Пока члены семьи отсутствовали на работе и в школе, собачка отсыпалась. А период активности у нее начинался ближе к ночи. Ну, когда волки на охоту выходят… Она бегала, прыгала, лаяла и кусала хозяев, получала по жопе газеткой, скулила и выла – все это могло продолжаться до часа ночи. А еще собака сообразила такую штуку – если во время наказания, будь то шлепок, потрясывание за шкирку или тыканье носом в лужу, начать душераздирающе верещать на весь дом, как будто с тебя заживо снимают шкуру, то наказание сразу же прекратится. Этим она активно пользовалась.

– Фу, нельзя! – слышу крики сверху. – Да, ёклмн! Ну, куда ты ссышь опять! Вот я тебе сейчас газеткой огрею!

– Ау, ау, уи, уи!!! – театрально верещит Ляля, падает в полуобморок и воздевает лапу ко лбу. Вот, мол, послушайте граждане-соседи в час ночи, как бессердечные представители человеческой расы под покровом ночи убивают, калечат и терзают невинное лохматое существо! Подумаешь, промахнулась мимо туалетной тряпочки на три метра и угодила в туфли хозяйки. Они уже были погрызены, и замечательную инсталляцию необходимо было дополнить искрометным перфомансом.

Звоню соседу.

– Серега, я твоей собаки будку шатал. Вы спать дадите? Мы прямо под вами живем.

– Простите, но она в кроссовки насрала, и жену цапнула и на ребенка лапы сложила. Не злись, скоро мы ее воспитаем.

Не воспитали, не смогли. Звонок в дверь. Заходит Серега.

– Привет, можно я у тебя посижу. Жена с детьми уехала к маме. А я боюсь с этой псиной дома находиться. Она за мной ходит, зубами клацает. Мне теперь даже в туалет можно ходить только с мохнатым конвоем. Она реально с ума сходит.