, а мы можем в них…

– Новые откровения. Так тут появились Сарый и дон Севильяк?

– Именно. Вот вдоль такой струны или полосы и действуют кушеры. Чистят, так сказать, от лишних, кто может помешать приходу того самого, кого ждёт этот Ждущий. А вне струны их нет.

– Ну, по поводу струн, я как будто понял. Но как же тогда Дигон и иже с ним? Вот эти? – Иван указал на кучку кушеров.

– Так их же пробили мы… А вот Дигона, кстати, протолкнули в Кап-Тартар в той дальней точке прошлого, куда мне почти не добраться. Там есть пересечение струн…

Солнце тем временем уже стало склоняться к западу.

«Скоро вечер, – подумал Иван. – Появится Ил-Лайда. Хорошо бы её подождать и уйти с нею ото всех подальше. В Кап-Тартар, к озеру. Насколько это лучше, чем тащить туда сектантов от времени… Правда, если быстренько с ними обернуться… Тут время моего отсутствия, будет всего ничего, а урочное время встречи с Ил-Лайдой ещё долго не наступит».

– Ладно, – сказал он с вздохом, отгоняя приятные мысли, – я отведу и сдам их там Джордану. Пусть порадуется новым людям.

– Что?! – возмущённо воскликнул Дигон. – Этому болтуну?! Да он их же…

– Что ты-то предлагаешь? – в голосе Ивана проскользнула неприязнь.

– Ну… – Дигон бережно огладил холёной рукой бархат кожи своего лица.

Всё-таки ухоженный Дигон совсем не был по сердцу Ивану. Манерный какой-то, вальяжный.

– Так и будем стоять? – наступал на него Иван.

– Я пойду с ними сам… Нет, нет! С тобой, конечно. Иначе мне потом оттуда не выйти.

– Но-о… Нам надо тебя ещё расспросить. Мы пробьём тебя к нам.

– Так я не против. Но их нельзя отдавать Джордану. Я лучше сам их там устрою, а потом с тобой вернусь.

Иван вопросительно посмотрел на Симона. Как ему не хотелось всех их тащить на себе в Кап-Тартар! Одно воспоминание о Дигоне, недавно пробиваемом им из руин канала времени, приводило Ивана в дрожь. А среди его последователей могли быть и совсем непробиваемыми.

Симон его понимал.

– Тебе вести, – сказал он, – тебе и решать.

– Решай, ни решай, но к нам – это ещё хуже.

Предложение Дигона идти с ним, с одной стороны, конечно, было делом неприятным: надо вести лишнего ходока, и не только туда, но и обратно. К тому же можно было ещё гадать, чем и как отреагирует барьер на Дигона туда и обратно в этот раз. Короче, возни будет много, опять надо будет упираться, мучиться, то есть одним словом – пробивать.

Но была и другая сторона. Деловая. Дигон возьмёт на себя устройство своих сподвижников, освобождая Ивана от этой не совсем понятной и приятной для него процедуры. Джордан и точно встретит кушеров неласково, а шишки все достанутся тому, кто их туда привёл.

– Тогда… – Иван пересчитал ходоков-сектантов. – Всего шестеро. Забираем сразу всех?

– Разумно, – поддержал Симон. – С одним Дигоном мы с тобой справимся наверняка, даже если придётся его пробивать в будущее.

– Зачем это? – не понял Иван.

– Я к тому, что с одним проще.

– Вы что-то не договариваете. Вы его хотите показать в институте?

Симон с досадой отмёл подозрения ученика.

– Ваня, не придирайся к словам! Будем считать, что я оговорился. Сам же понимаешь, что там он не нужен. И не смотри на меня так, словно тебя обидели.

Внезапная вспышка недоверия между Симоном и Иваном, хотя и была неприятна обоим, но она отвлекла их от размышлений о другой неприятности – вести в Кап-Тартар кушеров.

Лёгкость, с какой Дигон вновь пересёк тромб между мирами, а затем пересёк границу своего будущего, породила новые вопросы у ходоков, пробивающих его сквозь время. Но Дигон сам был удивлён своей проницаемостью, и ничего определённого об этом сказать не мог. Камни Памяти и Беспамятства, может быть, и сыграли какую-то роль, но и остальные кушеры не стали Ивану, чего он боялся, в тягость, когда он проводил их через тромб.

В парке Кап-Тартара Иван и Симон отдыхали, растянувшись на траве, пока Дигон где-то в Фимане устраивал своих приверженцев. Ожидая его, Учитель и ученик, едва ли обменялись десятком фраз, да и то, в основном, о том, как хорошо вот так лежать, смотреть в голубое безоблачное небо и ни о чём не думать.

Дигон, вернувшись, тоже собрался было присесть рядом с ними, но Симон опять напомнил, что куда-то торопиться.

Сарый, увидев перед собой нового фигуранта, недовольно заворчал, но, узнав по голосу старого знакомого, занялся поиском едких замечаний в его адрес. Эпитеты: напудренный, нанафталиненный, нафранчённый, приглаженный и… другие, подобные перечисленным, так и сыпались на голову Дигона.

– Фу, фу! – фыркал Учитель. – От тебя несёт, как от лавки благовоний. Добрался до дармового…

– Ты бы посидел с моё в дерьме Кап-Тартара, – огрызался Дигон. – Чтобы помыться, хоть в фонтан прыгай. Накормил бы лучше. После твоего заклятого друга Джордана…

– Во! Нахлебник объявился! – не дав договорить, возмутился Сарый. – Ваня, мы что, всякого проходящего кормить будем?

– Он не проходящий, – уточнил Симон, вполуха слушая брань Сарыя и тщательно вытирая руки после мытья одним полотенцем с Иваном.

– Он наш гость, – добавил хозяин квартиры. – Мы его пригласили для беседы в нормальных условиях, а не сидя на кочках.

– Это столпотворение ты называешь нормальными условиями? – не остался в долгу Сарый, но стол стал накрывать. – Тут же его и посадить негде. А если ещё заявится дон Севильяк…

Тут же в прихожей послышался шум и сопение.

– Я же говорил! – в отчаянии воскликнул Сарый. – Он же вас опять оставит голодными! А я что могу?

Его вопли и наскоки Дигон воспринимал вполне спокойно, но происходящее заметно заинтриговало его. Он наблюдал и слушал: Симон, как всегда, занят какими-то мыслями, КЕРГИШЕТ с улыбочкой помогает Сарыю, а сам Задира предстал перед ним совсем в другом свете – одомашненным и заботливым. Единственное, что было в нём знакомо, – поток нелестных слов.

С появлением дона Севильяка Дигон оживился, двинулся к нему навстречу. Тот долго не узнавал его. Затем случилась бурная встреча, от которой опять пострадало окно: стекло на кухне, в который уже раз, лопнуло и осыпалось под ноги Сарыю.

Новый взрыв эпитетотворчества оборвал Симон, выведенный из размышлений звоном бьющегося стекла.

– Ну, хватит! – сказал он сдержанно, уверенный, что его услышат и поймут.

– Тут зима на дворе… – начал было Сарый, но Симон не дал ему развить мысль.

– Перестань, Камен! Нам надо принимать какое-то решение. Моих сведений недостаточно, а то, что нам рассказал Дигон, – скупо. А следовало бы знать хотя бы о коллективной способности кушеров, о Ждущем, о камнях, меняющих ориентировку ходоков в поле ходьбы… Да мало ли что нам нужно ещё знать… А это, – Симон кивнул головой на стол, – в комнату. Там все поместимся.

– Только что наводил порядок, – не унимался и сокрушённо бубнил Сарый. – Опять натопчут… Ноги вытирать надо!

Стол нести бросились все сразу, столпились, мешая друг другу, Сарыю оттоптали на ногах пальцы: все были обуты в походные башмаки, а он – в тапочках.

Еда, выставленная Сарыем, Дигону не понравилась. Особенно колбаса, нарезанная толстыми ломтями. Он её брезгливо понюхал, потом пожевал откушенное с гримасой отвращения.

– Вы такое едите? – кривя полнокровные губы, осведомился он.

– Едим, – отозвался Симон. – Давай-ка по порядку. Что ты знаешь о коллективной способности кушеров?

Дигон отложил колбасу, вытер пальцы о себя.

– Я второй раз слышу о коллективной способности, но я не понимаю, что ты имеешь в виду.

– Вот как? – Симон с недоумением посмотрел на Дигона. – Ну, тогда так… Когда кушеры собираются вместе, они могут что-нибудь делать такое, что не могут поодиночке?

Дигон высоко приподнял начернённые брови: он не понимал.

– Ты же всегда отличался сообразительностью, – сказал Сарый.

Он собрался объяснить Дигону вопрос Симона, но прежде хотел подсластить ему, напомнив о способности его быстро соображать.

– Подожди, Камен! Дигон, объясни, как удалось кушерам, сегодня напавшим на вас с Рюношей, лишить твоих людей ориентировки в поле ходьбы?

Симон проговорил это медленно, выделяя каждое слово, стараясь вбить их в голову Дигона, но тот снова, как это случилось уже при разговоре на Пулковских высотах, вдруг изменился в лице и, судорожно глотая, прохрипел:

– А-а, Рюноша… Они не успели… Рюношу надо направить… А они не успели… Они… Просто сказали им…

– Что сказали?

– Э-э… Маламата-тамма сказали, – поколебавшись, ответил Дигон и уставился остекленевшим взглядом на Симона.

– И этого достаточно, чтобы лишить ходока подвижности? – уточнил Учитель.

– Да, – натужно проговорил Дигон.

Моложавое его лицо словно потрескалось от глубоких старческих морщин; он стал походить на того Дигона, которого Иван вытаскивал из Кап-Тартара.

– Он случайно не того, не пьяный? – глядя на него, предположил Сарый. – Или в дурмане?

– Я думаю, ни то и ни другое, – мельком заметил Симон и вновь обратился к Дигону: – Ты сам участвовал в таком… э-э… процессе? Как вы это называете?

– Маламата-тамма называется. А как же! Я там бывал часто… Маламата-тамма…

Дигон закатил глаза, как святой на иконе.

– Что ты при этом чувствовал?

– Когда?

– Когда собирались, чтобы произнести эти слова?

– О-о! Радость была… – расцвёл Дигон, словно вкусил какое-то лакомство. – Ответственность была… – продолжил он строже. – Мы делали добро!

– Вот это да-а… – после небольшой паузы обмолвился Иван. – Они делали добро, называется, а мы их пробивали и отбивали. Оказывается, добра лишали. Так что ли получается?

– Добро с одной стороны, а с другой… зло, – сказал Сарый.

– Но ты ведь говорил о Камнях, – напомнил Иван. – Один использовали против тебя. Это, как я понимаю, Рюноша. Другой ты использовал сам. Так?

– Камни – чтобы навсегда, а маламата-тамма – на время. Скоро Капитек и Сургун будут ходить во времени.

– Ага! – Иван потёр указательным пальцем верхнюю губу. – Симон, Вам не кажется, что мы так из него будем вытаскивать сведения неделю? Его как-то надо заставить или взбодрить.

– Ты прав, но не будем ничего заставлять и ничем взбадривать. Попробуем начать с другого конца.

– Он где не надо может своими словесами напустить такого дыму, что голова от его болтовни болит, – сварливо заметил Сарый. – А тут будто говорить и соображать только-только учится. Что с одного конца, что с другого…

– Не торопись, дорогой, с выводами, – спокойно проговорил Симон. – Сдаётся мне, что сведения, которых мы от него добиваемся, известны ему не для широкой их огласки.

– Вы имеете в виду какую-то блокаду? – спросил Иван.

– Элементарное дело… Но только в будущем твоих современников. А он заявился сюда из пяти-тысячелетней давности.

– Тогда это значит…

– А то и значит, – подхватил Сарый, – что у Ждущего этого способности от каких-то древних знаний. Тем более что он, как утверждает Дигон, не человек. Отсюда вывод…

– Он не человек, – подтвердил Дигон. – У него вместо ног хвост или… Я его никогда стоящим на ногах не видел. Он всё время лежит, а там, где ноги, прикрывает… Он – Ждущий!

– Какой вывод? – напомнил Иван.

– Это знание другой какой-то цивилизации, – докончил своё высказывание Сарый.

– Ух, ты! – задохнулся Иван от предположения Учителя. – Неужели всё-таки и вправду на Земле была другая цивилизация? И значит, мне не показалось тогда. Интересно!

Иван восхищался, но не забывал о еде.

– Любопытное сопоставление, не кажется ли вам, друзья? – Симон лёгким прикосновением ладоней огладил свои колени. – Лежит – значит, ждёт!

– Чепуха, я думаю, всё это! – неуверенно произнёс Иван, прожевав очередной большой бутерброд. Он ел и никак не мог наесться. – Что значит – не человек? А кто?.. Мутант?.. Другое дело, что он обладает серьёзной для нас интуицией. Она ему позволяет чувствовать каким-то образом идущего в поле ходьбы ходока во времени. Во всяком случае, в той полосе времени, которую он контролирует. Он же вычислил Дигона, когда тот стал её посещать. И Арно, наверное, тоже, когда в этой струе там случайно объявился.

– Мы начинаем философствовать, – заявил Сарый. – Если так и дальше будем рассуждать, то точно ничего от Дигона не узнаем. И будем здесь языки чесать до бесконечности.

– Откуда ты этих слов нахватался, Учитель? – спросил Иван. – Языки чесать…

– Что ты предлагаешь? – не дал договорить Ивану Симон и с прищуром посмотрел на Сарыя.

– Плюнуть на всё и забыть! Арно с дуру забрёл в полосу и испугался, – сразу отозвался Сарый, но, почесав висок, добавил: – Правда, что делать с самим Дигоном и теми, кто к нему примкнул, вот задача, которую теперь придётся решить.

– Да, – кивнул Симон.

– Я говорил то же самое, – напомнил Иван, ощутив поддержку со стороны Сырыя.

Голос дона Севильяка прозвучал неожиданно гулко. До того он молчал, аппетитно ел и лишь переводил взгляд своих по-рачьи выпуклых глаз с одного что-либо сказавшего на другого.

– Он мне всё рассказал в Кап-Тартаре.

– Так-так! Что же он тебе наговорил? – встрепенулся Симон.

– Не наговорил, а рассказал, – уточнил дон Севильяк, с сожалением отваливаясь от стола, на котором оставалось ещё достаточно, чтобы поживиться.

– Хорошо. Что же?

– Ждущий, наверное, сам не знает, кто он. Его пробили в будущее из тех времён, когда на Земле начались неурядицы. Стала трястись земля, сильно похолодало, море стало мелким, а суша начала подниматься в небо, оголив крутые берега…

– Ну-у… Об этом уже слышали от Дигона. Ну-ну, дальше.

– Виновником всего этого соплеменниками Ждущего было признано время, его поток. Поэтому они решили: его надо остановить. Им самим это не под силу. Должен прийти Тот, Кто Остановит Время, то есть не даст разрастаться катастрофе или даже повернут время вспять, тем самым отодвигая эту катастрофу… Примерно так.

Симон опять кивнул, мол, понятно, продолжай.

– Если он придёт, то на Земле опять станет тепло. Тогда те, кто послал Ждущего, смогут жить в прежних условиях. Иначе они вымрут…

– Вымерли уже, – вставил Сарый. – Но, представим, что Тот, Кто Остановит Время всё-таки придёт. То… Что?

– Фантастика! – восхитился Иван. – Придёт и остановит! Опять Пояс Дурных Веков возникнет? Для всей Земли как планеты?.. Вот это да!

– Ваня, ну что за щенячий восторг? – с мимолётной улыбкой спросил его Симон.

– Ну, сами подумайте, о чём мы тут с вами говорим. Пояс этого премудрого Пекты – куда ни шло. Можно понять, хотя бы умом. Но остановить время и, значит, естественное развитие планеты, то есть космического объекта! А?

– Вот это точно фантастика. Думаю, о планетарной остановке времени речь не идёт.

– Да, вот что ещё, – дон Севильяк потёр руки. – Таких Ждущих много… Нет, не в нашем кимере. Они рассеяны во времени цепочкой, чтобы общаться с пославшими их, и по ней передать сигнал, что Тот, Кто Остановит Время пришёл и его надо встречать.

– Ничего себе! – опять потрясённо воскликнул Иван. – Релейная связь! Но тогда, – Иван обвёл собеседников вопрошающим взглядом, – много Ждущих – ни о чём не говорящее понятие. Это критерий без ограничений. Подумайте, ведь их может быть тысячи…

– Не обязательно, – возразил Сарый. – Всё зависит от кимера, которым они обладают. Если он велик, скажем, сотню тысяч лет, тогда всё может выглядеть не так уж грандиозно.

– Полтора миллиона… – выдавил из себя с натугой Дигон, с не меньшим интересом со всеми слушавший друга по Кап-Тартару. – Это я помню…

– Вот это да! – подражая Ивану, воскликнул поражённый и восхищённый услышанным Сарый, и заёрзал на стуле. – Сколько же времени они тратят на ходьбу туда-сюда?

– Они не ходят… они плавают, – прерывисто сказал Дигон. – Для этого они… пользуются связью по воде… Вода как будто помнит… – Он мучительно подбирал слова и выбрасывал их с придыханием, – … передаёт…

Он замолчал совсем, глядя перед собой невидящим взглядом.

– Явно запретные сведения, – помрачнел Симон. – Дигон, вода передаёт информацию… сведения?

– И ходоков…

– Временной канал?

Дигон, словно заикающийся, долго не мог произнести то, что хотел сказать.

– Н-не знаю… Ждущий часто плавает… Уходит в воду… Он – в”ыг… Он…

– Всё! – сказал Иван и поднялся из-за стола. – Чем больше слушаю, тем больше наедаюсь этим. Во! – он подвёл к подбородку открытую ладонь тыльной стороной. – Ввязались на свою голову! Лучше бы он и вправду сидел в Кап-Тартаре… А то, мол, сделаешь великое дело… Легенды складывать обо мне будут… Сложат, может быть, но только кукиш!

– Не горячись, Ваня. – Симон дёрнул щекой. – Дигон, что ты сам намерен делать?

В тусклых глазах кушера зажглись огоньки. Он повёл широкими плечами, сбрасывая тяжкий груз.

– Забрать Камни… На время лишить кушеров способности ходить во времени… В”ыга убить.

– Ясно, – подвёл итог Симон. – Ты, конечно, плохо представляешь, как можно выкрасть эти камни, как переловить всех кушеров, тем более, как поймать самого Ждущего. Так?

– Да, пока плохо. Но мы это сделаем.

– Кто это мы?

– Как кто? Мои кушеры и вы!

– Н-да… – казалось, все присутствующие решили выдавить из себя похожее междометие, правда, каждый по-своему.

– Вот что я предлагаю, – поскрёб подбородок Иван. – Вернее, не предлагаю, а хочу напомнить. Я не спал уже часов пятьдесят. Не знаю, как вы, но мне всё надо обдумать на свежую голову. У меня в ней уже булыжник лежит… Я что-то сказал не так?

– Всё так, Ваня. Но, – Симон помолчал. – Ты всё-таки заведи себе где-нибудь в прошлом местечко, чтобы можно было там отсыпаться сколько тебе угодно. Если ты сейчас заляжешь спать здесь, то всё откладывается на неопределённое время. По крайней мере, до завтра. Нам что, сидеть и ждать, пока ты проснёшься, умоешься и… А имей такую возможность в прошлом, ты бы мог вернуться сюда к нам… Кстати, каков у тебя деват?

– Кого… девать?.. – Иван вопросительно и подозрительно осмотрел своих Учителей, всех троих.

Сарый захихикал

– Камен, твоё веселье не ко времени. Ты ему разве не объяснял, что такое деват?

– Нельзя всё сразу! – парировал Учитель. – Не было необходимости. Сейчас она появилась – так наставляй! У меня даже случая не было. Он же всё время в бегах…

– Какой-то термин? – спросил Иван.

– У нас, Ваня, нет терминов. Ты же знаешь. А деват – это промежуток времени в настоящем от момента твоего ухода на дорогу времени и моментом возвращения назад.

– А-а… То есть времени моего отсутствия в настоящем, пока нахожусь в поле ходьбы и в прошлом, так?

– Можно и так.

Иван задумался.

– Честно скажу – не обращал внимания. А это зависит от глубины погружения в прошлое?

– У кого как…

– У меня деват, – прогудел дон Севильяк, – если хожу долго, почти на полдня.

– Мой – часа полтора, – сказал Сарый. – Но иногда бывает хуже. Когда забреду куда не следует… А у тебя, Ваня, он тоже непостоянный. В пределах от получаса до трёх. Три, это когда ты ходил за Пояс и к аппаратчикам. Я же тут сижу, жду, замечаю.

– Полчаса и даже три – не весь день, – сказал Симон, поднимаясь из-за стола. – Ладно, вы тут действительно, отдохните. Дигона тоже где-нибудь устройте. До завтра!

– Я тоже пойду, – прогудел дон Севильяк, подумал и стал вставать из-за стола. – Не здесь…

– Надо же, какой он сал вежливый, – проворчал Сарый. – Сразу в поле ходьбы теперь не уходит.