– Гарсон, это было необходимостью. – Мне никогда не доводилось испытать то, что ощущал сейчас Гарсон. И мне бы не хотелось ощутить это. Пускай Селиванов, очевидно, сошел с ума, но он оставался человеком, жизнь которого окончилась по воле Гарсона.
– Пускай так. Но теперь-то все кончено. Ничего не остается делать, Алекс! Только умереть так, чтобы не мучиться. Не поеду я с тобой на Ио, малыш.
– Что?!
Но, я слишком медленно осознал что собирается сделать Гарсон и был просто не в состоянии что-то сделать. Внезапно Гарсон резко рванулся в сторону от меня и сорвал крепление шлема. Он хотел скинуть его с головы, но не успел, он на секунду замер в стоячем положении с руками у шлема, а потом закачался и упал на живот.
– Гарсон!?
Я слишком хорошо знал, что он мертв, но почему-то упорно не хотел в это верить. Я потряс его тело, но оно уже было бездыханным и затвердевшим. Космос убивает меньше чем за секунду, здесь нет шансов на спасение. От отчаяния я схватился за шлем. Господи! Гарсон умер, на базе остались только я, Перес и Бернар, и последний вероятно не выживет. Что же теперь делать? Для меня одного, всего этого слишком много. И я вдруг ощутил рукой, что лежала на шлеме, защелку крепившую шлем к скафандру. На секунду я согласился с тем, что это, в принципе, неплохой выход. Но тут же одернул руки от шлема, чтобы избежать соблазна идти по легкому пути.
Но что же теперь делать? Голова не варит, кажется, сейчас меня вырвет. Меня замутило еще сильнее, теперь то, что я видел, стало вместо слишком четкого, наоборот очень мутным. Нет, даже не так, я просто очень долго фокусировался на предметах. Целую секунду я видел их нечетко и только потом объект становился различим. Я сделал неловкий шаг, к краю холма. Как вдруг Гарсон зашевелился.
– Что же ты наделал, Алекс? – сказало тело Гарсона, ворочавшееся на льду и силящееся неловко встать.
– Что?
Если я скажу что испугался, то совру. Я пребывал в настолько высокой степени испуга что, отпрыгивая от ворочающегося трупа, толкнулся ногой, которой не было. Мне повезло в том, что я при этом не упал. Ибо падение в таком скафандре неминуемо окончилось бы для меня трагедией.
– Алекс, зачем ты делаешь это с нами? – Труп Гарсона продолжал вертеться на льду.
– Гарсон, я не понимаю?
– Почему ты заставляешь нас делать это?
Я никак не мог понять, что происходит. И тут вдруг мир вокруг меня замер. Гарсон, уже успевший встать на четвереньки, замер в такой позе. Мне показалось, что сами звезды, безмятежные в своей сути, будто перестали мерцать на черном небе.
– Хватит, я вынужден это прекратить! – голос раздался у меня из-за спины.
Я резко обернулся, чуть при этом, не потеряв равновесие, и увидел его. Рыжий! Он стоял рядом со мной на холме. Он был одет только в костюм, как обычно. Он выглядел в точности так, как выглядел в тот день, когда я встретил его в первый раз в яме. Только теперь он смотрел на меня не своим фирменным надменным взглядом, а с некоторой заботой.
– Ты?
– Это перебор. Ты же волен создавать. Ты можешь сам выбирать путь. Со временем ты научишься создавать что-то нейтральное, но сейчас ты перегнул.
– Перегнул? – сказал я, смотря на замерший на четвереньках труп Гарсона.
– Да. В первый раз ты создал все таким, чтобы все складывалось в твою пользу. А теперь ты словно качнул маятник в другую сторону, и получилось вот это. Слишком мрачно. Они ведь люди, Алекс. Они чувствуют. Мир создаешь ты, но для них это единственная реальность.
– Я не понимаю.
– Давай попробуем еще раз. Может в этот раз получиться лучше. Может стоит поменять обстановку? Возьми что-то другое.
– Другое?
– Леш, нет! – вдруг прямо за спиной Рыжего откуда-то послышался голос Риты. Я не видел ее, но был абсолютно уверен в том, что это ее голос.
– Рита? – я был удивлен. Но с недавних пор меня такие фокусы уже не повергали в шок.
– Ты видишь кого-то еще? – Рыжий обернулся, он явно не видел никого позади себя. – Кого-то видишь, Алекс?
– Действительно, Леш. Кто же я?
– Ты Рита, моя жена. – Я слышал, что Рита довольно хмыкнула.
– Алекс. Ты видишь кого-то еще? – Рыжий запаниковал.
– Леш, ты хочешь вернуться ко мне?
– Я очень хочу, но не знаю как. – Ответил я бестелесному голосу.
– Не слушай ее! – закричал Рыжий, мечась по холму.
– Ты сейчас на Япете? – мягко сказала Рита.
– Да, кажется. Не уверен! Я запутался! Все это похоже на дурной сон.
– Ты можешь проснуться?
– Алекс, не играй в эту игру. Ты просто все усложняешь. – Рыжий взял себя в руки, но заметно нервничал и сердился.
– Леш, это не совсем сон. Это нечто большее. Но ты должен разрушить эту иллюзию.
– Как? – спросил я голос Риты.
– Разрушь связи.
– Не понимаю.
– Алекс, ты подыгрываешь своему же миру, это глупо. – Рыжий погрозил мне пальцем.
– Алекс разрушь это наваждение. Освободись от него. Все что ты видишь не настоящее, не бойся. То, что ты видишь, вокруг не существует. Но тебя что-то держит там, какие-то связи, которые ты сам создал. Что-то там стало тебе дорогим и не отпускает, надо с этим распрощаться.
– Я не понимаю. Как это сделать?
– Алекс, ты сейчас очень рискуешь. Я знаю, чем это закончится, не горячись. – Но рыжий был всего лишь частью наваждения, я почувствовал это. Если все это всего лишь видение, значит, и он лишь играет роль, которую я ему отвел.
– Что-то стало тебе дорого там, во сне, и из-за этого ты не можешь вернуться.
Что-то, что стало мне дорогим? Но что? База? «Мальта»? Какие-то вещи? Кажется такой философский вопрос из области разумения Фрама. Фрам, бедняга, как же мне будет его не хватать.
И тут я понял, что дорогим мне на Япете стали именно люди. Люди, с которыми я делил жилище. Наваждение само уже практически уничтожило все, что меня держало здесь. Осталась лишь самая малость.
Может снять шлем? Я могу спокойно дышать в открытом космосе, ведь я не был в открытом космосе, никогда не был. Я был где-то на границе нескольких реальностей не имеющую четкую территориальную привязанность. Но я не стал этого делать, ведь связи сохранены, я не смогу вырваться.
И тут я заметил, что Рыжий куда-то пропал, что ж так даже проще. Если он и был связью державшей меня здесь, то он просто самоустранился, сыграв мне на руку.
Теперь я должен спуститься с холма и разрушить все что осталось. Люди, те самые парни, с которыми я так долго делил кров. Но делать особо ничего и не требуется. Гарсон мертв. Селиванов мертв. Фрам мертв. Раджич мертв. Остались только Перес и Бернар. Только они остались между мной и моей возможностью освободиться.
Я шел на базу. Нога не болела, но я все равно чувствовал ее отсутствие. Может это тоже связь? Нет, нога, скорее причина, чем следствие. Если бы не нога я не встретился с Рыжим. А именно тогда все пошло кувырком. Именно тогда это началось. С первой секунды в яме мир уже стал зыбким, иллюзорным. В ту секунду я получил возможность освободиться.
Я зашел на базу в ту же дверь, откуда и покинул ее. Только покинул я крепкий объект, существующий во времени и пространстве. А вернулся в иллюзорную цитадель, насильно удерживающую меня в мире грез.
Вскоре сирена в шлюзе оповестила меня о том, что давление на базе и в шлюзе сравнялось, и я скинул шлем, откинув его подальше от себя. От сильного удара, куполообразный шлем покрылся трещинами и покатился по полу. Он прикатился к развороченной аптечке. Я вспомнил о том, что возможно очень навредил своему здоровью лишним уколом. Но теперь, когда я понял всю суть данного мира, это уже не доставляло мне никаких проблем. Даже тяжелые удары сердца и очевидное кровотечение из раны ушло на задний план. Зрение было ясным как до укола, только свет от искусственного освещения больно бил по глазам.
Это было логично, теперь мне ничего не грозило, ведь и укола не было никогда. Все это просто в моей голове. Весь этот спутник, вся моя жизнь, это лишь фантазия. Реален в ней лишь я, остальные статисты.
Такой же техникой, как по поверхности, я двигался теперь по базе, делал шаг здоровой ногой и подтаскивал к ней больную. Я продвигался довольно медленно, но такой формат движения был комфортен мне, я никуда не спешил. Я шел и слушал отчаянный звон сирены, где-то на Земле существующей только в моей голове, люди, работавшие в придуманном мной агентстве, сейчас рвали на своей голове волосы, стараясь связаться с созданной мной самим базой на Япете.
Наконец, я приковылял к медблоку и поднял с пола у двери брошенный Пьером Гарсоном, человеком который никогда не рождался и соответственно никогда не умирал, пневматический пистолет. Я осмотрел его и включил в режим нагнетания давления. Когда шкала на дисплее заполнилась, а сам пистолет начал немного вибрировать в руке, я направился в операционную.
Я прошел мимо трупа Фрама, в этот момент я порадовался, что никакой Нильс Фрам никогда не существовал, ведь в таком случае ему не пришлось в действительности умереть. При взгляде на седого Фрама глаза, которого с мольбой смотрели куда-то сквозь меня, душу пронзила грусть. Пускай человек не существовал в реальности, но я очень привязался к нему. Это лишь убедило меня в том, что связями, держащими меня здесь, были именно люди, которые окружали меня. Теперь сомнений не остается.
Я зашел в операционную, Перес стоял над кушеткой, безвольно опустив голову.
– Я не справился, Бернар…
Выстрел. Пересу оторвало левую руку, а голова отделилась от тела и покатилась по полу. Мгновенная смерть. Прости меня, Серхио. За последние дни ты стал самым близким мне человеком. Но ты не был настоящим. Я знал это, но если бы он успел поднять на меня глаза, то я бы не смог нажать на кнопку сброса давления.
Теперь все, пора очнуться. Все мертвы, ничто меня тут не держит. Никакие связи меня уже не привязывают к этому месту. Но ничего не происходило. Я был озадачен. На станции отчаянно ревела сирена, но все кроме меня были мертвы.
– Рита, я свободен?
Но ответа мне не последовало. Я немного забеспокоился. Неужели я не прав и не люди были моими связями с этим местом. Но что тогда?
И тут меня осенило. Не только люди связывали меня с этим местом, но я сам был частью его. Вернее мое собственное существование в этом мире было основной связью. Именно она удерживала меня на придуманном мной мире Япета.
Я дождался, пока давление в пистолете достигнет необходимого для выстрела значения. Потом я поднес пистолет к виску. Хотя достаточно просто направить его сторону головы, его разрушительная мощь столь велика, что я все равно умру. Было страшно, рука тряслась, я раздумывал над своей теорией и уже немного сомневался, правильно ли я вообще истолковал свое существование.
Я зачем-то осмотрел пол под ногами, мое тело сейчас упадет сюда. Но ведь это лишнее, когда я разрушу наваждение, я очнусь где-то далеко, а пол в этой комнате перестанет существовать. Я глубоко вздохнул и нажал на кнопку. За одну секунду страх холодной волной прокатился по телу, его сменила жаркая волна стыда, но заряд уже пошел, я чувствовал все это уже после нажатия на кнопку. Я погибал в своей иллюзии. Прощай, Япет. Прощайте, ребята. Я всех вас любил.
10
Я стоял на берегу бурной горной реки и проверял Ритино снаряжение. Она, как обычно, вертелась и не давала мне толком проверить все крепления ее экипировки. Моя жена всегда с легкостью шла на поводу у эмоций, и сейчас пребывала в крайнем возбуждении. Каждый раз одно и то же, накануне действа она была взвинчена до предела, а когда наступала кульминация, она выглядела даже немного скучающей. Рита из тех людей, кому само томление в ожидании давало больше эмоций, чем само действие.
Стояла замечательная летняя погода, еле ощутимый северный ветер дул настолько мягко, что ощущался лишь легким колыханием маленьких листьев на деревьях, кожей он почти не ощущался, чувствовалась лишь прохлада, приносимая им. Лучше погоды и не придумать, надеюсь она продержится столько, сколько нам надо.
Мы с друзьями приехали заняться рафтингом на Северный Кавказ. Постоянно в середине лета мы собирались своей шумной компашкой и отправлялись туда, куда «нормальные» люди предпочитали не соваться. Это традиция, которую нельзя нарушать. Сейчас мы были в Адыгее, в прошлом году мы поднялись на Эльбрус и так далее. По этой реке мы уже сплавлялись три года назад, но тогда погода была совсем плохой. Но тогда лето в целом было мало дождливым, и река не была бурной. В этом году мы приехали сюда после того, как в горах почти две недели, не переставая, шли дожди, местные сказали, что распогодилось только позавчера. Река была другой, сейчас она выглядела довольно таки опасной. По крайней мере, в том месте, где мы встали лагерем. Однако мы с женой всю жизнь занимались экстремальным спортом, посему бурный поток абсолютно нас не пугал. Но было одно приятное обстоятельство, которое, однако, сильно смущало меня.
– Опасная вода. – Как раз, когда я задумался, к нам подошел самый старший участник наших походов, своеобразный начальник всех наших авантюр. Мужчина без малого пятидесяти лет, сохранивший в себе молодецкую удаль, он поманил меня пальцем. – Леш, можно на пару минут?
– Конечно. Рит, сама подтяни немного шлем, он не должен так болтаться. – Сказал я и отошел в сторону, где меня ждал наш руководитель.
– Леш, сколько недель?
– Что? Откуда ты знаешь? – я опешил, мы сами только три дня назад узнали, что у нас будет малыш, именно его появление и был моим приятным беспокойством. А Николай, проведя с нами три часа в дороге на джипе от гостиницы до лагеря, уже все узнал.
– Я, Леш, давно живу, женщина, превратившись в мать в одну секунду полностью меняется. Становится несколько более бережливой. Так сколько?
– Около двух месяцев.
– Леш, я не уверен, что ей стоит с нами сплавляться? Опасная вода в этом году.
– Да пустяки, не хуже чем раньше.
– Вообще я, как старший, могу ей отказать в сплаве. Что и вынужден сделать.
– Что ж, я тогда тоже не поплыву. И кто у тебя тогда на лодке будет главным?
– Молод ты еще, да горяч. Люди есть. Боря, например, пойдет.
– Боря? Этот парень отменный водитель. Но он увалень, словно медведь ей богу.
– Как скажешь, но она все равно не пойдет. Беды я не допущу.
– Ну, я услышал тебя.
– Рад, что мы поняли друг друга. Тебя я на лодке все равно жду. – Он примирительно пожал мне руку и удалился.
Ну конечно, брошу свою жену и один поплыву, а ей скажу: «Дорогая ты полторы тысячи километров зря проехала, а я поплыл». Но что делать, слово Николая у нас закон. За все время у нас никто не травмировался и не пострадал, что, безусловно, его заслуга. Но я слишком долго ждал этого сплава, и поэтому у меня почти мгновенно родился план как этот закон обойти. Я знаю, что они хотят спуститься на двух рафтах чуть выше лагеря завтра в полдень. Мы же помашем им ручкой, схватим мою маленькую резиновую байдарку и будем таковы. Чуть ниже по течению пороги не такие сильные, там встанем на весла, и никакой Николай нам не помеха.
– Что там? – Рита уже сняла всю экипировку и осталась только в легком походном костюмчике.
– Николай тебя пускать не хочет.
– Вот Петя нехороший человек, сдал меня, оказывается. – Она ударила себя кулаком по ладони.
– То есть?
– Да он увидел, что мне вчера плохо стало ночью в машине. Полез с таблетками, я ему и проговорилась.
– Зараза! А Николай – молодец, развел тут таинственность, мол, проживешь с мое, и не такое подмечать будешь.
– Да, Петя, конечно, классный парень, но уж слишком от реальной жизни его медицина отделила. Такой красавчик, а кроме пилюлек ему ничего не интересно. Ирка то вон так на него и плюнула, хотя в душе, говорит, до сих пор к нему тянет.
– Красавчик, говоришь? – я с прищуром посмотрел на нее.
– Ой, да не ревнуй. Он же как рок-звезда выглядит. Вот только мозг ему, будто, другого человека пересадили, какого-то скучного белого воротничка. Эх, обидно, что из-за него Николай все узнал.
– Да фиг с ним, узнал и ладно. Все равно спустимся.
– Так, что ты удумал?
– На моей байдарке. Они уйдут завтра в полдень, а мы через часик чуть ниже по течению встанем на весла.
– Вдвоем? По такой воде?
– Рит, не волнуйся я обдумал уже все. Самые опасные пороги по берегу пройдем, не волнуйся, а ниже по течению уже не так опасно. Я не дурак.
– Если ты уверен, то без проблем. Но помни о Димке. – Она погладила себя по животу.
– Да как же, тут забудешь! Только не о Димке, а о Нинке.
– Это мы еще посмотрим.
Мы перекинулись еще парой фраз, потом Риту позвали помочь на кухне, а я решил прогуляться вниз по течению реки. Я шел, смотря на воду и умом понимал, что Николай прав, и более чем прав. Здесь мутная и грязная вода несла в себе большое количество различного мусора. То и дело я видел проплывающие крупные бревна и прочий хлам. Я начал подумывать о том, что не стоит проворачивать мою авантюру. Довольно опасно было идти даже ввосьмером, как изначально планировалось, а вдвоем с Ритой, так и вовсе дурость.
Основная группа спуститься на воду в километре выше по течению, относительно того места где я сейчас находился, потом им предстоит пройти эти пороги, что как я вижу уже не очень просто, затем еще семнадцать километров по хорошо знакомому маршруту, но видоизменившемуся благодаря погоде.
Так, надо пройти дальше посмотреть место, где я планировал на воду встать и немного спуститься по берегу дальше вниз по течению, чтобы осмотреть другие опасные места и принять окончательное решение.
Где-то минут через пятнадцать со мной поравнялся человек. Он, вроде бы невзначай, нагнал меня, выполняя свою ежевечернюю пробежку. Он поравнялся со мной и перешел на странный бег со скоростью моего шага. Это Гоша, местный «Кулибин». Человек ответственный за здоровье наших автомобилей и прочей техники.
– Говорят, Николай вас отбортовал! – сразу сказал Гоша, без лишних приветствий, что было в его духе.
– Да. Есть такое дело. – Гоша вообще толковый парень, но имел привычку всегда мельтешить перед глазами и очень быстро говорить, что вводило в ступор неподготовленных людей. Ну и главное, он все время пребывал в каком-то очень раздраженно-взвинченном состоянии духа, чему почти никогда не было реального оправдания.
– Да не переживай, поздравляю, кстати.
– Что уже весь лагерь уже в курсе?
– Конечно.
– Кто проболтался то?
– Так жена твоя. Она позавчера жене Реваля позвонила, а там уже цепная реакция. Каждая позвонила каждой, возможно не по одному разу. Я сам от своей Дины узнал.
– То есть вы все уже давно в курсе?
– А то! Это ты не в курсе, что все в курсе. Николай и Петя самые последние это узнали. И то только потому, что не женаты. – Гоша заулыбался.
– Женщины…
– Слушай, я смотрю, ты по бережку решил прогуляться? На пробежку не похоже. Есть у меня определенные опасения.
– И?
– Хочешь на своей байдарке спуститься, так ведь?
– Гош, слушай…
– Стой-стой-стой. Я понимаю, что хочется всего и сразу, но ты хорошо подумал? – мимо в грязном потоке как раз проплывало здоровенное бревно, Гоша проводил его взглядом.– Может, лучше Риту в лагере оставишь, а сам со всеми на большой лодке?
– Знаешь она ведь тоже сюда не просто так приехала. Она сама о беременности узнала, в тот момент когда мы уже на чемоданах сидели.
– Ты молодой, горячий, но ты повнимательней будь, медленно пройдись, посмотри маршрут. Если хоть что-то смутит, не лезь. Я Николаю ничего не скажу, но за твою голову ты сам ответственен. А еще за голову твоей жены и вашего ребенка. Надеюсь это понятно?
– Да. – Меня достаточно сильно взяла за живое такая формулировка задачи.
– И да, через два часа ужин, не опоздай. Николай сразу что-то заподозрит если ты не появишься.
Гоша быстро развернулся и бегом припустил к лагерю, оставив меня наедине со своими сомнениями. В его духе, внезапно появиться наговорить своих фирменных причитаний и исчезнуть.
Впрочем, когда я дошел до места, где планировал спуститься на воду, все стало совсем иначе. Небольшая спокойная запруда сейчас в полноводье так вообще превратилась в благодатный прудик, где можно было даже спокойно искупаться, если бы вода не была такой грязной, разумеется. Течение было слабым и весь мусор, что несла река, здесь задерживался, и его прибивало к берегу. Конечно, не все оставалось здесь, но я видел кучу веток и бревен что колыхались на волнах у берега, не двигаясь по течению.
Полностью удовлетворенный я пошел дальше, и чем дальше я шел те больше оптимизма чувствовал. Пороги отсюда и вниз по течению больше напоминали безвинные аттракционы в аквапарках для самых маленьких. Если меня не подводила память, предо мной сейчас были чуть ли не самые опасные пороги на нашем пути. Поднявшаяся вода делала их практически незаметными. Каюсь, увидев это, я даже был разочарован. Рафт превращался из щекочущего нервы мероприятия в прогулку на катамаранчике для влюбленных. Ребята что завтра спустятся на воду смогут получить хоть какие-то эмоции только в самом начале пути, а потом им светит семнадцать километров скуки.
Я бегом пробежал еще пару километров, помня слова Гоши об ответственности. Я хотел увидеть еще парочку опасных мест вниз по течению, и, не увидев ничего впечатляющего, со спокойной душой вернулся в лагерь, ужинать. Теперь я был уверен на пятьсот процентов в успехе своего предприятия. Хотя жалко, что Николай перестраховщик и не пустил нас со всеми по порогам, по мне так они стали даже менее опасными, чем в наш прошлый сплав. Неужели он сам не ходил по берегу и не увидел насколько вниз по течению все скучно.
После ужина все разошлись по своим делам. Николай и Гоша вытащили восьмиместный рафт из здорового прицепа, прикрепленного к Бориному внедорожнику, и ушли к реке проводить последние поверки перед выходом. Я же быстренько, так чтобы никто не увидел, выволок свою лодочку из того же прицепа и потащил ее из лагеря под прикрытием сумерек. Недалеко от предполагаемого места спуска на воду я заприметил кусты, под которыми и запрячу готовую к старту лодку. Останется только дойти с Ритой незаметными до места спуска, и мы в деле.
К счастью в это время все в лагере занимались чем-то своим, кто-то проверял свои вещи, кто-то уничтожал прибавку к ужину, а кто-то уже спокойно спал, чтобы завтра быть в полной готовности. Где-то в палатке уже ударили по струнам рассохшейся гитары, и неладный голос запел столь родные сердцу походные песни.
Я улыбнулся этой вечерней идиллии и потащил не очень тяжелую, но крайне неудобную байдарку к месту спуска. Моя байдарка была надувной и не имела каркаса. В сдутом состоянии она не была такой уж большой. Но меня угораздило купить ее ярко красного цвета и шедший с веслами и куском яркой резины по лагерю человек, не мог не привлечь внимания.
Но по дороге мне попался только справляющий нужду человек. Это был Реваль, но он был настолько пьян, что ему было глубоко все равно на то, что происходит вокруг него. Я помахал ему рукой, но он абсолютно никак на это не отреагировал.
Наши ребята завтра пойдут вшестером. Вообще не очень хорошо, что есть пустующие места, но ничего страшного тут нет. Николай, Гоша, Боря и Петя – этих ребят я уже сегодня видел. Реваль сегодня снова крепко перебрал, впрочем, как и по дороге сюда. Вообще, Николай давно хотел его исключить из наших походов, но почему-то делал это только на словах. Ревалю было за сорок, хотя он выглядел немного старше своих лет, грубый и прямолинейный он словно уравновешивал шестого участника нашего похода – Артема.
Артем обладал просто уникальными качествами в области походных навыков, но при этом был на удивление бесхребетным в обычной жизни. Он был старше меня на девять лет, и мы жили когда-то на одной лестничной клетке. Помню, еще маленьким видел, как его обижали сверстники, пока он не занялся борьбой. Но борьба позволяла ему играючи выбивать дурь из обидчиков. Сами обидчики всегда появлялись новые. Ведь Артем так и оставался мягким, его тело научилось давать сдачи, а вот характер не изменился.
Он вырос, стал довольно успешным человеком и думаю, не совру, если скажу, что среди нас он был самым бесстрашным и отчаянным, когда доходило до дела. Но, приходя домой, он становился собой, мягким и нерешительным. Он был трижды женат, и все его браки заканчивались примерно одинаково. Он в внезапно приходил домой, где его жены уже развлекались с кем-то другим.
Но, несмотря на это, завтра именно Артем будет главным на нашем рафте. Про Борю Николай сказал просто, чтобы меня уязвить. Однозначно, главным в лодке будет Артем. Я бы возглавил этот сплав, но не сложилось. Вообще, мне потихоньку доверяли все больше и больше обязанностей. Я был самым молодым в этой группе, но постепенно набирался опытом и становился более уверенным в себе.
Восьмым человеком была, соответственно, Рита. Вообще она имела среди жен и подруг остальных участников дурную славу. Ибо всегда была с нами и выполняла работу наравне с мужчинами, не жалуясь. Кроме нее, разве что жена Реваля ездила с нами в горы, ради скалолазания, остальные же всегда оставались в лагере, где следили за порядком и чистотой.
Мы с Ритой попали в это объединение благодаря Артему. Однажды мы с ней сильно ошиблись с выбором турфирмы и остались без зимнего отпуска, в котором хотели покататься на лыжах. Я в гневе раскидывал снаряжение у подъезда и последним словом понимал очередных аферистов, которые маскировались под турфирму. В этот момент Артем как раз пришел навестить родителей. Он увидел вкинутые в кучу рюкзаки лыжи и прочую атрибутику и не удержался.
– Привет. Что-то не сложилось? – другой бы человек побоялся со мной заговорить, видя, что я пребываю в праведном гневе. Но Артем никогда не боялся попасть под горячую руку.
– Да бл… Немного отпуск отменился! – я сдерживался из последних сил.
– В горы хотели поехать?
– Да, как видишь.
– Дай ка мне свой номер телефона.
И уже завтра мы летели с Артемом на курорт. В той поездке я познакомился с Николаем и Гошей. С остальными мы познакомились уже следующей весной, когда отправились в поход на сто тридцать километров.
Не могу сказать, что мы с Ритой были домоседами до этой встречи. Мы всегда предпочитали активный отдых. Но до того как мы влились в эту компанию мы занимались всем этим бессистемно. Накопили денег – поехали – порадовались – копим дальше. Теперь же у нас четко был распланирован отдых на год вперед, а то и больше.
Однако мне совсем скоро предстоит стать отцом и на какое-то время я выпаду из обоймы. Рита же останется без того что мы любим на еще больший срок. В этом конечно была неприятная сторона деторождения. Но не могу сказать, что не готов пожертвовать парой отпусков ради дочки, ну или сына. Потом как-нибудь наверстаю.
Возможно, эта моя тяга к авантюрному сплаву была связана с тем, что это последний летний отпуск перед большим перерывом. Зимой, я если и поеду куда-то, то только один, чего мне, честно говоря, совсем не хотелось. У Риты этот сплав гарантированно последний шанс почувствовать ветер свободы, потом ее ждет рутина. А ведь роды могут пройти так не гладко, тогда ее возвращение вообще затянется.
Да, определенно этот сплав наша лебединая песня. Я бы спокойно проводил плот с друзьями глазами, если бы знал, что уже следующей весной нам снова предстоит новое приключение. А я, наоборот, прекрасно осознавал, что ничего нам не светит.
Поэтому я сейчас и прятал полностью готовый плот под небольшим раскидистым кустом, так чтобы его не видно было с реки. После чего я еще раз прошелся по берегу вниз по течению, чтобы окончательно убедить самого себя в том, что все безопасно. Таким образом я вернулся в лагерь уже затемно, после того как все уснули. Я все больше был уверен в завтрашнем дне, вторая пробежка по пути завтрашнего сплава окончательно успокоила меня.
Я залез в нашу палатку. Рита уже глубоко спала. И как обычно развалилась так, что заняла полпалатки. Ее спальник лежал прямо по диагонали, она расстегнула его сверху и раскинула руки не оставляя мне шанса удобно улечься. Я не хотел ее будить, потому что ночные беседы о вечном были ее настоящим хобби, я же пребывал в таком настроении, что больше хотел спать, чем философствовать. Поэтому, применив всю свою ловкость, я с трудом втиснулся между ней и краем палатки и забрался в свой спальник. Пролежав десять минут без капли сна в глазах, я застегнулся, все-таки ночами здесь было довольно холодно. Рите же видимо было наоборот жарко, она так и лежала в расстегнутом спальнике, тихонько посапывая.
Хотя может это не холод? Может мне просто страшно? Не знаю. Я понимал что риск плыть вдвоем намного выше, но в тоже время каких-то явных предпосылок для того чтобы пересмотреть свой план у меня не было. Верное дело, хандрю из-за того что впервые буду участвовать в серьезном деле без всех своих ребят.
На следующий день все шло строго по плану. В полдень, как и планировалось, плот ушел по реке. Я, единственный мужчина ,и все боевые подруги моих товарищей проводили нашу славную компанию громкими аплодисментами. Потом вместе со всеми я вернулся в лагерь, где немного перекусил. Потом женщины вяло начали разбредаться на послеобеденный сон. Те жены и подруги наших друзей, что не ушли спать, настолько спокойно относились к этому мероприятию, что достали припасенное на этот случай вино и устроили самый настоящий девичник. Меня прямо выпроводили из лагеря под формальным предлогом, чему я был несказанно рад, а Рита сделала вид, что ей стало дурно и вскоре мы вдвоем уже бежали к моей байдарке.
Нам потребовалось сорок минут, чтобы подготовиться к сплаву. Мы были на приличном расстоянии от лагеря, на даже здесь слышали громкий женский смех, разносившийся по долине. «Девочки в отрыве!» – улыбнулась Рита. Значит, они и не заметят, что мы исчезли. Вскоре мы встали на весла и медленно поплыли по запруде вниз по течению.
Первый порог мы прошли довольно легко. Однако немного сказывался факт того что лодочка была легкой. Ее как будто немного вело в сторону по поверхности воды. Но препятствие мы прошли прекрасно, Рита просто визжала от восторга. Так же произошло и со вторым и третьим опасным участком. Лодку сильно швыряло по поверхности воды, бурная вода все время пыталась поставить нас поперек течения. Но мы справлялись без видимых трудностей.
Немного труднее приходилось, когда приходилось когда в воде мы наталкивались на мусор, приходилось лавировать между ним, но этот тоже было не более чем рабочим моментом. Я плыл и прямо чувствовал, как разочарованны ребята на больших лодках. Просто, как плыть на маленькой лодке по водохранилищу. Ничего не берет за душу. Мы-то хоть боролись с тем, что нас постоянно швыряло сильным потоком, хоть какой-то элемент интереса.
Так прошел час. Я окончательно утратил бдительность и ни о чем особо не беспокоился. Мы подошли к месту, где река, петляя, проходила по узкому желобу между камнями. В прошлый раз этот участок вызвал у меня такой приступ адреналина, что я аж стал пищать. Теперь же, когда вода поднялась, это был маленький водопад, внешне абсолютно безопасный.