VIII
Игорь Николаевич жил на окраине города, но они доехали быстро, так как время было позднее и машин на дорогах поубавилось. По дороге он о чем-то рассказывал, не требуя ответа у Тани, что соответствовало ее настроению: ей хотелось помолчать. Таня любила ездить на машине, особенно когда она сидела на переднем сидении и смотрела вперед. А вечером, когда уже горят фонари и окна пролетающих мимо домов освещены, сидеть в машине так уютно. Кажется, она мчится по длинному тоннелю, где стенами являются дома, а сводом – темное небо с прикрепленными к нему фонарями-звездами. Если расслабиться и чуть-чуть прикрыть глаза, то свет ламп сливается в единую желто-голубую ленту, которая мчится тебе навстречу, прерывается над крышей и вновь появляется сзади автомобиля.
Дома, распаковав коробку – в ней было две бутылки шампанского, фрукты и коробка конфет, – он принялся накрывать стол. Все это время он говорил о своей неустроенной жизни, о том, как трудно одному, что нужна хозяйка в доме и все в таком духе.
Таня в это время осматривала квартиру.
– Ты ищешь присутствия женщины? – поинтересовался Игорь Николаевич, высунув голову из кухни. – Прошло полгода, как мы с женой разменяли старую квартиру, и я поселился в этой, но еще ни одна женщина здесь не ночевала. Если ты останешься, ты будешь первой, и мне хочется надеяться, единственной.
– Я просто смотрю. Мебель очень даже ничего.
– Это пока. Потом, когда мы развернемся, подыщу жилье лучше и поближе к центру. И мебель куплю соответствующую новой квартире.
– Мне все равно. Я ведь не собираюсь оставаться здесь навсегда.
– Ну хорошо, не будем об этом. Сейчас нас ждет стол, правда, на кухне. Гостиной, как ты уже поняла, у меня нет. Ты можешь снять жакет: здесь тепло.
Стол получился очень похожим на тот, что был в кафе: с шампанским и фруктами. Они еще раз, теперь уже здесь, выпили за себя.
– Таня, мы уже давно знакомы, и мне будет удобнее, если мы перейдем на «ты».
– Попробую, Игорь Николаевич, – она улыбнулась, – Игорь. Как-то не привычно. Ничего, если я буду ошибаться?
– Тебе я все прощу, потому что я люблю тебя.
Он потянулся обнять ее, но она отстранилась, погрозив пальчиком с розовым ноготком.
– За столом нечего обниматься, для этого, я надеюсь, есть другое место, а за столом надо есть. Кстати, я проголодалась: у меня после шампанского появляется зверский аппетит. Вы, то есть, ты поел в кафе, а я только мороженым наслаждалась да бананчик съела. Как козочка в детской сказке: «Бежала через дубовый мосточек, съела кленовый листочек…».
– Прости, я забыл, что ты ничего не ела. Я сейчас.
Игорь из холодильника достал колбасу, масло, нераспечатанную баночку красной икры. Скоро Таня с удовольствием ела бутерброды, которые он готовил. Она ела не торопясь, старательно раскусывая каждую икринку, и наслаждалась разлетающимися во рту брызгами сока. Игорю, по-видимому, было приятно и интересно смотреть, как она ест, но чтобы не смущать ее, он сам стал жевать банан, изредка поглядывая на Таню. Насытившись, она кивнула на бутылку с шампанским.
– Наливай, запить бутерброды нужно. – Выпив полный бокал, сказала: – Сыта.
Таня с наслаждением потянулась, выгибаясь в спине и искоса поглядывая на Игоря Николаевича, нет, на Игоря. Тот с улыбкой смотрел на ее прогиб, на оголенные плечи, розовое после вина лицо, рубиновые губы, и в нем возникало желание обладать ею. Он знал, что это случится обязательно, но ему хотелось этого сейчас же, здесь, на кухне, не дожидаясь постели. Она, почувствовав его состояние и дразня его, расстегнула несколько пуговичек на блузке – жарко. Если бы она знала, как ему жарко. А оттого, что в проеме блузки показались небольшие холмики с нежной, ослепительно белой кожей, у него помутилось в голове. Он с трудом взял себя в руки, налил в бокал минеральной воды и выпил. Успокоившись, встал из-за стола.
– Ванная – вот здесь, а я пока займусь постелью. Так? – он вопросительно посмотрел на нее.
Она, улыбаясь, кивнула головой, встала и направилась в ванную комнату. Раздвинув диван и постелив постель, Игорь подошел к ванной – за дверью слышался шум воды. Он отошел от двери, снял рубашку, прошелся по комнате и снова подошел к двери, за которой была она. Шум воды не прекращался. Игорь потянул ручку – дверь открылась. Таня стояла в ванной и, глядя на него смеющимися глазами, направляла струю воды из душа на грудь, живот, бедра. Вода омывала ее молодую, стройную фигуру, оставляя капельки на лице, на грудях с темными пятнышками сосков, на бедрах. Дав ему немного полюбоваться, она, демонстрируя свое тело, повернулась к нему боком и запрокинула голову, слегка прогнувшись. На фоне темного кафеля ее фигура с тонкой талией, с упругими ягодицами и приподнявшейся грудью смотрелась безумно привлекательно. Таня направила поток воды на шею и свободной рукой, прерывая ручеек струившейся по впадине между бугорками грудей, провела по телу сверху вниз. Он зачарованно следил за движением ее руки: вот она коснулась груди, переместилась на бедра, смахнула капельки воды с слегка напрягшихся ягодиц и снова то же движение сверху вниз.
У него перехватило дыхание от вида ее обнаженного, такого близкого и влекущего к себе тела, от призывной улыбки ее губ и глаз. В голове зашумело, в ушах раздался серебряный звон – контроль над собой был потерян. Он не помнил, как разделся и очутился рядом с ней под одной струей воды.
…Потом, нежно целуя, словно извиняясь за содеянное, он завернул ее в большое полотенце и отнес на постель. Потрясенная произошедшим, Таня безмолвно лежала, глядя в потолок: она была изумлена не его грубостью, а своими ощущениями, которые она испытала там, в ванной. Она считала себя опытной в сексуальных утехах и всегда наслаждалась, получая, как она думала, полное удовлетворение. Но сегодня весь ее опыт был перечеркнут: такого сладострастного безумия она никогда не испытывала. Это было буйство наслаждений, охвативших ее тело до последней клеточки, и длилось, как ей казалось, бесконечно долго, поднимаясь все выше и выше, пока не обрушилось лавиной все разом. Она не чувствовала боли и неудобств, хотя они были, – это она осознала сейчас, лежа на постели, – она ощущала только неописуемое блаженство. Припомнив случившееся, она даже испугалась: ей нужна грубость, боль, нестандартность.
«Мазохистка какая-то, – подумала она, – не хватало еще, чтобы меня били плетью». По коже пробежали мурашки от испуга – плетью по голому телу, а может быть, от предвкушения блаженства – плетью по голому телу. Она не смогла до конца разобраться в своих чувствах.
Пришел обернутый полотенцем Игорь.
– Ты извини меня, Таня. Я не смог удержаться, когда увидел тебя голенькую в ванной – уж очень ты соблазнительна. Впредь я постараюсь быть более сдержанным. Я сделал тебе больно?– спросил он ее.
– Ничего. Все нормально, – тихо проговорила она. – Все было прекрасно. – Но счастья в ее словах не чувствовалось.
Игорь был зол на себя – снова не удержался, снова был груб. Он чувствовал, что Тане это понравилось, что она никогда не испытывала такого наслаждения; но вот оно прошло, и она тихо лежит на постели – все прекрасно. Прекрасно ли? Может, это их первая и последняя ночь?
Они полежали еще некоторое время молча. Затем он повернулся к ней, поиграл разбросанными по подушке волосами – она не отстранилась. Он стянул с нее и сбросил на пол полотенце – мокрое, – и начал аккуратно, лишь слегка дотрагиваясь до кожи, целовать ее тело.
– Та прости меня, я был несдержан, – говорил он, не переставая целовать ее. – Разве можно грубо обращаться с таким нежным и прекрасным телом? Оно создано только для любви, для ласки.
«Оказывается, этому нежному телу нужна грубость, – подумала Таня. – Никогда не мыслила, что мне такое понравится».
– Тело с такой бархатистой кожей, с такими изумительными формами можно только лелеять, целовать, восхищаться, а я ему делал больно, издевался над ним, – продолжал он целовать eго.
Игорь еще долго губами и руками ласкал и изучал ее тело, пока оно не откликнулось на его призывы. Но здесь, в постели, все произошло просто и обыденно. Так показалось Тане.
IX
Через две недели Таня и Юра поженились. Свадьбу, по просьбе Тани, устроили скромную: были приглашены родные и самые близкие друзья. Свадебного путешествия не было, но была неделя отпуска за свой счет.
– Самые счастливые дни в моей жизни, – сказал Юра в конце отпуска.
Таня тоже была счастлива. Хотя их отношения остались почти такие же, как и до свадьбы, но ей нравилось быть женой и хозяйкой. В ее распоряжении оказалась трехкомнатная квартира – целое хозяйство. Делай, что хочешь, переставляй мебель, как тебе вздумается. Кухня была полностью в ее владении. Можно готовить не только яичницу, но и любые другие блюда, было бы из чего. Кухня многое значит для женщины: если она ей по душе и хлопотать здесь то же нравится – она хозяйка во всем доме. Правда, скоро Таня поняла, что это не ее призвание. Ее больше привлекал пассивный отдых, а не смена деятельности, но все равно было занятно чувствовать себя женой и хозяйкой.
На работе ее поздравили сослуживцы, пожелали счастья в новом качестве. Подошел Игорь Николаевич, также поздравил и, подождав, когда все разойдутся, сказал:
– Поверь мне, Таня, я от всей души желаю тебе счастья, потому что я люблю тебя по-прежнему. Я уважаю твой выбор и больше подходить с этими вопросами не буду. Только работа. Но я хочу, чтобы ты знала, если тебе будет трудно – приходи ко мне совсем или на одну ночь. Я ни на чем настаивать не имею права, но буду ждать тебя всегда. Договорились?
Таня кивнула головой.
– Спасибо, Игорь Николаевич, я буду это знать.
Несколько мгновений он не отводил от нее печально-задумчивого взгляда, затем грустно улыбнулся и ушел к себе. У Тани повлажнели глаза от появившейся жалости то ли к Игорю Николаевичу, то ли к себе и, чтобы никто этого не заметил, она уткнула лицо в алые, с тонким ароматом розы, преподнесенные ей коллективом фирмы.
…Прошла длинная, с оттепелями и морозами, с дождем и снегом зима, наступила весна. В лесах расцвели подснежники. Их голубые глаза выглядывали из-под снега на маленьких проталинках; полянки побольше выглядели голубыми пятнами на фоне потемневшего и осевшего снега. Таня любила весну за ожидание перемен, за эти голубые цветы, за быстрые изменения в природе: неделю назад все было белым-бело, а сегодня все потемнело, оголилось, – ну и что ж, что грязь, – завтра нежные и хрупкие подснежники, а затем и липкие бирюзовые листочки, дрожащие на прохладном весеннем ветру. И солнце, солнце, солнце… Жизнь начиналась заново.
Она каждую весну ждала перемен в своей жизни и радовалась им. Но не в эту. Сейчас она боялась их. Ведь с Юрой все сложилось хорошо: она привыкла к нему, к дому, к положению жены и хозяйки, и ей казалось, что она даже полюбила его – ей без него уже было плохо. И когда она думала о переменах, а ей казалось, что они обязательно наступят, то их она всегда почему-то связывала с Игорем Николаевичем. За зиму воспоминания о ночи, проведенной с ним, притупились, сгладились, и она почти никогда ее не вспоминала. Почти. Но иногда все же она думала об этом, даже пыталась восстановить в памяти те ощущения, которые она испытала. Но с каждым разом они были все расплывчатее и туманнее. В конце концов в памяти осталось только то, что та ночь была.
Игорь Николаевич, как и обещал, кроме работы с ней больше ни о чем не говорил. Вот и сейчас.
– Здравствуй, Таня. – Он подошел неслышно, и от неожиданности она вздрогнула. – Ты что, испугалась?
– Конечно. Никого нет, и вдруг – здравствуй. Как гром среди ясного неба,– виновато сказала она.
– Извини. В следующий раз я буду подходить с шумом, – он улыбнулся как обычно одними губами. – У меня есть хорошая новость. Намечается командировка за рубеж, в Германию: выходим на прямые связи с германскими фирмами. Ты же знаешь немецкий?
– Не так чтобы очень, но изъясняться могу.
– Мне нужен переводчик и человек, который в курсе всех наших дел по закупкам – это ты.
Таня уже успела подзабыть языки, но зато, подготавливая всякие договоры, она была достаточно хорошо осведомлена о прохождении товара через фирму.
– Если все сладится, – продолжал Игорь Николаевич, – то через месяц, если ты согласишься, мы будем пить пиво и гулять по Мюнхену.
– Мы поедем вдвоем? – осторожно спросила Таня.
– Да, вдвоем. – Он посмотрел на нее. – Есть проблемы?
– Нет. Но можно мне взять денек на размышление?
– Я понимаю тебя. Думай, но только не затягивай с решением. Нужно еще оформлять документы, визу. И еще, если решишь ехать, а мне бы очень хотелось, чтобы ты поехала, то проштудируй этот самый немецкий, – сказал он и, неожиданно оборвав разговор, ушел.
Таня осталась одна. Вновь ей надо сделать выбор. Как она не любит выбирать!
Она понимала, что там, в Германии, они вновь сблизятся. Она знала наверняка, что не сможет отказаться вновь испытать уже забытые, безумные минуты блаженства. Здесь она заставляет себя пройти мимо него, не отозваться на его молчаливые взгляды, но там, в чужом городе, где они все время будут вместе, она не сможет удержаться. А после поездки их любовная связь будет продолжена здесь. Та ночь ни к чему не обязывала, но повторение ее, да еще при таких обстоятельствах, свяжет их крепко и надолго. Желает ли она этого?
Вспомнился муж, милый, ласковый Юрочка, который очень ее любит, но она его так и не полюбила по-настоящему. Просто привыкла к нему, и поэтому ей бывает плохо без него. Наверное, так можно прожить всю жизнь и при этом быть счастливой, умиротворенной, рожать детей, радоваться вместе с мужем. По-видимому, это и есть любовь. Может, так и надо жить и больше ничего не надо желать? Но, называя Юру любимым, она при этом всегда испытывала чувство вины перед ним: зачем она обманывает его? Может, оборвать это, пока не слишком привыкли друг к другу, уйти к Игорю Николаевичу?
«Но ведь я и его не люблю. Я никого не люблю, – с отчаянием констатировала она. – Где ты мой рыцарь, и есть ли ты вообще?»
Она решила прекратить самоистязание и переговорить с Юрой. Но о чем она будет говорить с ним? О том, что он не доставляет ей такого наслаждения, как Игорь? Рассказать о связи с Игорем Николаевичем и попросить разрешения продолжать ее? Нет, она просто поговорит с мужем и тогда решит – ехать или нет. Да и это не нужно, напрасный будет разговор, так как она уже знала, что поедет в эту самую Германию.
Юра задержался на работе, и домой она шла одна. Дома она успела приготовить ужин, убрать разбросанные в утренней спешке вещи. О предстоящем разговоре она не думала.
Наконец пришел Юра.
– Здравствуй, моя родная, – с порога, еще не раздевшись, поздоровался он.
Таня вышла в прихожую, обняла его, поцеловала.
– Привет. Что так долго?
– Работу одну закончили и отметили это событие. Вот по столько, – показал он на пальцах. – Бутылку на троих. По сто пятьдесят каждому. Нет, побольше. Пятьсот на троих не делится без остатка, но мы, математики, разделили.
– Какие вы молодцы! Пошли закусывать, математик. Я картошку со свининой пожарила. Жаль только, что нет огурчика солененького, – она поставила на стол тарелки с жареной картошкой.
– Ничего, твою картошку я и без огурца съем.
Только за чаем Таня начала разговор о предстоящей командировке.
– Мне предлагают съездить в командировку в Германию, – сказала она.
– Это же здорово в Германии побывать! – обрадовался Юра.
– Не одной, а с коммерческим директором Игорем Николаевичем, – поправила Таня, глядя на него и пытаясь понять, как он отреагирует на это. – Ты с ним уже знаком.
– Ну и хорошо. Вдвоем не так будет страшно и скучно среди незнакомых людей, – довольно ответил тот.
– Да, в этом ты прав. Скучно не будет, – ответила она и отвела глаза в сторону.
Муж еще долго говорил что-то о Германии, о немцах, о пиве, но она его почти не слушала.
«Значит так и должно быть», – грустно подумала она, убирая посуду со стола.
– А сейчас я пойду спать. Что-то я устала сегодня, – сказала она, сидящему перед телевизором мужу. – Ты можешь смотреть свой ящик. Спокойной ночи, – и легкий поцелуй.
Юра так же пожелал ей спокойной ночи, не отрываясь от телевизора. Ей стало обидно, что он даже в шутку не приревновал ее к молодому мужчине, с которым она должна провести неделю.
«Это что, он так мне доверяет или считает, что на меня никто не позарится? – последняя мысль была обидной, и она, уткнувшись лицом в подушку, немного всплакнула. – Начал бы ревновать, и я сразу бы отказалась ехать. Самой неудобно – с чего бы это вдруг? – оправдывалась она перед собой. – Да и зачем противиться тому, что все равно рано или поздно случится? Ведь я этого хочу, а повод для встречи всегда найдется», – она вздохнула и свернулась калачиком. Скоро мысли стали путаться, и она уснула спокойным сном.
…Таню и Игоря Николаевича пришли проводить сослуживцы и Юра; все были немного возбуждены: громко говорили и смеялись. Игорь Николаевич на Таню старался не обращать внимания. То ли это подчеркнутое равнодушие, то ли его молодость и уверенность в себе, но что-то насторожило Юру. Он как-то сник и не участвовал в общей беседе. Видя это, Таня отвела его в сторону.
– Ты что такой кислый? – она погладила его по волосам.
– Я ничего. Грустно расставаться.
– Я же ненадолго.
– А он тебя… не обидит? – смущенно спросил Юра.
– Нет, Юрочка, он меня не обидит. Давай прощаться. – Она торопливо, чтобы он не задавал больше вопросов, поцеловала его в щеку, стерла ладошкой след от помады. – До свидания. Не скучай здесь без меня. Через неделю я буду дома. Пока, – и она быстро, не оглядываясь, вошла в вагон.
Проводник попросил пассажиров пройти в вагон. Игорь Николаевич, попрощавшись со всеми, подошел к Юрию.
– До свидания, Юра. Не волнуйся, мы скоро вернемся. – Пожал руку и поднялся в вагон.
Таня уже была в вагоне у окна и, улыбаясь, махала рукой. Поезд тронулся. Все остающиеся что-то весело говорили отъезжающим, размахивая руками, а у Юры почему-то сжалось сердце.
X
Ровно через неделю рано утром Юра, с ярко-красной розой в руке, встречал Таню. Она вышла из вагона первой. Супруги обнялись, поцеловались, Юрий отдал ей розу и взял ее вещи.
– Как я соскучился по тебе, – прошептал он ей на ухо. Затем поздоровался с Игорем Николаевичем, который вышел на платформу вслед за Таней.
– Как поездка, Игорь Николаевич, удачная?
– Да, очень удачная. Я сам такого успеха не ожидал. Удалось все. Теперь мы будем работать напрямую с немецкими фирмами, и не будем зависеть от поставщиков. Мы там хорошо поработали, правда, Таня? – обратился он к державшейся за Юрину руку Тане.
Она молча кивнула головой и, взяв мужа под руку, потащила к выходу на привокзальную площадь. Игорь Николаевич догнал их.
– Меня должны встречать на машине. Я подвезу вас до дома. А вот и водитель. Здравствуй, Коля. Как здесь, все в порядке? Ну вот и хорошо. Поехали? – вновь обратился он к семейной паре.
– Спасибо, мы доберемся сами. Нам недалеко и совсем в другую сторону, – Таня шла не оглядываясь.
– Юра, повлияйте на жену. Зачем вам в транспорте толкаться? На машине через пять минут будете дома.
Мужу не пришлось влиять на жену: она неожиданно развернулась и пошла к машине. По дороге Таня разговаривала мало, отвечала односложно. Путь был недолгим, и скоро Юра и Таня были дома.
– Ты представить себе не можешь, как мне было плохо, – говорил Юра, обнимая и целуя Таню в прихожей. – Я целыми днями только и думал о тебе, не мог сосредоточиться на работе, дома не мог заснуть. А ты вспоминала обо мне? – заглядывал ей в глаза Юра.
– Конечно, милый. Мне там тебя не хватало. Я скучала без твоих ласк, без твоих слов, без твоей нежности.
– Я чувствовал, что ты тоже думаешь обо мне, я даже знал, когда это было. Вечерами. Правда ведь? – Юрий не выпускал ее из своих объятий.
– Да, вечерами я вспоминала тебя. Каждый вечер. Это правда.
– Ну, хватит здесь стоять. Ты устала с дороги. Тебе надо принять ванну, отдохнуть. В вагоне, даже если всю дорогу лежишь, все равно устаешь. Вот твой халат, полотенце – иди, мойся. Вещи потом разберешь. Пока ты помоешься, я приготовлю тебе яичницу с местным беконом – специально на рынок ходил.
Он набрал воду в ванну, раздел ее, помыл, беспрестанно целуя ее тело. Вымыв ее, он побежал готовить яичницу. Когда она вышла из ванной, лицо и тело, выглядывающее из распахнутого халата, были розовыми, с капельками влаги, которые она постоянно вытирала полотенцем. Стол уже был накрыт: в центре красовалась большая сковорода с шипящей яичницей и поджаренными кусками свинины; здесь же была бутылка вина и большая зеленая бутылка с надписью «Sprite». Выпили за встречу, за любовь. Юра весь светился радостью и все говорил и говорил о том, как он проводил дни и вечера без нее, как он скучал, как вспоминал первые встречи с ней, не замечая, что Таня не разделяет его радости. Она сидела грустная и почти не говорила. Наконец яичница была съедена, и Таня, сославшись на усталость, ушла спать.
– Я посплю часик, другой, а ты сходи на рынок, купи стандартный набор для борща, побольше картошки и все, что тебе захочется.
Юрий отмерил себе два часа, чтобы дать ей отдохнуть, потом подождал еще немного, и осторожно, чтобы не разбудить ее, открыл дверь и тихо пробрался в спальню. Она еще спала, безумно красиво разметав свои темные волосы на белой подушке. Как он любит это лицо, немного тронутое загаром, которое без макияжа выглядело еще прекраснее, эти припухшие детские губы, слегка шевелящиеся во сне, эту тонкую шею с бьющейся голубой жилкой, которая вызывала сейчас жалость, и ему захотелось дотронуться до нее. Он какое-то мгновение постоял над ней, затем быстро разделся и, стараясь не разбудить ее, пробрался к ней под одеяло, но она проснулась, испуганно открыла глаза, узнав его, улыбнулась и прижалась к нему всем телом.
– Уже вернулся? Долго я спала?
Он сказал.
– Ой, так мало? Я хочу еще спать.
– Спи, любимая, – Юра погладил ее шею, поцеловал. – Спи, а я буду охранять твой сон.
Он провел своей большой, теплой ладонью по ее волосам, по спине. Таня устроилась удобней и притихла, но сон уже пропал: ей снова надо делать выбор – Юра или Игорь? Лежа сейчас в постели с Юрой, она вспоминала, как хорошо было с Игорем. Хорошо и немного страшно – страх, который в нее вселился с первых дней их знакомства, так и не проходил. Хотя сейчас это страхом назвать было нельзя – это было чувство превосходства его над ней. Она чувствовала себя рядом с ним ребенком, и ее, как ребенка, тянуло к нему, и как ребенок, она боялась его и уважала. Он был занимательнее Юрочки, с большим жизненным опытом; он, так же, как и она, любил рестораны, и, как ни странно, веселые компании. Несомненно, с ним было интереснее проводить время.
Юра. Это он лежит рядом с ней, такой большой, теплый и мягкий. Чтобы еще раз убедиться в этом, она плотнее прижалась к нему – еще какой мяконький. И характер у него такой же. А ей иногда хотелось, чтобы он хотя бы голос повысил, но ему это не дано – он всю жизнь будет с нее пылинки сдувать.
И вот она лежит и в сотый раз анализирует положение, в которое она себя завела. Раньше она думала, что выйдет замуж и все образуется: у нее будет один мужчина. Но вот она замужем, и что же? Сейчас самый разумный выход – развод с Юрой. Как ни трудно будет Юре, но по крайней мере будет честно. Все это нужно сейчас объяснить Юре. Она глубоко вдохнула, уткнулась лицом в его грудь – как уютно так лежать!
Соскучившись по ней, по ее телу, он понял это по-своему. Хотя его ласки не трогали, она постаралась сделать все, чтобы он не заметил ее холодности.
Обед Таня приготовила с особой тщательностью – может быть, в последний раз. Пообедав, они уселись перед телевизором. Показывали какой-то детский фильм, но она, глядя в телевизор, ничего там не видела. Глаза ее медленно наполнялись слезами. Юра увидел слезинки у нее на щеках, забеспокоился.
– Что с тобой, родная? – он подсел к ней поближе, обнял – она разрыдалась.
Он стал ее расспрашивать, вытирая слезы, но она не могла говорить, только громко всхлипывала. Он долго ее успокаивал, принес воды. Наконец она с остановками, невнятно произнесла:
– Юрочка, я подлая баба. Я тебе изменяю.
Он притих, осторожно поставил стакан на стол. Помолчал. Она сквозь слезы испуганно смотрела на него.
– Я догадывался, что командировка для этого и была задумана, – безжизненно произнес он.
Затем с надеждой в голосе спросил:
– Он тебя обижал? Он принудил тебя?
– Нет, Юра, я сама этого хотела, – призналась она. – И первый раз это случилось здесь, не в Германии, – она вытерла слезы и почти успокоилась. – Видишь, какая я плохая жена. Живя с тобой, я бегала к Игорю Николаевичу.
Юрий отрешенно смотрел в пол, лицо его было бледным. Опущенных глаз она не разглядела, но ей показалось, что в них стояли слезы. Она виновато сидела рядом, боясь шевельнуться. Наконец он поднял голову – слез не было.
– Ведь это была ошибка? И ты мне все рассказала, чтобы я простил? Ты больше никогда не будешь встречаться с ним? – Юрий просительно смотрел на нее.
Серые его глаза заблестели. Она сама готова была вновь разрыдаться от жалости к нему, и, торопясь, пока этого не случилось, она прошептала:
– Нет, Юрочка, я ухожу к нему.
Он удивленно посмотрел на нее.
– Я не понял. Куда ты уходишь?
– Я хочу развестись с тобой и уйти к Игорю Николаевичу, – проговорила она громче.
– Он тебе все еще Игорь Николаевич, – задумчиво произнес Юрий. – Чем же он лучше меня? – задал он стандартный в таких случаях вопрос.
Ну что ему ответить, этому милому мужу? Не оскорблять же его мужское самолюбие, не рассказывать же, что он не способен давать ей те наслаждения, к которым она уже привыкла, не говорить же, что он для нее неинтересен. Поэтому на его вопрос она прямо не ответила.
– Юрочка, ведь я тебе никогда не говорила, что люблю тебя. Я ведь всегда тебе говорила, что ты только нравишься мне, и что больше никаких чувств у меня к тебе нет, – напомнила она ему, не зная, смягчила удар или усилила. Виновато посмотрела на него. – Я обещала тебя полюбить, но видно не судьба. Прости. – Помолчала. – И если не Игорь Николаевич, то кто-нибудь другой нашелся бы. Сколько я ни старалась быть тебе хорошей женой, все равно я ждала другого. И искала. Извини за откровенность.
– Но ведь это неправда. Ты сейчас все нарочно придумываешь, чтобы я отпустил тебя. Но я не хочу тебя отпускать. Ты изменила мне – ну и пусть. Мы с тобой еще и года не прожили вместе. Давай еще попробуем. У нас все получится. Мы ведь с тобой ни разу не поругались за это время. Мы научились понимать друг друга, а это уже что-то значит. Ты сменишь работу, а можешь вообще бросить работать. Мы начнем все сначала, – говорил он, держа ее за руки, глядя ей в глаза и пытаясь разглядеть в них понимание.
В какой-то миг у нее промелькнуло желание остаться, но она тут же его прогнала: «Не долго удержусь».
– Нет, Юрочка, зачем это оттягивать, зачем мучить себя ожиданием? Смотреть каждый день вот так в глаза или куда-то в сторону, терзаться вопросом: «Изменила сегодня или нет?» Это будет висеть над тобой все время, пока мы вместе. Лучше покончить с проблемой сразу.
– Я не могу тебя отдать этому человеку. Ведь он злой, жестокий – это сразу видно. Тебе с ним будет плохо. В конце концов я просто не хочу тебя терять. Я без тебя жить не смогу и не буду. Если ты уйдешь… Но ты ведь так не сделаешь? Ты останешься? – вновь просительный взгляд в глаза. – Я прошу тебя. – Уже более решительно. – Да я просто тебя никуда не отпущу.
На него было жалко смотреть: большой, сильный, он вдруг как-то сник, сжался, по щекам стекали редкие слезинки. Ей стало, по-настоящему, жаль его. Что она с ним делает? Ведь он действительно ее любит. А Игорю Николаевичу она нужна больше как женщина, а не как жена. Как долго продлятся их отношения, она не знала. Она только знала, что и его она не любит и не полюбит: за неделю совместной командировки она даже не привыкла к Игорю. И уход к нему от Юры плохой, даже очень плохой вариант. Но так хочет Игорь, и она, как кролик, загипнотизированный удавом, поползет к нему. С ужасом в глазах, но поползет. Может воспротивиться, остаться?
– Хорошо, Юра, я не уйду от тебя, – неожиданно для себя, сказала Таня. – Давай попробуем все сначала. Я постараюсь тебя не огорчать. Только не надо меня благодарить, – прервала она Юрия, который начал ей целовать руки и что-то говорить в благодарность.
Он сразу притих, ушел в ванную и долго там умывался. Остаток дня они провели вместе, но как малознакомые люди – общего разговора не получалось.
Утром, как будто ничего и не случилось, Юрий готовил ей кофе, говорил о работе, о предстоящем вечере. Таня, хотя и старалась вести себя как обычно, но на душе у нее было тяжело. Теперь ей предстояли объяснения с Игорем.