Остров счастливого змея. Книга 2

Обескураженный Александр вернулся домой, и до самого вечера ничем не мог заняться. Разговор с Олонко и Соло не выходил из головы. Было грустно.

На следующий день были занятия детей у бабушки Золомпо. Александр пошёл к ней. Девочки наперебой хвастались своими достижениями в плетении. Изделия у них действительно стали получаться, и Александр удивлялся, как можно было за такой короткий срок научиться столь сложному делу. Дождавшись, когда Золомпо объяснила каждой ученице задание, Александр попросил:

– Давайте отойдём в сторонку, хочу с вами посоветоваться.

Они присели под навесом для дров.

– Скажите, Золомпо, вы можете шить одежду, такую как раньше шили?

– Конечно, могу. Раньше все женщины своих мужей одевали, обували, и детей тоже. Раньше магазинов-то не было. Да и лучше наша-то одежда в тайге.

– А вы можете сшить, например, одежду вождя, очень красивую?

– Конечно, Забда! У меня и кожи есть выделанные, отбелённые. Как раз тебе на костюм хватит. Сошью я тебе одежду – залюбуются все!

– Да я не о себе. Другому человеку вы можете сшить?

– Как же другому? Разве у нас есть другой вождь?

– Нет. Вы только не обижайтесь на то, что я вам сейчас скажу. Я предлагаю вам шить одежду на продажу. Это очень дорого стоит. Вы за каждый костюм будете получать столько, сколько пенсии за год получаете. И шкурами мы вас обеспечим.

– Как же может другой человек носить одежду вождя? Только вождь это может! Нельзя это!

– Ну, пусть не вождя. Просто красивый праздничный наряд хабуга.

– Нет, – односложно ответила Золомпо, и как-то сразу погрустнела, замкнулась.

– Я же просил вас не обижаться…

– Я не обижаюсь на тебя, Забда. Ты хотел мне добро сделать. Не надо мне.

– Но почему? У вас вон крыша скоро завалится. А за одну одежду можно будет новую покрыть.

– Я как-нибудь так проживу…

– Хорошо, я отказываюсь от своего предложения. Но объясните, почему вы не хотите? Ну, хотя бы тарелки берестяные плести? Если бы женщины села могли делать такие вещи на продажу, через два года всё село под золочеными крышами стояло бы.

– Я тебе скажу, если сам не понимаешь. Как ты думаешь, можно красивую вещь без души сделать?

– Конечно, надо вкладывать свои чувства, чтобы хорошо получилось…

– Вот то-то! Чтобы сделать хорошо, надо вложить свою душу. А как потом продавать то, что сделано с душой? Душу продавать нельзя. А без души плохие вещи будут, никто их не купит. Да и не умею я без души работать. Неправильные у тебя мысли.

– Да я же как лучше хотел…

– Не подходит мне это. Поговори ещё с людьми, может, кто и согласится. Пойду я к девочкам, надо им кое-что объяснить, а то неправильно сделают.

Александр понял, что разговор окончен, попрощался. Решил всё-таки зайти ещё к Огбэ, хотя уверенности в успехе уже совсем не осталось.

Огбэ сидел на обрывке шкуры прямо на земле и что-то вырезал маленьким ножичком. Он с кряхтением поднялся навстречу Александру.

– Удачи тебе в делах, Огбэ!

– Пусть Солнце укажет тебе верный путь, Забда!

– Что это ты делаешь?

– Лук. Ты прошлый раз хвалил мои вещи, вот я и взялся. Человеку приятна похвала.

– Что же ты на охоту с луком собрался?

– Нет, стар я уже. Это Сикте попросил.

– Сикте?! А он разве до сих пор с луком охотится? Он же ещё старше тебя!

– Нет, он не себе.

– А кому?

– Сам у него спросишь.

Александр повертел в руках изящно изогнутое древко лука, посмотрел узоры, начатые Огбэ.

– Здорово! Красиво у тебя выходит. Вот, я к тебе по этому поводу и пришёл. Сможешь много таких луков сделать? Я хочу наладить сбыт всевозможных изделий хабуга за очень большие деньги. Ведь такие вещи никто больше не может делать. Очень много заработать можно. Как ты на это смотришь?

Огбэ долго смотрел прямо в глаза Александру.

– Я тут тебя давно просить хочу, – сказал он, – продай мне свой амулет. Я, видишь, старый, болею, он мне здоровье даст. Любые деньги проси, что хочешь, только продай!

– Да ты что, Огбэ! Как я могу продать амулет? Это же знак вождя, он мне по наследству достался!

– Ты ещё молод, ты можешь прожить и без амулета. Новый себе сделаешь, подумаешь, деревяшка. А мне очень надо! Дом продам, что хочешь сделаю, только продай!

Александр растерялся. Он не хотел обижать старика, но отдать амулет тоже не мог.

– Ну, что, продаёшь?

– Извини, Огбэ, не могу. Не обижайся, пожалуйста. Что хочешь другое, даром отдам, только не амулет. Давай я лучше тебе с деньгами помогу на лекарство…

– Ладно, забудь! Хорошо, что отказался, а то я уж думал голосовать на выборах против тебя. Что же ты мне предлагаешь продавать то, что мне дорого?! Духи мне дают вдохновение, чтобы получались красивые вещи, чтобы люди радовались, чтобы я радовался. Как можно радость продавать? Это всё равно, что жену продавать. Выброси из головы эту идею. Плохие мысли.

– Но я же хотел, чтобы люди жили лучше.

– Лучше – не значит богаче! Ты что думаешь, хабуга не могут заработать себе машину, красивую одежду, видеомагнитофоны? Запросто! Медведя любой хабуга убить может. За желчь медведя, за лапы знаешь, сколько денег дают? Хабуга никогда за деньги медведя не убьют. Хабуга не хотят иметь много лишних вещей. Они хотят просто жить, охотиться, рыбачить, и главное, жить по Закону. Закон обмануть нельзя – предки всё видят. Как потом, когда к ним придёшь, в глаза им смотреть будешь? Хочешь, совет дам? Никому из хабуга больше не предлагай такое. Обидишь людей! Хорошо, что ко мне пришел, никто больше не знает. Никому не говори. Теперь чай пойдем пить.

Александр не стал говорить, что он уже обидел Золомпо, Олонко и Соло. Ему было стыдно. Он из уважения попил чаю с карамельками, поговорил с Огбэ о ничего не значащих вещах и попрощался. Ему не терпелось встретиться с Сикте.

Сикте занимался травами, связывая их в пучки и подвешивая над навесом.

– Мир твоим мыслям, Забда! Подожди намного, сейчас закончу, пойдём чай пить.

– Сикте, помнишь, я говорил тебе о моей идее, чтобы хабуга делали вещи на продажу?

– Помню, конечно.

– Никто не соглашается! Я не могу уговорить людей.

– И не уговоришь.

– Но ведь это чистая прибыль! Американские индейцы только этим и живут. И неплохо живут!

– Индейцы продали за деньги душу своего народа. Они больше не индейцы. Они – американцы!

– Так ты знал? – догадался Александр. – Ты знал заранее, что у меня ничего не выйдет с этой затеей?

– Знал.

– Но почему ты мне сразу не сказал?

– Это твой путь. Ты должен был сам убедиться. Теперь ты понял, что у народа хабуга есть душа, и они не собираются её продавать.

– Но я ведь не для себя старался! Я хотел, чтобы люди хоть немного могли заработать. Неужели, хабуга совсем не нужны деньги?

– Нужны, конечно, но не такой ценой. Деньги делают богатым лишь человеческую гордыню, но они отнимают душу. Это хорошо, что так получилось. Теперь ты лучше понимаешь свой народ.

– Хорошо хоть, что я не выступил с этой идеей перед всеми жителями села, как с предвыборной программой. Это был бы полный провал!

– Судьба ведёт тебя по верному пути. Слушай своё сердце, и всё у тебя будет правильно.

– Но что я теперь могу предложить людям? Я ведь должен предложить что-то лучшее, новое, что радикально изменит их жизнь.

– Новое – не всегда лучшее. Хабуга хотят жить по старым законам. Предложи им это. Если сможешь так сделать, будешь настоящим вождем.

Александр собрался, было уходить, но вспомнил про лук.

– Сикте, ты собрался охотиться с луком?

– Кто тебе сказал?

– Старый Лось делает лук, сказал, что ты попросил. Красиво делает!

– Твоя дочь скоро приедет, это оружие для неё.

– Для Ирки? Зачем ей лук?

– Ей пригодится. Потом узнаешь

– Всё ты загадками говоришь. Нельзя прямо сказать?

– Не всё полезно знать наперед. Придёт время, всё тебе известно будет.

9

Зоя приехала неожиданно. Как предсказывал Сикте, вместе с Зоей приехала и Ира. Ещё два дня назад в телефонном разговоре Зоя сообщила, что Юра и Ира успешно защитили дипломные работы, и что дипломы выдадут через месяц. Александр припозднился в школьной мастерской, разбирался с новыми экспонатами музея, которые принесла мама одного из учеников. Когда вышел из школьного двора, подошёл автобус из района. Александр уже прошёл мимо, когда сзади услышал родной голос:

– Саша! Сашенька!

Его как током ударило. Обернулся – к нему шли жена и дочь, волоча тяжёлые сумки. Он бросился к родным, обнял, расцеловал, забрал сумки. Все вместе одновременно возбуждённо говорили. Пассажиры автобуса улыбались, глядя на них. «К Забде жена приехала, с дочерью», – сказал кто-то.

– Как это вы приехали? Почему? Я и не надеялся, что так быстро! Пойдёмте скорее домой!

– Папа, а где же Нордик? Я так по нему скучала!

– Сейчас увидишь своего Нордика. Он вообще от дома не уходит. Охраняет. На самом деле, я подозреваю, что он обрёл своё счастье, и ему больше ничего не нужно. Целыми днями на пороге лежит, или под деревом, когда жарко, – рассказывал Александр, шагая с сумками посреди улицы. – У меня столько новостей, здесь так много событий. Хочу вам всё рассказать. Как же вам удалось приехать пораньше? Ты что, не стала диплом получать, дочь?

– Все нормально, папочка! В порядке исключения, в связи с переездом на новое место жительства выдали раньше срока. Это Светлана Викторовна помогла. Кстати, она тебе привет передавала.

Норд исполнил пляску восторга, носясь кругами и повизгивая от счастья, затем бросился обнюхивать сумки.

– Сейчас, моя собачка! – приговаривала Зоя, распаковывая багаж. – Сейчас! Мы же специально для тебя гостинец привезли.

Александр вынес полотенца.

– Сходите на речку, ополоснитесь. Водичка – во! Я каждый день купаюсь, – не удержался он от похвальбы. – А я сейчас вас кормить буду.

Он быстренько поставил на электроплиту чайник, стал выставлять на стол деликатесы, порезал вяленого тайменя.

– Ого! Неплохо ты здесь без нас живешь! – удивилась Зоя. – Откуда у тебя такие богатства?

– Представляете, всё дарёное. Люди приносят, даже не знаю кто. Кроме тайменя. Его я сам поймал. Это Первая рыба! Вы знаете, что такое Первая рыба?

Они долго не могли наговориться, делясь своими радостями. Зоя рассказала, что Юру пригласили работать в фонд «Дикая природа».

– Он же собирался в какую-то крутую фирму. А в этом фонде наверно, ничего и не платят? – спросил Александр.

– Зато там интересно, – сказала Ира, уплетая солёного тайменя. – Ему обещают экспедиции по всему региону.

– А как его Люся?

– У неё же каникулы, сейчас к родителям уехала. А вообще, всё у них отлично. Люська – молодец! Им теперь без нас в квартире классно будет. Юрка собирается ремонт делать, – рассказывала Ира. – Ну, ладно, родители, вам и без меня есть о чем поговорить, а я схожу к Сикте.

– Ира, куда ты на ночь глядя? Темнеет уже, – попыталась остановить её Зоя.

– Он ждёт меня, – сказала Ира.

– Чего бы он тебя ждал, если даже папа не знал, что мы приедем?

– Я чувствую – ждет! У нас с ним связь. Я не очень долго.

– Пусть идёт, – сказал Александр. – Сикте при каждой встрече о ней только и говорит. Все спрашивает, когда дочь приедет.

– А ты разве знал, что Ира со мной приедет?

– Знал.

– Откуда? Она же должна была в городе остаться, – удивилась Зоя.

– Сикте сказал.

– Ну вот, я же говорю, он меня ждёт! Он всё знает. Пока, родители!

– Фонарик возьми, Ира, – сказал Александр.

– Не маленькая, так дорогу найду.

– Упрямая! – сказала Зоя. – Всё по-своему делает. Такую работу ей предлагали! Нет, «поеду и всё»! Не знаю, что она здесь делать будет.

– Пусть, раз хочет, – сказал Александр. – Поживём – увидим. Куда ей спешить – ни мужа, ни детей. Пускай пока занимается тем, что ей интересно.

– Вот в том-то и дело, что мужа нет. Надо же и о будущем думать.

– А то мы с тобой в её возрасте о будущем думали? Здесь тоже парни есть. Все само сладится.

Александр проспал всё на свете! Так сладко он здесь ни разу не спал, и теперь чувствовал себя полностью счастливым, прижавшись к любимой жене в собственном доме на берегу реки посреди тайги. Впереди их ждала счастливая безоблачная жизнь с радостными заботами и интересными делами.

Этот день он решил посвятить семье. Показывал Зое дом, участок, кедр, который посадил в первый день, грядки, и всё рассказывал и рассказывал о произошедших событиях и планах на будущее. Договорились вечером пригласить в гости Пасхиных. Зоя взялась готовить праздничный обед.

Ирка, вернувшаяся от шамана после полуночи, проспала дольше всех.

– Вы не представляете, как обрадовался мне Сикте! Мы с ним так интересно разговаривали. Он мне лук подарил! И стрелы. Лук такой красивый! А стрелы с пёрышками и острыми-острыми наконечниками. Сикте будет меня учить стрелять.

– Ира, зачем тебе это? Стрелять – не женское дело, – сказала Зоя.

– Мне нужно. Я должна добыть зверя!

– Ирочка, ты сможешь лишить жизни животное?

– Я должна! Это очень нужно. Но я ещё не знаю, что это за зверь.

– Какой кровожадный, оказывается, этот Сикте, – сказала Зоя. – Зачем нужно учить девочку таким жестокостям? Не нравится мне всё это.

– Да пойми, мама, это очень важно! Мне нужно сделать бубен. Из чего я его сделаю, из твоей юбки, что ли?

– Ира, не груби матери! Объясни лучше толком, – прикрикнул Александр.

– Хорошо, слушайте, только не ругайтесь, а то вы сейчас начнёте… Я буду шаманом. Не надо, мамочка, это уже решено. Шаману нужен бубен, без него ничего не выйдет. Теперь мне надо узнать, из кожи какого зверя делать бубен. Я должна голодать и смотреть сны внимательно. Во сне ко мне придёт тот зверь, который будет моим покровителем в шаманстве. Из его шкуры и нужно сделать бубен. Я сама пойду на охоту и добуду этого зверя! Вот так, теперь я голодаю, и не соблазняйте меня всякими вкусностями.

– Саша, надо поговорить с Сикте, – сказала Зоя. – Представляешь, если ей тигр или медведь приснится! Надо, чтобы он отменил эти глупости. В конце концов, шкуру можно купить.

– Нельзя купить, мама, что ты говоришь! Купленный зверь не может стать моим покровителем, он только зло может принести. Зверь сам должен решить, добровольно.

– Не паникуй, Зоя, пока ещё ничего не случилось. Сикте не дурак. Да и сон ещё не приснился.

– Вот именно, не приснился! – не могла успокоиться Зоя. – А что если он не приснится еще неделю или месяц? Ты язву хочешь голодом заработать? И что, обязательно идти на охоту с допотопным луком? Можно же взять взаймы у кого-нибудь хорошее ружьё. Что за блажь такая? Он обращается с нашей дочерью, как с мужиком…

– Ладно, Зоя, успокойся, никто её на медведя одну не пустит. Ничего пока не случилось.

– Успокоил… – укоризненно сказала Зоя и ушла в дом.

– Лук-то покажи, – попросил дочь Александр.

– Он у Сикте остался. Я же там учиться буду. Я тебе потом покажу.

– Я его видел ещё недоделанным. Его старик Огбэ делал по заказу шамана. Ладно, дочь, удачи тебе! Пойдём, теперь я тебе покажу наши владения.

Ближе к полудню неожиданно пришла Лиля Талуга.

– Александр Владимирович, вас бабушка Золомпо зовёт.

– Что случилось, Лиля?

– Ничего не случилось. Просто она сказала, чтобы вы к ней пришли, когда у вас будет время.

– Спасибо, Лиля. Сейчас пойду. Зоя, я схожу ненадолго, заодно к Пасхиным зайду, приглашу их на ужин.

Золомпо стояла у открытой калитки и смотрела на приближающегося Александра.

– Хорошего вам здоровья, Золомпо!

– С доброй вестью тебя, Забда!

– Спасибо. Какая же это весть?

– Как ты спрашиваешь? Жена к тебе приехала, дочь приехала! Разве не добрые вести? Сам-то вон, какой веселый!

– Да, да, конечно. Я-то думал, у вас для меня есть новости.

– И у меня есть. Проходи в дом. Я уж и чай заварила.

Александр уселся за стол, придвинул к себе кружку с чаем. Он не хотел спешить с расспросами. Если сама позвала, значит, скажет, когда придёт время.

– Как девочки занимаются, делают успехи? – спросил он.

– Хорошие девочки, всё у них получается. Вот, посмотри сам, – Золомпо стала выкладывать перед Александром берестяные туески. – А вот этот Лилечка Талуга сделала, у неё лучше всех получается. Настоящая женщина хабуга будет.

– У неё всё лучше всех выходит, – сказал Александр.

– Восемь девочек у меня осталось, остальные ленятся, видно.

– Пускай. Насильно не нужно заставлять.

– И верно. Зато эти всё уметь будут – настоящие хабуга!

– А что, русские все перестали ходить?

– Ходят две, Тоня Соловей и Маша Неверова, умницы.

– А вы говорите «хабуга».

– Эти тоже настоящие, как хабуга. Хорошие жёны будут. Спасибо тебе, Забда, что надоумил меня этим заняться. Приятно мне. Вот, с берестой и лозой закончим, буду учить одежду шить. Попрошу рыбаков, чтобы осенью шкуры кеты мне принесли. Будем настоящую одежду хабуга делать.

– Это что, из рыбьей шкуры одежду? – удивился Александр.

– А вот, я тебе сейчас покажу.

Золомпо достала из шкафа свёрток, развернула.

– Ну-ка, примерь!

Александр ахнул! Роскошная рубаха-халат светло-оранжевого цвета со стоячим воротником была богато украшена по рукавам, краям бортов, по низу, вокруг шеи искусным цветным орнаментом в виде переплетающихся растений, рыб, зверей. А на спине, на уровне лопаток извивался Змей в чешуе с поднятой головой и высунутым раздвоенным языком. Кожа была очень тонкой и нежной на ощупь.

– Вот это, да! – только и мог сказать Александр. – Это вы сами сделали? Потрясающе! И это рыбья кожа? Никогда бы не подумал, что она такая мягкая!

– Ты надень, надень! Видишь, как тебе идет? Глянь-ка.

Она принесла зеркало, поставила на лавку, облокотив краем о стол. Александр надел халат. Костяные застёжки на правом боку начинались от самого ворота.

– Скажи-ка, нравится тебе? Это тайменя шкура – очень хорошая!

– Да просто слов не нахожу. Здорово!

– А на-ка, штаны надень. Да не смущайся, меня ли стесняться, старая я уже. Отвернусь я.

Александр снял свои брюки и натянул кожаные. Они были в пору. Завязал на поясе сыромятные ремешки, оправил рубаху. Штаны не доходили до щиколотки. Нижняя часть штанин тоже была красиво расписана.

– Ну, как? – спросила Золомпо.

– Красиво! Коротковаты только.

– Так надо. Хабуга всегда так шьют. Потому что обувь такая. Примерь, – она подала невысокие кожаные сапожки, украшенные бисером. – Унты это. Летние. Из лося. Их на голую ногу одевают.

Александр надел. Обувь была мягкая и точно по ноге.

– А халат поясом подвязать надо, – сказала Золомпо и подала плотную тряпичную полосу, сшитую из нескольких слоёв грубой ткани, один конец которой был раздвоен в виде рыбьего хвоста, а на другом, закруглённом, была нарисована рыбья голова с большими круглыми глазами. – Ну, вот, теперь только голову покрыть. Нагнись-ка.

Золомпо сама обвязала голову Александра расшитым платком так, что он закрывал затылок и свисал сзади до плеч, сверху надела кожаную шапочку с беличьим хвостиком на макушке. Александр покорно выполнял все команды бабушки, почему-то ощущая себя ребёнком.

– Ну-ка, глянь в зеркало. Вот ты – воин! Вот ты Вождь хабуга теперь!

– Как вы такое сделали?! – восхищался Александр, разглядывая себя в зеркале и не узнавая. – Этому костюму место в музее!

– Этому костюму место уже есть. Это твой костюм.

– Как мой? Я не могу, я не возьму!

– Я для тебя шила, Забда, – с укором сказала Золомпо. – Ты Вождь. Тебе его носить. Пусть люди видят тебя издалека.

– Но… Чем же я смогу вас отблагодарить за такой подарок?

– Зачем благодарить? Ты вернулся, ты с нами! Этого достаточно.

Александр пытался ещё что-то сказать, но Золомпо жестом остановила его.

– Не надо лишних слов. Тебе нравится – носи. В этом наряде ты сделаешь большие дела для хабуга. Иди, жена ждёт тебя.

Золомпо дала Александру большой полиэтиленовый пакет для его прежней одежды.

– Ай-ай! Чуть не забыла, совсем старуха стала! – запричитала она. – К этому наряду ещё вещи полагаются. На вот, вешай на пояс. Это справа, а это с левой стороны.

Она подала по очереди два ножа в кожаных чехлах – один прямой, другой с изогнутым лезвием, и кожаный, расшитый бисером мешочек с затягивающейся завязкой.

– Ножи вы тоже сами делали? – удивился Александр.

– Нет, что ты! Это не женское дело. Это Огбэ ковал, точил, рукояти делал. Для тебя специально.

– А мешочек этот для чего?

– Потом кремень добудешь, кресало сделаешь, огневой гриб сваришь, высушишь – чистый Огонь всегда с собой будет. Светлой дороги тебе, Забда!

Александр был потрясён. «Отказалась плести туески за деньги, а костюм, который прямо сейчас можно продать за тысячу долларов, подарила просто так, – размышлял он по пути к Пасхиным. – Где теперь встретишь такое? Так могут поступить матери по отношению к своим детям, или влюблённые. Но совершенно чужой человек… Столько дней трудиться, стараться, вкладывать душу – и отдать просто так. Стоп! Вкладывать душу – вот ключ! Она вложила душу, поэтому подарила, она не могла продать. Это мне урок. Мудрая бабушка Золомпо!»

– Саша, ты ли это?! – прервал его размышления Пасхин. Он окликнул Александра из двора Бориса, подошёл, снял с головы сетчатую маску.

– А я гляжу, гляжу – не пойму, что за Чингачгук Большой Змей? С обновой тебя! Повернись-ка… Ух ты, Змей какой! Ну, ты теперь настоящий вождь! В таком костюме лицом в грязь никак нельзя. Кто шил-то, Золомпо небось?

– Как ты угадал?

– Она мастерица у нас. Да и неравнодушна она к тебе.

Из глубины двора подошёл и сам Борис, тоже в маске, поздоровался.

– А что это вы делаете? – спросил Александр.

– Да, вот, Борису помогаю с пчёлами.

– Заходи, посмотришь, – сказал Борис.

Александр прошёл. За домом, у дальней ограды участка стояли ульи, над ними тучей вились пчёлы. Борис склонился над открытым ульем, вытащил рамку.

– На-ка, надень, – сказал Пасхин, подавая маску, – а то пчёлы тебе быстро парадный вид испортят.

Александр натянул сетку на лицо и с опаской подошёл поближе.

– Ух ты, сколько их! – удивился он. – А что это за шишечки?

– Это расплод, личинки.

– А мёд где?

– Мёд в июле будет. Если липа зацветёт, – ответил Борис, окуривая пчёл дымом.

Александр с интересом наблюдал за действиями пасечников. Они уверенно производили какие-то операции в вихре ядовитых насекомых, от одного жужжания которых Александру хотелось бежать, и это смахивало на колдовство.

– Здорово вы с ними управляетесь, – сказал Александр.

– Нравится? – спросил Пасхин. – Заводи себе. Полезное дело!

– Да я же не умею. Я первый раз так близко пчёл вижу.

– Научишься, – сказал Борис, – дело нехитрое. Я по глупости сразу десять ульев купил. Разбогатеть думал. Первый осмотр делал, они меня, как бог черепаху изуродовали. Спалить хотел!

– Как спалить?

– А что, рожа распухла, глаза не открываются, руки не сгибаются… Думал, сожгу всех к чёртовой матери. Потом отлежался, опять к ним полез. А они интересные, умные, оказывается. Теперь без них не могу. Не из-за мёда. Нравится мне это занятие. Нервы успокаивает.

– А ты ко мне, что ли шёл? – спросил Пасхин.

– Да. Хотел в гости вас с Ларисой пригласить сегодня вечером. Ко мне же Зоя с Иркой приехали.

– Да уж знаем, – сказал Пасхин. – Придём, раз приглашаешь.

– Борис, ты тоже приходи.

– Нет, я лучше с пчёлками… Не люблю я застолья с некоторого времени.

– Ну, ладно, пойду к Зое, похвастаюсь костюмом. Удачи вам.

Норд коротко взлаял при приближении Александра, видимо не узнав его в новой одежде, но тут же извинительно завилял хвостом, стал обнюхивать кожаную обувь. Ира домывала порог. Она разогнулась на лай, обернулась и выронила тряпку. Эмоции помимо её воли меняли выражение лица. Она сделала несколько шагов навстречу отцу, опустилась на колено, подняла руки к небу и очень серьёзно сказала:

– О, Солнце! Укажи Вождю хабуга верный путь, по которому он должен вести свой народ! Мудрых решений тебе, Забда! Пусть твой внутренний мир соответствует твоей одежде!

Александр ожидал от Ирки чего угодно, только не этого. Это были слова умудренной жизненным опытом женщины хабуга, но никак не его дочери, которую он по привычке всё ещё считал ребенком. Но ребёнок тут же прорвался наружу:

– Мама, мамочка! Иди скорее, смотри, кто к нам пришёл! Да брось ты эту картошку, иди скорее!

Она бросилась в припрыжку к отцу, обняла его, стала ощупывать одежду, восхищаясь и тарахтя без умолку. Зоя вышла из дома и тоже бросилась к мужу.

– Саша, как тебе идёт! Какая красивая одежда! У тебя даже лицо изменилось. Откуда это?

– Бабушка Золомпо подарила.

– Я хочу, чтобы ты всегда так ходил! – сказала Зоя.

– Ну, нет. Это парадный костюм. Буду одевать по особым случаям.

Но в этот день Александр так и не снял костюм вождя. Он всегда не любил парадные одеяния, но эта одежда придавала ему уверенности и чувства собственной значимости.

За ужином все опять говорили ему комплименты. Потом разговаривали о жизни в селе, строили планы. Лариса советовала Зое, что и как посадить на участке, какую завести живность. Александр с Пасхиным вышли перекурить.

– Тебе, Саша, пора ехать в краевую избирательную комиссию. Регистрироваться надо.

– Это аж в город тащиться? – загрустил Александр. – Я уж думал, что совсем туда больше не поеду.

– Что поделаешь, такой порядок. Я подготовил нужные бумаги. Но без твоего личного присутствия никак нельзя. Ты уж выбери время, и в ближайшие дни смотайся. Это необходимо.

Когда ушли гости, Александр с Зоей ещё долго разговаривали, планировали, какую птицу завести в первую очередь, мечтали о яичнице от собственных кур. Уснули поздно.

Норд разбудил остервенелым лаем. У дома фырчал мотоцикл.

– Кого чёрт принес в такую рань? – выругался Александр, выбираясь из теплой постели.

Одеваясь, бросил взгляд на часы – не такая уж и рань, половина десятого. Вышел. Борис сгружал улей из коляски.

– Привет, Борис! Ты чего это?

– Берись-ка. Тяжёлый, зараза.

Александр помог снять второй улей.

– Ты зачем их привез?

– Тебе. Живешь среди леса, как без пчёл?

– Да Боря, я же не понимаю в них ничего. Зачем ты…

Борис прошёл по участку, огляделся.

– Давай здесь поставим. Тут с утра солнышко, а днём, когда жара, как раз тень будет. Давай, давай! Дело хорошее. Радость доставляет. Научишься.

Они установили ульи на кирпичи.

– Дня три-четыре не открывай, а то старая пчела обратно ко мне слетит, – объяснял Борис. – Потом придёшь, я тебе покажу, что делать, книжки дам почитать. Ты мужик с головой, разберешься.

Он махнул рукой, завёл мотоцикл и уехал. Александр стоял растерянный рядом с гудящими ульями. Зоя вышла, поёживаясь, в халате.

– Саша, кто это приезжал?

– Мы с тобой вчера мечтали о домашней птице? Вот, уже завели. Хоть и мелкие, зато много.

– Это что, пчелки? Они же нас покусают!

– Не покусают. Мёд будет.

– Почему ты мне не сказал, что договорился?

– А я не договаривался. Борис сам привёз. Он считает, что нам без пчёл никак нельзя.

– Но это же денег стоит!

– Ничего это не стоит. Такие здесь люди.

Через три дня Александр открыл летки ульев. Пчёлы с жужжанием вылетели все разом, но против ожидания, никого кусать не стали. Через полчаса они успокоились и начали выносить из ульев мусор и даже носить пыльцу. Александр, Зоя и Ирка с опаской наблюдали за работой насекомых.

– Вот и пусть живут, – сказал Александр. – А я завтра, пожалуй, поеду в город.