Однажды в Ялте

икий пляж и статуэтка китайская

Ночь прошла без приключений, а с утра я прогулялся на рынок, посидел в баре, на набережной, выпил пива. Потом полежал на пляже, разок окунулся, вода была еще холодной, посмотрел на то, как развлекается народ, катаясь на дельтапланах и водных мотоциклах.

Я сидел в скверике с журналом, а по аллее шла Бруклицына. В сереньком сарафанчике, какая-то вся неприметная. Она меня не видела, и трогать её мне не хотелось, но все же окликнул.

Марина увидела меня, приветливо махнула рукой, подошла. На мой вопрос – куда направляется, сказала, что просто гуляет. Я предложил пойти на пляж. Бруклицына скривилась и сказала, что на пляж она не ходит, а если и ходит, то не на городской, а куда-нибудь подальше.

– Чтобы мужики не приставали, – сказала она, хитро усмехнувшись.

«Дама не без юмора», – подумалось мне.

– Согласен, куда и подальше.

– У меня нет купальника с собой.

– Можно и без него, тут вот некоторые без верха загорают, нижняя часть, надеюсь, есть?

Бруклицына удивленно глянула на меня и, помедлив, сказала:

– Надеюсь, что есть.

– Ну, так что, идём, куда подальше…

Мы пошли через парк, спустились к морю и бережком вышли к тихому местечку у высокого каменистого уступа. Я постелил пляжное полотенце, которое таскал с собой в сумке, лихо разделся и прилег на него.

Бруклицына стояла рядом, глядела на море, потом сняла сарафан. Верха действительно не было, но не это было главным. То, что я увидел, не вписывалось ни в какие мои ожидания и предположения. Теперь было понятно, почему она не ходила на городской пляж.

Таких фигур ни до, ни после, мне не приходилось видеть. Точенная китайская статуэтка – вот первая мысль, что пришла мне в голову. Все было округло, пропорционально и идеально. Ни одного изъяна, ни одного изгиба, который бы хоть как-то выделялся или портил это произведение искусства, не было. Кожа была гладкая и точно светилась.

Я смотрел на это совершенство и глазам не верил, что все это можно упрятать в безликих и бесформенных кофтах, безразмерных джинсах и серых сарафанах, а главное – зачем?!

Мое неподдельное восхищение передалось и ей. Смущение тронуло лицо Марины, глаза её стали глубокими, и в этой потаённой глубине зажглись чуть приметные искорки.

– Теперь понятно, почему я не хожу на городской пляж, – сказала она.

– Да, тобой можно просто любоваться.

– Вот они и любуются, а я комплексую.

– Никогда бы не подумал, что по этому поводу можно комплексовать. Другая бы на твоем месте давно что-нибудь рекламировала.

– Я не люблю свое тело, любуются им, а я хочу, чтобы любили просто меня: мой характер, ум, мои способности художника.

– Но для женщины, я полагаю, на первом месте, все же, как она выглядит.

– Ну не всегда, лично для меня это не главное, особенно после некоторых событий.

Она замолчала, смотрела на море, потом заговорила:

– Когда мы поженились, муж меня заставлял позировать чуть ли не каждый день, дипломную работу готовил, но не получалось. Он психовал, говорил, что у меня все слишком идеально, поэтому вместо живого человека получается кукла. И выходило, что тело моё в этом виновато.

Пришлось тему диплома срочно менять. И потом он пытался меня рисовать, но кроме скандалов и оскорблений я ничего хорошего по поводу себя от него не слышала.

– Да он просто ненормальный! Любой мужик с такой женщиной как ты, если, разумеется, подчеркнуть достоинства, даже пройтись почтет за честь. И как художник, ты весьма талантлива. Я не специалист по живописи, но как любитель могу сказать, твои картины очень выгодно выделяются на общем фоне местной живописи.

– Выходит, я женщина хоть куда!?

– Получается, что так.

– Ну, так и полюби меня, – хитро усмехнувшись, сказала Марина.

– Что, прямо сейчас?

– Да… У тебя, как и у всех мужиков, вместо высокой и светлой любви – кровать. Так что пойдем лучше купаться…

Голыми руками гада не возьмёшь

Меня повязали на следующий день утром, когда я хотел взять машину со стоянки и прокатиться немножко по побережью. Было часов около девяти, перед этим я прогулялся по набережной и рынку, высматривая своего клиента, но они выследили меня первыми.

Я зашел на стоянку, снял чехол с машины, кинул его в багажник, открыл дверцу и тут меня крепко взяли за руку. В доли секунды ключ от машины оказался в руке Длинного. Я даже не сообразил, откуда он мог появиться, рядом, вроде как никого не было.

– Извиняюсь, в чем дело? – давя испуг, спросил я.

– Давай, садись, – сказал Длинный, резко проталкивая меня в машину на переднее сидение, что рядом с водителем. – Сейчас мы прокатимся, и ты объяснишь, какого хрена крутишься возле нас.

Он вставил ключ зажигания и повернул его. Надо сказать, что я люблю делать всякие штучки, вроде того же противоугонного устройства, которое и смастерил у себя в машине, но забыл предупредить об этом Длинного.

Он повернул ключ, и в миг сработало устройство, размещенное под сидением, выстрелив в задницу Длинного мощным электрическим разрядом, что не смертельно, но очень больно. Длинный подлетел на сиденье, приземлился, получил еще разряд и снова с воплем подлетел вверх.

Крикнув: “Прыгай, убьет!”, – я пихнул его в открытую дверку, и Длинный кубарем вылетел из машины. Выключив противоугонное устройство, я стремительно пересел за руль, завел мотор и, нажав на газ, вылетел за ворота стоянки, благо они были открыты. В зеркало я видел, как Длинный поднялся с асфальта и стоял, отряхиваясь, почесываясь, и приходя в себя.

Если Длинного шандарахнуло в задницу, то меня по мозгам. Я мчался по улицам, толком не зная, куда и зачем, пришел в себя уже за городом. Остановился на обочине, вышел.

Ялта была внизу, а дальше искрилось море под невысоким еще солнцем. Дельтаплан кружил у берега, нацеливаясь на посадку, а над городом по канатной дороге медленно плыли цветные вагончики. Я проводил их взглядом до верха, и сел в машину. Решение было одно: взять вещи, паспорт и домой. И тут же возник вопрос, а куда домой, и что сказать брату – перетрухал и сбежал?!

Да и задаток, возможно, придется вернуть, но это не страшно, большая часть денег еще цела, а потраченные можно и не возвращать, сказать: не видел, не нашел, пусть проверяют, посылают кого покруче. А ведь брат предупреждал – Коляна голыми руками не возьмешь.

Я включил приемник, близкая Турция транслировала свою музыку, и под ее заунывное звучание я провалился в сон странный и красочный. Сполохи яркого света и цвета раздувались в огромные шары. Но вот цвета загустели, в них появилось больше красного и темно-зелёного, а пространство наполнялось глубиной и каким-то неуловимым смыслом, понятным лишь разуму и душе. Покой, с чуть приметной горчинкой тревоги, заполнил меня.

А затем цвета растаяли, и появился невесть откуда взявшийся текст. Подобное я видел и раньше, находясь то ли во сне, то ли в необъяснимой яви. Обычно текст шел каким-то потоком, но я понимал его смысл и, что интересно, он был на удивление ритмичным и можно сказать музыкальным.

Иногда это был научный текст, где звучали формулы и объяснялись какие-то технические решения. Но чаще текст был связан с историей. Бывало, что шли и потоки художественной прозы.

Но, очнувшись, только первые мгновения я еще продолжал осознавать смысл текста, а затем он начинал рассыпаться и в памяти оставались лишь какие-то обрывки мыслей и знаний, прозвучавших в этих посланиях, и что это такое вообще – оставалось загадкой.

Вот и сейчас я видел и слышал что-то подобное…

Главный герой – личность неординарная

Следует сказать, что повествование от первого лица имеет свои преимущества. Сказанное и написанное от своего имени воспринимается как более правдоподобное и мало кто сомневается, что не сам автор участник описываемых событий. Хотя еще Михаил Лермонтов в предисловии к «Герою нашего времени» предупреждал, чтобы его не отождествляли с героем его романа, как говорится «ничего общего».

Что касается недостатка описания от первого лица, то происходящее подаётся лишь глазами и ощущениями одного человека. Поэтому, чтобы не обеднять повествование, иногда мы будем смотреть на наших героев и, как бы со стороны. А еще у нас будут уходы «За горизонт событий», откуда, как утверждают учёные, возврата нет, но что там происходит, предположить можно.

И так, первое отступление с пояснением. В нем мы обратим внимание на некоторые, весьма любопытные черты нашего главного героя, от имени которого и ведется повествование, а для этого вместо – Я, впишем его имя – Виталий.

Так вот, Виталий был человеком неординарным, хотя бы потому, что у него постоянно и везде спрашивали «Сколько времени?». Особенно доставала ребятня, когда еще не были так распространены мобильники. Спрашивали и взрослые, их не останавливало и очевидное отсутствие часов – будучи в футболке, иногда он снимал часы с руки и прятал их в карман.

А еще спрашивали о направлении – куда и как пройти, или проехать. Хотя опять же независимо от того был он в своём городе или в каком-нибудь другом. И что примечательно, спрашивали в людных местах, где выбор, у кого спросить, был.

Проявляли к нему повышенный интерес и совсем маленькие дети. Бывало, что они останавливались и с каким-то взрослым любопытством смотрели на него, или подходили и смотрели, точно пытаясь что-то понять или спросить. Не оставляли без внимания и бродячие собаки – подходили, виляли хвостом, выказывая своё расположение.

Была и еще одна особенность. Когда его кто-нибудь обижал, и это сильно задевало или как-то влияло на ход его жизни, то через время обидчик тоже получал, что называется по заслугам. Его переводили на нижеоплачиваемую должность или эту должность и вовсе ликвидировали, от обидчика уходила жена, у него издыхала любимая собака или он попадал в какую-нибудь передрягу, а то и в аварию.

В общем, случалось что-нибудь, о чем он узнавал и тихо радовался восторжествовавшей справедливости. Однако происходящее с собой никак не связывал, хотя один раз, что-то такое в голове, всё же мелькнуло, но он не придал этому особого значения.

А вот одно из событий было для него не совсем понятное, но памятное.

На одном из концертов, где Виталий побывал, известная певица периодически соскакивала со сцены, пританцовывая, подходила к зрителям, в основном мужчинам из первых рядов обнимала их, а то и присаживалась на колени. И вот ему тоже вдруг страстно захотелось, чтобы она пришла и села ему на колени.

Певица это «услышала», только как – неясно. Но в очередной свой соскок, подпевая и пританцовывая, прошла почти через весь зал, с трудом протиснулась между рядами, и села ему на колени. При этом так припечаталась разгорячённым телом и промокшим насквозь чёрным платьем, что его рубашка и брюки, тоже стали влажными.

Продолжая петь, повернулась, на секунду их глаза встретились, искорка любопытства и удивления отразились в них. Её губы оторвались от микрофона и слегка коснулись его щеки. А потом она встала, пробралась к проходу, оглянулась, улыбнулась, махнула рукой и побежала вниз, к сцене.

А его рубашка и брюки, влажные от её пота и пропитанные запахом её духов, продолжали тревожить его, и было такое ощущение, что они занимались любовью.

Но если говорить вообще о женщинах, то это, как говорится, отдельная песня. Женщин Виталий любил, и они его тоже. В женских компаниях он чувствовал себя на много комфортнее, нежели в мужских. Женщины, собственно, и определили его сущность. Более конкретно на этот счет высказалась одна из мадам и в весьма интересной ситуации.

Он тогда еще работал в училище и был направлен в краевой центр на двухнедельные курсы повышения квалификации. Курсы в основном касались педагогики и воспитания, поэтому большинство составляли женщины, завучи школ по воспитанию, и в таком окружении Виталий чувствовал себя прекрасно.

Познакомился он здесь со многими, но одна яркая брюнетка, по имени Ольга, сразу же взяла инициативу в свои руки. Предложила сходить в кафе, вечером погулять по городу, а на второй день, без предисловий сказала:

– Слушай, а не согласился бы ты стать для меня донором спермы?

– Как это, донором спермы? – удивился он. – Это что, шутка!?

– Нет, вполне серьёзно. Понимаешь, у мужа проблемы, если говорить медицинскими терминами, его сперматозоиды весьма медлительные и не очень активные, поэтому не в состоянии проникнуть в яйцеклетку, – сказала она и, усмехнувшись, добавила. – А если и проникают, то там же и засыпают. В общем, мне нужен донор. Для тебя последствий никаких, все будет абсолютно безымянно и легально, в том смысле, что это будет делаться здесь в Центре семьи.

Они мне предлагают обезличенную сперму, которая у них имеется, но я боюсь, кто её сдавал – большой вопрос. Друзья и знакомые на эту роль тоже не подходят, ребенок, все-таки родится, и как тогда быть. Ну, а с тобой все просто, ты уедешь в одну сторону, а я в другую и, поминай, как звали.

– Честно сказать, в подобных авантюрах никогда не участвовал, и почему я, тут и другие мужики есть?

– Последнее время я тем и занимаюсь, что присматриваюсь к мужчинам на предмет донорства. Но когда я увидела тебя, то одного взгляда было достаточно, чтобы решиться. Понимаешь, у тебя есть какая-то тайна, что притягивает взгляд.

Поясняю. Вот ты идешь по улице, а навстречу движется поток людей и вдруг, среди них ты видишь человека, в котором есть какая-то неопределенная черта, которая отличает его от других людей и это притягивает твой взгляд.

Это не зависит ни от роста, ни от веса, возраста или каких-то других внешних данных. На такого человека хочется смотреть, но ты не смотришь, отводишь глаза, однако продолжаешь чувствовать, как он проходит рядом, и незаметно поглядываешь на него. Наверняка и с тобой такое бывало.

– Да, встречал я таких людей, и про себя отмечал: «Интересный кадр». Чаще это были мужики, но попадались и женщины, за которыми просто хотелось бежать. Но никогда не думал, что и я могу быть для кого-то таким кадром.

– Можешь, не сомневайся, ты такой человек – я это увидела и почувствовала сразу.

– Теперь понятно, почему у меня постоянно про время спрашивают и как пройти куда-нибудь, а еще дети малые, разинув рот, смотрят, и бездомные дворняги хвостами виляют.

– Вот видишь, и у детей, и у собак, да и у взрослых интерес к тебе на уровне подсознания. Им хочется поговорить, постоять рядом, вот они и спрашивают первое, что приходит в голову.

Когда я встретила тебя в коридоре, мне тоже захотелось остановиться, но прошла. Я не знала, что ты с нашего курса, а потом увидела в аудитории и мысль о донорстве уже не покидала меня. И потом, я заметила, ты не куришь, и выпиваешь, надеюсь, в меру.

– Да, это так. Пью редко, да и по чуть-чуть, для удовольствия. Ну и пиво обожаю, но опять же – пару бутылочек или кружку.

– Вот видишь, ты со всех сторон подходишь для такого ответственного дела.

– Но донор спермы, звучит как-то не очень, – сказал Виталий с усмешкой, и добавил, – а не проще снять номер в гостинице и встретиться под одеялом.

– Согласна, что это проще, но результат непредсказуемый. А врачи Центра из спермы выбирают самых активных сперматозоидов и вводят непосредственно в яйцеклетку во время её полной готовности к оплодотворению.

– Ну и что для этого надо, чисто технически, если я соглашусь? Хотя, все-таки меня напрягают последствия. Предположим, твой муж психанет, скажет ребенок не мой, уйдет, а мне что, алименты платить?

– Не беспокойся. Сперма будет оформляться через Центр семьи, а у меня с этой организацией договор, который и муж подписал – по нему претензий не предъявишь. Так что, при любом раскладе, ты будешь в стороне. Что касается самой процедуры, то тебе придется сдать кровь на венерические заболевания и сперму на анализ, и если все в порядке, тогда второй раз сдашь непосредственно для меня. Кстати, я не спросила, у тебя дети есть?

– Пока нет, жена – против, говорит, рано еще. В общем, предохраняемся всякими способами, хотя один раз, «залетела», какой-то мини аборт делала.

– Ну, так как? Что скажешь? – спросила она.

– Если бы ты не была такой привлекательной, наверное, не согласился. Ну а после того, что ты тут мне про меня рассказала, и отказаться вроде бы неудобно.

– Значит, согласен! И, Слава Богу, гора с плеч! Я ведь по жизни трусиха, да и не привыкла у мужиков что-либо просить, а тут такое. – Она взяла его за руку и легонько сжала её.

А потом они поехали в Центр семьи, где у него взяли из вены кровь и направили в подвальную часть здания. Повела их туда медсестра, открыла комнату, включила свет, дала небольшой пластиковый стаканчик:

– Сольёте сюда и отдадите Оле, она отнесет в лабораторию. Можно и журналы с картинками посмотреть, если что, они в тумбочке, – сказала медсестра и ушла.

Наступила тягостная тишина, они не смотрели друг на друга. Виталий достал журналы, стал перелистывать. Голые красотки в разных позах и ракурсах напряжения не снимали, а тем более не возбуждали. Молчание затягивалось.

– Ну, так что? Мне выйти, сам этим займешься или помочь? – спросила она.

– Вдвоём конечно веселее, – сказал он, подошел к двери и закрыл её изнутри.

Потом обнял Ольгу сзади и поцеловал в шею, руки его скользнули вниз, подхватили юбку и подняли её на талию.

– Только момент не прозевай, – шепотом сказала она, повернулась и тронула губами мочку его уха …

Момент Виталий не прозевал, слил все до капли. Ольга посмотрела стаканчик на свет, сказала:

– Почти полный. Мой муж покрупнее тебя, а больше половины не наливал. Будем надеяться, что и качество этого эликсира жизни хорошее.

Через пару дней Ольга сказала, что анализы готовы.

– Венерических заболеваний не обнаружено, а про сперму врач сказала, что от такой с трех метров забеременеть можно.

Второй раз сперма понадобилась дней через пять. Ольга сказала, что по всем признакам, а её контролировали врачи, время пришло. И они снова поехали в Центр. Его ожидание и надежда, что все будет, как в и первый раз, в высшей степени приятно, оправдались, хотя и не совсем так, как он думал.

– Заниматься сексом мне сегодня нельзя, но помочь могу, – сказала Ольга и, улыбнувшись, присела, расстегнула молнию на его брюках и … довела все до нужного состояния.

Закончив процедуру, она поднялась, сказала спасибо, поцеловала его в щеку.

– Меня можешь не ждать, когда освобожусь, не знаю, так что пока! – и, махнув на прощание, исчезла.

Больше Виталий её не видел.

Уезжая с курсов, решил на всякий случай уточнить в канцелярии, из какого она района и номер школы, и как оказалось, не зря. И район, и школа были не теми, что она называла ему в разговорах.

«Ай да, Ольга Александровна! Шифровалась с самого начала, хотя, наверное, все и к лучшему», – решил он. Однако на следующий год, весной не выдержал, позвонил в школу, про которую узнал в канцелярии и услышал, что такого преподавателя у них нет. Нашел и ту школу, о которой она говорила, но результат был тот же. На этом он и успокоился, хотя осадок остался, вроде как обманули.

Однако с той встречи у него изменилось отношение и к себе. Он стал более внимательно относиться к взглядам, что ловил на себе, а иногда и подыгрывал, если это была женщина.

В людных местах – на рынках, в крупных магазинах, встретив такой взгляд, глаз не отводил, а продолжал смотреть и видел, как некоторые мадам замедляли движение, останавливались, делали вид, что их что-то заинтересовало из товара, но продолжали искоса, мельком смотреть в его сторону.

Некоторые, встретившись взглядами, начинали быстро моргать и отводили глаза, чаще почему-то вверх. А были и такие, что начинали ходить кругами, и лишь, когда Виталий делал вид, что потерял к ним интерес, уходили.

Некоторые женщины были и с мужьями, которые терпеливо ждали их поодаль, пока те пытались понять, что происходит и что их так притягивает к этому, в общем-то, и не столь видному мужичку.

Если говорить о его внешности, то роста он был чуть выше среднего, плотного телосложения, но без лишнего веса, волосы русые, густые, коротко стриженные.

Что касается одежды, то носил Виталий в основном джинсы и футболки, четко прорисовывающие неплохую мускулатуру крепких рук и ног. Зимой предпочитал свитера и пуловеры, а сверху куртки. И в принципе, выглядел неплохо.

Да, забыли о лице, оно было овальное, правильное. Нос прямой, крупноватый, губы четко очерченные, а глаза карие – умные и внимательные, в которых, возможно, и скрывалась та неопределенная таинственность, что и притягивала окружающих.

И еще, Виталий стал иногда задумываться, зачем ему природой даны эти непонятные никому особенности, и как их можно применить, кроме выполнения роли ходячего справочного бюро? Но потерпим, и на этот вопрос мы тоже постараемся найти ответ.

На этом наше отступление с пояснениями закончим, возвратим главному герою его – Я, и посмотрим, что там происходит в машине.

…Еще некоторое время я парил в вышине и невесомости. Но вот стал чувствовать руки, ноги. Открыл глаза, солнечный луч ударил в них и ожог светом. Я зажмурился, полежал, потом встряхнулся и начал размышлять.

Похоже, что Длинный не испугался, а разозлился, он знает машину и меня и будет искать. Значит, дома появляться не следует. Спрятать машину – не проблема, но вот куда деть себя? Я вспомнил Марину, почему не Аллочку, не знаю. Наверное, мозг сам, проанализировав все, решил, что Марина в этой ситуации более надежна, и поехал к ней.

Бруклицына была дома, моему появлению не удивилась. Она дописывала очередную картину с чеховскими дамочками на набережной и я, наконец, увидел, с кого писались эти дамы под белыми кружевными зонтиками. В комнатке стоял манекен, одетый в женский наряд начала 20 века, а на столике были разложены старые фотографии и гравюры барышень тех лет.

– А что делать, – сказала Марина, усмехаясь, – с подобной натурой сейчас проблемы. А тут все, можно сказать под рукой, и денег не просит. Платье в чеховском музее выпросила, все равно оно у них в подсобке пылилось, а так хоть народ увидит, что носили женщины в те времена.

Мы еще поговорили о том, о сём, и, не знаю почему, но я все ей рассказал.

Марина отнеслась к сообщению спокойно, оно её никак не касалось, и Марина дала это понять. А потом, то ли шутя, то ли всерьез, предложила:

– А хочешь, я тебя загримирую, мама родная не узнает. Одно время я гримером в театре подрабатывала, да и студентами этим баловались. Бывало, размалюемся, одежку, соответствующую напялим, и дурачимся. Никто не узнавал. У меня где-то и краски для грима есть.

– А мне что это даст?

– Продолжишь свое наблюдение, может чего и выяснишь.

Я подумал и согласился, все равно ничего путного в голову не лезло, и мы тут же в деталях разработали план дальнейших моих действий.

Машину решено было спрятать на территории пансионата, где работала Аллочка.

– Сторожу заплатишь, и будет надежнее, чем на стоянке, – сказала Марина.

Надо было сменить и квартиру. Марина дала несколько адресов рядышком.

– И гримироваться будет удобно. Утречком зайдешь, я пару фингалов тебе нарисую – и вперед.

Уже в сумерках я подъехал к дому, где жил, собрал вещи, рассчитался с хозяйкой, потом вместе с Аллой мы устроили и все остальное. А перед тем, как оставить своё авто в пансионате, мы покувыркались с Аллочкой на заднем сидении. И после тяжкого дня это было такое удовольствие.

А на самой вершине блаженства, когда телесность исчезла, и лишь чувства владели мной, я вдруг ощутил потрясающую легкость и вместе с ней уверенность в себе. Это было как просветление, я осознал, что справлюсь со всем и все смогу. Странно, но этого ощущения и такой уверенности раньше не было.