Глава двадцать первая. Наглая смерть Шарика
За ночь в Талашковке ощутимо прибавилось снега, однако, к большому разочарованию детворы, вскоре он начал таять, и уже перед обедом от него почти ничего не осталось.
Архелия споро орудовала метлой, наводя порядок во дворе, когда ее окликнул участковый Отечко.
– Как дела, хозяюшка?
– Нормально, дядя Петя! – ответила девушка, улыбаясь. – Заходите, чайку выпьем!
Участковый в нерешительности почесал затылок:
– Вообще-то, я спешу, дела у меня…
– Неужели ваши дела не могут подождать каких-то десять минут? – Архелия бросила метлу под забор и направилась к калитке, у которой топтался Отечко. Подошла и, лукаво стрельнув глазками, прибавила: – Сейчас самое время выпить горячего чайку да маленькую рюмочку коньяку.
– Оно, конечно, да, зябковато сегодня, сыро! – согласился повеселевший участковый. – Так что можно и чайку… немного.
На кухне Архелия усадила гостя за стол, быстро приготовила чай и принесла из гостиной бутылку коньяка.
– Дядя Петя, не стесняйтесь, наливайте!
Просить дважды участкового не пришлось. Он налил себе почти полный стакан, опрокинул его одним духом и потянулся к чашке с чаем.
– Может, вы что-нибудь перекусите? – не дожидаясь ответа, хозяйка быстро открыла холодильник, достала миску холодца и поставила на стол.
– Не! – замахал руками Отечко. – Я так рано никогда не обедаю. Да и вообще я ем не часто и мало. Возраст как-никак…
– Как там тетя Дуняша? – поинтересовалась девушка и тоже присела за стол.
– Да ее, бедолагу, артрит уже просто замучил! – вздохнул гость и, секунду подумав, налил себе еще полстакана коньяка. – И где он, зараза, взялся? Дуняшка ж вроде еще молодая, сорок шесть – разве это возраст?
– А она лечится, принимает какие-нибудь препараты? – Архелия подсунула поближе к участковому тарелку с гренками.
– Уколы делали Дуняше, они вроде помогали маленько, а все остальное – мази эти всякие – до лампочки! – Отечко выпил коньяк, взял поджаренный кусочек хлеба, понюхал и положил на место. Вздохнул и неожиданно переменил тему: – По району слух гуляет, будто ты заставила Кившика отдать тебе помещение бывшего универсама, которым он владел…
– А что, ходят такие разговоры? – насторожилась девушка.
– Обычная сплетня! – пробасил участковый, принимаясь за чай. И растолковал: – Кившик вроде кому-то сказал, будто ты поделала ему так, что он чуть не умер. И сняла порчу только тогда, когда помещение универсама оказалось в твоих руках. Да еще и машину в придачу потребовала!
– Ну, и гад же этот Кившик! – выпалила Архелия, покраснев. – Я сейчас вам, дядя Петя, расскажу, как все было на самом деле. Приехала я с Костиком в райцентр, нашла этого мерзавца и сказала, что хочу купить у него здание. Он повез меня в свое кафе вроде как для деловой беседы, там завел в подсобку…
– Которая за барной стойкой? – мимоходом уточнил Отечко.
– Да! – кивнула девушка. И продолжила: – Стал угощать шампанским. Потом полез целоваться и тискать. Я оттолкнула его. Так он чуть не побил меня, не выпускал из подсобки, сыпал угрозами. Изнасиловать хотел! Я с трудом вырвалась и стала кричать, что заявлю в милицию… В кафе были люди, я думаю, они слышали мои вопли…
– А дальше как дело было? – в немного помутневших глазах участкового вспыхнули искорки интереса.
– Да как? – потупилась Архелия. – Кившик стал умолять меня не идти в милицию. Но я сказала, что все равно пойду. А потом… в общем, он так испугался, что… наделал в штаны… Поверьте, это правда!
– Этот клоун, этот баламут навалял в штаны?! Ты не шутишь? – Отечко схватился за живот и разразился хохотом. – Вот это номер!
– Воняло так, что нечем было дышать! – прибавила девушка и тоже рассмеялась.
– И Кившик предложил тебе здание и машину в обмен на молчание? – успокоившись, степенно осведомился участковый, поглядывая на бутылку почти с отвращением.
– Так и было! – подтвердила хозяйка. – Но я полагала, что Кившик говорит это не в серьез. А он на другой день прислал каких-то людей, которые привезли документы на здание и пригнали машину… Ну, я же не дура, чтобы отказываться, верно?
– Да ты просто молодец! – похвалил Отечко, с задумчивым видом наливая себе коньяку. – Так ему и надо, этому индюку! Совсем распоясался. Обижает хороших людей. Вот недавно наехал за что-то на одного базарного торговца, подослал к нему двух отморозков, те разгромили его палатку, жестоко избили. И Кившику, представь, это сошло с рук! А скольким мужьям он наставил рога, сколько девок перепортил! Я рад, что, наконец, нашлась одна, которая дала ему достойный отпор.
Гость выпил, опять понюхал гренку, затем вытер платочком вспотевшее лицо и пробасил:
– Ладно, спасибо тебе, Лия, за угощение! Пойду я. – В прихожей, надевая шапку, предупредил: – Ты это, особо не распространяйся насчет того, как тебе достались помещение и машина. Говори, что купила.
– Я поняла, дядя Петя! – согласно кивнула Архелия. И когда участковый вышел за порог, крикнула вдогонку: – Заходите чаще! Я всегда рада вас видеть!
Вернувшись в дом, она убрала со стола и стала собираться на работу. Стрелки на часах в гостиной показывали уже около часу дня.
Не успела молодая фермерша дойти до конторы, как почтальонша Марфуша огорошила ее новостью: Сергей Сергеевич, муж Зои Дмитриевны, вчера вечером побил Жорку Жадана и полуголого выкинул на улицу.
– Представляешь, математичка думала, что муж уехал на два дня в командировку, и привела домой Жадана, – взахлеб рассказывала Марфуша. – Они сели за стол, выпили, ну, и… А тут Сергей Сергеевич! Боже, он как увидел их в чем мать родила, то просто осатанел! Выбил табуреткой два окна, покромсал мебель, перебил посуду. Гонялся за Жоркой по всему дому, дубасил, чем ни попадя. Крепко досталось и Зое Дмитриевне. Говорят, она сегодня даже на занятия не явилась…
Перепуганная девушка, не дослушав почтальоншу, со всех ног бросилась в контору. Издали увидела возле беседки «Ниву» с открытым капотом и Жадана, деловито копавшегося в ее внутренностях. Ага, значит, он жив-здоров! У Архелии сразу отлегло от сердца.
– Фух, слава Богу, ты на работе! – обрадовано воскликнула она. – А то мне только что такие ужасы рассказали, я уж думала…
В этот момент Жорка поднял голову и фермерша, увидев его лицо, пораженно вскрикнула: оно было заплывшим и синим. На лбу красовалась большая ссадина, на губах запеклась кровь, один глаз не открывался.
– Ну, извини… – смущенно промямлил снабженец и опять склонился над мотором.
– Господи! – выдохнула Архелия. – Ты, наверно, плохо себя чувствуешь?
– Нормально! – буркнул Жадан, не поднимая головы.
– Жорчик, ты же серьезный мужик! Скажи мне, ну, зачем нужно было переться в дом к чужой жене? – всплеснула руками девушка. – Тебе что, одиноких молодиц и девок мало?
Он выпрямился, виновато пожал плечами:
– Верь, не верь, но Зоя Дмитриевна просто затащила меня к себе домой. Встретила вчера вечером на улице и как пристала, как пристала, что тебе банный лист! И просила, и умоляла, и плакала… Ну, какой нормальный мужик откажет женщине в такой ситуации? Хотя, конечно, я от нее подобного никак не ожидал и просто опешил…
Архелия с укоризной покачала головой и, жалостливо поглядывая на Жорку, поинтересовалась:
– У тебя хоть все кости целы, Казанова?
– Целы, целы, что с ними случится? – процедил Жадан, стыдливо прикрывая свое изуродованное лицо испачканной в мазут матерчатой перчаткой. – Я ж говорю, все со мной нормально, вот только фейс слегка помят…
– Фейс у тебя не просто помят, он ужасный! – заявила Архелия, повысив голос. – Сейчас же отправляйся домой и давай, отлеживайся! Пусть мать делает тебе примочки из бодяги. Два дня на работе можешь не появляться. Считай, что я дала тебе оплачиваемый отгул.
Снабженец обреченно вздохнул, шмыгнул носом и, бросив перчатки на двигатель, захлопнул капот.
– Так что, я тогда пошел?
– Иди, иди! – махнула рукой фермерша.
Жорка заложил руки в карманы своей просторной дубленки и, сильно прихрамывая, поковылял в сторону школы, возле которой стояла его старенькая хата. Девушка посмотрела ему в след и, грустно вздохнув, пошла в контору.
Было десять часов вечера, когда в доме Гурских неожиданно погас свет. Молодая хозяйка, сидевшая на диване перед телевизором, испуганно вскочила и заметалась по гостиной в поисках свечек. Они точно где-то лежали, целая упаковка, вот только где именно – Архелия не помнила. Она стала лихорадочно открывать дверцы шкафов и ощупывать полки, заставленные книгами, статуэтками, вазочками и бутылками. Потом побежала на кухню. Но едва переступила порог, как свет появился. Облегченно вздохнув, девушка вернулась в гостиную. Однако ни люстра, ни светильник, стоявший на тумбочке в углу, не горели, не светился и экран телевизора.
– Что такое? – раздраженно прошептала Архелия.
– Да ничего страшного, сладкая моя! – раздался звонкий мужской голос из глубины комнаты.
Сердце хозяйки учащенно забилось.
– Это ты, мой господин? – спросила она робко, блуждая взглядом по гостиной.
– Иди ко мне!
Наконец девушка увидела Леонарда. Он сидел на диване, где несколько минут назад, сидела она сама. Его лицо в рассеянном свете, падающим из коридора, казалось серым и неподвижным, будто высеченным из камня. И только глаза – две большие синие искры, пусть и холодные, – оживляли его.
На покровителе была сплошь черная одежда – рубашка с длинными рукавами, брюки и длинноносые туфли. Белели одни заклепки на широком поясе да какой-то странной формы амулет на груди.
Когда Архелия подошла, демон быстро встал и протянул к ней руки.
Они обнялись и стояли так, крепко прижавшись друг к другу, довольно долго. От Леонарда исходил сложный аромат вина, душистого табака и хмеля, который пьянил, будоражил кровь и вызывал острое сексуальное желание.
Первой не выдержала девушка. Она стала прижиматься к груди покровителя все сильнее и сильнее, с жаром поглаживая его спину и мускулистые плечи. Низ ее живота пылал огнем, сердце билось громко и учащенно, в ушах шумело, а глаза закатились.
– Мой господин! – прошептала она, горячечно зашарив руками по бедрам демона и от нетерпения покусывая губы. – Мой господин…
Одним движением он сорвал с нее халат, подхватил на руки и тут же опустил спиной на диван.
Молодая ведьма, то смеясь, то рыдая от счастья, судорожно взмахивала руками, старалась дотянуться до покровителя, который стоя крепко держал ее за бедра. Она не видела и не слышала ничего, она была всецело поглощена сонмом чувств – неописуемого блаженства, сладострастия, азарта и дикого восторга.
Архелия пришла в себя не сразу. У нее едва хватило сил, чтобы скатиться с дивана и сесть на полу. Сквозь розовый туман, застилавший глаза, она взглянула на Леонарда с любовью и преданностью собаки. Он полулежал в кресле, закинув ногу за ногу, и улыбался.
– Ты довольна, сладкая моя?
Вместо ответа девушка встала на четвереньки и поползла к нему. Обняла его колени, прильнула к ним щекой и застыла, млея от истомы.
– Устала? – демон погладил растрепанные волосы своей подопечной, провел пальцами по ее мокрому лбу.
– Немного, – прошептала она, пытаясь проглотить сладкий комок, застрявший в горле и мешающий дышать на полную грудь.
– Скоро полночь!
– Полночь?!
– Нам нужно поговорить!
Леонард помог девушке подняться. Но она все еще не могла стоять – ноги подгибались, будто ватные. Тогда он взял ее на руки, уложил на диван, а сам присел рядом.
– Ты хорошая любовница! – обронил в полголоса.
– Я всегда буду принадлежать только тебе! – горячо пообещала молодая ведьма, проникновенно заглядывая в его глаза, излучающие синий свет. Ее живот и бедра все еще вздрагивали.
– А вот это неправильно! – назидательно молвил демон, покачав головой. – Ты должна жить в свое удовольствие, жить полноценно, иметь семью и детей. Найди себе мужчину, возьми его в мужья. – И засмеявшись, прибавил: – Не беспокойся, я не ревнивый!
– Но я не хочу! – запротестовала Архелия. – Мне никто не нужен, кроме тебя!
Леонард склонился и нежно поцеловал ее в бедро.
– Я не земной человек, ты ведь понимаешь это? Поэтому советую: ищи себе супруга! А я буду твоим любовником. Хотя, к сожалению, часто приходить не смогу.
Девушка нашла его пальцы, крепко сжала.
– Кстати, как тебе Равза? – поинтересовался демон, и опять коснулся губами ее тела – на сей раз пупка. – Угодил тебе Бубело с помощником?
– Смешной он какой-то, этот Равза! – воскликнула Архелия. – Суетливый, говорливый, не дурак покушать.
– Зато он очень толковый! – ухмыльнулся покровитель. – Ты можешь во всем положиться на него. Точно так же, как и на Палаксену.
– На кого? – не поняла молодая ведьма.
– На Палаксену! – повторил Леонард, поднимаясь и отступая вглубь комнаты. – Она тоже твоя помощница. Как и Равза, не из знатных бесов, но из заслуженных.
– Мой господин, ты что, уже хочешь уйти? – девушка быстро приподнялась и оперлась на локоть. В ее голосе явственно звучали нотки сожаления. – Так скоро!
– Да, сладкая моя, мне пора! – развел руками демон и, увидев, что она хочет встать с дивана, жестом остановил ее. – Не будем прощаться. Не нужно!
Внезапно Архелия почувствовала сильный толчок, как будто качнулась земля. В шкафу звякнули бутылки и рюмки, скрипнули половицы. И тут же гостиную озарил яркий свет – включились и люстра, и светильник.
Покровителя уже не было, он исчез.
Девушка с минуту полежала, не спеша поднялась, набросила на себя халат и направилась в ванную. Но, сделав несколько шагов, пораженно вскрикнула и остановилась: цветы! Изо всех трех горшков, стоявших на подоконнике, торчала высохшая ботва, а все листья – желтые, скрюченные – опали. Что же могло произойти? Ведь еще вечером, пару часов назад, и бальзамин, и бегония, и азалия – любимые комнатные цветы покойной матери – прекрасно себя чувствовали…
Архелия села на диван и заплакала от досады.
Вдруг во дворе отчаянно залаял Шарик. И сразу в саду послышались какие-то непонятные звуки, похожие на треск ломаемых сучьев. Девушка метнулась к окну – темно, ничего не разобрать. Тогда она включила на улице свет, вышла в веранду и сквозь стекла осмотрела двор и часть улицы, прилегающую к нему. Никого. Затем побежала в комнату покойного отца, из которой хорошо был виден сад и огород. Долго стояла, не зажигая свет, всматривалась в силуэты деревьев и кустов. Вроде ничего подозрительного.
Вернулась в гостиную. Шарик продолжал заливисто лаять. Интересно, на кого он так оторвался? На пьяного, который прошел по улице? На какую-нибудь забредшую во двор собачонку или кошку? Так раньше пес на все это как будто не реагировал…
Когда раздраженная Архелия решила выйти к Шарику и уже сунула ноги в галоши, он внезапно затих. Вздохнув с облегчением, она отправилась принять душ.
Плескалась совсем недолго. Но прохладная водичка все-таки успела взбодрить, развеять усталость, сковывающую мышцы, и желание немедленно лечь в постель, которое одолевало еще пятнадцать минут назад, прошло. Девушка подумала, что стоит выпить некрепкого чая с медом, а заодно полистать прессу.
Захватив из гостиной новогодний номер женского журнала, который так и не удосужилась прочитать, да несколько местных газет, Архелия пришла на кухню и включила электрочайник.
Только присела за стол, как за окном, где-то возле гаража, раздался хруст. Она бросилась к занавеске, отдернула и приникла лицом к стеклу. Но ничего толком разглядеть не смогла – темно.
Постояв с минуту, вернулась к столу, заварила чай и уселась на табурет. Чего, собственно, волноваться? На всех окнах – крепкие решетки, входная дверь – металлическая, запоры – надежные.
Архелия насыпала из банки немного меда в блюдце, отрезала кусочек булки и принялась пить чай. И в этот момент в гостиной зазвонил телефон. Пока добежала, он умолк. Странно, кто это мог звонить в час ночи?
Она выключила свет и, прежде чем вернуться на кухню, подошла к окну. Стояла и вглядывалась в темноту. Вскоре разглядела очертания забора, калитку, ствол старой груши, а затем – улицу и дом Васьки Гладуна. Подняла глаза вверх – в черном небе ни луны, ни звезд, их полностью скрыли тучи. Уже хотела отойти, но вдруг увидела сноп света – со стороны магазина по улице медленно проехала легковая машина и повернула к школе.
Девушка хлебала чай, листала журнал и пыталась понять, отчего она так разволновалась. Ну, хрустело что-то под окнами, ну, звонил телефон, так разве это повод для тревоги? Чтобы окончательно успокоиться, достала из серванта бутылку, из которой потчевала участкового, и выплеснула в стакан остатки коньяка. Зажмурившись, вылила его себе в рот, глотнула. И уже через пять минут почувствовала себя гораздо лучше. А еще через пять отставила чашку с недопитым чаем и отправилась спать.
Утром проснулась гораздо позже обычного – не в шесть, а почти в семь часов. Спала бы, наверно, и дольше, да разбудил настырный рев Березки, доносившийся из сарая. Архелия вскочила с постели, наспех умылась, накинула на себя старый отцовский тулуп и вышла во двор. Сделала шаг и, бросив мимолетный взгляд на конуру, чуть не упала в обморок. Под оградкой палисадника в луже замерзшей крови лежал Шарик, насквозь проткнутый вилами.
– А-а! – истошно закричала девушка и, уронив подойник, бросилась обратно в дом.
Через час во дворе Гурских появился Отечко. Осмотрел труп собаки, походил по двору, заглянул в сад, в палисадник, долго торчал в огороде. Вернувшись, попросил:
– Хорошенько посмотри, Лия, все ли у тебя на месте? Может, пропало чего-нибудь?
– Да вроде все на месте, – неопределенно пожала плечами молодая хозяйка. – Дядя Петя, вы думаете, ко мне наведывались воры?
– А то кто же? – хмыкнул участковый. – И воры, как видишь, серьезные, такого пса, сволочи, не пожалели, погубили…
Уходя, посоветовал:
– Впредь на ночь свет во дворе не выключай! И если услышишь или увидишь что-то подозрительное, не стесняйся, сразу звони мне.
Глава двадцать вторая. Гибель старой ведьмы
Узнав от внучки о ночном происшествии, Евдошка встревожилась.
– Так, значит, ничего из хозяйства не пропало? – переспросила она и печально покачала головой. – Это плохо, очень плохо!
– Что ты такое говоришь, бабушка? – удивилась Архелия. – Что же тут плохого? Наоборот, хорошо!
– Да нет, – не согласилась старушка. – Выходит, что те, кто шастал у тебя ночью по двору, не воровать приходили.
– А что же им было нужно? – заволновалась девушка.
– Вот и я думаю – что? – бабка достала сигарету и, отрешенно глядя куда-то в угол светелки, начала ее разминать. Затем закурила и негромко произнесла: – Сегодня же проведем обряд, который защитит твой дом от нежелательных гостей, а двор – от вторжения людей, замысливших против тебя недоброе. Сейчас попьем чайку и пойдем. Мешкать нельзя, мало ли что…
Обряд оказался простым и времени занял немного. Евдошка трижды обошла дом, каждый раз останавливаясь на углах и под окнами, щедро рассыпала соль и бубнила какие-то заклятья. Потом сунула под ворота и калитку дольки чеснока, побрызгала водой из бутылки бетонную дорожку и разбросала по двору несколько горстей соли, смешанной с маком.
– Все, можешь быть спокойной! – с улыбкой сказала внучке, закончив обряд. – Ни один враг уже не проникнет на твою территорию.
– Теперь мне нечего бояться! – повеселела Архелия.
Она ласково обняла старушку, поцеловала в щеку и повела ее в дом потчевать обедом.
Войдя в прихожую, Евдошка остановилась, озабоченно взглянула на свою подопечную и со вздохом заметила:
– Здесь-то ты в безопасности, но в других местах и, особенно, на улице уязвима. Помни об этом и будь осторожна! И лучше никуда не ходи после того, как стемнеет, сиди дома!
– Неужели ты думаешь, что за мной действительно кто-то охотится? – неуверенно проговорила девушка, стараясь не показывать своего беспокойства. – Вряд ли! Ну, кому я нужна?
– Э, не скажи! – бабка похлопала ее по предплечью и, взявшись рукой за поясницу, стала медленно нагибаться, чтобы снять галоши. – У любой ведьмы всегда полно врагов! Даже у такой молодой и начинающей, как вот ты…
Архелия пожала плечами, затем быстро присела и помогла Евдошке разуться. Оставшись в одних бурках, та поплелась за внучкой на кухню. Сразу достала из кармана фартука пачку сигарет, бросила на стол и тяжело опустилась на табурет.
– В общем, поберегись, милая, очень тебя прошу! – промолвила негромко, но с чувством.
В ее глазах девушка увидела тревогу и разволновалась еще больше.
Отобедав, старушка ушла домой кормить своих курочек и поросенка, а молодая хозяйка осталась одна.
Но ненадолго. Вскоре ее окликнул с улицы громкий мужской голос. Посмотрела в окно – у калитки Микола Грицай, рядом с ним – здоровенная овчарка.
Накинув курточку, пулей выскочила во двор.
– Заходи, Колька!
Тот неторопливо отворил калитку, пропустил поперед себя собаку, потом вошел сам.
– Вот тебе, Лия, хороший сторож! – промолвил весело, но немного смущенно. – Показывай, куда его определить. Я тут и цепь крепкую захватил…
Архелия указала на железный кол, вбитый в землю, к которому еще недавно был привязан Шарик.
– А где ты взял это чудо? – спросила, с восхищением глядя на овчарку.
– Не узнаешь разве? – ухмыльнулся Грицай, прилаживая цепь к привязи. – Это же Рекс, пес Сан Ваныча!
– Он что, подарил его тебе? – удивилась девушка.
– Не подарил, а отдал в обмен на литр первоклассного самогона! – уточнил Микола и стал деловито осматривать конуру. – Вроде не очень тесная… Сан Ваныч частенько того, в невменяемом состоянии, и Рекс, бывало, целыми днями выл от голода. Спасибо соседке, тетке Калине, она подкармливала пса. А то уже издох бы давно.
Архелия метнулась в дом и через минуту появилась с кастрюлькой. Безбоязненно подошла к собаке, достала из-под конуры железную алюминиевую миску и до краев наполнила ее борщом. Затем вынула из кармана кусок хлеба, покрошила.
– Давай, Рекс, кушай!
Пес с недоверием посмотрел на девушку, потом – на Миколу, потоптался в нерешительности. Потом быстро подошел к миске и набросился на еду. Хлебал так проворно и жадно, что она опустела уже через несколько секунд. Архелия вылила в нее остатки борща, покрошила еще один кусок хлеба и, благодарно улыбнувшись Грицаю, предложила:
– Идем, Колька, я тебя чайком напою! А если не обедал еще, то и покормить могу.
– Да я только что из-за стола, – стал отказываться тот. – И на склад мне уже пора. Перерыв заканчивается…
– Ну, чаю-то можно выпить? – с обиженным видом произнесла хозяйка. – А на складе подождут. Там что, так много сейчас работы?
К чаю она подала гренки, вишневое варенье и мед. Предложила и коньячку, но Грицай отказался.
Беседовали о ночном происшествии, о погоде, вспоминали покойного дядьку Михайла…
Наконец Микола решительно поднялся и, поблагодарив за угощение, начал прощаться.
Хозяйка вышла проводить его.
В веранде споткнулась о старые галоши и чуть не упала. Он подхватил ее под руку.
– Осторожно, Лия!
Обуреваемая каким-то чувственным порывом, девушка в знак благодарности вдруг потянулась губами к лицу Грицая, ткнулась ими в щеку и, отпрянув, смущенно потупилась. Она и сама от себя не ожила такого поступка, все произошло помимо ее воли.
Парень растерянно опустил руки, что-то хотел сказать, но лишь открыл и закрыл рот, не произнеся ни звука. А потом порывисто обхватил девушку за плечи и коротко поцеловал в губы.
Когда она опомнилась, он уже выскочил за калитку.
Практически следом за ним выбежала на улицу и Архелия. Она так разволновалась, что решила немедленно поведать Евдошке о том, что произошло, и попросить у нее совета.
У магазина остановилась, подумав, что нужно бы купить бабке гостинцев. Денег в кармане не оказалось, но продавщица Тонька редко кому отказывала в кредите.
Взяв конфет, халвы и несколько пачек сигарет, девушка вышла из магазина и сразу же наткнулась взглядом на белую иномарку, стоявшую метрах в двадцати. В ней сидели двое стриженых мужчин, чем-то похожих друг на друга, и дымили сигаретами.
Архелия спустилась с крыльца и не спеша пошла вдоль улицы. Дойдя до хаты Евдошки, оглянулась. Белая иномарка все еще стояла на прежнем месте. Но мужчины уже покинули салон и стояли рядом с ней. Судя по их жестикуляции, они о чем-то оживленно беседовали или даже спорили. Этих людей девушка не знала и никогда не видела прежде.
– Ой, молодец, что пришла засветло! – обрадовалась старушка, увидев на пороге внучку. – Посидишь, погостюешь у меня, а потом я тебя провожу домой.
– Бабушка, я хочу с тобой посоветоваться! – начала та скороговоркой, бросая гостинцы на стол. – Так получилось, что мы с Миколой, сыном покойного дяди Миши Грицая, поцеловались. Ну, так получилось… И я не знаю, как мне теперь смотреть ему в глаза…
Выспросив все подробности и поинтересовавшись тем, как Архелия относится к парню, нравится ли он ей, Евдошка сделала неожиданное признание:
– Я уже не раз ловила себя на мысли, что этот Микола очень бы подошел тебе в мужья. По-моему, он самый порядочный и толковый хлопец в здешних краях. И, главное, не пьет! Ты, конечно, еще очень молода, но, поскольку осталась без отца и матери, надо выходить замуж. Одной жить негоже, тебе нужна опора в жизни, защита, надежное мужское плечо. Да и твоим хозяйством, я думаю, молодой Грицай смог бы неплохо управлять, вздумай ты нарожать ему детишек и отойти от дел.
– Оно так, бабушка! Но Микола ведь женатый человек! – развела руками девушка. – У него хорошая супруга. И сынок недавно родился…
Старушка взглянула на внучку с иронией:
– Вот же ты какая жалостливая да совестливая! О себе надо думать, о себе! Не пропадут ни жена, ни сын Миколы, коли останутся без него. Сейчас, слава Богу, не голод.
– Но на меня ведь талашковцы коситься начнут, вздумай я увести Грицая из семьи! – воскликнула девушка, присаживаясь на топчан. – Да и удастся ли увести – еще вопрос. Только сраму наберусь!
Евдошка подбоченилась и с укоризной покачала головой.
– Милая, да ты же ведьма! – напомнила она. – Для тебя не составит труда сделать так, чтобы этот Микола бегал за тобой, как собачонка за хозяином! И не нужно никого жалеть! Жалость к чужому человеку – запретное чувство для ведьмы. Она должна думать только о собственной выгоде. Иначе – зачем становиться ею, брать грех на душу? И бояться пересудов тоже не стоит! Что тебе досужая болтовня талашковцев? Да чихать на нее! Кстати, завтра утром приду к тебе и продиктую с десяток разных заговоров и заклятий – на всякие случаи в жизни. А чего знать не будешь – смело обращайся к Равзе, он научит, подскажет.
Архелия некоторое время молча размышляла, потом подхватилась и решительно заявила:
– Я думаю так: пусть все идет, как идет! Если Микола станет проявлять ко мне повышенный интерес, я отталкивать его не буду. А там – как судьбе угодно. Но ни привораживать его, ни бегать за ним не хочу!
– Ты не забывай, что ведьме найти себе пару не так-то просто! – со вздохом произнесла бабка, наполняя чашки душистым домашним пивом. – Не держатся возле нее мужики, сбегают! Если их, конечно, колдовством не удерживать возле себя…
Девушка только махнула рукой и, взяв свою чашку, опять опустилась на топчан. А старушка присела на табуреточку у плиты и закурила.
Дальше они говорили в основном о ночном происшествии.
Когда начало смеркаться, Архелия засобиралась домой.
– Я тебя провожу! – Евдошка накинула свое пальтишко и пошла следом за внучкой в сени.
Там, кряхтя, натянула на бурки галоши и принялась отпирать входную дверь.
Первой за порог вышла девушка, за ней – старушка. И тут из-за угла хаты выскользнул высокий плечистый мужчина и бросился к ним. Женщины громко закричали.
Схватив перепуганную внучку за рукав, бабка буквально втащила ее в сени и хотела захлопнуть дверь. Но тут громыхнул выстрел. За ним – еще один. Сразу же, как по команде, залились звонким лаем соседские собаки, а на улице, где-то совсем недалеко, послышались возбужденные голоса.
Архелия, взвизгнув от боли, упала навзничь. На нее, как куль, свалилась Евдошка.
В следующий миг в сени влетели Петька Гнездилов и учитель физкультуры Кондратьевич.
– Кто это стрелял? Вы видели? – закричал Петька и осекся – из горла старушки струей хлестала кровь и растекалась по деревянному полу.
Мужчины вытащили девушку из-под безжизненного тела, усадили на порог.
– Ты как, цела? – Кондратьевич бегло осмотрел ее голову.
– Рука! – простонала она.
Учитель физкультуры схватил одну руку Архелии, потом – другую, стал осматривать их.
– Браслет! В него попала пуля, и, видать, срикошетила, – возбужденно закричал он. – Ну, Лия, ты в рубашке родилась!
Кондратьевич осторожно снял искореженный браслет с запястья девушки. Оно было синим, на нем имелись кровоподтеки и ссадина, но пуля в руку не вошла.
– Дядя Гриша, заведите ее в дом! – попросил учителя Гнездилов. – Пускай она сидит там до приезда милиции и не высовывается! А я сейчас позвоню в райотдел.
Встав с помощью Кондратьевича на нетвердые, подгибающиеся ноги, Архелия с ужасом взглянула на тело старушки. Увидев ее остекленевшие глаза, затрепетала, как осина под порывами ветра. Сделала шаг в сторону и, издав истошный вопль, залилась слезами.
Меньше чем через час из района приехала машина с операми и приковылял участковый Петро Отечко.
Увидев браслет фермерши, немолодой мужчина с майорскими погонами, который, скорее всего, был старшим, во всеуслышание выразил предположение:
– Похоже, что Гурская, отступая в сени, инстинктивно прикрыла рукой грудь, а киллер как раз в этот момент выстрелил. Пуля попала в браслет…
– Вполне возможно! – согласился мужчина в гражданской одежде и, натянув на руки резиновые перчатки, принялся деловито осматривать тело Евдошки.
– Выпустите меня на улицу! – взмолилась девушка. – Я не могу здесь находиться!
Майор крепко взял ее под руку и повел в комнату, служившую покойной хозяйке спальней.
– Потерпи, барышня! Нам нужно с тобой переговорить. Сама понимаешь, это – необходимость.
Следом за ними в комнату вошли Отечко и молодой милиционер. Последний присел на кровать рядом с Архелией и, сочувственно поглядывая на нее, попросил:
– Расскажите, что вы заметили?
– Мужчину, – ответила она, все еще всхлипывая. – Высокого, крупного мужчину. Я не совсем уверена, но это, наверно, один из тех, которые сегодня приезжали в Талашковку на белой иномарке. Я видела ее возле магазина…
Допрос затянулся на целый час.
Когда девушку, наконец, отпустили, и она вышла в сени, тела Евдошки уже не было, его увезли в район на вскрытие.
До дома Архелию проводили Отечко и Петька Гнездилов.
Кое-как управившись по хозяйству, она упала в гостиной на диван и долго плакала. Потом пошла на кухню, села на табурет и тупо уставилась в угол, не зная, чем себя занять и как успокоиться. Единственное, чего хотелось девушке, – это забыться, забыться хоть на короткое время. Но даже от самой мысли о том, что можно, как раньше, прибегнуть к помощи алкоголя, ей сделалось дурно.