Вероника Терентьевна: «Да пусть хоть иногда носит меня на руках… Но только мысленно. А то перетрудится, устанет… Что с ним потом в постели делать? Хороший дееспособный мужчина, с зарплатой и не пьющий – это нынче такая редкость! Его надо беречь и понапрасну не расходовать.»

«Вот это настоящее счастье…» – мечтательно прошептала ученица.

«Да, это настоящее счастье…» – грустно тихо выдохнула учитель.

Неожиданно прозвенел звонок. Диана и Вероника Терентьевна вздрогнули и почему-то не сговариваясь посмотрели друг на друга. Их взгляды встретились. Педагог решительно надела очки и обрела свой обычный грозный и неприступный вид. Она подошла к ученице и взяла её тетрадь:

– Ты написала сочинение, Диана? У тебя такая прекрасная тема: «Подлинное счастье патриота и гражданина!» А ты не смогла написать ни строчки! Как не стыдно?! Не иначе весь урок ветер в голове гоняла? А кто за тебя будет думать о Родине? Какие же вы в этом возрасте несерьёзные! Мы были не такие…

– И хорошо, что я не такая как вы! – дерзко перебила её нравоучение девушка. – Вы то сами знаете, что такое настоящее счастье?! Вы хоть раз мечтали о том, какое оно, должно быть?!

– Представь себе знаю! – гордо ответила женщина. – Это у тебя неизвестно, что на уме. Мне стыдно даже вообразить какое оно твоё счастье! А я точно знаю, что такое настоящее счастье!

Вероника Терентьевна сердито бросила пустую тетрадь на парту и вновь отошла к окну в задумчивости. Она с осуждением и сожалением посматривала на собирающую вещи ученицу. Теперь она уже не думала о приятном. Её одолевали лишь гневные мысли о юном поколении: «Почему наши дети такие глупые. В отличие от нас взрослых, они постоянно мечтают о всякой чепухе. Мы умнее их. Мы знаем и понимаем больше и лучше, потому что больше пережили, больше видели. В нас нет поверхностности и ветрености. Наши чувства более зрелые. Какие же мы разные!»

А девушка тоже сердилась и думала о старшем поколении: «Почему взрослые не хотят понимать нас?! Ведь они тоже когда-то были подростками. Неужели они так быстро всё забыли? Неужели и мы забудем наши мысли и чувства, когда станем взрослыми? Неужели с годами человек начинает чувствовать по-другому? Ведь все мы в первую очередь люди! А значит, наши чувства одинаковы и не зависят от возраста! Но какие же мы разные!»

Не выдержав напряжения, Вероника Терентьевна бросила вслед уходящей Диане:

– Не пойму почему вы такие?!

– А я не пойму почему вы такие?!

* * * * *

ПОДСНЕЖНИКИ.

(Зима закончилась)

Верка была противная девчонка. Наверно самая противная из всех старших классов. И не только потому что отличница и активистка. Она никогда никому не давала списывать. Всегда поддерживала классного руководителя Ирину Тимофеевну. Ругала двоечников и прогульщиков. Её не любили. Но вида не показывали. Все знали, что она любимица классной. Ругаться с Веркой – это себе вредить и поиметь кучу неприятностей. И от неё самой, и от учителей. А ещё у неё была знойная мамаша. Сильно деловая и жёсткая. Руководитель крутой фирмы. Ездила на иномарке с охраной. Её везде сопровождали такие двухметровые мужики. Поэтому Верку молча терпели, но дружить с ней никто не хотел. Сносили её постоянный выпендрёж и зазнайство.

Игорь был двоечник и хулиган. Учителя его часто ругали. Пару раз даже вызывали на педсовет, чтобы пропесочить основательно. Но ему было всё нипочём. Весёлый и шебутной он лишь что-то мычал себе под нос. Обещал исправится. Но ничего не менялось, и он продолжал себя вести так же, как и прежде. Во дворе Игорь был в авторитете. Сильный, здоровый, любому мог накостылять. Одним словом, классический гопник-пофигист.

Верка с презрением относилась к Игорю. Такой ученик был для неё чем-то низкосортным и неприятным. А Игорь, казалось, просто не замечал Верку. Она для него не существовала. У него своя жизнь, а у неё своя. Так они и обитали в одном классе, но как будто на разных полюсах планеты. А может быть, даже в разных вселенных.

Но однажды случилось, что Верка заболела. Заболела тяжело. Её положили в больницу и надолго. Ирина Тимофеевна заглянула в класс на перемене и сказала, что дела у Веры плохие. Очень плохие. Надо обязательно проведать её и отнести задания на следующую неделю. Чтобы она могла в клинике заниматься и не отстать в учёбе. Те, кто готов проведать больную, сегодня после уроков должны собраться возле классной комнаты.

В этот день Игорь был дежурный и ему предстояло убрать класс. Поэтому, когда классная зашла посмотреть на собравшихся проведать Веру, она была сильно удивлена. После уроков не остался никто. Все разбежались по домам. В комнате был только Игорь, который заканчивал уборку.

– Ну что, Игорь, тебе придётся сходить к Вере. Передай ей эти листы с заданиями. Учителя всё подготовили. И учебники. И без отговорок. Ты ещё за прошлые грехи не покаялся. Так что считай это исправительными работами.

По тону Ирины Тимофеевны спорить с ней было бесполезно. К тому же это было не самое ужасное наказание за все провинности, которые накопились у парня. Поэтому он нехотя подчинился.

В больнице Вера лежала в люксовой палате. Наверно мамам устроила. С её деньгами и связями это было несложно. Лучшая палата, лучшие врачи для любимой доченьки отличницы.

Белые стены, рядом какие-то навороченные аппараты, специальная кровать с кучей приспособлений для подъёма. Большой плоский телевизор, кондиционер, шикарный санузел с ванной, феном и сушилкой. И даже удобные кресла с диваном, стол и стул. В общем почти номер в пятизвёздочном отеле.

Вера лежала бледная, исхудавшая и тупо смотрела в потолок. Её не интересовало шоу с криками и смехом, которое показывали по телику. Её не радовало холодное зимнее солнце, прорывавшееся сквозь шторы из-за окна. Грусть и тоска тяжёлым бременем сдавливала девушку.

Увидев Игоря, она удивилась.

– Меня к тебе прислали по делу, – без приветствия сразу попытался оправдаться одноклассник. – Тут задания учебные. Чтоб двоечницей не стала, как я.

Парня даже забавляла эта мысль. Раньше Вера была такая активная, борзая. Всех поучала, везде совала свой нос. А теперь лежит такая беспомощная. И сама может стать неуспевающей, если он не отдаст ей учебники.

– Что больше никто не согласился принести?

Игорь хотел сказать правду, что никому она не нужна. Но в последний момент запнулся и промолчал. Ему почему-то стало жалко эту девчонку. Бледную, угрюмую и одинокую. А она, раньше такая сильная и грозная, вдруг расплакалась. Даже не расплакалась, а заревела. Так как ревут маленькие дети, когда им сильно больно или очень обидно.

Игорь стоял в нерешительности и смятении. Он умел хорошо драться, хамить и ругаться. Мог сделать гадость любому и никого не боялся. Но утешать ревущих девчонок он совсем не умел. Он даже немного испугался, что вдруг она так и будет реветь, а он не сможет это прекратить. Поэтому парень подошёл поближе и добродушно, настолько насколько позволял его грубый голос, попросил:

– Ты того… не плач. Если хочешь, я медсестру позову. Она тебе укол сделает. Чтоб не болело…

– Не нужны мне уколы. Мне тошно здесь одной… Я никому не нужна!

– Чушь. Матери нужна. Вон она тебе какую палату сварганила. Это же в кучу бабок влетело.

– Причём здесь деньги?! – шмыгнула носом девушка. – Я про чувства, про человечность говорю… Подай салфетки, а лучше полотенце, там в туалете висит. Я вытрусь.

От того, что появилась конкретная задача принести что-то, Игорю стало легче. Он встрепенулся и побежал за полотенцем. Всегда хорошо, когда знаешь, что надо делать. А с этими девчонками часто никой определённости. Его небольшой опыт общения с ними уже научил, что у них всё как-то не так, как должно быть у нормальных людей. Им то одно подавай, то другое. И уж совсем ужас, когда они про чувства начинают базарить.

Отдавая полотенце и салфетки, парень решил присесть на кровать. Он понимал, что оставлять девушку в таком состоянии неправильно. Не по-мужски. Надо было её хоть как-то утешить.

– А что врачи говорят? Как оно у тебя будет? Ну болезнь эта. Пройдёт?

Вера криво усмехнулась, вытирая слёзы.

– Глупый ты. Пройдёт! Я может умру. И умру в одиночестве. Потому что у меня ни друзей, ни просто товарищей нет.

– Ну ты загнула! Сразу умру. Медицина сейчас крутая. Лечить умеют. Тем более в такой клинике. А что в одиночестве, так это сама виновата. Надо было с людьми по-людски жить. По понятиям. Тогда всё путём было бы…

От этих слов Верка опять расплакалась. Игорь мысленно себя обматерил, что сказал такие слова. Блин, не мог промолчать. Девке и так тошно. А он её поучать жизни решил. Ведёт себя, прям, как она в школе, когда всем указывала, что и как делать.

– Не, ну ты не кисни. Поправишься и всё поправишь. Всё будет чики-чики!

Но девушка продолжала плакать. Ему стало стыдно, что не только не смог поддержать болящую, но ещё больше её расстроил. Нечаянно, он сам не понимая почему, протянул руку и погладил её по запястью. Как-то неумело, но нежно, от души. Вера тоже вздрогнула от этой неожиданной ласки. Прекратила плакать и впервые в упор посмотрела в лицо однокласснику. В её взгляде было столько боли, тоски и муки, что Игорю стало не по себе.

«А ведь она сильная девка. – подумал парень. – Ей наверно очень хреново. Да и болезнь корёжит не по-детски. А она лежит одна и терпит эту муку. Да уж, не повезло!»

В слух он ничего не сказал. Попрощался и ушёл.

* * *

Примерно, через неделю Ирина Тимофеевна снова остановила Игоря в коридоре:

– Ты ведь уже ходил проведывать Веру в больнице. Надо ещё раз сходить. Забрать прошлые задания и отдать новые. Не могу никого из ребят найти. А ты уже всё знаешь. Пожалуйста, сделай доброе дело!

Вначале Игорь хотел как обычно возмутиться: «Почему я? Других дураков нет? Нашли лоха по больничкам таскаться!» Но потом он вспомнил плачущую Веру, её боль и одиночество и почему-то не стал отнекиваться. Лишь нагло ухмыльнулся и процедил:

– Лады, сгоняю. Но за вами должок!

И вновь таже палата. Снег за окном. Вера, лежащая с отрешённым видом. Её вид стал ещё угрюмее и печальнее. Видно, что ей сильно тяжело. Видимо боль не уменьшается, а крепнет. Но она молчит, терпит.

– Привет. Чо-как? – по-пацански спросил парень.

Вымученная улыбка скривила губы девушки:

– Ничего. Терпимо. А ты чего пришёл?

– Классная новые задания передала. Сказала старые забрать.

– Зачем?

– Наверно двоек тебе хотят навтыкать. Как мне! – попытался пошутить Игорь.

– Пусть ставят двойки. – безучастно согласилась. – Вместе останемся на второй год.

– А чо нормалек! Учиться это не на работе пахать. Можно ещё годик перекантоваться.

Парень всячески пытался поддержать шутливый тон. Ему было неприятно смотреть на сникшую, еле живую одноклассницу. Нельзя сказать, что он был чувствительный. Скорее наоборот. Дворовая жизнь научила его суровой жестокости мира. Но у него всегда был свой кодекс чести. Он никогда не мог себе позволить бить лежачего. Уважительно относился к старикам. И никогда не изгалялся над слабыми. Если бы Верка сейчас была такой как раньше в школе, борзой активисткой, он бы послал её куда подальше. И ещё покрыл бы какими-нибудь насмешками. А такая несчастная и немощная она сейчас вызывала лишь сострадание и жалость. А ещё уважение. Ведь несмотря на мучающую её боль, она не стонала, а терпела.

Они снова поговорили немного. Игорь рассказал школьные и классные новости. К концу визита у девушки даже немного порозовели бледные щеки. Было видно, что она маленько ожила. Это было приятно. Не так часто парню доводилось делать добрые дела. Оказалось, что это прикольно чувствовать себя волшебником.

* * *

Прошла ещё неделя. На последнем уроке Ирина Тимофеевна спросила класс, кто согласен проведать Веру? В комнате воцарилось унылое молчание. Все ребята отвели взгляды или уткнулись в свои сумки. После непродолжительной паузы неожиданно встал Игорь и сказал:

– Мне по пути. Я могу заскочить на минуту.

Такая инициатива вызвала шок у одноклассников. Но никто не стал комментировать это. Не хотели нарываться на неприятности. Ни от классной, ни от Игоря. И взяв у Ирины Тимофеевны очередную порцию заданий, парень молча отправился в больницу.

В палате ничего не изменилось. Только Вера стала ещё бледнее. Болезнь изнуряла и съедала в ней былую жизнерадостность и энергичность. Но, увидев Игоря в этот раз, она приветливо улыбнулась. Было заметно, что она рада его приходу:

– Тебя снова прислали? За что на этот раз тебя наказывают визитом ко мне?

– Ни фига! Я сам вызвался… – признался одноклассник. Он это сделал не подумав. Как-то само вырвалось. И уже сказав, осёкся. Получалось, что он напросился проведывать эту нелюбимую всеми девчонку.

Вера тоже смутилась от такого признания. Ведь они друг другу никто. Она до болезни даже брезговала общаться с этим пофигистом. А теперь он единственный, кто по своему желанию пришёл к ней. Стоит, мнётся, даже пытается утешать и веселить её. Это было как-то странно и не понятно.

– Ты того… давай мне что начиркала. Надо чтобы они тебе оценки нормальные поставили. Когда поправишься, выпишешься снова отличницей будешь…

Как-то неловко попытался заполнить паузу Игорь.

– Да, конечно. Вот возьми. И садись здесь, рядом. А то ты стоишь. А в народе говорят, что в ногах правды нет, – проявила заботу девушка.

– А где она есть? Правда? – скептически ухмыльнулся парень. – Вот ты здесь лежишь: больная, немощная. Разве это по-честному? Молодые не должны болеть. Мы должны жить в кайф, балдеть по полной. В клубы ходить. Музон классный слушать…

– А тебе какая музыка больше нравится? – Вера попыталась увести разговор от её болезни.

Игорь начал рассказывать ей об ансамблях. Он как-то даже весь внутренне загорелся и воодушевился. Оказалось, он много знает интересного о современной музыке и у них с Верой нашлись общие любимые исполнители и музыкальные композиции. Незаметно девушка тоже оживилась, забыла о боли и стала рассказывать ему как создавались некоторые песни. Она переключилась на стихи. А потом даже прочитала несколько своих любимых стихотворений.

Игорь молча внимательно слушал её. Раньше ему никогда не было интересно вся эта литературная чепуха. В школе на уроках литературы он изнемогал от скуки и тоски. Но сейчас, слушая Веру, он впервые в её голосе, в её глазах ощутил чувства, которые авторы вложили в свои произведения. Она так эмоционально произносила строки стихотворений, в ней кипело столько переживаний, что он не мог остаться равнодушным.

Незаметно пролетел час или даже два. Время превратилось в мгновение. Зашла медсестра делать капельницу.

Перед уходом Игорь неуверенно помялся, что ему было совсем не свойственно, и, потупив взгляд, пробубнил:

– Я это… Хочешь завтра снова приду? Сам, просто так. Побазарить ещё…

– Приходи… Хочу…

* * *

Он стал приходить чаще. Вначале через день. А потом каждый день. Странно, но им было интересно проводить время вместе. Они говорили обо всём и ни о чём. Каждый новый день приносил свежую радость общения. Для парня было открытием, что Верка очень образованная и нежная девушка. Не та злая и вредная стерва какой он раньше себе её представлял. Она много знала о музыке и поэзии. И даже в машинах разбиралась. Различала их марки и достоинства. А когда он узнал, что дядя научил её рыбалке и она умеет ловить на спиннинг, понимает в насадках и вообще любит природу – это вызвало полную уважуху парня. Он сам был заядлый рыболов.

Но были и тяжёлые моменты. Когда у Веры начинались приступы боли. Её лицо искажала такая жуткая гримаса муки, что Игорь готов был избить себя, но только не видеть это страдание. В такие минуты она запрещала ему смотреть на неё. Отворачивалась в сторону и лишь изредка стонала сквозь стиснутые зубы. Врачей звать было бесполезно. И она запрещала ему это делать. Она говорила, что доктора помочь не могут. Надо перетерпеть приступ. И ему оставалось лишь ласково брать её руку и гладить, гладить, гладить. Пока боль не успокаивалась и девушка, обессилев вытягивалась на кровати с закрытыми глазами.

Тогда он мог спокойно смотреть на её красивое бледное личико. Прикасаясь к её нежной мягкой коже на руке, он испытывал какой-то необыкновенный трепет. Такого с ним не было раньше никогда. А однажды, когда после приступа боли она погрузилась в забытьё, парень не удержался, нагнулся и легонько поцеловал её в щеку. От такой дерзости он сам опешил, резко вскочил и убежал из палаты. А Вера всё также с умиротворённым видом продолжала лежать с закрытыми глазами.

На следующий день, когда он снова пришёл её проведать, она невозмутимо спросила:

– Почему ты вчера так быстро убежал?

– Ну это… дела были, – соврал смущённый Игорь. – Мне тоже учится надо. Сама знаешь – у меня полный завал в учёбе. Надо догонять…

– Может я могу тебе помочь? Давай заниматься вместе. Мне одной скучно.

– Круто… если тебе это не в напряг.

И они стали учится вместе. Вначале шло тяжело. Парень отвык от нормальной учёбы. Но Вера оказалась терпеливой учительницей. Мягко и аккуратно она вновь и вновь помогала Игорю вспоминать то, что забыто. Или объясняла новый материал, разжёвывая так, что он понимал даже сложные темы. В итоге через некоторое время у заклятого двоечника начали появляться удовлетворительные и даже хорошие отметки. Ирина Тимофеевна поначалу не могла понять, что происходит с её хулиганом. Но проведя расследование и узнав, что парень теперь уже сам каждый день ходит навещать её любимую отличницу, она сделала для себя кое-какие выводы. И даже похвалила себя за мудрое педагогическое решение насильно в прошлом послать двоечника проведывать болящую. Судя по всему, эта её инициатива была полезной для всех.

А однажды Игорь принёс Вере пятёрку по литературе. В этот день она радовалась больше, чем он. Казалось, болезнь отступила куда-то. Палата наполнилась смехом, весельем и шутками. Правда потом после его ухода у девушки ночью случился очередной приступ. Такой сильный, что откачивать её пришлось дежурному врачу. Но день этот всё-таки был праздничный. И для неё, и для него.

Конечно, не всё гладко было и у Игоря. Он изменился и его кореша это заметили. Он реже появлялся в компании. Стало ясно, что он целыми днями пропадает в больнице. Можно сказать предал пацанскую дружбу. Поменял их на юбку девчонки. Даже речь его стала какой-то другой. Меньше матерился. Говорил без напора. Почти похож на обычного паренька.

Друганы вначале подсмеивались над ним. А он отмахивался и уходил в больницу. Но случилось, что один из них начал грубо отзываться о Вере. И не просто грубо, а обозвал её шлюхой, которая затащила Игоря под свою юбку, и он превратился в бабью тряпку. Такое парень снести не мог. Была драка. Причём жестокая. Игорь отделался синяками и ссадинами. А нахалу пришлось тяжелее. Вывихнутая рука, два выбитых зуба и куча синяков по всему телу. Вмешалась полиция. Хотели возбудить уголовное дело. Но обошлось. Как-то всё замяли. Скандал был громкий. Даже на микрорайоне гудели обсуждая. Хотя драка была не в школе, но и там не обошлось без пересудов. Ирина Тимофеевна постаралась сгладить ситуацию. Много говорила о том, что Игорь исправляется, стал гораздо лучше учиться. И надо его поддержать. Хоть он и оступился. Но это в последний раз. Как всегда…

А Вера и Игорь жили своей жизнью. Он уже не мог уснуть, чтобы не думать о ней, её милых миниатюрных ручках, о коже такой мягкой и нежной, улыбке и искрящихся глазах. Каждый раз оказываясь рядом с ней он старался ненароком прикоснуться к ней. Почувствовать тепло её тела. Передать ей каплю своего тепла и чувства, которое переполняло его сердце. Она постоянно ждала его визиты, их учебные занятия и разговоры обо всём и ни о чём. Такие интересные и такие душевные. Ей было безумно приятны его робкие прикосновения, застенчивые взгляды и то, что он стесняется себя и своих эмоций. Всё это было так непохоже на них обоих. Тех прежних: активных, беззастенчивых, самоуверенных.

А ещё были сообщения. Десятки, сотни сообщений в день по телефону, когда они не виделись. СМСки, Ватсап разрывали сигналами тишину порой в самый неподходящий момент. Например, когда у Веры был обход врачей или процедуры. А у Игоря какой-нибудь урок в школе. Его несколько раз выгоняли из класса за нарушение тишины. Они, конечно, могли поставить телефоны на беззвучный режим. Но оба боялись пропустить сообщения друг друга. И лучше было перетерпеть нарекания ничего непонимающих взрослых, чем не ответить сразу на новое сообщение друга. Это могли быть просто смайлики под настроение. Или забавные гифки, которые должны были развеселить. А порой целые поэмы в прозе о том, что они думают, чувствуют, чем живут. Эта связь была как дуновение воздуха в палящую жару, как глоток воды в пустыне, как солнечный лучик в ледяной тьме. Она помогала девушке терпеть боль. Надеяться на лучшее и верить в будущее. А Игоря эта связь окрыляла и вдохновляла. У него появился смысл в жизни, которого не было раньше. Ведь раньше он жил, как ветер. Куда подует, туда и несёт. Теперь же он понимал, что от него, от его чувств и поступков зависит жизнь человека. И не обычного человека, а того, кто ему очень дорог.

Однажды она призналась:

– Знаешь, я загадала. У меня будет сложная операция. И если закончится зима, то я выздоровею. Но это если повезёт…

– А когда кончится зима?

– Когда расцветут подснежники.

Вера грустно улыбнулась. Эта улыбка была похожа на тающую снежинку. Такую какие были за окном палаты в тот миг. Такая красивая, хрупкая, трогательная и такая слабая и исчезающая в полёте.

– Всё будет ништяк! – насупился и пробубнил Игорь.

– Я не знаю выживу или нет…

– Фигня, ты должна жить!

– Почему? Тебе то что?

– Ничего! Чушь несёшь. Обязана жить. Я так сказал! И всё!

В этот момент он уже не думал ни о чём, кроме её милого и такого родного личика. Повинуясь порыву и волне накативших чувств, Игорь наклонился и крепко поцеловал Веру в губы. А потом ещё и ещё. Он целовал её в щёки, шею, плечи. И она отвечала ему тем же. Её тоже захлестнула море эмоций. Им обоим уже не нужны были слова. Их обоих поглотила любовная страсть.

* * *

Выйдя из больницы с глупой, но счастливой улыбкой на лице, Игорь столкнулся в нелюдном переулке с элегантной немолодой женщиной в дорогой норковой шубе. Она стояла недалеко от шикарной иномарки. А рядом переминались с ноги на ногу два громадных амбала. Женщина решительно направилась к парню и перегородила ему дорогу. Охранники, а это были они, напряглись и приняли стойку застывших сторожевых бульдогов.

– Я мама Веры, – по-деловому начала женщина в шубе.

– Здравствуйте. Я просёк, – приветливо кивнул парень.

– Ты должен прекратить ходить к моей дочке.

Счастливая улыбка сползла с лица Игоря. Он стоял в недоумении, как будто его окатили ледяной водой из проруби.

– Чего?! Чо за лажа?!

– Ты ей не пара. Я всё о тебе знаю. Ты нищеброд и гопник. Моя девочка заслуживает лучшего. Чтобы больше я тебя у неё не видела.

– Но ей со мной клёво. Когда я прихожу она не киснет. У нас чувства!

– Знаю твои чувства! Лишь бы под юбку к ней забраться. Все мужики только об этом и мечтают. Такой был её отец. И ты не лучше. Даже хуже. Позабавишься с девочкой и бросишь. Сделаешь ей больно. Она это не переживёт.

Мамаша достала сигареты и нервно закурила:

– Вере предстоит сложная операция. От этого зависит её жизнь. Если не оперировать, то она точно умрёт. Сейчас ей надо успокоиться и готовиться.

– Вы не понимаете…

– Всё я понимаю! Повидала достаточно таких как ты. Я лучше знаю, что хорошо для моей девочки. Я борюсь за её жизнь. Ты ей только мешаешь.

– Зашибись! Вы из тех, кто своё хорошо другим на башку вешаете! Мы с Верой сами разберёмся что к чему!

– Слушай ты, пацан! Я запрещаю тебе ходить в больницу. С врачом я уже договорилась. Тебя больше не пустят. А будешь много выступать, мои мальчики тебе ноги переломают. Чтоб не таскался сюда.

Мальчики-охранники напряглись, демонстрируя готовность бросится и разорвать парня при первой же команде. Игорь тоже набычился и принял бойцовскую стойку. Дворовая жизнь научила его не боятся и не отступать перед угрозой. Он понимал, что слабее этих амбалов. Но биться за Веру, для него было делом чести. Его пацанской чести. Спасовать сейчас перед этой высокомерной дамой, пусть даже матерью его девушки, для парня было недопустимо.

– Ну рискните! – он дерзко сплюнул на асфальт. – Может и я кому-то что-то переломаю.

Терпеть такую наглость от мальчишки, да ещё в присутствии подчинённых, бизнесвумен не собиралась. Переулок был тёмный и безлюдный. Она зло усмехнулась и процедила сквозь зубы своим амбалам:

– Проучите придурка немного.

А сама отошла, закурила новую сигарету и отвернулась в сторону. Охранники неспеша подошли к Игорю и начали профессионально его бить. Парень отбивался как мог. Спасали хорошие бойцовские навыки. Но силы были явно неравные. Один из амбалов умело схватил и заломил ему руки. Игорь попытался ударить второго ногами. Но тот перехватил его ногу и резко заломил её сильными руками. Дикая боль пронзила всё тело. Хрустнули кости, удары продолжали сыпаться. Он стал проваливаться в туман и тьму. Последнее, что донеслось до его угасающего сознания, это был окрик мамаши:

– Хватит, идиоты! Я же просила немного проучить. Вы же убили его насмерть…

* * *

Вера не понимала, что происходит. Мать пришла к ней палату вся возбуждённая и какая-то нервная. Она ходила из угла в угол и тяжело вздыхала лишь изредка бросая гневные взгляды на дочь.

– Твой хахаль, этот гопник-оборванец, больше к тебе не придёт.

– Ты о чём?

– Я разговаривала с ним. Он сказал, что ты ему надоела.

– Этого не может быть…

– Может. Мужики ещё не такие подлости могут делать. Тебе, девочка моя, надо понять: парням верить нельзя. Верь только себе и мне – своей маме. Только я тебя люблю и буду всегда заботиться о тебе.

– Но он тоже заботился обо мне.

– Чепуха. Ему нужны были наши деньги. Поэтому я дала ему, сколько он хотел, и он исчез.

– Я не верю!

В голосе Веры уже звучал надрыв. Слёзы душили её. Девушка схватила с тумбочки свой телефон и дрожащими руками начала набирать номер.

– Я сейчас позвоню ему. Пусть сам мне всё скажет.