Тайны минских перекрестков

Когда девушка ушла, Ядя с замирающим сердцем нажала на кнопку звонка. Увидев ее, Колесник растерялся. Он явно ждал не ее. В следующее мгновение его лицо просияло от радости.

– Вот принесла, – Ядя протянула Колеснику ключи от квартиры.

Их глаза встретились. Колесник торопливо шагнул к Яде, обнял.

– Я думал, ты никогда не вернешься. Я больше тебя никуда не отпущу.

В постели он шепчет:

– Любовь моя! Это наш день, я больше никого не хочу ни слышать, ни видеть.

Любовники на кухне. Ядя жарит что-то на плите. Входит Колесник и, принюхавшись, замечает:

– Любовь любовью, а кушать хочется.

После нескольких рюмок коньяку Колесник говорит:

– Ядя, я хочу с тобой поговорить.

– Об Ире?

– Ты ее знаешь? – Серж, повеселев, рассмеялся. – Это все меняет.

– Я стояла на лестнице и случайно услышала ваш разговор, но не поняла, о чем шла речь. Ясно только, что у тебя деловая встреча и ты, наверное, захочешь, чтобы я ночевала в общежитии. Да?

– Наоборот, я хочу, чтобы ты осталась, – Колесник еще выпил. – Мы с Ириной были деловыми партнерами, и теперь я хочу, чтобы ты заменила ее.

– В чем?

– Работа не совсем обычная, но деньги мы зарабатывали хорошие. Работали втроем: я, Ирина и Иван. Ирину ты видела. Иван учится на юридическом вместе со мной. Теперь Ирина уехала, а без красивой женщины наш бизнес лопнет.

– Я согласна. Что я должна делать?

– Дай слово, что в любом случае, примешь ты мое предложение или нет, но этот разговор останется между нами.

– Конечно, любимый, – согласилась заинтригованная Ядя.

Серж еще выпил коньяку, закусил лимоном.

– Ты, наверное, заметила, что живу я не по средствам?

Ядя кивнула и тоже надкусила ломтик лимона.

– Родительских денег хватает на неделю.

Ядя с интересом посмотрела на Сержа.

– Как-то в шутку я сфотографировал знакомого студента и девушку, которая была с ним. Они не закрыли на ключ комнату в общаге и спали, обнявшись. Сделал несколько снимков и показал парню. После этого я долго ходил с синяком под глазом. Шутка не удалась. Синяк сошел, а идея осталась. Я решил реализовать свой план. Ирина с Иваном подходили больше всего, потому что были мне должны. Моя задача заключалась в том, чтобы найти клиента и вечером познакомить его с Ириной.

– Ты заставлял ее?.. – Ядя отшатнулась от Колесника. – Ты занимаешься сутенерством?

– Имей терпение выслушать! Я придумал другой, более надежный способ, как заставить человека, чтобы он – заметь, сам – отдал нам деньги. Знакомились мы обычно в ресторане, потом Ирина вела клиента на квартиру. Какой мужчина откажется от глотка шипучки перед тем, как лечь в постель с красивой девушкой? Ирина тайком подсыпала в стакан снотворное. Мы с Иваном ждали сигнала: достаточно было выключить торшер – и мы тут как тут. Спящего клиента раздевали, укладывали в постель, голая Ирина устраивалась рядом с ним. Делали фотографии, а утром Иван исполнял роль разъяренного мужа, неожиданно вернувшегося из командировки. Я – друг семьи – тоже появлялся утром. Клиенту ничего не оставалось, как обратиться ко мне за помощью, и я, конечно, устраивал все наилучшим образом. В таких ситуациях мужики не торгуются.

– А сколько они платят? – загорелась Ядя.

– Значит, ты согласна?

– А вдруг нас поймают? – испуганно спросила она. – Что за это будет?

– Исключено. Я тщательно выбираю клиента. И потом, мы прокручиваем операцию не каждый день, а два, от силы три раза в месяц. Этого хватает, живем в свое удовольствие…

– Страшно, – смущенно улыбнулась Ядя, явно кокетничая. – А можно не фотографироваться? Противно. А что будет, если узнают?

– Без фотографий обойтись можно, но нежелательно, это – улика, сразу возрастает цена.

– Это шантаж?!

– Называй как хочешь, но клиент сам предлагает деньги, а значит, жаловаться не будет. И потом, я выбираю только начальников. Пусть небольших, но при должности.

Вечер. Ресторан «Каменный цветок». Ядя входит. Появляется Колесник и, подведя ее к столику, знакомит с тучным лысым мужчиной.

– Петр Петрович, разрешите представить мою хорошую знакомую.

– Ядя, – кивнула красивой головкой Ядя и, стрельнув взглядом по залу, тяжело вздохнула: – Скука и здесь, а дома совсем невыносимо…

– Муж снова в командировке? – участливо спросил Колесник.

– Теперь полсвета командировочных, и это положительно влияет на генофонд нации, – оживился знакомый Колесника и, схватив Ядину руку, чопорно поцеловал, представился:

– Петр Петрович… Тоже командировочный…

– А может, сегодня украсишь нашу компанию? – спросил Колесник.

– Пожалуйста, – просит и Петр Петрович.

– Только никаких разговоров о политике и футболе, – неохотно соглашается Ядя.

Первый тост произносит Колесник.

– За встречу…

Второй тост предлагает Ядя:

– За вечных странников – командировочных!

Третий тост стоя, немного пошатываясь, произносит Петр Петрович:

– За прекрасных дам, за спасительницу Ядю.

Играет музыка. Петр Петрович приглашает Ядю на танец. Он сильно прижимает ее к себе, целует мочку уха, шею. Ядя не противится, и новый знакомый медленно опускает руку по спине ниже и ниже…

Колесник подмигивает Яде, выпивает рюмку, выходит.

В комнате, где встречается Ядя с клиентом, полумрак. Петр Петрович сидит в кресле и с нескрываемым нетерпением поглядывает на большую кровать. Ядя около журнального столика не спеша нарезает дольками апельсин, наполняет бокалы шампанским и незаметно бросает в один из них две таблетки. Подает Петру Петровичу бокал.

– Я хочу на тебя смотреть, – мгновенно выпив шампанское, заявил Петр Петрович.

– Ложись в постель, так будет удобнее.

Петр Петрович, тяжело дыша, быстро сбросил с себя одежду, лег, накрылся простыней.

Ядя резким движением распустила волосы и медленно стала расстегивать пуговицы на платье. Когда стянула платье через голову, кавалер, откинув голову на подушку, спал

Ядя подняла с пола пиджак клиента, стала обыскивать карманы. Вытащила портмоне, раскрыла его и, не отсчитывая, взяла толстую пачку купюр. Когда подняла глаза, с ужасом увидела, что клиент не спит. Он, подперев кулаком голову, молча наблюдал за ней.

– Значит, краля, чистишь карманы? А если я сейчас в милицию позвоню?.. Нет, милицию вызывать не буду, рассчитаешься другим, чем обещала…

Ядя сопротивлялась молча (кричать боялась, чтобы кто-нибудь из соседей и вправду не вызвал милицию). Клиент повалил ее на кровать, рванул бюстгалтер. Ткань жалобно взвизгнула, Ядя вцепилась ногтями в лицо насильника. Он заревел и кулаком ударил девушку по голове. На какое-то мгновение Ядя потеряла сознание, а когда очнулась, поняла всю безвыходность своего положения. Она лежала в постели, а клиент, добившись своего, тяжело сопел на ней. Теперь он был хозяином ее парализованного страхом тела. В этот момент Ядя хотела одного: чтобы этот тяжелый лысый человек побыстрее насытился и оставил ее в покое. Она задыхалась, из последних сил отталкивая толстяка слабыми руками, пока пальцы вдруг не нащупали шнур висящего над кроватью бра. Щелкнула выключателем раз, другой, третий…

Ядя не слышала, как открылась дверь, не видела, как вошли Колесник с Иваном (зритель узнает в нем подполковника Ковалева).

Колесник, видя сцену насилия, хватает с журнального столика почти пустую бутылку и со всей силы бьет клиента по голове.

Во все стороны брызнула кровь, насильник судорожно задергался, лысая голова безжизненно упала на Ядино плечо. Ядя закричала, но Колесник прикрыл ладонью ей рот.

Первым опомнился Иван. В руках у него фотоаппарат с зеркальной круглой фотовспышкой, на плече сумка с автономным питанием для фотовспышки.

Он перевернул лысого и стал истерично хлестать его по щекам. Голова клиента безжизненно моталась из стороны в сторону, застывшие глаза смотрят в потолок, по лицу, шее, груди ручейками стекает кровь.

– Он не дышит! – кричит Иван и продолжает тормошить безжизненное тело.

Колесник бросает бутылку из-под шампанского на пол, садится в кресло и тяжелым, неподвижным взглядом буравит Ядю.

– Что произошло? Почему он не спал?

Ядя надрывно плачет и дрожащими руками пытается натянуть на себя разорванное нижнее белье, но ей это никак не удается.

– Выбрось эту тряпку! – Колесник протянул ей простыню. – Прикройся и рассказывай. А ты, – кивнул он Ивану, – оставь в покое мертвеца, оплеухами его не поднимешь. Я вызову милицию, а ты сматывайся и помни: мы тебя не видели сегодня, ты нас…

– Он меня силой взял, я ничего не могла сделать, – запричитала Ядя.

– Не скули! – взвился Колесник. – Зачем тебя насиловать, если он знал, ради чего сюда шел? Клиент не сомневался, что получит свое. Он мертв, я должен знать правду.

Ядя закрыла ладонями лицо.

– Я думала, он спит, и полезла в карман за деньгами…

– Сука! – крикнул Колесник и ударил ее кулаком в лицо.

Ядя во второй раз потеряла сознание. Когда открыла глаза, Колесник брызгал на нее водой. Покойник лежал рядом поперек кровати. Она вскочила, засуетилась, нашла платье и стала натягивать на себя.

– Не дергайся! Сядь и слушай! Милиции расскажем все, как было, не упоминая настоящей причины, по которой он тут оказался. Запомни: ты, я и он были в ресторане, там и познакомились. Пришли домой, выпили шампанского и, как часто бывает, не хватило. Я, твой жених, пошел за водкой, а лысый, воспользовавшись моим отсутствием, изнасиловал тебя. Ты не слышала, как я вернулся… Остальное все, как было. Об Иване не упоминай. Нас троих, – Колесник кивнул на лысого, – видели в ресторане, так что все будет выглядеть правдоподобно. Главное, стоять на своем – он насильник. Думаю, доказательств хватит, и помни: ляпнешь лишнее – сядем втроем и по десятке нам обеспечено. А так мне дадут два, от силы три года. Не найдешь такого жениха, который, увидев, как насилуют невесту, не станет звонить по телефону и звать на помощь милицию. Я вел себя естественно, и это ни у кого не вызовет сомнений.

Раздался звонок в дверь. Колесник вышел и через минуту вернулся с людьми в милицейской форме.

Зал суда. За большим длинным столом народный судья (женщина) и народные заседатели (мужчина и женщина). На скамье подсудимых – Колесник. Ядя в зале суда, она не сводит глаз с Колесника, но тот преднамеренно ее не замечает. И все же, когда их взгляды встретились, Колесник презрительно улыбнулся и, показывая свое к ней пренебрежение, плюнул под ноги. Ядя тихо заплакала.

Судья встает и зачитывает приговор:

– Именем Республики Беларусь гражданин Колесник Сергей Николаевич приговаривается…

Как вспышки, проносятся перед Ядей Купрейчик кадры из ее жизни.

ЗАГС. Ядя в белом подвенечном платье, рядом Виталий Шевцов в черном костюме. Играют марш Мендельсона. Женщина громогласно и торжественно объявляет:

– Теперь вы муж и жена…

Вновь зал суда.

На скамье подсудимых постаревший Виталий Шевцов. Он явно кого-то ищет глазами в зале. Ядя сидит с ребенком (девочкой) на руках.

Все встают. Судья читает:

– Именем Республики Беларусь! За хищение государственного и общественного имущества в особо крупных размерах гражданин Шевцов Виталий Сергеевич приговаривается…

Затемненная комната. В ней три человека, мужчина и две женщины. Мужчине лет пятьдесят, у него длинные с проседью волосы, очки в желтой оправе, одет в белый халат. Одна женщина пожилая, тоже в белом халате, вторая молодая и очень красивая. Пожилая сидит за спиной мужчины на диване, молодая – перед ним.

– Как наши дела, красавица? – спрашивает мужчина у девушки.

– Хорошо, доктор.

– Тогда начнем сеанс?

Девушка кивает и с готовностью закрывает глаза. Доктор встает, подходит к девушке, кладет руки на голову и тихо говорит:

– Расслабься… Ты совершенно спокойна. Перед твоими глазами море, тихое и спокойное. Слышен шум прибоя. Ты видишь себя на пляже. Тело наполняется приятной теплотой, настолько приятной, что даже начинает жечь груди, живот, бедра. Ты видишь на пляже мужчин и хочешь их, твое тело стремится в их объятья, ты хочешь их всех, слышишь: всех, всех, всех… Ты не будешь хотеть спать, только любить…

Девушка учащенно дышит, спина выпрямляется, руки начинают расстегивать пуговицы на кофточке.

– Нет, не теперь, – говорит доктор, – ты будешь любить только тех, кто скажет «Я хочу тебя».

Девушка застегивает пуговицы.

– А теперь открой глаза.

Девушка открыла глаза. Они безумно горели на ее разрумянившемся лице. Доктор повернулся к пожилой женщине, та тоже сидела с закрытыми глазами.

– Федоровна, очнись, тебе, старой, мой гипноз уже не нужен.

– Как сказать, доктор… После ваших слов мне не только своего старичка хочется.

– Зови стриженых, – садясь за стол, нахмурился доктор.

Женщина вышла, и через некоторое время в комнату входят два парня с обритыми головами. Один из них достает из кармана портмоне и, отсчитав доллары, молча кладет их на стол перед доктором. Доктор пересчитывает, прячет деньги в стол.

– Инструкцию помните? – спрашивает он у стриженых.

– Помним, доктор, сказка, а не инструкция.

– Вот и хорошо. Сегодня пятница, значит, до двадцати двух часов воскресенья она ваша. Не забудьте дать противозачаточные таблетки завтра утром и в воскресенье тоже утром.

Стриженые уводят девушку. Входит пожилая женщина. Доктор достает из стола стодолларовую купюру, отдает женщине. Та молча прячет ее. Потом они подходят к окну и наблюдают за тем, как стриженые увозят девушку на машине.

Часть вторая

Машина («каблук») остановилась, послышались голоса. Говорили двое. Бусел узнал хриплый баритон человека из парка.

– Филин, а может, сейчас избавимся от легавого?

– Ты вот что, заруби на своем прыщавом носу, не то откручу его нечаянно вместе с плешивой головой: мент должен жить! И пока я не приму другого решения, ни один волос с его головы не упадет. Усек?

– Да я-то что? Я к тому, чтобы не сбежал!..

– Вот тогда точно голову оторву. Посмотри, живой он там или нет, может, мертвеца привезли.

Человек долго возился с замком.

– Жив, легавый? – по глазам Бусла резанул луч света. – Живой. Он, падла, всю машину заблевал…

– Если я тебя садану так, как его, ты в штаны наложишь, а может, прямиком в могилевскую губернию отправишься. Вытаскивай, в погреб отнесем.

– Облеванного не понесу! Пускай в будке валяется, утром все равно в расход!

– Прыщ, делай, что говорят! – Филин ударил сообщника.

Послышался стон, фонарик упал на землю и погас.

Бусла схватили за ноги и вывалили из машины. Он больно ударился, и его опять вырвало.

– Как мы его такого понесем? – Прыщ волоком потащил капитана подальше от машины. – Пускай тут блюет. Может, ноги развяжем, в падлу легавого носить!

– В погребе развяжем. Да смотри, чтоб мент на лестнице шею не сломал.

– Поможем, если сам не свернет. Цацкаешься с ним, как с братом, а я их, ментов, ненавижу…

Бусла потащили в дом.

На скользкой, поросшей плесенью кирпичной стене проступали крупные капли воды. Прыщ посветил фонариком в лицо капитана и, сопя, пробурчал:

– Была б моя воля, давно б кишки выпустил.

– А ты выпусти, – прохрипел Бусел.

– С удовольствием пришью, только не сейчас, попозже, – он достал финку, перерезал веревку на ногах. – Живи, падла, ночь у тебя точно осталась.

Прыщ глянул вверх и, не увидев Филина, ударил Бусла кулаком в живот. Капитан медленно сполз по стене на землю.

Шум над головой Бусла. Над подвалом двигали что-то тяжелое. Со скрипом поднялась крышка. Сверху крикнули:

– Вылезай! И осторожно, лестница гнилая…

Предпоследняя ступенька треснула под ногой капитана, он пошатнулся. Его подхватили сильные руки, втащили в комнату. Блестящее лезвие финки разрезало ремни на руках.

Баня. Колесник и подполковник Ковалев, укутанные в простыни, сидят распаренные в комнате отдыха. Пышногрудая девушка в бикини приносит им коньяк и фрукты. Предлагает (многозначительно):

– Массажный кабинет освободился. Не желаете тайский массаж?

– Позже, – отмахивается Колесник.

Когда остались одни, Колесник говорит:

– Все, Иван, нет больше капитана Бусла, и, как говаривал вождь всех народов, нет человека – и нет проблем. Тебя попрошу об одном одолжении: когда найдут труп, сделай так, чтобы тело кремировали. Пепел – он и есть пепел.

Выпивают. Долго молчат. Ковалев:

– Человек – существо мыслящее, и, если нет проблем, он их создаст. Не Бусел, так кто-то другой. Главное, чтобы мы сами поменьше суетились. Проблемы – они идут от деятельных людей…

– Бестолковых, – смеется Колесник. – Ну что? На массаж? Вечером важная встреча, и я хочу снять стресс.

– У меня жена, сын, семья, одним словом. Массаж нужен тебе, борову холостому. А мои стрессы пусть будут со мной.

Смеются. Колесник входит в массажный кабинет и срывает халат с массажистки.

Капитан Бусел, сидя на полу около открытого лаза в подвал, осматривается.

В деревенской комнате четыре окна. У стены трехстворчатый самодельный шкаф. Рядом деревянный ящик, обитый железом.

Капитан перевел взгляд на круглую печь, потом на железную кровать, на стол, около которого, спиной к нему, стоял ссутулившийся человек и наливал в стакан водку. Бусла от холода била дрожь.

– Выпей, полегчает, – здоровяк поставил стакан на край стола, сам же сделал несколько глотков прямо из бутылки. – Драку затевать не советую.

– Можно и выпить, – капитан тяжело поднялся на ноги. – Только за что?

– За встречу, – здоровяк повернулся лицом к Буслу.

– Ты?!

– Я, – равнодушно ответил Филин.

Бусел и Филин были чем-то похожи: одинакового роста, оба широки в плечах. Они смотрели друг другу в глаза: Филин – спокойно, безучастно, Бусел – растерянно.

– Фантастика! – выдавил из себя капитан и сделал шаг вперед.

– Ты выпей, – здоровяк протянул Буслу стакан, – ничего невероятного тут нет.

– Ну, не скажи! За это действительно стоит выпить, – он проглотил водку залпом, понюхал хлебную корочку: – Мой однополчанин, друг Василь Мороз – киллер, наемный убийца!..

Ядя Купрейчик, дождавшись, когда сопровождающий ее парень откроет дверцу, выходит из машины около ресторана. Навстречу спешит Колесник.

– Добрый вечер, прекрасно выглядишь!

– Виделись уже, – отозвалась Ядя.

– Наш человек уже тут. Уговор помнишь?

– Только об этом и думала.

– Вот и хорошо, значит, к встрече подготовилась, – повеселел Колесник и строго приказал: – Он должен к тебе приставать.

– Считай, что я – без проблем, а насчет него гарантии не даю… С гарантией мог найти и помоложе.

– Помни, подруга, что твоя красота, нежность и сексуальность оплачены.

– Меня только это и утешает.

Они выглядели шикарной парой. Ядя с удовольствием ловила на себе завистливые женские взгляды и мужские – откровенно-наглые, пронизывающие, словно рентгеновские лучи.

– У тебя успех, – язвительно усмехнулся Колесник. – Надеюсь, я не ошибся, тебя оценят…

– Кто он? – поинтересовалась Ядя.

– Потерпи немного.

Они вошли в отдельную кабину, Колесник задернул тяжелые красные шторы и торжественно подвел Ядю к столу.

– Иван Федорович, познакомьтесь – Ядвига Станиславовна, моя давняя приятельница, мы знакомы еще со студенческих лет.

Из-за стола, заставленного бутылками и едой, поднялся высокий полноватый мужчина лет сорока. На лацкане хорошо сшитого серого пиджака поблескивал депутатский значок.

– Иван Федорович Короленя, – представился он.

– Ядвига Станиславовна.

– А Вы всегда так серьезны?

– С вами, мужчинами, следует быть начеку, а еще лучше – неприступной. Вот взять хотя бы в качестве примера Сергея Николаевича…

– Ого, очень интересно! – подзадорил Ядю новый знакомый.

– Когда-то он был безалаберным Сержем и, пока я была серьезной, мы даже подумывали о браке. Но как только я стала несерьезной и поддалась его чарам, Серж принялся доказывать, что женитьба – дело важное, а он любит меня так сильно, что не может повесить хомут, то бишь себя, на мою шею.

– Так и сказал? – засмеялся Короленя.

– А Вы у него спросите. С того времени Сергей Николаевич стал еще более серьезным, видно, хомут с годами становится все тяжелее…

– Ядя, одно слово – и я готов исправить ошибку, – Колесник театрально прижал руку к сердцу. – Иван Федорович, приглашаю Вас в свидетели.

– Не хочу, – отмахнулась Ядя, – кто предал один раз, предаст и во второй… Я теперь с большим удовольствием выпила бы коньяку.

– Разрешите, – спохватился Короленя и наполнил ее бокал.

Ядя выпила одна и попросила:

– Иван Федорович, пригласите меня танцевать.

– С удовольствием, если Сергей Николаевич позволит.

Колесник даже растерялся, не зная, что ответить.

– Я для Ядвиги пройденный этап, – проговорил Колесник.

– Это же чудесно! Минутку! – Короленя торопливо вскочил, метнулся к выходу.

Когда остались одни, Ядя спросила:

– Ты представил меня как свою любовницу?

– О тебе я этому козлу ничего не говорил.

– А я подумала…

– Ты меньше думай, – Колесник сплюнул зернышки лимона на пол. – Подливай коньячку и соблазняй, чтобы он забыл обо всем на свете, а то сидишь, как монашка…

– Я не виновата, сам болтаешь лишь бы что, распустил перья, как павлин.

Колесник хотел сказать что-то оскорбительное, но шторы неожиданно разлетелись в стороны, и в кабину ворвался раскрасневшийся Короленя.

– Сергей Николаевич, я Вашу красавицу похищаю.

Грянула музыка, простуженный голос объявил:

– Это танго звучит в честь самой красивой женщины – Ядвиги Станиславовны…

– Мой сюрприз, – по-гусарски пристукнул каблуками Короленя. – Танго для Вас.

– Вы угадали, танго – мой любимый танец.

Они танцуют. Когда возвращаются, Короленя вновь куда-то убегает.

– Молодец! – Колесник сжал Ядину руку. – Короленя потерял голову, эх, и закручу теперь дело!

– Не говори гоп, пока не перескочишь. Ваня ничего мне не предлагал.

– Предложит. Видишь, он для тебя уже Ваня.

– О чем в веселой компании разговор? – раздался за спиной Яди голос Королени; он держал в руках букет красных роз. – Самой красивой женщине.

Колесник заговорщицки подмигнул и искренне рассмеялся:

– Вы, Иван Федорович, ловелас в квадрате или даже в кубе, мне до Вас далеко.

– Предлагаю выпить за Ядвигу Станиславовну!

– Так в чем дело? – подзадорил Короленю Колесник. – С водочки табу периодически снимается, теперь, слава Богу, нашим властям есть с кем воевать и кроме нее, родимой.

Короленя вдруг изменился в лице:

– Сергей Николаевич, давайте о политике говорить не будем.

– Какая тут политика? Сейчас каждый сам за себя: имеешь власть – имеешь все, потерял ее, кормилицу, – пиши пропало.

– Не все так просто. Никто не знает, где власть начинается и где заканчивается. Я уж не говорю о настоящих хозяевах.

– Вот так всегда! Вы, мужчины, все одинаковы: подняли рюмки за меня, а выпили за политику.

Деревенская хата. Филин наливает водку, пьет. Бусел ходит взад-вперед по хате.

– Не маячь, в глазах рябит, – просит Филин.

– Ну-ну…

– Не ну-нукай, а лучше подумай, как тебе повезло. Наняли бы другого – не встретились бы.

– Спасибо тебе, удружил так удружил! Сколько же тебе заплатили?

– Неплохо.

– А помощничек где, Прыщ, кажется? Может, яму отправился копать? Он с удовольствием меня живого в землю зароет, – допытывался Бусел.

– Прыщ поехал в Минск. А ты не кипятись, лучше закусывай и слушай меня.

– Виниться будешь? – вскипел капитан. – Скажешь, прости, кореш, неувязка вышла, не думал, не гадал, что бывшего друга пришить придется…

– Что ни делается, всё к лучшему. Не я, так кто-нибудь другой тебя туда без музыки спровадил бы, ты у них как кость в горле.

– У кого это, у них? – потянулся к бутылке Бусел.

– Подожди, успеешь, – Филин перехватил его руку. – Кому ты дорогу перешел, не знаю, но пока не напился, запомни: тебя я убил!..

– Как это убил?! Когда вот он – я?

– Объясняю. Мы знали того падлу, который шел на встречу с ментом, – Филин спохватился: – Я хотел сказать – с тобой. Мы должны были пришить милиционера, но на фотографии, которую мне всучили в последний момент, я узнал тебя, – Филин положил снимок на стол. – Ты отмечен крестиком.

– Такая же фотография лежит у меня на рабочем столе. Это мы год назад на день милиции…

– Выходит, кто-то из твоих коллег тебя сдал! – заключил Филин.

– Ты говори, да не заговаривайся! За каждого ручаюсь.

– Тут, кроме тебя, пять человек, фотограф шестой, и кто-то из них на тебе красный крестик поставил.

– А почему ты не отказался, когда меня узнал? Деньги глаза застили?

– Деньги тут ни при чем. Не отказался именно потому, что узнал. Пойми наконец, что я простой исполнитель. Я решил тебя спасти и, как видишь, мне это удалось. Гнилого Прыщ посадил на перо, сам влез в его одежду и пошел на встречу с тобой. Кстати, место встречи и пароль нам тоже сообщили. Так что кумекай, сыщик, откуда могут ноги расти. Встречу с Прыщом ты помнишь.

– Да, но только до того момента, как вошел в какую-то развалюху.

– В той развалюхе я тебя звезданул, ты уж извини, пришлось самому: Прыщ зол на вашего брата, мог и не рассчитать. А потом переодел тебя в шмотки Гнилого, а твою одежду натянул на него.

– Хочешь сказать, что тот человек должен сойти за покойного Бусла?

– Надеюсь, так и будет. Над Гнилым поработали – мать родная не узнает, а остальное – одежда, удостоверение, даже трусы на нем – твое. Ты уж извини, надо, чтобы комар носу не подточил. Повезло, что волосы у вас одного цвета, не пришлось голову отрезать…

– Словом, счастье мне привалило.

– Может, и так. Главное – ты жив, хотя для всех – покойник.

– Какое ж тут счастье?

– Должно быть, я слишком сильно тебя звезданул, туго соображаешь. Ты остался жив, меняй фамилию и хоть сто лет землю топчи. Станешь новым человеком – Ивановым, Сидоровым, кем захочешь. Дошло теперь?

Филин достал из кармана несколько паспортов без фотографий.

– Выбирай, какая фамилия больше нравится.

– Не надо мне твоей помощи, сам как-нибудь…

Филин налил в стакан водки до краев и выпил.

– Скажи честно, ты принципиально брезгуешь или боишься замараться?

– Принципиально.

– Если так, я должен тебе помочь, хочешь ты этого или нет. Помнишь, с чего началась наша дружба? Ты мне спас жизнь.

– Ты сделал бы то же самое.

– Не знаю. Десять лет меня это мучает, а ответа не нахожу… Если честно, мне бы смелости не хватило на высоте тысячи метров подхватить падающего десантника, у которого не раскрылся парашют. Кишка была тонка…

– А теперь кишка покрепче стала?

– Я просто возвращаю долг.

– Хорошо подумал? Я теперь знаю, кто ты и чем занимаешься, и сразу предупреждаю: тебя будут искать и найдут. Возможно, этим придется заняться мне самому.

– Пока капитан Бусел разберется со своими проблемами, киллер Филин успеет сжечь за собой мосты и устроиться там, где его не найдут. Я буду знать, что мы квиты: ты спас меня десять лет назад, я тебя – вчера. Вот такая моя философия, товарищ инспектор уголовного розыска, – Филин тяжело поднялся и, пошатываясь, пошел к выходу, но у двери остановился: – Хотел бы я встретиться при других обстоятельствах, но какие есть, такие есть. Жизнь сильнее нас.

– Любопытная философия, ты, видно, гордишься собой. А что касается долга, так слезу едва не выжал, добродетель… Куда идем?

– Давай к колодцу, – Филин подтолкнул Бусла в спину. (Филин остановился у двери – значит, Бусел позади него, и Филин не может подтолкнуть его)

Минск. В комнату, в которой спят Ядя и Короленя, входит Колесник. Он садится на кровать и гладит Купрейчик. Заметив, что Ядя проснулась, он приложил палец к губам и, показав рукой на дверь, вышел.

На другой половине большой, чуть ли не на всю комнату, кровати, положив руку под щеку, тихо посапывал Короленя.

Ядя, прихватив одежду с собой, вышла. На кухне за столом сидел Колесник. Ядя быстро оделась.

– Иди, пропусти рюмочку, – пригласил Колесник и, тихо хохотнув, добавил: – Заслужила…

– Мне нужно ехать.

– Спешишь, не хочешь быть свидетелем?

– Об этом не договаривались. И пить не буду, сегодня на работу.

– А я выпью, – Колесник смотрит на Ядю блестящими, похотливыми глазами. – Ты была великолепна, особенно ночью…

– Ты о чем? – насторожилась Ядя.

Колесник, который не спеша цедил коньяк, вытащил из кармана несколько фотографий.

– Ты же обещал… – Ядя устало опустилась на табуретку.

– В наше время нельзя верить обещаниям. Твой Иван Федорович не дурак, понимает, что к чему, и теперь будет делать то, что я скажу. Наш бизнес переходит на новый уровень.

– Отдай снимки.

– Бери, на память. Мы все сняли на видеокамеру.

Ядя потянулась к рюмке, но не удержала ее, та опрокинулась и коньяк разлился по белой скатерти. Колесник снова наполнил до краев.

– Выпей и поезжай. Мне пора будить этого козла и доводить дело до конца. Время платить по счетам.

Ядя выпила, машинально сгребла со стола фотографии, бросила их в сумочку и поплелась к выходу.

На улице было темно и тихо. Ядя шла через детскую площадку к машине.

В машине ждал коротко стриженный верзила. Увидев Ядю, он выскочил ей навстречу, услужливо открыл дверцу. Она опустилась на переднее сиденье, равнодушно бросила:

– Поехали.

– Домой или, может, ко мне? – верзила, не владея собой, всем телом подался к Яде, одной рукой схватил ее за плечи, вторая скользнула женщине за пазуху.

Ткань затрещала… Бюстгальтера под ней не было и, увидев белую упругую грудь, стриженный словно обезумел.

– Я ночью все видел, – пытаясь поймать мокрым ртом губы Яди, шептал он. – Поехали ко мне, я… я… – у верзилы перехватило дыхание, – я заплачу…

Обида обожгла Ядю, женщина с отвращением плюнула в глаза верзилы и дикой кошкой впилась ногтями в ненавистное лицо.

– Ты, сука! – стриженный отшатнулся и, защищаясь, выставил перед собой руки. – Ты что, падла, сдурела?

Он ошалело смотрел на Ядю косыми глазами, из носу струилась кровь. А когда в руках у Яди появился пистолет, который она вытащила из сумочки, глаза у верзилы едва не выскочили из орбит.

– П-прости, я п-пошутил…

Но Ядю уже ничто не могло остановить, она ткнула пистолет стриженному в пах.

– За падлу, за то, что ты хотел со мной сделать, отстрелю…

– А-а-а! – закричал верзила, от него вдруг пахнуло вонью.

Ядя зажала пальцами нос, опустила руку с пистолетом и нажала на курок. Глухо хлопнул выстрел, верзила от неожиданности подпрыгнул, ударился головой о верх кабины и жалостно заскулил. Он долго шарил рукой, нащупывая ручку, наконец открыл дверцу и вывалился из машины. Несколько метров стриженный полз по тротуару, потом поднялся и, прихрамывая на левую ногу, потащился к подъезду.

– Расскажи обо всем своему шефу! – крикнула Ядя и злорадно засмеялась.

Она села на место водителя и резко бросила машину в ночной город.

Погожий день. Солнце в зените. По реке по пояс в воде бредет человек. Он часто наклоняется, только голова над водой, и шарит руками в затонувших корчах под большими камнями. (Возможна подводная съемка.) Изредка в его руках появляется пойманная таким способом рыба (иногда большая). Он бросает ее на берег. Тут же рыбу поднимает мальчик лет десяти и прячет в мешок. Идут молча. Рыбак в очередной раз обходит большой корч под водой, шарит руками в его сучьях, и вдруг всплывает утопленник. Рыбак в испуге пытается бежать на берег, но потом возвращается, кричит мальчику: