Поговорим о душе

«Вами сильно болен…»

Я Вами сильно болен,

И боль не в силах перенесть.

Я стал почти безволен,

Хотя и разум ещё есть.

Но вот улыбку мне приносит

Ваш лик надменный и простой.

Сомнения мои улыбка «ко́сит»,

И боль не кажется святой.

А дни проходят, непременно

Неся улыбки Вашей колдовство.

Ваш лик уж не надменный,

И каюсь я за мыслей баловство.

Как жаль, что встречи коротки,

Что осень дарит непогоду

И не подарит мне руки́,

И не отнимет вдруг свободу.

Так что же делать мне?

В какое верить чудо,

Когда сквозь дождик на окне

Я вижу солнечное блюдо?

Я вижу сквозь туман,

Над морем медленно встающим,

Журавлей летящих караван,

Прощальной песнею зовущих.

И я прощаюсь, не спеша,

С мечтой своей навеки.

Была она прекрасна, хороша.

Да унесли уж всё с собой лэлэки.

И журавли уж улетели до весны далёкой,

Унесли мечту мою, унесли высо́ко.

«Впереди веков безбрежных…»

Впереди веков безбрежных

В отступившей синей мгле

Слышу голос томно-нежный,

Из-за гор поющий мне.

Песнь светла и безмятежна

Будто вдаль зовущий ручеёк.

Я внимаю голос нежный

Но путь к тебе далёк…

Ручеёк прозрачный светел.

И душа во мне светла.

Я вчера его приметил,

Где у скал растёт ветла.

Песнь летит, и мне понятно,

Что идти мне вдоль ручья

Средь просторов необъятных

До последнего закатного луча.

«Таня, Танечка, Танюша!..»

Ужели милая Татьяна!?

Ужель опять она!?

Улыбка нежна, без изъяна…

Ужель и та другому отдана…

Таня, Танечка, Танюша!

До чего ж ты хороша!

У тебя в алмазах уши

И вся в золоте душа!

И прекрасней всех на свете

Твой рубиновый роток,

Как в весеннем первоцветье

Дикой розы лепесток.

И манит мятежным цветом

Опалённых солнцем васильков

Тишиной наполненный при этом

Глаз волшебных твой альков.

Я отда́л бы богу душу,

Заглянув на твой алтарь.

Только ты меня не слушай

И смотри спокойно вдаль.

Разорвётся вдруг на части

Средь полу́ночи душа.

Ну, какое здесь несчастье? —

Просто Таня хороша…

Иль может осень запоздалая

Смутила листьями багряными,

Иль снова юность разудалая

Кольцом вернулася, как пьяная?

Такая нелепая штука —

Обидеть стихами тебя.

И столь же не нужная му́ка

Зачем-то вселилась в меня.

Живи спокойно, Таня

Верность милому х

Никакая песня не зам

Забыть любви своей, её огня.

Моя судьба

Моя судьба – быть продолжением отца

Не только в чёрточках лица.

Душой гореть и стынуть мозгом,

И сделать невозможное возможным.

И ласку, нежность матери моей

В её внучатах перемножить.

И, как поёт полночный соловей,

Стихами души их тревожить.

Моя судьба – познать науки и законы

И жизни мудрой рогатины, препоны.

Металлов свойства обуздать,

И непокорность их в музеи сдать.

Моя судьба – судьбы покорности не ждать

И от неё подарочков не брать.

За всё, за всё при жизни хитрой этой

Не ахнув сгоряча, платить большой монетой.

И охлаждать в погоне мысли,

И холод презирать житейских истин.

Нагое сердце молча подставлять

Под револьвер, так жаждущий стрелять.

Моя судьба – в бреду на клочья разорваться,

Чтобы в поту холодном в живое собираться.

Себя от истин всех отречь,

Чтоб никогда уж не коснуться милых плеч.

Полжизни… каплями… в песок,

В подарок всем обиженным.

И вот… в пустыне… Милый голосок…

Когда ж саму я милую увижу

«Ты – не пряник тульский…»

Ты – не пряник тульский

И не тёртый ты калач.

Ты – и дождик мой июльский,

И боль души, хоть плачь.

И багрянец ты кленовый,

И крик прощальный журавля.

Ты и мир, открытый снова,

И жар души средь февраля.

Ты – и капля вмиг наполненной душе,

Океан желаний нежных,

И сомнения, ушедшие уже,

И тюльпан судьбы мятежной.

Ты – роса на травах сочных

И ручей, бегущий от ключа,

Самородок мой в краях песочных

И в кошмарном сне – горящая свеча.

Анна, ты моя отрада!

Не боюсь я тленных слов, -

Пусть не будешь ты мне рада,

Всё ж молю: вернись, любовь…

Меч

О, Демон любви,

О, Призрак бездушный!

Ты меня не зови,

Я уже не заблудший.

Был я молод.

Тебе я поверил.

Любовный солод

В меня ты вперил.

Где же ты, небо?!

О, солнце, воспрянь!

Язвительный Демон

Простёр свою длань.

Сердце другое

В куски разорвал.

Самое дорогое

В жестокий я бросил вал.

Земное счастье

На призрак сменял.

Декабрём в ненастье

Я сердце вмял.

В забвенье дремучем

Зажёг я свечу.

Тоскою замучен

Так жить не хочу!

Рванулся к мечу

И его изрубил я сплеча.

И в бездну лечу,

Где потухла свеча.

Но утро вернулось…

Мой ангел понёс,

Что со мной не сбылось,

За тысячи вёрст.

О, Демон любви,

О, Призрак бездушный!

Я тебя изрубил,

Навек ты уснувший.

«Слышу я в имени вечном твоём…»

Слышу я в имени вечном твоём —

Про счастье безбрежное радость поёт.

Благодатию нежной тебя обрекли —

Именем славным впопад нарекли.

Милая нежность, тебя не забыть;

Пора уж до берега милого плыть.

Милая Анна, сердце златое,

Сердцем я слышу желанье немое.

Души пробужденье твой образ да́рит.

Надеждою счастия сердце горит.

Минуты блаженства – душе не урок;

Ей жизни не хватит как счастья зарок.

Открой же мне тайны, златая душа, -

Тобой любоваться хочу чуть дыша.

Прими же, родная, одной говорю,

Всю жизнь без остатка – на счастье дарю!

О нашей судьбе

Поёт военная труба.

Ужас наводят снаряды.

Ещё не моя судьба

На жизнь получает наряды.

Но в 41-м жестокий пролог

Длиною в 6 лет начинал

С отцом ушёл он за порог,

В избе он с матерью остался.

Какие мысли, какие муки

Прообраз мой лепили?

Мечты, какие в дни разлуки

Отец и мать мои хранили?

А рядом, где-то на Земле

Шагал пролог другой судьбы

В таком же ужасе и зле,

Своей ещё не ведая избы.

Лились и кровь, и слёзы.

И чёрту было тошно.

И всё ж, какие жили грёзы?

Светила же луна в окошко?

Пролог судьбы твоей и нашей

Был ожиданьем в слёзах матерей

И думами с солдатской кашей

В домах без окон и дверей.

И вот почти сошлись

Прологи судеб наших.

Меж ними горы поднялись,

Раскинулись просторы пашен.

Волненья Каспия седого

И своенравный бег Кубани

Влились и в нас немного —

Младенцами коснулись их губами.

Прологам вторя, старшим

Ходить учились по Земле.

Сближались судьбы наши,

Но сны другие снились мне.

Пришёл знакомства час

Мне с милым городом твоим.

Потом он познакомил нас,

И милым стал уже двоим.

И наша дружба, и юность —

Всё в миг сошлось, в одно начало.

Я видел, птица гамаюн

В окно моё тогда стучала.

Ушли давно в лета́

Четыре юных года.

И ты на капельку не та,

И я слегка другого рода

Казалось, разлетелася судьба

По свету на две части.

Звала тебя любви труба,

Другой дарил я счастье.

У музыканта духа не хватило

Допеть мелодию свою;

Казалось, мало пофартило

Другой. Хотелось быть в раю.

И жизни рвя на части,

И веря лишь одной себе,

Угодно ж было все напасти

На нас излить уклончивой судьбе.

Теперь экзамен новый

Она опять ведёт лукаво;

И барьер пятитысячеверстовый

С сомненьями твоими «навтыкала».

В другую жизнь зовёт

Судьба, стремяся слиться.

Какое ж сердце не поймёт,

Что глупо ей не подчиниться.

Да, жизнь сложна, лукава.

Но отчего судьбы не верить зову?

Не в нас лежит ли право

Дать бой вчерашнему позору?

«Ты всё познала без меня…»

Ты всё познала без меня,

Ты всё простишь однажды.

Но вот клубится чёрная змея,

И отведёшь укус её одна ты.

Клубится рядом чёрная змея —

И знаешь ты, укус её смертельный.

Так заступись же за меня

В вечерний час молельный.

Уж виден глаз холодный блеск,

Холодный пот пронзает тело.

Уж полдень летний гонит в лес,

А я с змеёй затеял дело.

Вода живая не поможет

Укус змеи той излечить.

Он сердце ядом сгложет,

Как новый день огонь свечи.

Твои мольбы не слышны в вечер.

Твои уста всё заняты другим.

Но всё ж ты веришь нашей встрече,

Своей судьбе, как парусам тугим.

Змеиный рок я должен упредить —

Себя укусит пусть змея.

Лишь жаждой жизни убедить

Смогу я всех, доселе помнящих меня.

Уж скоро день грядущий

Разверзнет мглу неведомых оков.

И я, тебе признание несущий,

Восстану юношей без слов.

Паду я ниц упрямой головою,

Твои чтоб ноги целовать.

И пусть с тех пор с мечтою голубою

Судьба, как прежде, не смеет ба́ловать

«Синью манит морская пучина…»

Синью манит морская пучина

Всё позабыть по многим причинам.

На время сокрыться бы в синюю глубь;

Для жизни лукавой пока что я глуп.

«Прости меня великодушно…»

Прости меня великодушно,

Что я тебя смущаю иногда.

Но сердце стало непослушно:

Ты в нём осталась навсегда

«Море Чёрное в печали…»

Море Чёрное в печали,

Море Чёрное в тоске:

Тихо бьётся о причалы,

Оставляет слёзы на песке.

Ничего теперь не надо

Кроме пенистой волны.

Да и с сердцем нет уж слада

От грустящей в сумерках струны.

«На дворе сегодня осень…»

На дворе сегодня осень.

Как красу её ни обнимай,

Всё равно мечта меня уносит,

Всё равно зовёт грядущий май.

Всё вокруг – сплошная осень.

Всё манит багрянцем, золотом – приди;

И слезой печальной тоже просит…

Но с грозою май цветёт в груди!

Из прошлого

Идущего на плаху пожалей,

Чтоб в миг последний себя он не жалел;

И нежностью в последний раз согрей,

Чтоб он с тоскою в небо не смотрел.

Иссохшего от ран и жажды пожалей,

Чтоб взор его до времени не стлел;

По каплям влагу в уста его налей,

Чтоб на тебя, очнувшись, он ласково смотрел.

Словам на бой идущего поверь,

Чтоб он в глазах ту веру увидал;

И проводи в последний раз за дверь,

Чтоб он в бою последней встречи ждал.

В земные чувства явственно поверь,

Чтоб в них потом не сомневаться;

Открой им настежь к счастью дверь,

Чтобы потом душой не надрываться.

С собой в дорогу друга позови,

Чтоб было с кем тревогу, радость поделить.

И не считай при нём в ладонях мозоли́,

Чтобы других не захотел он тем же удивить.

К заветным далям себя без устали зови,

Чтоб сердце не состарилось в покое.

И никогда не жди к себе любви,

Чтобы любви твоей не оскудело поле.

«Проходят длинные минуты…»

Проходят длинные минуты,

Летят мгновеньями недели.

Годами пальцы все загнуты

А песню нашу мы ещё не спели.

Шумели вьюги и свистели

Уж много зим подряд.

Кружася злобились метели,

Швыряли в нас забвенья яд.

А сколько чувств несли нам розы,

А как нас в поле манили васильки.

И нежностью пронзали милые берёзы,

И трепетом листвы нас волновали топольки.

Событий уйма пролетела, пронеслась,

Одежду лишнюю как вихрем сорвало.

Уж не одна струна оборвала́сь,

Но не печаль их звука в дорогу позвала.

Есть в жизни каждой

Путеводительный маяк;

Он чувств и мыслей жажду

Ведёт, как судно опытный моряк.

Смешно ютиться в старенькой постройке,

Когда вокруг громады поднялись.

Смешно мечтать, лежа на койке,

Когда закатные зарницы занялись.

Но чувствам нет морального износа,

И нет прогресса ощущениям земным.

И ежели душа порой разноголоса,

То это только кажется иным.

Жизнь – не ХХ-го века экспресс,

И наши встречи в ней – не полустанки.

Мой зов – не мимолётный интерес,

И песнь моя – не музыка шарманки.

Не сердца отчаянным криком,

А песней окрепшей души

Со вдаль отходящим бригом

С собою зову, а ты уже реши.

Пусть на свадьбу свою опоздал, -

Не ищи ты слов обиды.

Любви земной я долго ждал,

Да всё решилось кознями Изиды.

Не ищи же, милая, причины

Для сожженья наших уз

Кроме гибельной кручины

Под рыданья вечных муз.

Сны

Снится мне чудный сон:

Вновь в тебя я влюблён.

Стрелою лечу на коне,

А ты всё дальше, как во сне.

Снится печальный сон:

С тобою навек я разлучён.

Иду я в кромешной тьме,

Не увидеть уж солнца мне.

Снится мне нежный сон:

Лаской твоею я опьянён.

Прислонившись до нежной груди,

Позабыл я всё позади.

Снится тревожный сон:

Снегами мой путь занесён.

Сжалося сердце в груди, -

Ужель бесконечен снег впереди?

Снится весёлый мне сон:

В кладезе чистом твой лик отражён.

Упал на воду смеха звон.

Смеётся блик, но тает сон.

«Нигде, ни в ком твой образ не ищу…»

Нигде, ни в ком твой образ не ищу. —

Образ твой всегда неповторим.

И имена твои во сне я не кричу. —

Твой дух принёс мне шестикрылый Серафим.

Мне жаль с тобой не прожитых часов,

Мне жаль тебе не отданных минут,

Мне жаль души не высказанных слов,

Мне жаль счастливых дней, какие не придут.

Забыв однажды, не помни обо мне;

Забудь черты мои и голос,

Забудь, забудь мои мечтанья о весне

И помни лишь взращённый мною колос.

И всё же в каждом женском лике

Ищу отрадные и милые черты.

Сиянье красоты как солнца блики

Мне говорит, что всюду ты.

«Полюби меня, Людмила…»

Ты скромна, застенчива, Людмила,

А в душе живёт тревога.

Оттого ты сердцу так и ми́ла,

Что легка с тобой дорога.

Полюби меня, Людмила.

Только после не жалей,

Что напрасно ты любила

Под клоктанье журавлей.

Полюби меня, Людмила,

Только сердца не жалей.

Сердцу ты так мила

Вместе с песней журавлей.

Полюби меня, Людмила. —

Не жалей своих ты уст.

Я сорву цветок любимый

И лелеять буду куст.

Полюби меня, Людмила,

Прогони из сердца грусть.

Назову тебя я милой,

А другой забудет пусть.

Полюби меня, Людмила:

Не жалею я и не прошу.

Знаю, сердцем полюбила.

И тебя в груди ношу.

Полюби меня, Людмила,

И поверь моим словам:

Если сердцем полюбила,

Значит, счастье улыбнулось нам.

Полюби меня, Людмила.

Остальное есть у нас:

Время чтоб не разлучило,

Чтоб огонь любви не гас.

Шарж – экспромт

Посвящается другу Юрке

Последний волос с лысины упал,

И я с грустинкой закурил «Opal».

Сижу средь роз, цветущих в палисаде

И вспоминаю песни милые Саади.