Тварь. Детективные истории

3

Светлана с Никитой переглянулись, и он усмехнулся краешками губ: не иначе, сейчас появится новый заказчик.

И он произнёс:

– Неужели пришли заказать розыск по сегодняшнему трупу?

Раздался осторожный стук в дверь.

– Войдите! – громко отозвалась Светлана.

Дверь открылась, и на пороге появилась невысокая, коротконогая пухленькая женщина лет 40‒45, с синеватыми отёками, как от бессонной ночи, под водянисто-серыми тоскливыми глазами. На ней была распахнутая шуба из желтоватой лохматой овчины и такая же шапка с завязанными назад ушами.

– Здравствуйте, к вам можно? – негромко произнесла женщина.

– Конечно, – сказала Светлана, вставая ей навстречу. Она приняла у женщины шубу, шапку, и повесила их в шкаф-купе, задвинув потом высокие зеркальные створки.

Никита тоже поздоровался с женщиной.

– Присаживайтесь сюда, – показала Света на приставной стул напротив стола Никиты, а сама гордо продефилировала на своё рабочее место, открыла ноутбук и приготовила диктофон.

А он, глядя на пришедшую внимательным взглядом, представился:

– Я Никита Горбунов, частный детектив. А это Светлана Буторина, – моя помощница. Что Вы хотели? Я Вас слушаю.

Она, оглядываясь по сторонам, визуально осваивала пространство их конторы.

Потом, чуть кашлянув, хрипло произнесла:

– Вы занимаетесь поиском пропавших людей?

Никита согласно кивнул и ответил:

– Разумеется. Это тоже наш профиль.

– Только не смейтесь! Дело в том, что у меня пропал муж.

– Погодите, – остановил её Никита, – мы, конечно, не будем смеяться, и назовите себя, пожалуйста. Кстати, Вы не возражаете, если мы запишем наш разговор на диктофон?

– Записывайте, конечно! – она поискала глазами на столе у Никиты, не обнаружила диктофона, и обернулась к Светлане. Заметила лежащий перед ней на столе маленький прибор, и, успокоившись, опять повернулась к Никите.

Она была явно взволнована, хотя изо всех сил старалась спрятать это своё состояние:

– Я Кошарева Таисия Сергеевна. Мой муж, Кошарев Матвей Львович, уехал на своей машине три дня назад в шесть часов утра, как он сказал мне перед этим, ненадолго. Обещал вернуться часам к двенадцати того же дня и позвонить. С тех пор его нет. Сначала я не переживала, поскольку такое уже бывало с ним раза два. Но он обычно возвращался. А теперь я уже очень волнуюсь. Помогите мне его найти. Я обратилась в полицию. Они заявление приняли, вроде начали розыск. Но пока от них ничего не слышно.

Никита, чуть прищурив глаза, спросил:

– У Вас есть фотография мужа?

– Да.

Она достала смартфон и отыскала в нём фотографию своего супруга:

– Вот. Это он.

Никита внимательно всмотрелся в снимок:

– Будьте добры, перекиньте его на мой телефон.

Таисия Сергеевна уточнила у Никиты номер и перекинула фотографию на него.

– Вы живёте вдвоём с мужем? – снова спросил Никита.

– Да. Наш сын Володя уже взрослый, год назад женился. Живут отдельно от нас. Мы им купили квартиру на Гагарина, 40. Галочка, его жена, сейчас в декретном отпуске. Она на шестом месяце. Занимается домашним хозяйством, гуляет. Володя работает начальником отдела производственного обучения в сельскохозяйственном техникуме.

А мы с мужем живём вдвоём в своём доме на Никольской, 3. Это за Велью. Он работает в районной администрации, ведущим специалистом в правовом отделе. А я главный специалист административно – хозяйственного отдела районного управления образования.

– Понятно, – отозвался Никита, – как я понял из Вашего рассказа, автомашина у вас в семье есть?

– Две, – сказала Таисия Сергеевна, – у Матвея – своя, у Володи – своя. А у меня и прав нет.

– А Вы же знаете, какие у них машины?

– У Володи какая-то «Лада», бежевая такая, но номер её я никак не запомню. А вот у Матюши машина дорогая, импортная, чёрного цвета. По-моему «Рендж ровер». А номер у него, если я не путаю, «к 055 ум 29».

Никита черкнул что-то в лежащем на столе блокноте, прищурился и помолчал, задумчиво посмотрев на сыплющийся за окном мелкий снежок.

Потом снова перевёл взгляд на Таисию Сергеевну:

– Ваш муж юрист, работает в правовом отделе администрации. Что Вы можете сказать об его отношениях с людьми? Приходится ли ему принимать население? По каким вопросам? Не было ли у него конфликтов с посетителями? Может, Вы знакомы с кем-то из его коллег? Какие между ними были отношения?

У женщины в глазах почему-то сгустилась тоска:

– Он никогда мне не жаловался на коллег. А с населением ему, конечно, приходится работать, но он не любит рассказывать мне об этом. Он вообще такой… молчун, что ли. Я привыкла, что у него очень много работы, что он пропадает в своём отделе по десять, а то и больше часов в день. Но разговоров о работе он не любит.

Никита уточнил:

– Скажите, у него, случайно, нет ли привычки таскать за собой ноутбук или планшет, и работать с ними дома?

– Да-да, это ноутбук. И он всегда носит его с собой. Такое впечатление, что он его вообще из рук не выпускает.

– А этот ноутбук, он с ним уехал?

– Думаю, да… Но я сама не видела, чтобы он с ним выходил. Правда, его в доме тоже нет…

Никита снова помолчал, а потом уверенно проговорил:

– Ну, хорошо. Мы готовы заняться поиском Вашего мужа. Вот моя визитка, возьмите. Если что-то будет нужно, звоните. Я тоже буду связываться с Вами, чтобы уточнить факты. Светлана, оформи договор с Таисией Сергеевной. И прими от неё аванс.

Света согласно кивнула в ответ, пригласила клиентку к своему столу, и споро защёлкала клавишами ноутбука, уточняя время от времени разные вопросы. Закончив набирать договор, она распечатала два экземпляра на принтере и повернула его страницы к заказчице, чтобы та расписалась.

Указав ей своим изящным пальчиком со скромным маникюром телесного цвета на поле для подписи, она сказала:

– В двух экземплярах распишитесь, пожалуйста. Вот здесь и здесь.

Та кивнула ей в ответ, поставила свои подписи и спросила:

– Сколько я должна заплатить?

– Это аванс. Думаю, пять тысяч рублей достаточно. Но если мы сможем выполнить Ваш заказ, Вам придётся заплатить больше. Но это обсудим потом.

Она приняла у Таисии Сергеевны пять купюр по тысяче рублей и дала ей расписаться в приходном ордере.

Никита подошёл к столу Светланы и тоже поставил свою подпись на обоих экземплярах договора.

Когда все формальности были исполнены, заказчица дрогнувшим голосом спросила, вставая:

– Вы думаете, он найдётся?

Никита достал из шкафа-купе шубу и шапку заказчицы и помог ей одеться:

– Прошло всего три дня, думаю, у Вас ещё пока есть неплохие шансы.

Женщина нервно всхлипнула и, попрощавшись, вышла за дверь.

Светлана, поджидая, пока стихнут её шаги в фойе, смотрела ей в след.

Потом перевела удивлённый взгляд на Никиту:

– Ты думаешь, это тот труп, который вчера нашли на Кирова?

– Я съезжу в морг к пяти часам, смогу там сравнить фотку с лицом трупа. Хотя вопросов у меня пока остаётся немало.

Он посмотрел на электрические ходики, которые повесил третьего дня на стену против своего стола. Они ритмично с мягким тиканьем покачивали маятником и показывали уже четырнадцать часов:

– Слушай, Светик! Может, отобедаем?

– Где? Опять в «Юрьевом подворье»?

– Ну, можно и туда. Или вот в «Севере» можно. Он и вовсе напротив нас.

– Хорошо. Давай в «Севере». Хоть узнаем, как там кормят…

И они, одевшись, пошли на обед в новый для них ресторан, располагавшийся в здании гостиницы «Жемчужина Севера».

Оставив верхнюю одежду в гардеробной, они выбрали столик на двоих у окна. Пока ещё было обеденное время, но посетителей было не очень много, примерно половина зала.

Взяли себе по салату «Анталия» с зеленью и оливками, посыпанному поджаренными сухариками, по бульону с яйцом и по порции биточков, запечённых с овощами. На третье взяли по стаканчику морса.

Обед оказался вполне съедобным, можно сказать, что даже и вкусным. Собственно говоря, они остались вполне довольны. И, главное, не дорого. За двоих Никита заплатил шестьсот двадцать рублей.

Когда они вышли на улицу, снежинки продолжали медленно кружить, неторопливо присыпая тротуары и газоны, оседая на голых ветвях деревьев.

На часах смартфона высветились крупные зеленоватые цифры: 16:30.

Пора было ехать к судмедэксперту.

– Светик! Ты, пожалуй, поезжай уже домой. А я потихоньку выдвинусь на Конева, 28. Вечером, когда вернусь, позвоню.

Она кивнула, и пошла к своей новенькой «Ниве», стоявшей рядом с Никитиным «Тигуаном».

Никита оценил, как она вырулила со стоянки от офисного центра через микрорайон, чтобы не ехать против движения. Светлана ездила за рулём редко, не каждый день. И всего месяца три, как они купили для неё эту служебную «Ниву», но вела она машину вполне уверенно.

Проводив глазами помощницу, он сел в свой «Тигуан» и неторопливо поехал в сторону ЦРБ. По пути он размышлял о своей новой заказчице и её пропавшем муже.

Он не мог отделаться от мысли, что пропавший муж и тело, которое сейчас будет вскрывать Ильич, это один и тот же персонаж.

Когда он уже ехал по улице Конева, то заметил, что впереди неторопливо едет сине-голубой «Ларгус». Это явно была машина Вешнякова. Никита догнал его и пристроился сзади. Поставив свои автомобили у морга, они вылезли из них и приветливо помахали друг другу руками.

Капитан подождал Никиту, и дальше они пошагали вместе.

Никита, хмыкнув, проговорил:

– Представь себе, Саш! Теперь у меня есть заказчица. Она заявила, что у неё три дня назад пропал муж. Так что я теперь имею законное право начать розыск.

Капитан встрепенулся:

– А кто заказчица?

Никита негромко хмыкнул ещё раз:

– Она чиновница в районном управлении образования. А пропавший муж – в администрации района.

Они шли по совсем недавно расчищенному тротуару со следами от снегоуборочной лопаты в сторону морга. Под ногами поскрипывал продолжающий припорашивать снежок.

Саша заинтересованно взглянул на Никиту:

– Погоди! У нас в отделе, кажется, тоже появилось заявление о пропаже работника администрации. Его уже и в розыск объявили.

– Да. Она мне сказала об этом. А фотографию ты видел?

– На листовке есть какой-то снимок… Так что? Может, это она и звонила ночью о трупе?

К этому времени они уже дошли до обшарпанного одноэтажного здания, где находился морг, поднялись по обледенелому бетонному пандусу⁵ и нырнули в его заляпанную сорванными и уже наполовину отклеившимися бумажными объявлениями незапертую дверь.

В «секционной»⁶ Ильич в забрызганном кровью клеёнчатом фартуке уже сшивал крупными стежками тело после вскрытия.

– Что же вам так не терпится! – проворчал он, завязывая последний крупный узелок на грудном шве.

Капитан сказал:

– Слушай, Ильич! Дай-ка майору посмотреть на тело. У него есть фотка. Можно сравнить.

Ильич вздохнул и произнёс:

– Ну что с вами делать? Сравнивайте.

Никита приблизился к секционному столу⁷, посмотрел на лицо трупа и сравнил его с фото на смартфоне. Потом решил сделать крупно снимок лица потерпевшего. Он выглядел так, словно умер только что.

Вешняков подошёл поближе и поинтересовался:

– Ну что? Он?

– Походу, да, – отозвался Никита.

– Ну, значит, твой розыск пропавшего закончен, – вздохнул Вешняков.

Никита пожал плечами:

– Розыск – да. Но надо вызывать заказчицу на опознание.

Они вышли из секционной. Им надо было ещё выяснить, от чего именно умер юрист Кошарев.

Из секционной донёсся звук перекладывания тела с секционного стола на каталку, удаляющийся скрип её колёс. Потом звук закрывающейся дверцы холодильника и приглушённые звуки льющейся воды. Скоро всё стихло. Открылась дверь, и появился Ильич.

Он привёл их в свой кабинет, сел за стол и спросил:

– Чаю хотите?

Вешняков передёрнул плечами:

– Нет, спасибо. Лучше расскажи, что обнаружил? В чём причина смерти гражданина Кошарева?

Тот вздохнул и бесстрастным голосом произнёс:

– Его убили. Под волосяным покровом на затылке имеются две почти незаметные точки – следы электрического разряда. Сначала кто-то применил против него шокер. А когда он потерял сознание, его, похоже, просто задушили пластиковым пакетом. При этом: труп лежал кверху лицом, поэтому произошёл отток крови в затылочную часть головы и синюшность практически на лице не просматривалась. Время смерти: примерно от восьми до десяти часов утра двое суток назад.

– Убийство, – негромко, но зло рыкнул Вешняков, – значит, нам опять предстоит работать.

Вешняков позвонил и сообщил жене Кошарева, что тело её мужа, судя по всему, найдено, поэтому ей надо прибыть для его опознания.

Спустя минут тридцать, блеснув тонированными стёклами, подъехала солидная новенькая «Киа» с шашечками такси на крыше.

Никита вместе с капитаном, сидя в «Тигуане», ожидали её появления.

Увидев выбирающуюся из машины фигуру Таисии Сергеевны в лохматых овчинных шубе и шапке, Никита произнёс:

– Ну, вот и она.

И они вышли из машины, чтобы её встретить.

– Ещё раз здравствуйте, Таисия Сергеевна, – сказал Никита, – оказывается, полиция тоже искала Вашего супруга и, похоже, уже нашла.

– Проходите за мной, – проговорил Вешняков вежливо, и, повернувшись, осторожно зашагал по пандусу к входной двери.

Никита остался на улице. За несколько лет работы опером он так и не смог привыкнуть к запаху формалина.

«И потом, моя работа, видимо, уже закончилась», – подумал Никита.

Теперь полиция должна будет расследовать убийство юриста Кошарева. А отсутствие следов вокруг трупа может означать, например, что его на опушку положили больше сорока восьми часов назад. Примерно тогда и начался снегопад, который запорошил все следы и сам труп. Ему было очевидно, что женщина, которая звонила в полицию накануне ночью, либо незаметно подсмотрела, как его туда выкладывали, либо сама в этом принимала участие. Возможно, она сама и убила Кошарева, хотя могла быть и свидетелем, и соучастницей убийства. В этом случае особенно важно понять, могла ли эта пухленькая Таисия каким-либо образом быть связана с теми событиями? Есть ли у неё алиби на то время?

Пока Никита дожидался Сашу, на улице совсем стемнело. Скрипнувшая, наконец, дверь морга выпустила на порог, освещённый сверху одиноким тусклым фонарём, капитана Вешнякова и бледную, с мокрыми глазами, Таисию Сергеевну Кошареву. Главный специалист РУО начала спускаться по запорошенному снегом пандусу и едва не упала, поскользнувшись. Капитан как-то успел ухватить её за рукав овчинной шубы, и она смогла удержаться на ногах.

Вешняков довёл её до такси и посадил на заднее сиденье. Машина, фыркнув мотором и включив фары, увезла свою, ошалевшую от увиденного мёртвого тела мужа, пассажирку за Вель, в пустой теперь без него дом.

Подошедший капитан вздохнул и произнёс:

– Расстроилась, видать, женщина.

– Понятное дело, – невесело ответил Никита, – больше двадцати лет прожили вместе. Как тут не расстроишься? Только, я бы на твоём месте всё же проверил у неё алиби на время убийства. Ну, так! На всякий случай…

Вешняков, прищурив левый глаз, словно прицеливаясь, вскинул на него свой взгляд:

– Думаешь, она могла?

Никита пожал плечами:

– Да, кто же её знает? Способ убийства для неё вполне себе доступный. Правда, перетаскивать тело с дороги на опушку, ей было бы тяжеловато. Но тоже! Можно же провести экспертную оценку… Здесь главное – понять, какие у неё с мужем складывались отношения? Нет ли у неё мотива для убийства?

Вешняков врубался быстро:

– Ладно. Совет принимается. Будем считать её первой подозреваемой.

– Ну и ладненько, Сашок! Поехали пока по домам. Завтра, если помощь будет нужна, обращайся.

И они, разбежавшись по своим машинам, отправились по домам.

Когда Никита приехал домой, и поставил машину в подклет⁸, его радостно встретил дворовый чёрный пёс Дозор. В избе тоже было, как всегда, тепло и уютно.

Негромкое потрескивание дров в печи, запах дымка от прогорающих углей обычно успокаивали и словно завораживали его.

Он понимал, что всё это пришло в его жизнь ещё из детства, и сохранялось в его памяти, как приметы истинного счастья.

Мама сегодня была другой. После вчерашнего праздника она всё время улыбалась, и производила впечатление совершенно безмятежного человека.

– Никитка, посмотри, я правильно приспособила образ, который вы мне вчера со Светой подарили?

Она даже не поздоровалась с ним, как обычно, а сразу начала общаться.

Они прошли в её спаленку, и она указала рукой в угол, где на маленькой полочке обычно стояла одиноко Иисусова икона с горящей лампадкой.

Образ Богородицы теперь стоял справа от неё и строгим вдумчивым взглядом заглядывал в глаза каждому смотрящему на него человеку. Для того, чтобы поставить Божью матерь рядом с Иисусом, мама немного передвинула его влево. И теперь они стояли рядышком, почти вплотную друг с другом. Было такое впечатление, что это семья Господа стоит рядышком, словно касаясь друг друга плечами.

Никита трижды перекрестился и поклонился, также трижды прошептав одними губами:

– Господи, Иисусе Христе! Прости и помилуй мя, грешного!

Мама посмотрела на него прослезившимися глазами, наклонила его за шею и обняла, прижав голову сына к себе.

– Сынок, я тебя так люблю!

И потом она прошептала ему на ухо:

– Почему ты никак не звонишь своей Ирине? Время моё уходит. Так умру и не узнаю своих внучат!

– Ма! Она знает, что я живу с тобой, – Никита высвободил голову из материнских рук и отвёл глаза, – что это теперь навсегда, но не приезжает и не звонит. Она считает, что ехать ко мне в провинцию она не обязана. Гордыня её мучит. Это значит, что никакой любви ко мне у неё нет. Я, конечно, давно простил ей это. Но дальше поддерживать эти отношения не хочу. Прости меня, мамуль. Видно – не судьба!

Звонок его смартфона прервал их грустный разговор.

Никита, не бросая мамины плечи, сказал:

– Это, наверное, Светлана…

И ответил на вызов:

– Привет, Светик! Прости, что я не позвонил сразу, как приехал. Мы тут с мамой обнимаемся. Она сказала, что очень довольна вчерашним праздником и особенно нашим подарком. Поставила образ Богородицы на полочке рядом с Иисусом Христом. Завтра утром посмотришь.

Потом он отпустил маму из объятий и продолжил:

– Теперь по делу. Короче, я оказался прав: это труп мужа нашей заказчицы. Она его опознала. Таким образом, у нас заказчицы уже нет. Аванс придётся завтра вернуть. И второе: эксперт обнаружил след от электрошокера. И говорит, что, по всем признакам, после этого его задушили пластиковым пакетом. То есть, это убийство. Дальше этим делом займётся следственный отдел, скорее всего, в лице Буракова, ну и, конечно, Вешняков со своими пацанами. Так что, мы поедем вместе на моей машине и часам к девяти, поскольку у нас других срочных дел завтра нет. Отдыхай пока. До завтра.

И он отключил связь.

Мама смотрела на сына с обожанием снизу вверх:

– Сынок, а как ты к Светлане относишься? Она ведь, похоже, как сейчас говорит молодёжь, запала на тебя?

Никита тихонько кивнул головой:

– Ты тоже замечаешь? Не знаю… Может, просто она так проявляет уважение, или доверие?

– Ну, может и так, – певуче проговорила мама, – ты всё же присмотрись к ней. Она и впрямь девочка хорошая. Только не повезло ей с мужиком.

– Ладно, мамуль, присмотрюсь.

– Давай хоть чаю попьём, – спохватилась Людмила Петровна, – А то самовар остывает без толку.

Они вернулись в избу, и мама подала сыну чай с сушками и земляничным вареньем. Сама тоже присела рядом, подперла рукой щеку и притихла, с обожанием глядя на сына.

4

Ранним утром Никита, как обычно, собрался на пробежку по берегу реки. Снегу намело хоть и не сильно много, но через окошко вышки⁹ было видно холодное белое поле без единой прогалинки. Только вдоль берега Вели из снега торчали голые ветви ивняка, да на левом берегу, то там, то тут через высокие голые кустарники проглядывали одноэтажные домики деревни Возгрецовской, где зимой постоянно проживали всего три-четыре старика.

Там же, за уже почти замёрзшей рекой, высились мрачноватые остовы двух старинных храмов.

Ближе к берегу стоял, с недавно чуть-чуть подновлённым крыльцом, деревянный Ильинский храм второй половины XVIII века из уже чёрного от времени толстого бруса. В нём уже сто лет назад, с двадцатых годов прошлого века, не осталось уже ни одной иконы.

А немного дальше, кирпичный – Вознесенский, с облупившейся местами белой штукатуркой, с единственным на оба храма уцелевшим крестом над колокольней. Он был на сорок лет младше деревянного. И такой же разграбленный. Около него до сих пор осталось небольшое кладбище.

Никита спустился из вышки по скрипучей деревянной лестнице и вышел во двор.

Ветер почти стих. Температура, в сравнении со вчерашним днём, несколько снизилась, и морозец слегка пощипывал его за щёки. Пёс Дозор, тихо посапывая, спал в своей будке, лишь тихонько звякнув цепью, когда Никита на цыпочках прошёл мимо него.

Выйдя за калитку, Никита побежал к тропинке, где начинался спуск к реке. Неожиданно он увидел там, в утреннем полумраке, тонкую женскую фигурку в спортивном костюме.

– Светлана? – удивился он и притормозил. – А ты что тут делаешь?

Потирая замерзающие ладошки, она солидно провозгласила:

– Я решила, что буду бегать вместе с тобой.

Никита удивлённо покачал головой:

– Ну, ты, блин, героиня! Ладно! Бежим, пока не замёрзли.

И они побежали вниз к берегу реки.

Светлана успешно выдержала почти всю пробежку.

И, только когда они уже возвращались назад, Света еле-еле смогла вытянуть в гору. Её дыхание ощутимо сбилось. Она остановилась и, покачиваясь, жалобно протянула:

– Никито-ос! Подожди-и. Я больше не могу-у.

И она уселась, почти упала, прямо на снег.

Никита услышал её и остановился. В отличие от Светы, его дыхание было привычно ровным. Он заметил, что его помощница для первого раза совсем неплохо справилась с пробежкой. Да и до дома они уже почти добежали. Он вернулся и опустился с ней рядом на снег:

– Ну, ты, Светик, просто молодчина! Я не знал, что ты так умеешь бегать!

И он ласково обнял её рукой за плечи, услышав в утренней тишине её глубокое частое дыхание и громкие толчки сердца в груди.

Она подняла на него огромные сияющие глаза и смотрела в упор через рассыпавшиеся по лбу из-под вязаной шапочки кудряшки волос. В этом её взгляде блестел волнующий огонёк.

Никита, почему-то на минуту забыв обо всём, потянулся губами к её лицу и ласково чмокнул в разрумянившуюся щёчку.

Она не отпрянула, а, наоборот, потянулась губами к его губам, и они горячо припали друг к другу.

Поцелуй, как почудилось Никите, длился бесконечно.

В конце концов, Светлана, упёршись руками в его грудь, потихоньку отстранилась от него, и, отдышавшись, смущённо проговорила:

– Прости, я что-то не то сделала?

– Почему не то? – усмехнулся Никита. – Как раз то, что надо! Я уверен, что нас с тобой, в самом деле, тянет друг к другу.

В её глазах блеснули слезинки, она смущённо усмехнулась и отрицательно мотнула головой:

– Меня не тянет… Я, дура, влюбилась в тебя! Как ненормальная!

И она снова уткнулась лицом в его широкую грудь.

Посидев так ещё какое-то время, они ощутили, что начинают замерзать, и встали со снега. Отряхнувшись и, обняв друг друга, они побрели в гору, к выходу на асфальт деревенской улицы.

Оказавшись на углу забора возле участка Горбуновых, они остановились, и Светлана смущённо проговорила:

– Я не знаю, как мне теперь вести себя.

Он ласково посмотрел на неё:

– Не переживай. Всё будет хорошо.

– А как же твоя Ирина? Она ведь тоже, наверное, на что-то надеется?

– Я с ней сегодня же поговорю. Окончательно.

Светлана кивнула, отведя глаза в сторону:

– Ну, ладно… Ты же мне расскажешь, чем у вас разговор закончится?

Никита порывисто притянул её за плечи, и снова, наклонившись к её лицу, крепко поцеловал.

Она, спустя минуту, отпрянула и сказала:

– Ну, всё. Всё! Мы сегодня едем к девяти?

Он кивнул, и на его лице расплылась блаженная улыбка.

Она рассмеялась:

– Ну, ты что? Возьми себя в руки! Мы на твоём «Тигуане» поедем?

– Давай перед отъездом созвонимся?

И они, время от времени оборачиваясь, чтобы ещё посмотреть друг на друга, отправились по домам.

Войдя во двор, Никита присел у будки Дозорки. Тот, загремев свой цепью, протиснулся в отверстие лаза, радостно виляя хвостом и скуля, положил ему на плечи свои передние ноги и едва не уронил его на снег. Никита расхохотался и потрепал пса двумя руками по загривку, приговаривая:

– Дозорище! Дозорка! Хороший мой! Умница!