Однако продолжим наше путешествие в прошлое и вспомним Ростошь. Во все времена сюда за кумысом приезжали люди со всей Оренбургской области. На этот раз нас ждало разочарование. Производство кумыса прекращено в связи с нерентабельностью производства. Уже нет скромного заводика и табуна пасущихся лошадей. В трех обветшалых домах одинокие пенсионеры, маленький пруд окруженный холмами, запустение. Грустная история. Мы слушали рассказ не знакомой нам женщины о прошлой и нынешней жизни на ферме. В её голосе была печаль и покорность судьбе. Памятник при жизни надо ставить нашим людям за их терпение и перенесенные невзгоды на жизненном пути. Все это напоминает фантастический фильм – притчу «Сталкер» режиссера Андрея Тарковского. Я напомню читателю: действия происходят в вымышленном времени и пространстве, где в результате аномальных явлений стали пропадать люди вместе поселениями. Откуда взялось, кем и какими врагами придумано слово «не рентабельно»? Не рентабельно и как по команде останавливаются, разрушаются заводы и фабрики. Закрываются больницы и фельдшерские пункты. Исчезают школы и детские сады. На их месте появляются офисы, склады и киоски с шаурмой. Внутренние враги оказались страшнее внешних недругов.
Не лучшее положение и в других местах. В том числе на нашей малой Родине. Слышал, что подобную участь, ждет, курорт «Красная Поляна». Невозможно понять логике тех, кто управляет всем этим. Да, при Советской власти были изжиты многие болезни, в том числе туберкулез. Но ситуация за последние тридцать лет в корне изменилась. Слом системы здравоохранения привел к печальным последствиям. Эти и другие болезни вновь проявили себя. Порой у себя в городе прохожу мимо туберкулезного диспансера. Вижу мрачное старое здание, забор и по верху колючую проволоку. Мысленно сравниваю внешний вид диспансера и нашего курорта. Значительное различие. Есть о чем задуматься.
В пятидесятые, первой половине шестидесятых лет здесь жили более тридцати семей: Бочаловы, Бобылевы, Борисовы, Болашовы, Баевы, Брастиловы, Вялковы, Волгунцевы, Грибановы, Градоблянские, две семьи Давыдкиных, Дедловские, Елфимовы, Жабины, Жилкины, Жихаревы, Захаровы, Ильины, Клюевы, Каданцевы, Костенко, Кабаргины, Кошелевы, Кошаковы, две семьи Козырьковых, Лыковы, Лихомановы, Левины (Майкут), Монаковы, Малышевы, Молчановы, Науменко, Преданниковы, Помогаевы, Разводовские, Решетовы, Солдатенко, Стоговы, Сухины, Серикбаевы, Трофимовы, Хвалевы, Червяковы, Шелестовы, Яшниковы…
По не полным подсчетам, на Красной Поляне, в различное время проживало в пределах семидесяти семей. В каждой семье двое – трое детей. У Давыдкиных девять детей. У Сухиных – пять. Нередко было по четверо детей. Семьи были дружные, работящие. Все ребята из больших семей выросли, нашли свое место в жизни. Сегодня многое изменилось. В том числе мы уже не увидим играющие стайки детей в поселках, в городских дворах. Сейчас создался культ одного ребенка. Причины тому в основном лежат на поверхности. К ним относятся социальная напряженность, отсутствие веры в благополучном завтрашнем дне, боязнь кредиторских долгов перед Банками. Отрицательную роль сыграли так называемые «гражданские браки» подорвавшие традиционные основы семьи. О различных сообществах даже говорить не прилично, но они продолжают множиться и имеют поддержку в определенных кругах.
Большинство наших земляков по различным причинам, покинули родные места. Ныне мы разлетелись по разным сторонам, не собрать. Чем дальше уходят годы, тем чаще я вспоминаю друзей и соседей. Только время неугомонно и безжалостно. Не щадит никого. Моя память о прошлом чиста. Однако наступают удивительные катаклизмы. Я порой не могу вспомнить то, что делал вчера. При этом отлично помню события детских и юношеских лет. Поэтому стараюсь все закрепить на бумаге. Может наших детей и внуков, через многие годы, заинтересует история жизни своих предков.
На Красной Поляне был детский сад, куда ходили мои братья. Ваш покорный слуга благополучно минул сие «заведение». Свобода для меня дороже, шутка. Однако в пионерский лагерь «Орленок» попал. Только не в тот, который в Крыму, а под Оренбургом. За прошедшее в лагере время надоело ложиться и вставать по установленному распорядку. Ходить строем под звуки горна и барабанный бой. Бегать на физическую зарядку и петь у костра «…взвейтесь кострами синие ночи, мы пионеры дети рабочих. Близится эра светлых годов, клич пионера всегда будь готов…!» Хотелось быстрее домой, на пруд, за ягодами, на рыбалку. У меня теперь еще забота, совхозный своенравный конь по кличке Гранит. Я его кормлю овсом или корочкой хлеба. Его передали отцу на лето для полевых работ. С детских лет у меня особое отношение к лошадям. Если предоставляется возможность, с удовольствием смотрю их выводку, иногда сам сажусь в седло. Через некоторое время Гранит уже бежит на мой свист. На общей фотографии, сделанной в пионерском лагере, я скромно улыбаюсь.
Наш клуб на Поляне действительно центр общественной жизни поселка. Не проходит дня, чтобы дети не побывали здесь. Играем в шахматы, шашки, домино. В нашем распоряжении биллиард. По выходным дням утренники на различные темы. Мы присутствуем на всех Торжественных праздниках. Кроме одного – дня Победы. Как будто его нет. Действительно праздник стали отмечать всенародно только в 1964-м году. Современникам это покажется странным. Будучи уже взрослым мне стала понятна причина замалчивания этого Святого Дня. Страна в годы войны понесла огромные потери в народонаселении, особенно в действующей армии. Всем хотелось скорее вернуться к мирной жизни, снизить уровень психологической напряженности среди людей. В этих целях использовались различные методы. От грандиозных строек до поднятия целинных земель, где народ должен забыть прошедшую трагедию.
Помню походы родителей на субботние и воскресные просмотры кинофильмов. Большинство фильмов для взрослых. Не подумайте что это фильмы «загнивающего» Запада с намёками на интим. Такого, у наших советских людей и в мыслях не было!! Однако требование неизвестно кем установленное, запрещало брать детей в клуб на совместный просмотр кинофильмов. Хотя мы сидели тихо. Каждый раз я упрямо следовал за родителями. Чтобы «откупиться» мне дают пряник. Сделав вид, что я успокоился, быстро съедаю его и вновь бегу за ними.
Смешно и немного грустно. Может это просто ностальгия по нашему уходящему прошлому? На минутку, на мгновение вернуться в те годы. Увы, тропинки уже нет, заросла травой. Будем дорожить тем, что есть, что дано нам свыше. В мирской суете порой забываем о тех, кто рядом. Тратим ценное время, на второстепенное. Думаем при этом что всегда и везде успеем. Однако время неумолимо.
Что наша жизнь? Она как книга.
Жаль, что её мы пишем мигом,
не дан нам шанс на черновик,
спеша и сразу в чистовик.
Не смотря ни на что, мы храним в душе самые светлые чувства о малой Родине. Побывав здесь, заряжаемся энергией на целый год, чтобы вновь сюда вернуться. По традиции искупаемся в пруду. Только глубоким вечером, под впечатлением того что увидели и услышали, возвращаемся в наше временное пристанище.
И вновь мои воспоминания. Условия проживания на полевых станах самое простое: вагончик, навес над столом из досок, деревянная бочка с питьевой водой. Всегда горячий борщ с мясом, каша, чай. За повара дед с костылем по фамилии Дубовик. Он уроженец с Западной Украины. На Поляне говорят, что его сослали в наши края за связь с бандеровским подпольем. Такие жесткие времена: Помогаешь бандитам, соответствующие Органы осудят тебя за пособничество. Откажешься помогать бандитам, они убьют семью или сожгут хату. Не все было просто. Еще не зарубцевались раны прошедшей войны. Повар постоянно перемешивает русские и украинские слова, порой разбавляя их еще и польскими словами. Однако это не мешает ему своевременно накормить всех кто приезжает на полевой стан.
После обеда хлеборобы отдыхают. Комбайнеры, трактористы, шофера работают от зари до зари. Мои братья на уборке урожая. Стране нужны рабочие руки и хлеб любой ценой! Старший брат Владимир каждый год работает штурвальным на комбайне «Сталинец-6». Это ответственная, профессиональная работа, он помощник комбайнера! Пришлось некоторое время мне самому вкусить хлеб насущный. На комбайне СК-3 стою на мостике копнителя. Жара, пыль. Не легкий труд. Педаль сброса соломы на копнителе не срабатывает. Прыгаю с мостика в копнитель. Прибавкой своего веса открываю его решетку. Комбайн не останавливается. Нет времени ждать. Каждая минута
дорога. Выбираюсь из копны соломы. Догоняю комбайн и становлюсь на мостик. Так раз десять за смену. О соблюдении техники безопасности нет и речи. Что удивительно травм также нет! Мелкие проблемы не в счет.
Кипит работа на полевых токах и элеваторах. Ребята двенадцати – четырнадцати лет не отстают от взрослых. Время поджимает, одновременно с уборкой зерновых начинается сенокос. Приходится работать на тракторных или конных косилках и граблях. К концу рабочего дня, от жары и качки в подпружиненном металлическом сиденье, укачивает. Наступает вечер, бригадир разрешает нам ехать домой верхом на конях. Вся усталость долой. Только скрылся из поля зрения полевой стан, как мы устраиваем скачки по необъятной степи. Кони вытягивают шеи, прижимают уши и стелятся в карьере. Свист ветра в ушах. Мерный топот копыт. Необозримые волны ковыля. Бросаешь поводья, крепче обхватываешь коленями круп коня, поднимаешь руки и как будто летишь над землей. Отдохнувших лошадей купаем в пруду, передаем пастуху в табун.
Скорее поужинать и бегом посмотреть на танцы. Они проходят по вечерам на «пяточке» утрамбованной земли рядом с каруселью, недалеко от клуба. Очень интересное зрелище. Пока молодежь собирается, мы катаем друг – друга на карусели. Несомненно, наша карусель полет мысли местных умельцев. Сделана она из колеса, вертикальной оси и крестообразных металлических труб. Для ребят это одно из любимых развлечений. Вскоре приезжают с полей взрослые парни. Вернулись девушки с полевых работ. Темнеет, спадает жара. Начинается самое интересное. Гармонист с папиросой в зубах держит «фасон», перебирает аккорды, ожидает, чтобы его попросили начать играть. Уговорили, постепенно выходят пары. Танцы начались. Под баян или гармонь все равно. Усталости как не бывало. Всеобщее веселье не остановить.
Останьтесь, останьтесь, небесные синие своды!
Останься как сказка, веселье воскресных ночей!
Пусть Солнце на пашнях венчает
обильные всходы старинной короной
своих восходящих лучей!
Мы, подростки с любопытством смотрим, как начинаются ухаживания. Обсуждаем танцующих. Время позднее, ночь коротка, скоро будет светать. Парочки влюбленных незаметно расходятся по тихим местам. По осени начнутся свадьбы. Нам тоже пора домой, мама зовет. Ранним утром в грузовую машину садится молодежь. Пора за работу, время не ждет и все повторяется вновь. Сокращаются световые дни, лето пошло на убыль. Однако на полях всегда много работы. Начинают пахать зябь. Ночами далеко виден свет фар и гул моторов тракторов. Надо успевать посеять озимые рожь и пшеницу.
Уже холодает, порой заморозки. Старший брат Вова в школу еще не пошел. В совхозе не хватает прицепщиков. Плуг с лемехами, который тянет за собой трактор, надо постоянно регулировать по глубине. Брат порой засыпает и падает с сиденья плуга в борозду. Трактор останавливается, тракторист поднимает своего помощника. Что делать?! Ему шестнадцать лет. Холодно, потрепанная одежда не греет. Все механизаторы одеты в фуфайки и замасленные комбинезоны. На голове фуражки. На ногах кирзовые сапоги. С собой краюха хлеба.
Ночная работа неимоверно тяжелая. Нужны калории, хорошее питание. Голодно, постоянно хочется есть. Вопрос питания решается просто. Разносолов никто не обещал. В свете фар ловят сусликов, разделывают их, опускают тушки в горячий радиатор трактора. Продолжают пахать. Через час останавливаются, тушки вытаскивают из радиатора. Ужин готов, кушают, чем Бог послал.
Мне скоро идти в школу, наступает ответственная пора. По этому случаю начинается подготовка к поездке в город Оренбург. Первый раз в поезде. Вагоны общие, полно народу с сумками, кошелками и мешками. Почти не спим всю ночь. В вагоне душно, накурено. Все боятся «жуликов», о которых говорят шепотом. Дачный поезд Самара – Оренбург. Пассажиры почему – то, называют его «барыгой». Такого слова я еще не знаю. Для меня эта поездка стала открытием. Примерно как в наши дни побывать в Средиземноморье на острове Родос. Хотя сегодня трудно кого – либо и чем – либо удивить. Такие времена настали. Хорошие они или плохие. Каждый человек воспринимает их по своему пониманию. Не мне судить.
Пойдет немного времени, и мы переедем в Новосергиевку. Наш дом по адресу улица Чапаева – 14. Только он уже не наш. Мы будем жить в пяти минутах ходьбы от железнодорожного вокзала. На новом месте долго привыкаю к постоянному грохоту перемещающихся товарных вагонов, гудков поездов, перестуков рельс и разговорам станционных диспетчеров по громко говорящей связи.
В Оренбург приехали рано утром. Вокзальная площадь. Бессонная ночь в поезде. Высокие здания. Толпы кричащего народа на рынке. Такого количества людей я еще не видел. У меня заболела голова. Очень захотелось домой, где ждали меня друзья и Барсик. Он уже подрос, и постоянно сопровождал меня во всех «походах». На рынке мама продала пуховую шаль, которую связала своими руками. На полученные деньги купила школьную форму, состоящий из гимнастерки, брюк, фуражки и ремня, на пряжке которого изображена книга, а также ботинки и портфель. Учебные принадлежности прислали родственники из далекого города Вильнюса. Особенно мне понравились тетради из «лощеной» бумаги.
Идти в школу особо не хотелось. В форме жарко, воротник гимнастерки застегнут. Ботинки с непривычки жмут, так как все лето я ходил босиком. В летний период обувь для «мелкоты» не предусмотрена. Все лето мы ходим босиком. В результате кожа на подошвах наших ног настолько затвердела, что ноги в ботинки не влазят. Ребята, которые учатся классами старше, нагоняют страх на первоклашек. Говорят, что в школе, нерадивых учеников иногда ставят в угол. Это мне не нравится! По рассказам второклассников чернила в тетради расплываются, и тогда задания надо переписывать. Учительница очень строгая. За «кляксу» в тетради и не выполненное домашнее задание она ставит «двойку» и вызывает родителей. Вот попал, как «кур во щи!» Чтобы улучшить настроение мне купили конфет под названием «школьные». В школу меня сопровождал на велосипеде Валера. Видимо на всякий случай. Чтобы будущий ученик нигде не задерживался. О школе я не думал. У меня была другая забота: как накормить щенка, которого я принес без разрешения и спрятал в хозяйственных постройках. Позже оказалось, что родители знали о моей тайне. Щенок им понравился. Необходимость прятать его отпала. В последующем он вырос, стал хорошим помощником и другом. Проблема была решена. Теперь все под контролем! Я сидел на раме велосипеда и молча жевал конфету. Это редкое лакомство, так как обычно давали только кусочек сахара.
К сожалению, по дороге встретился мой дедушка Афанасий. В поселке его знали как человека строгих правил. Я его немного побаивался. Встреча с ним для меня крайне нежелательная. На это есть веские причины. Дедушка все – таки нас остановил. Глядя на меня спросил Валеру, куда он везет этого «обормота?». Под таким эпитетом он явно подразумевает своего внука и будущего ученика. Брат ответил, что везет меня в школу. К сожалению всякое тайное рано или поздно становится явным. Накануне я утащил у родного деда специальное устройство для резки табака. О пропаже он еще не знает. Так же не знает, что с его огорода исчезла часть табачных листьев. Мы, с сотоварищами, которым по семь – восемь лет, решили покурить. Табак оказался крепким, мы долго кашляли, устройство для резки табака бросили в огороде. Затем на днях без разрешения я отвязал дедушкина ослика, который спокойно пасся на траве и лихо на нем скакал. Бедный ослик устал, уперся и начал реветь. Пришлось его оставить и укрыться в овраге. Конечно, я все отрицал, иначе в отношении меня последуют воспитательные меры в виде веника по мягкому месту. Если конечно меня поймают. Пусть попробуют поймать! Покорно выслушал очередное внушение дедушки. Он обещал сообщить моей маме обо всех деяниях внука – «фулюгана». Говорить слово «хулиган» он стеснялся, считая его, как ныне говорят, не «корректным».
Не могу не вспомнить своих дедушек. Дед по матери Давыдкин Афанасий Кузьмич 1892 года рождения в составе Первого Оренбургского казачьего корпуса участвовал в Первой Мировой войне. Прошел её от начала и до конца. Из казачьего урядника дослужился до звания «подхорунжий», что в армии приравнивается к званию «младший лейтенант». Наверное, он был настоящим воякой. В минуты хорошего настроения, закурив очередную «самокрутку» из махорки, и поглаживая усы с ностальгией говорил: «Эх, Витюшка, как я рубил шашкой от плеча и до седла!» Причем не говорил кого же он рубил. Причины тому были. Он рассказывал мне о том, что в ходе длительных и тяжелых боёв с «германцами» их полк понес большие потери людьми, был выбит почти весь конский состав. От частой стрельбы затворы винтовок заклинивали. Ему пришлось повоевать в пластунских сотнях, а также быть порученцем при штабе генерала Эверта А.Е. и доставлять секретные документы в штабы действующих армий. После возвращения с войны казак Афанасий Давыдкин примкнул к участнику Белого движения на Южном Урале Войсковому атаману генерал – лейтенанту Дутову Александру Ильичу. Что заставило деда пойти этот шаг, он уже не скажет. У него была своя правда. После подавления казачьего восстания дед убыл на Волгу. Там еще оставались его родственники. Через годы вернулся домой. Работал плотником в совхозе на Красной Поляне. Если верить словам родственников, проживающих в Илеке и Соль – Илецке, то за время нахождения на волжских берегах у них в семье родилось девять детей. Я знал только пятерых, вместе с мамой. Афанасий Кузьмич не сидел без дела. Зимой я часто хожу к дедушке. Лежа на жаркой печке, из – под занавески, с удовольствием смотрю на его умелую работу. Дома, по заказу он шьет тулупы, подшивает валенки, плетет кнуты из сыромятной кожи. Это ходовой товар. Держит своё хозяйство: двух коров, овец и другую живность. Характер у Афанасия Кузьмича сложный, не общительный. Никто не знает и он никому не говорит о прошлой жизни. Все держит в себе. Он тихо ушел в мир иной в 1962 году. Бабушка Наталия через два года пошла вслед за ним. Оба похоронены на кладбище Красной Поляны. Там и следов от могил совсем не осталось.
Полная противоположность Афанасию другой дед по линии отца – Григорий 1890 года рождения. Я знал о нем только по рассказам отца и сохранившейся фотографии. С глубины прошедшего века на меня смотрит волевой, надменный с жестким взглядом человек, одетый в старинный военный мундир. Унтер – офицер Григорий Елфимов служит в Петербурге, в Лейб – Гвардии Егерском полку его Императорского Величества. Интересное совпадение. Через годы, будучи уже офицером, с шашкой «Подвысь!», я много раз проходил рядом со Знаменем, перед строем нашего полка под бравурные звуки Егерского марша. Так русский старинный марш виртуально соединил деда и внука. Дед Григорий ушел в революцию, стал большевиком. Участвовал в штурме Зимнего дворца в ноябре 1917 года. Возвратившись после воинской службы домой, он участвует в становлении Советской власти в Оренбуржье. По характеру был решителен, самолюбив, политически грамотен. Он не признавал компромиссов, защищая идеалы революции, со слов отца, никогда расставался с наганом. Очень точно сказаны слова неизвестного поэта «…в годину смуты и разврата не осудите братья брата…» Затем мой дед Григорий стал председателем Ташлинского Сельского Совета Тюльганского района Оренбургской области. Беззаветно, до последнего вздоха, верил и отстаивал правоту заветов В.И. Ленина. В революционные праздники всегда шел впереди колонны с Красным Знаменем. Его сыновья Николай и Евгений в 1943 году сгорели в танке под Прохоровкой. Здесь экипаж принял последний бой. Их имена и фамилии увековечены в стоящей рядом Церкви.