Путь – дорога далека, впереди еще тысячи километров до назначенной точки прибытия. Экзотическая картина. Отсюда начинается астраханская пустыня. Рядом с железной дорогой бредут «корабли пустыни» – двугорбые верблюды. Это огромные животные. В пустыне их тысячи. Они частица, экзотика древнего Востока. Такое впечатление, что мы в ирреальном мире и скоро увидим караваны, бредущие в никуда, услышим гортанные крики погонщиков. Местные аборигены говорят, что именно здесь многие цирки покупают верблюдов. Вокруг насколько хватает обзора ровная как серое полотно пустыня. Ночью плохо спал, постоянное напряжение. Над землей, погруженной в ночную тьму, раскинулся темный небесный свод с миллионами звезд, переливающихся цветами радуги. Широкой полосой, от края и до края, протянулся Млечный путь. Долго смотрел на небо. Наступил покой, уснул. Рано проснулся. Над пустыней поднимается Солнце. Оно в кроваво – красном ореоле. Картина для нас уральцев редкая. Вновь быть жаре и пыльной буре.
Скоро Гурьев. По царскому указу возведен здесь каменный город. В начале его именовали Яицким городком с казачьими поселениями. Затем назвали городом Гурьев. Его основал ярославский купец – рыбопромышленник Михаил Гурьев. Здесь история связана с Пугачевским восстанием. После подавления восстания, Указом Екатерины Великой, река Яик была переименована в реку Урал. Так яицкие казаки стали называться уральскими казаками. Здесь также исконные земли оренбургского казачества. Оренбургские казаки несли пограничную службу по среднему и нижнему течению Урала. В середине 17-го века в оренбургские степи переселены остатки волжских казаков – старообрядцев. Они были наделены землей близ Оренбурга и Яицкого городка, недалеко от реки Илек. На этом месте построили крепость, которая получила название «Илекская Защита» Илецкие казаки получили владение землей и соляными промыслами. Затем была образована пограничная Новоилецкая линия. Ныне это Илецкий район Оренбургской области. Здесь живут мои родственники. Этими корнями продолжается наш род. Его продолжателем был мой дедушка по матери – Афанасий Кузьмич Давыдкин. Он родился в 1894 году. В первую мировую войну в составе 1-го Оренбургского казачьего корпуса, воевал на территории Западной Белорусии, а затем в Галиции. Прожил не простую, но интересную жизнь. Умер в 1962 году.
Интересуясь историей постсоветского времени с горечью узнал что Гурьев, находясь в границах Казахстана, переименован в город Атырау. Река Урал стала пограничной рекой. Много отдано нашей Земли в 90-х годах. Об этом сейчас стараются не вспоминать.
Часть III
Эшелон остановился. Не запланированная остановка. Причины не ясны, надо разбираться. Начальник караула капитан Евсеев доложил о том, что на крышах вагонов большое количество людей. Поездная бригада сообщила об этом диспетчеру. После этого нас остановили. Как оказалось проводники, вопреки запрету, открыли двери тамбуров вагонов. На крышах вагонов сразу оказались сотни призывников. На требование немедленно спуститься вниз, не реагируют. Внешне видно, что они возбуждены. Танцуют лезгинку и воинственный танец мужчин «хоруми». Одновременно что – то выкрикивают на родном языке. Надо отметить, танцоры отличные, но не ко времени.
Один из плясунов оступился и полетел вниз на бетонные шпалы. Признаков жизни не подает. Голова в крови. Из носа тоже кровь. К этому чрезвычайному происшествию все шло. Теперь у нас серьезная проблема в виде свежего трупа. Послал за доктором и носилками. Велел принести какое – либо покрывало, что бы накрыть несчастного. На пару минут отвернулся. Нет трупа, исчез! Какой – то фантом!
Затем увидел поразительную картину. Под одобрительные крики земляков, вдоль эшелона, весь в мазуте, крови и рваной рубашке мчится наш плясун. Затем резко поворачивает и продолжает бежать от вагонов в пустыню. Через несколько минут земляки поймали бегуна и положили на носилки. Он явно в шоке, не адекватен, несет какую – то ахинею и кажется, чего – то накурился.
Самое удивительное, что никаких переломов начальник медицинской части у него не обнаружил. Все обошлось ушибами, ранами и сотрясением головного мозга. Возможно, у этого «каскадера» и мозгов нет. Положили в санчасть, доктор наложил повязку, запретил ему подниматься. Не прошло и пару часов как плясун, уже в кругу земляков. Сидит, пьет чай, закусывает чурчхелой. Живучий парень.
Вообще, на мой взгляд, Человек удивительное создание. В обычное представление и описание он не укладывается. С подобными случаями мне не раз приходилось встречаться.
В состоянии стресса, болевого шока люди ведут себя по – разному. Однажды произошел такой случай. Это было в тайге, при развертывании отдельной радиолокационной роты. С насыпной эстакады пытались вручную закатить полуприцеп на железнодорожную платформу. Колесо полуприцепа попало в яму. В результате тяжелое металлическое дышло неожиданно «сыграло» в обе стороны. Бойцы не удержали его и посыпались на землю как горох. Младшему сержанту Гусеву, только прибывшему в подразделение для прохождения службы, удар пришелся по ноге. Открытый перелом, но Гусев, его фамилию помню до сих пор, со сломанной ногой продолжает толкать полуприцеп. Некоторым военнослужащим, находившимся с ним рядом, стало плохо. Понадобился нашатырный спирт. Фельдшер, прибежавший оказывать помощь, увидев рану, кость и кровь упал в обморок. Ситуация критическая. Пришлось мне самому вкалывать пострадавшему шприц – тюбиком обезболивающее средство «промедол». В былые времена, никто и думать не мог чтобы в каких – то других целях использовать это средство. Но это отдельная история освоения северных рубежей личным составом Войск ПВО.
Еще пример. Декабрь 1972 года. Полярная ночь, пурга. Будучи старшим по команде выполнял c личным составом работы на аэродроме Березовка. Общее руководство над нами осуществлял начальник авиационной комендатуры майор Серегин. В ходе работ застряла снегоуборочная машина. Подошел тягач. Закрепили трос за крюк на бампере застрявшей машины. Тягач резко дернул застрявшую машину. Крюк сломался. Обломок крюка оставшегося на тросе, как праща, сметая все на своем пути, попадает в голову майора Серегина стоящего рядом. Он продолжает командовать. Только через две – три минуты падает на снег. Картина, скажем не для слабонервных.
В сложившейся обстановке шансов выжить у майора практически не оставалось. Действовали энергично. По радио связались с руководством гражданского аэропорта «Печора», который находился в семнадцати километрах от нас. Уже через пол – часа на военный аэродром садится самолет АН-24 санитарной авиации. Берут на борт пострадавшего. Еще через пять часов майору делают операцию в военном госпитале города Москва. Честь и Хвала летчикам полярной авиации и врачам. Через три месяца мы вновь встретились с майором Серегиным на Печоре. В дальнейшем он был уволен из Вооруженных Сил по состоянию здоровья.
Однако возвращаюсь к сложившейся обстановке в эшелоне. Мы находимся, между городами Астрахань и Гурьев. Толпы призывников беснуются на крышах вагонов. Никакие увещевания на них не действуют. Спокойно смотреть на факты неповиновения не в моем характере. Если не приму должных мер и не приведу их в чувство, то перестану себя уважать. Рядом со мной капитан Евсеев. Вдоль вагонов, на удалении тридцати шагов полтора десятка бойцов из состава караула. Они смотрят на вакханалию, ожидая команды. Так долго продолжаться не может. Это уже вызов. Решение созрело спонтанно, на эмоциях. Они задумали поиграть со мной. Хорошо, ставки сделаны, рискнем. У меня есть шанс «сорвать банк». Требую карабин СКС у солдата стоящего рядом. Боец растерянно смотрит на своего командира, который чуть поколебавшись, дает команду бойцу передать мне оружие. Интуитивно, поняв мои последующие действия, также передает обойму с десятью патронами. Пусть будет то, что будет. Выхода нет. Капитан Евсеев рядом. Слышу только его просьбу «Товарищ майор берите прицел повыше!» У бойца в глазах ужас и возглас «Товарищ майор не стреляйте их!» И смех и грех. Успокаиваю бойца: «стрелять не буду».
За мной наблюдают сотни глаз. Над пустыней установилась звенящая тишина. Загнал обойму в магазин СКС. Дослал патрон в патронник. Приклад привычно лег к плечу. Ствол поднял повыше. Хлестко ударили десять выстрелов. Гильзы летят в строну. Пули ушли в небо как в копеечку. Затвор лязгнул и затих, ожидая очередную обойму с патронами. Однако хватит. Магазин СКС пуст. Ни одного человека на крышах вагонов. К нам спешит подполковник Славченко. В пути он редко выходит из нашего купейного вагона, предпочитая компанию с грузинскими комсомольцами. Неожиданная стрельба взбодрила его. На его вопросы кто стрелял, что случилось?! Ответил ему, что стрелял я, заставали обстоятельства, жертв нет. Отошли в сторону, выслушал нарекания Ивана Ильича. Он конечно прав, мной превышены должностные обязанности, но пусть начальник сам попробует успокоить людей. Может у него что – то получится, только я сомневаюсь.
В нашем эшелоне все смешалось. Здесь мы – руководство эшелона, в вагонах офицеры мотострелковой дивизии опосредованно подчиненные нам. Здесь же проводники грузины, которые никак нам не подчинены. Под нашей ответственностью, более тысячи призывников. Половина из них не говорит на русском языке. Возможно, только прикидываются, что не знают языка? Как можно держать в повиновении этот «Ноев Ковчег?!» При очередном осмотре у новобранцев вновь найдены спиртные напитки. Теперь ясно, откуда взялась у них такая храбрость. В ходе разбирательства выяснилось, что спиртным торгуют проводники. Провел с ними разъяснительную беседу. Последними словами было обещание передать их в правоохранительные органы как злостных спекулянтов. Здесь вам не Грузия, посидите за решеткой поумнеете. Будете верблюдов пасти до «второго Пришествия». Немного напугал. Поклялись на хлебе, что больше подобного не допустят.
На одиноком полустанке водонапорная башня. Сколько ей лет? Не менее ста. Многое она повидала, а теперь и нас запомнит надолго! Но пить воду практически невозможно: солоноватая, с привкусом протухшей рыбы. Вышел на связь с диспетчером железнодорожной станции города Гурьев. Попросил поставить эшелон на самый дальний путь от вокзала, не задерживать с подачей воды. Вызвать на станцию усиленный наряд милиции, убрать с перронов народ. Если есть воинские части прислать патрули.
Предупредил начальника караула быть готовым к любым ситуациям. Продолжаем движение через три – четыре часа будем в Гурьеве. В вагонах духота, открыты все окна, двери тамбуров. Бездонное и бесцветное небо. Солнце похоже на раскаленный красный шар, вокруг которого серый венец. Скорее на Урал, да с удочкой к северным рекам. Чудесен Средний Урал летом. Нам бы надо сейчас только холодной водицы. Эшелон подошел к станции на первый путь, на перронах масса людей! В окно остановившегося эшелона вижу только одного милиционера спокойно прохаживающего около вокзала. На душе не спокойно. Ведь местные власти обещали выполнить нашу просьбу по усилению мер безопасности, но ничего не сделали. На ходу застегиваю ремень и портупею, проверяю наличие магазина в пистолете и запасной обоймы.
По коридору штабного вагона бежит капитан Евсеев. Сразу дает команду «Караул в ружьё!» Увидел меня «Товарищ майор на перроне драка!» С высоты тамбура вижу бойню, в которой уже участвуют сотни человек. Драка разрастается, под раздачу попадает все, кто встречается на пути.
Бегу навстречу орущей толпы. Вижу, как офицеры пытаются не выпускать из вагонов остальных призывников. Но эта лавина сносит всех. Последние дни, прихрамывая, ходил с увесистой палкой. Палка тоже пригодилась для успокоения. Навстречу рослый призывник. С бритой головой и голым торсом, на нем кровь. Обезумевшие ничего не видящие глаза. Он бежит на меня. Я отталкиваю его от себя. Но, что это?! В правом боку у него торчит рукоять кавказского кинжала. Этот «гладиатор» останавливается и валится на перрон. Рядом со мной несколько бойцов из караула и офицеры – старшие команд. Драка то затихает, то вспыхивает с новой силой. Многие с внешними травмами, но стоят на ногах никак не успокоятся.
Сейчас необходимо по горячему «следу» найти того кто нанес удар кинжалом. Подходит сержант из состава караула и указывает на уходящего от вокзала призывника одетого в черную футболку, джинсы и светлые туфли – это он ударил кинжалом человека. Визуально опознанного надо задержать, если не сделать это сразу, потом его в толпе не найти. Подозреваемый не спеша спускается по ступеням к площади, вокруг которой собрался народ. Иду за ним. Окликаю «биджо!» (парень) остановись! Продолжает уходить, не обращая на мои требования остановиться. Громко окликаю «стоять!»
Неожиданный поворот событий. Он берет обломок камня и идет на меня! Все это происходит как в театре, на глазах сотен людей. Вынимаю ПМ из кобуры, досылаю патрон в патронник. Предупреждаю его о применении оружия. Снова даю команду остановиться и бросить на землю камень. Он продолжает идти в мою сторону. Если честно не ожидал такого расклада. Между нами десять шагов. Дважды стреляю в воздух. Народ шарахается в разные стороны. Мой визави падает на колени, визжит как резанный, с камнем руке продолжает ползти ко мне. Затем также неожиданно прекратил визжать и уже ухмыляясь, смотрит через меня. Слышу за спиной нарастающий гул. Он напоминает стадо, бегущее в жару к водопою. Оглянулся, холодок прошел по спине. Со стороны вокзала, в мою сторону бежит толпа новобранцев.
На душе стало тоскливо. Попал в переплет. И зачем я сам пытался остановить этого «абрека», да еще в одиночку. Пыльная площадь гудит под ногами бегущих людей. От них никуда ни деться. Они меня просто сейчас разорвут. В голове тупо бьется одна мысль: в магазине моего ПМ только шесть патронов, не успею даже сменить обойму.
Вдруг что – то в обстановке стало меняться. Краем глаза вижу: наперерез толпе, в колонну по одному по площади бежит караул с капитаном Евсеевым. Прошли секунды. Личный состав передо мной, лицом к набегающей толпе и развернут в шеренгу. Я оказался между толпой и бойцами. Наступило затишье, но движение людей от вокзала продолжается. Рядом звучный голос Евсеева «Взвод, штык примкнуть! Вперед марш!». Шеренга бойцов, грохоча сапогами, с шага перешла на бег, еще два – три выстрела в воздух. Вся масса людей остановилась, развернулась и помчалась назад к вагонам. Прошли минуты и призывники уже в вагонах.
Стоит удивительная тишина. Толпа зевак понемногу расходится, концерт окончен. Иду к вокзалу в стрессовом состоянии. Со мной капитан Евсеев. Слышу его тихий голос «товарищ майор поставьте пистолет на предохранитель, у вас патрон в патроннике». Как будто стряхиваю с себя кошмарный сон. Мы все равно выполним поставленную задачу. Довезем до назначенного пункта тысячу горячих парней из солнечной Грузии. Однако для спокойного продолжения пути зайдем сначала к майору Петровскому. Попросим у него успокаивающее средство, так любимое нашим народом. Оно хорошо снимает психологические нагрузки. Да и выпьем за капитана Сергея Евсеева, который стал теперь моим крестником. Вызванная машина скорой помощи увезла пострадавшего в городскую больницу. В дальнейшем его отправят в Астрахань. Ранение тяжелое, состояние критическое. Удар кинжалом пришелся в район печени. Врачи никаких гарантий не дают. Бойцы из охраны ведут к вагону подозреваемого в преступлении. У него связанны руки. Он сник, опустил голову, еле передвигает ногами.
Проходят годы, все чаще вспоминаю прошедшие армейскую службу. Не забываю и этот случай. Как будто сейчас вижу небольшой забытый Богом в степи городок. Пыльная площадь размером пятак. Бегущая на меня озлобленная толпа. Не знаю, стал бы я стрелять в тех, кто через пару минут просто бы смёл меня и втоптал в землю. Но какие – то силы свыше, независимые от нас, остановили это безумие.
Этим силам помогли два десятка сибиряков с карабинами СКС. А также их решительный и лихой командир. Подозреваемого в совершении преступления, пришлось закрыть в купе. Поставили круглосуточную охрану из двух бойцов. В любом случае надо проводить разбирательство по факту происшествия, не дожидаясь следственных органов. Местные правоохранители всячески уклоняются от передачи им этого «абрека». Понимаю, зачем им эта головная боль. Выяснение причин случившегося заняло целый день. Если говорить по существу причин оказалось две, они не разделимы.
Как ранее я говорил, сформированный эшелон был многонационален. В такой длительной поездке неизбежны конфликты по любому, даже незначительному поводу. Начинаются «притирания», борьба за верховенство. Вспоминаются накопившиеся за многие годы межклановые, межнациональные обиды из прошлого. Эти факторы характерны для разных сообществ, не исключая Кавказ и Закавказье. Здесь подогрели обстановку некоторые высказывания друг другу этнических чеченцев – кистинцев и грузин, веками проживающих совместно в Панкисском ущелье принадлежащем Грузии. Причиной драки стала взаимная давняя обида по поводу пользование землей и водой. Думаю, что неприязнь сохраняется до сегодняшних дней. Ведь ничто, по сути, за сотни лет, не изменилось. Можно понять обе стороны, живущие на маленькой территории, где каждый клочок земли нужен и жизненно важен. Много ли надо для ссоры таких темпераментных ребят. Вспыхнула спичка, и эмоции захлестнули толпу, а дальше все остальное.
У нас вновь неприятность. Сбежал подозреваемый. Двое бойцов сопровождали его в туалет, дверь не закрывали. Он ухитрился выдавить стекло в узкой форточке и вылезти через нее. Когда хватились его и след простыл. Никто не ожидал от него такой прыти.
Восьмые сутки мы в пути. Из них почти двое суток идем по пустыне. Создается впечатление, что тебя поставили на гигантскую сковородку, наполненную чуть ли не до красна песком. Сверху обжигает и совершенно ослепляет солнце как прожектор, от которого некуда деться. Нестерпимый жар жжет ноги обутые в хромовые сапоги, голову в фуражке и хрипящие как меха свои легкие. Нечем вздохнуть и негде укрыться. Все раскалено и сожжено. Нет, и не может быть здесь ничего живого. Это и есть пустыня. Где – то рядом полигон ПВО Сухопутных Войск «Эмба».
На полустанках местные жители в основном казахи, торгуют различными поделками и кумысом. Верблюды свысока смотрят на иногда проходящие поезда и важно жуют верблюжью колючку. Их вид приводит в восторг наших будущих воинов. Замечаю, что чем дальше уезжают они родных мест, тем тише становится в вагонах. Происшествие с групповой дракой, тяжелое ранение своего земляка, значительно остудило их горячие головы. Сыны солнечной Грузии стали более вежливыми и послушными. Большинство обращаются к офицерам по воинским званиям. Можно констатировать факт оздоровления обстановки среди призывников.
Под их внешним весельем чувствуется грусть по дому, родственникам. Народы, населяющие Кавказ как никто другой привержены к своей земле и отечеству. Конечно, меняются времена, глобализация внедряет свои корни в сознание людей. Ослабевают вековые традиции. Плохо это или хорошо наше поколение видит воочию. У нас вновь проблемы. Начальник медицинской части сообщил о серьезной проблеме.
Среди призывников выявлены заболевшие инфекционным гепатитом. Нам только этого не хватало. Со слов майора Петровского, при обходе вагонов с призывниками, предварительно выявлено около полтора десятков с признаками инфекционного гепатита (вирусного гепатита А). Сколько еще не проявившихся носителей заразы невозможно представить. Зная об этом, майор Петровский, не посчитал нужным своевременно сообщить об инфекции и провести элементарные мероприятия.
Конечно, все предусмотреть невозможно. Скорее всего, вирусный гепатит «гулял» по сборному пункту еще в Тбилиси. При большом скоплении людей, отсутствии нормальных санитарных условий вероятность заражения велика. К тому же родственники новобранцев завалили их домашними продуктами, а термометр в дневное время показывает в дневное время до тридцати пяти градусов по Цельсию.
Надеюсь, что дизентерию подхватить мы не успеем. Слишком много на нас напастей. Только отвар верблюжьей колючки может тогда помочь. Вспомнил сентябрь 1981 года. Это случилось на полигоне, где бойцы ухитрились не пить не хлорированную воду, а пользовались обычной водой взятой из колодца. Также бесконтрольно приносили и ели овощи и фрукты. Через десять – двенадцать дней у них проявились симптомы гепатита. Дальше как карточный домик – один за другим. Более месяца я лежал в госпитале. Выписали, но долгое время реабилитировался. И вот гепатит у нас в эшелоне. Если не принять экстренных мер, то мы привезем в лучшем случае желтушных ребят с распухшей печенью. В течение двух недель получим эпидемию в воинских частях и прогремим на все Вооруженные Силы. Собрали «консилиум» в лице начальника эшелона, заместителя по политчасти и начальника медицинской части. Наши мнения частично разделились: подполковник Славченко предложил отправить инфицированных призывников в больницу села Ганюшкино. Мной был предложен вариант, освободить часть общего вагона, под изолятор. Не останавливаясь продолжать движение по маршруту: двое – трое суток уже ничего не решат. К тому же старинное село Ганюшкино находится где – то в сотне километров от нас, в дельте Волги и вообще ранее мне говорили, что они живут на островах. Где их искать? Начальник медицинской части согласился с обеими вариантами.
Принято решение организовать питание призывников сухими пайками. По внутреннему радио провести инструктаж о соблюдении мер личной гигиены. С этого совещания началась трагикомедия. По распоряжению Ивана Ильича связались с больницей по телефону. Подробностей по факту вызова не сообщили, чтобы не получить отказ в госпитализации больных. Ждем машину скорой помощи. Прошло пару часов, показался километровый столб пыли. Наконец дождались. Жара плавит мозги, в вагонах сущий ад. Пришла скорая помощь. Эта машина многое повидала на своем веку: вся в ржавчине, масляных подтеках, с автономно открывающимися дверьми. Напоминает «Антилопу ГНУ» из гениального романа Ильфа и Петрова. Порода машины неизвестна, но Адам Козлевич утверждал, что это «Лорен – Дитрих». Все совпадает. На этой скорой помощи можно разместить только двух человек. Все остальное пространство завалено запасными частями.