Глава 29
То был первый случай убийства, который я воочию наблюдал.
На следующий день проснулся в десять часов. Всю ночь снились кошмары. С первого момента встречи с Александром Викторовичем готовил себя к подобному развитию событий, но убийство стало неожиданностью. Сел на кровать. Тело болело, будто всю ночь обрабатывали дубинками. В доме никого. Включая садовника Ричарда. Сварил кофе и сел к окну.
– Как успехи с Лизой? – раздался грубый голос.
Вздрогнул и чуть не пролил кофе. На пороге стоял Александр Викторович.
– Налаживаем контакт.
– Вчера вы катались с Олей. Она неплохо о вас отзывалась.
Сарказм, с которым говорил старик, кольнул сердце. С улыбкой на лице, не терпящей возражений, Александр Викторович предложил съездить в спортивный магазин.
Попросил десять минут на сборы.
Сели в салон внедорожника. Голый асфальт покрылся ледяным панцирем. Машину таскало из стороны в сторону. Боковой ветер стаскивал к обочине.
– Удивительно, как изменилась за ночь погода, – сказал Александр Викторович.
Нашёл чему удивляться. Прожил тут добрую четверть века и сетует на погодные странности.
– Вы хорошо вчера спали? – спросил старик. – В первую ночь гости спят, будто мертвецы, а во вторую слышат шорох мыши под кроватью.
Сравнение с мертвецами насторожило.
– После лыжной прогулки меня не разбудил бы и упавший рядом метеорит.
Старик почесал небритую седину. Подумать только, этими руками вчера он убил человека. Александр Викторович вздохнул и уставился в окно. Разговор не клеился. Падающий в снег труп преследовал каждую минуту.
Подъехали к магазину с большой вывеской «Олимпик». Красные буквы, подсвеченные маленькими лампочками, превращали магазин в местную достопримечательность. Картонный лыжник на входе улыбался и норовил съехать по железной лестнице на дорогу. Глянул на лыжника и отвернулся. Показалось, что у него мешок на голове.
Встретил нас рыжий продавец-консультант. Улыбка не сходила с его лица, и пару минут спустя я решил, что это природный дефект. Старик, увидев, что обращаю внимание на цены лыж, хлопнул меня по плечу. Бери по вкусу.
Взял лёгкие пластиковые лыжи салатового цвета и воздушные палки с жёлтыми крышечками. Предложенные ботинки оказались мягкими и удобными. У рыжего парня глаз оказался что надо. Полчаса выбирал костюм. Перемерял около десятка, пока не остановился на тёмно-синем с белыми нашивками в области бёдер и запястий. Пока Александр Викторович расплачивался, вышел на улицу и закрепил лыжи на крыше. Водитель прислонился к капоту.
– Ничего у тебя с дочерью шефа не выйдет, – изрёк он избитую для здешних мест фразу.
Почему все думают, будто у меня какие-то планы. Вогнать бы лыжную палку водителю в глаз.
Не ответил. Закрепил ремешок и достал пачку сигарет.
– Считаешь себя лучше других? – не унимался водитель. – Эта бестия кушает подобных тебе на завтрак.
А на таких, как ты, внимания не обращает. Голая кость завидует окороку.
Выбросил сигарету, когда Александр Владимирович вышел из магазина.
Всё ждал, когда старик упомянёт события вчерашней ночи. На десятки каверзных вопросов придумал сотни безобидных ответов. Но внедорожник подкатил к особняку, а подвоха со стороны Александра Викторовича так и не последовало.
Оля занималась с репетиторами в западной части замка. Учителей подвозили на машинах по очереди. Математика, физика, география… В голове снова возник образ с мешком на голове. Внедорожник припарковался рядом с белым лимузином. У ворот пахло бензином и газом. Солнечные лучи играли в клубах дыма, становясь то бледно-серыми, то грязно-жёлтыми.
– Продавец сказал, что у тебя отличный вкус, – улыбнулся Александр Викторович.
Он достал длинную продолговатую сигарету. Добрый невинный старичок, на чьей совести не один десяток жертв. Снял лыжи, взял обмундирование и отправился в летний домик. Крепчающий мороз щипал кожу. В носу застыла твёрдая корка.
Вечером навестил Лизу. Девочка шепталась с куклами и обсуждала последние новости. Ледяные взгляды искусственных игрушек. Уходи, чужак, девочка наша… Оставленный кулон лежал рядом с куклой в красном платье. Отвратительное создание материального мира. Если кулон окажется за окном, виновата будет эта кукла. Кукла с зелёными волосами моргнула и улыбнулась. Тряхнул головой. Только галлюцинаций не хватало. Провёл с девочкой два часа. Комната, заполненная враждебными игрушками, угнетала. Не выдержал и вышел в коридор. По лицу струились капли пота. Внешний мир Лизу не привлекал. Детский организм не вынес моральной нагрузки. Увидев расправу на заднем дворе, захотел порвать с Александром Викторовичем и укатить куда подальше… Сколько расправ видела Лиза? Две, три… Кто поручится, что не десять и не двадцать.
На кухне сидела Марта. Увидев меня, встала и указала на кофе. Немые люди чуткие, как кошки. Кивнул и опустился на стул. Вспомнил ночь, проведённую вместе. Тонкие чувствительные пальцы, скользящие по телу. Мягкий покорный взгляд. Будто вырезка из немого кино. Перемотать бы плёнку на несколько дней назад. Взял чашку и посмотрел Марте в глаза…
Глава 30
Каждую главу начинаю с пробуждения. Может, из-за постоянного желания начать жизнь заново.
На этот раз проснулся раньше девушки. В постели смуглая красавица отдала все силы. Мышцы болели, будто всю ночь дрался на ринге. Мечты Ричарда рассыпаются в прах. Что для меня эта ночь? Физическое удовлетворение или спортивный азарт? Возможность доказать себе, что не всё потерянно или скрытое желание заменить Таню? Подлец. Возьми пистолет и застрелись. Оружие есть у каждого охранника. Не хватит сил спустить курок. Смотрел на стройную фигуру девушки в полутёмной комнате. Расслабленные мышцы лица. Театральное спокойствие, ставшее визитной карточкой. Все мы лицемеры.
Оделся и спустился вниз. Ричард читал газету. Вместо чашки кофе, в руках он держал стакан водки. Стиснул зубы и выпил кружку воды. Когда-нибудь он загонит нож мне в спину. Не принципиально. На земле ничего не держит.
Утренний мороз вывел на окне образы абстракции. Тридцать градусов охладили желание курить. Обещал себе бросить. Положил сигарету в карман и вернулся. Решил весь день провести с Лизой. Выдержать давление кукол. Остановился у комнаты с золотой табличкой «Детская». Это что угодно: темница, западня, чистилище… только не детская комната. Лиза сидела в привычной для себя позе, поджав ноги и наклонив тело немного вперёд. Подол синего платья лежал вокруг девушки застывшими волнами. Девочка одарила меня мимолётным взглядом. Сел на пол рядом с игрушечным стулом. С психикой у девочки всё в порядке. За столом соблюдает манеры поведения, но, попадая в комнату, превращается в одну из этих многочисленных кукол. Игрушки единственные не бросили Лизу в тяжёлый момент. Куклы незаметно зашевелились. А где был ты, когда девочке требовалась помощь? Звуки в голове походили на шум ветра. Не задумывался, куда делись няни Лизы? Они все сошли с ума, думая, что куклы не умеют разговаривать. А ты как считаешь? Чертовщина какая-то. Посмотрел на ручку двери. Сколько людей дёргали за неё, охваченные отчаянием и слезами. Были среди них Александр Викторович и Елена Аркадьевна? Кукла с зелёными волосами снова моргнула. Конечно были. Никто не отнимет у нас девочку. Галлюцинации. Сколько ещё терпеть… Достал из внутреннего кармана миниатюрный термос, похожий на яркий металлический жезл. Содержимого в нём на две кружки… Будь моя воля, наполнил бы термос водкой или виски. В разговорах с куклами лучшего не придумаешь. Но пить перед Лизой было бы верхом неуважения. Поэтому в термосе крепкий горячий кофе. Налил себе кружечку, чтобы не потерять бодрости. Галлюцинации пропали и куклы превратились в бездушные пластмассовые игрушки.
Сидел с Лизой до обеда. Двух кружек не хватило и к двенадцати часами куклы вновь ожили. Пытался сосредоточить взгляд на Лизе, но кукла в красном платье норовила схватить кулон и выбросить в окно. Как только переводил на неё взгляд, кукла замирала. В голове проскользнула мысль сжечь комнату.
Пришла Эльза и позвала нас к столу. Её взгляд остановился на термосе. Улыбнулся. Крепкий кофе. Когда поднялся, повело в сторону. Кофе оказался с градусом. Почему не заметил, когда пил. Спустился вниз и отправился в летний домик. Эльза проболтается и меня уволят. Ладно. Чтобы кому-то помогать, перво-наперво надо разобраться в собственной голове. Зайдя в дом, бросил взгляд на Ричарда. Он спал в кресле, не выпуская стакан из рук. Поднялся в комнату и разделся. Несмотря на зиму, в летнем домике царили тепло и уют. Холодный душ привёл в себя. Накинул халат и вышел на балкон. Двадцать градусов. Мокрые волосы походили на застывшие отростки гидры. Смерть от переохлаждения. Если богу угодно, пусть будет так. Но после второй сигареты ничего не произошло. Пальцы онемели. Какую цену я выложу, чтобы остаться? Ночью Эльза придёт за ответом. Ответ прозвучит иначе. Хочу помочь девочке вновь обрести семью. Плата за молчание не изменится. Не заметил, когда превратился в дешёвую шлюху. Может, после смерти Тани. Когда переспал с её лучшей подругой. Это Аня сунула листок мне в руку. И Марта первой скинула с себя платье… Дешёвые оправдания.
Глава 31
Эльза развалилась на кровати, будто соломенное пугало. Плоская фигура без малейших выступов в области груди, резкие черты лица и выпирающие вперёд лошадиные скулы. Раньше на таких внимания не обращал. А теперь одна из них мной воспользовалась. Достал из ящика бутылку портвейна. Осушил стакан и спустился вниз. Рядом с Ричардом стояла полупустая бутылка. Марки на ней не было. В комнате повис устойчивый запах самогона.
– Сегодня какой-то праздник? – стараясь держать беззаботный тон, спросил я.
– Нет, – ответил старик. – Радуюсь за Эльзу. Впервые за долгое время она получила истинное наслаждение.
Ночью Эльза кричала, как резанная свинья. Она кричала для того, чтобы слышала Марта. Перематывал в голове плёнку прожитой жизни, надев на лицо маску театрального блаженства. Когда Эльза успокоилась, стало хуже. Процент истинной радости в жизни составил ничтожных два процента.
– Сегодня утром Марта дала понять, что между нами ничего не будет, – продолжил старик. Он достал синюю коробочку и положил на стол. – Можешь подарить ей кольцо? Не хочу, чтобы подарок пропал просто так.
Прошлой ночью Марту охватила боль. Боль утраты, боль разочарования. Она разделила её с Ричардом. Если откажусь, садовник не простит. А если приму? Спущусь на очередную ступеньку тёмного царства. Взял кольцо и вышел на улицу.
Глава 32
Ясным февральским днём катился по тихому зимнему лесу навстречу бесконечности. Прохладный ветерок обдувал лицо, а солнце превращало в серебро застывшую снежную корку. Исчезла за лесом высокая красная стена, а впереди открылось теряющееся за горизонтом поле. Оля катилась следом за мной. Не без гордости заметил, что на некоторых подъёмах хваленая спортсменка шла медленнее куряги-студента, державшего последний раз лыжи ещё в школе. Мы пересекли крутой холм, и выкатились на платформу. Лыжня змейкой убегала к пойме небольшой речки. Оглянулся. Румянец на щеках Оли отдавал янтарным свечением, а улыбка отражала истинное наслаждение. Оля хотела бежать дальше, но мне мысль не понравилась. Пятнадцать километров от дома. Александр Викторович большой человек и у него достаточно врагов, чтобы убить меня и похитить Олю. Девушка огорчилась, когда услышала мои слова. Подарил Оле жаркий поцелуй. Один поцелуй ничего не значит в прекрасный зимний день. Оля улыбнулась и снег весело заскрипел под её лыжами. Что имели ввиду охранники, называя её хищницей.
В комнате Лизы больше не пил. Когда мучила жажда, спускался на кухню и наливал кофе. Марта приняла подарок холодно, будто знала, что кольцо принадлежит Ричарду. Несколько раз пытался с ней общаться, но Марта уходила в другую комнату. Вот и теперь, увидев меня, смуглая кухарка выскользнула из столовой. Отношения с постояльцами летнего домика не клеились. Изредка в комнату заглядывала Эльза. Каждый раз уходила ни с чем. Хозяева особняка не знали об отношениях в летнем домике и сор из избы никто не выносил.
Ричард пил беспробудно. Александр Викторович предупредил, что если не завяжет, вылетит с работы. Ричард одарил хозяина особняка пустым взглядом и бессмысленно усмехнулся.
В какой-то момент показалось, что Ричард убьёт меня. Ночью прислушивался к шаркающим звукам в коридоре, сжимая под одеялом перочинный ножик. Шаги замирали у моей комнаты. Кто-то прикладывал ухо к двери и сопел. Пот самопроизвольно катился по лицу, а рука судорожно сжимала пластмассовую рукоятку ножа. Убью ли я Ричарда, если он набросится?
Ответа на этот вопрос не потребовалось. Когда наступила первая оттепель, Ричард повесился на дереве, с которого упал в молодости.
Когда хоронили, никто не плакал. У Ричарда не было близких друзей, а родители давно умерли. На похоронах присутствовало человек десять. Вместе с гробовщиками и священником. Перед тем, как могилу засыпали, Марта положила на крышку гроба кольцо…
Смерть Ричарда не отразилась на жизни особняка. Привычная размеренная жизнь людей одиночек, связанных невидимой вуалью тайны.
С Олей мы поладили. Наше общение основывалось не только на лыжных прогулках, но и на общем увлечении театром. Оля рассказывала про зарубежные постановки. Разъясняла отличия нашей и английской театральных школ. Беседы зачастую переваливали за полночь, и в летний домик я возвращался всегда возбуждённым и радостным. Оля станет красой любого театрального училища. Если не актёрская, то режиссёрская перспектива у неё потрясающая.
Александр Викторович выписал нового садовника. Немца. Его опухшее бородатое лицо казалось мне знакомым, фигура в виде маленького бочонка рождала в голове неприятные ассоциации. Но простодушная улыбка и обходительность садовника понравились старику и он незамедлительно назначил его на должность.
Садовник жил в посёлке и появлялся раз в неделю. В конце апреля собирался переехать к нам в домик. Неприятный осадок в душе, вызванный мутными воспоминаниями, остался вплоть до его смерти.
Спустя месяц молчаливых посещений, заговорил с Лизой. В шёпоте с куклами она называла меня немым. Удивилась, когда услышала мой голос. Я поздоровался и представился. Лиза украдкой посмотрела мне в глаза и прошептала своё имя.
– Слушай, Лиза. Устрой мне экскурсию по дому?
Лиза пошепталась с куклами, а затем уставилась на кулон.
– Прикажу служанке выделить тебе время…
Слова десятилетней девочки. Её сердце похоже на каменный булыжник. Лиза вернулась к возне с куклами.
– Если особняк покажешь ты, заберу кулон…
Лиза отреагировала немедленно. Взяла кулон и подошла к двери.
– Твой подарок, будто заноза в мозгу. Приходи завтра в одиннадцать.
Поразила отрешённость хрупкой маленькой девочки. Взял протянутый кулон и вышел в коридор. Достал из внутреннего кармана листок и разорвал его в клочья. Никогда не думал, что ребёнок напомнит о самолюбии. Когда Лиза вырастет, равных в стае хищниц ей не будет.
Поднялся в кабинет к Александру Викторовичу. Пусть сам разбирается с монстром. Когда стучался в дверь, мыслями был на краю света. Старик сказал, что примет через пять минут. Плюхнулся в кресло и запрокинул голову. Свитое хозяином особняка змеиное царство ничем не отличалось от других. Деньги из человеческих жизней судьбоносными ударами возвращаются в будущем. Многие дети недолюбливают родителей, но лишь единицы ненавидят. Старику уготована одинокая старость. Истинную любовь деньгами не измерить. Ручка двери щёлкнула и в коридоре появилась фигура в белом костюме. Александр Викторович советовал обходить партнёров по бизнесу стороной. Но в этот раз совет старика оказался лишним. В дверях стоял Миша. Он удивился не меньше моего. Мир тесен, если люди в нём живут по одним законам. Миша изменился. Прилизанные чёрные волосы падали на плечи, солидный животик выпирал из-под белоснежного пиджака. Миша задрал голову и прошёл мимо.
Александр Викторович сидел в очках и разглядывал долговые расписки. Лицо его, злое как у бабуина, перебегало с одной бумаги на другую. Если заикнуться об уходе сейчас, есть риск не дожить до следующего утра.
– Слушаю, – злым голосом пробормотал старик.
– Можно ли перевести девочку в другую комнату…
Пробормотал первое, что пришло в голову. Запах скуренных сигар въелся в атмосферу комнаты и неприятно щекотал нос. Александр Викторович отложил бумаги и уставился на меня. Желал разглядеть страх, гнев и презрение. Но ничего не увидел. Маска безразличия застыла на моём лице.
– Лиза закатывает истерики. Несколько раз вызывали скорую.
Поклонился и вышел из кабинета. Внешний мир как адское исчадие. Если психологи не справились, куда уж мне.
Вернувшись в летний домик, вспомнил о Мише. Каким ветром его занесло в кабинет Александра Викторовича? Слышал, он стал большим человеком в правительстве. Резкий скачок начинающего политика отразился скверной чертой в его характере.
Расставаться врагами с Мартой не хотел. Вспомнил былые времена и сел за тетрадный листок. Писал всю ночь. Уснул в десять часов. Через полчаса прозвенел будильник. Предупреждение Лизы не опаздывать. Оставил недоработанные листы на столе и принял холодный душ. В молодости люди губят себя, как только могут. О будущем они предпочитают не задумываться. В старости воспоминания о прошлом отдаются в каждом движении и вздохе.
Но мне старость не грозит. Солнечные лучи пробивались в комнату, освещая письменный стол. Сверкающая ручка и почти законченное произведение. Редкое чувство удовлетворения. Надел джинсы и водолазку салатового цвета. Обычная прогулка. Девочка выйдет из комнаты-темницы. Страшны не физические, но психологические барьеры. Зачем Миша приезжал к старику.
Тени облаков бегали по лужайке в светлом море солнечных лучей. На пороге особняка пожилой профессор прощался с прилежной, судя по его улыбке, ученицей. Оля сказала, что собирается в город за покупками. Предложила ехать с ней. Сослался на то, что сегодня занят другой особой. Оля не выразила ни капли удивления. Только улыбнулась, когда услышала, что особа – её сестра. Без двух минут одиннадцать стоял на пороге детской комнаты. Лиза вышла в привычном тёмно-синем платье. Волосы, заплетённые в хвост, копировали причёску куклы в руках. Куклы, от которой стало не по себе.
– Игрушка останется в комнате…
Суевериями не страдаю, но образы кукол мерещились и во сне, и наяву.
– Без куклы мы не пойдём.
– Тогда кулон останется в комнате.
Лиза попросила пять минут на раздумье. Вышел из комнаты и прислонился к стене.
Спорить с ребёнком, всё равно, что ломиться в запертую дверь. Услышал, как Лиза советуется с куклами. Верные друзья, поддержавшие её в момент разрыва с отцом и матерью. Они плохого не подскажут. Кулон выпадал из привычного образа комнаты. А всё необычное приковывает взгляд. Девочка фокусировала на нём внимание и часть мозга, отвечавшая за оживление кукол, туманилась. Внутреннее противоборство, материализованное в образе любимых игрушек. Куклы подскажут правильный путь.
Лиза вышла из комнаты через десять минут. Куклы с ней не было.
– Одно условие, – сказала девочка. – За время экскурсии ты не произнесёшь ни слова.
Насколько испорченна душа этого ребёнка! Неужели бог проклял душу девочки и забыл про неё. Но отказать теперь, значит, потерять тонкую ниточку связи с пропащей душой.
Еле заметно кивнул и последовал за девочкой. Сначала зашли в комнату, где стояло четыре бильярдных стола. Мягкое освещение и уютная барная стойка. На стенах – картины лесного пейзажа. У каждого стола – блестящие кии и наборы шаров. Мы подходили к каждому столу и Лиза рассказывала истории, с ним связанные.
– За крайним, который освещён меньше других, – говорила девочка, – играл бизнесмен из Норвегии. Он требовал большие деньги за провоз грузов по территории его страны. Отец отказал и тогда бизнесмен пошёл на шантаж. Принимай условия или правительство узнает о товаре. Его напоили и пристрелили на заднем дворе. На столе, что слева, должны быть отпечатки крови, – Лиза присмотрелась, но ничего не увидела, – много времени прошло, могли поставить другой. Приехал директор районной школы и отказался платить пошлину. У него смелость переходила грани разумного. Отец спорил с ним около часа. В детской всё слышно. Раздался выстрел и директора увезли на свалку. Через два дня его место занял двоюродный брат отца.
Ужас охватил моё сердце. Одно дело слышать об убийствах по телевизору или от диктора, и совсем другое – вслушиваться в слова маленькой девочки. Меня поразило, с какой рассудительностью и безразличием Лиза рассказывала о преступлениях. Не может так холодно воспринимать жизнь десятилетний ребёнок. Две смерти и ни одной эмоции на лице. Сколько ей было лет? Пять, шесть… Когда-нибудь она задумается о самоубийстве. Все дети, прошедшие через предательство родителей, об этом задумываются.
– Последней играла актриса. Глупые взрослые сами ищут проблемы. Она сказала отцу, что беременна. Ребёнок был зачат на этом столе, – Лиза провела пальцами по краю зелёного полотна, – не удивляйся. В моей комнате многое слышно. Отец предложил избавиться от ребёнка, но актриса отказалась. В тот вечер мать ночевала у подруги. Отец не сдерживал эмоций. Он кричал так, что стены в комнате гудели. Плач актрисы резал уши. Отец не выдержал и ударил её. Плач усилился. С тех пор актрису не видели, – Лиза улыбнулась, – и в фильмах она перестала сниматься.
Мы подошли к четвёртому столу. После трёх историй, он казался зверюгой, готовой напасть в любой момент. Лиза дёрнула защёлку под левой угловой лузой и извлекла оттуда палец.
– Он настоящий. Все игравшие за столом были обречены на потерю конечности.
Скорее бы уйти из бильярдной. Какой уютной и спокойной она казалась вначале. Зелёное сукно, словно чрево плотоядных растений, тянуло ко мне ворсинки. Стоявший полумрак гнал жертву в угол. Лиза посмотрела на моё лицо и всё поняла.
Мы покинули бильярдную и перешли в просторную залу, устланную восточными коврами. Посреди залы бил фонтан. Чуть поодаль стояли диваны и прозрачные столики. Пение струящейся воды ласкало слух. Ветвистые люстры освещали тёмные уголки комнаты.
– Здесь меня первый раз ударили. Три года назад. Отец чувствует себя владыкой, для которого не существует преград. Проявление слабости ведёт к потере власти. В тот день родители ругались. Отец ударил мать и я запустила в него кубиком-рубиком. Знаешь, есть такая игрушка… Отец подошёл и влепил мне пощёчину, – Лиза приложила ладошку к лицу, – до сих пор чувствую.
Мои глаза наполнились грустью и злобой. Всё в мире похоже. Везде крутится одна карусель. Лиза вонзила иглу переживаний в моё сердце. Психологи для неё, что орешки для белки. Она слишком умная для ребёнка. Невозможность высказаться ведёт к сумасшествию. За полчаса осознал это в полной мере. А Лиза молчала с рождения.
Мы вернулись к двери детской комнаты. Чуткая девочка поняла, что для меня экскурсии достаточно. Позволила задать один вопрос, и я спросил, знает ли о делах отца мама.
– Частично. В туманных набросках. Ты узнал обо всём только потому, что мне надоело таскать эту ношу одной. Знаю, что никому не расскажешь. Тебя наняли, чтобы воссоединить семью, а не уничтожить руины.
Девочка улыбнулась. Помахала ручкой и скрылась в дверях. Впервые не смог различить искреннюю улыбку от наигранной. Выкрасть бы Лизу и увести с собой на край света. На побережье Тихого океана. Вольного и безграничного, как её душа. Пусть старик ищет причины трагедии в верных псах. Всё равно не додумается заглянуть себе в душу.