Аптечное дело

2

Швейцар сказал:

– Да, она пошла в том направлении. – Десятидолларовая бумажка мягко прошуршала, упокоившись в недрах его кителя. – Спросила меня, как добраться до Рузановки.

Вернувшись в вестибюль, я нашел телефон. Справочная депутатского дала мне адрес Симеона Зиганшина – его квартира находилась в Рузановке.

Я задумался: судя по адресу, этот господин – достаточно важная персона. Рузановкой назывался один из лучших элитных поселков Подмосковья. Жить там мечтала любая тщеславная домохозяйка.

Вероника сказала, что встреча у нее назначена на восемь часов. Я взглянул на часы: было уже почти восемь.

Однако Зиганшин, по крайней мере, какой-то Зиганшин, сейчас ужинал в этом заведении. В Москве же просто неслыханно, чтобы более или менее важный чиновник проигнорировал назначенную встречу. В этом, вероятно, и заключался ответ. Или же у монсеньора Зиганшина есть брат, кузен, просто однофамилец, который занимает какой-то правительственный пост. Или же…

Я сожалел, что не спросил у девушки, как ей удалось договориться о встрече с этим типом. Все-таки странно, что чиновник, депутат назначает девушке встречу вечером у себя дома. Если только он не обладает далеко идущими намерениями.

Пройдя на охраняемую стоянку гостиницы, я вывел из гаража свой джип-«чероки», дряхлую развалину 1986 года оливкового цвета с желтой полоской. Промозглая погода не прибавляла мне вдохновения, оставалось только надеяться, что не придется особенно надолго застрять в этом грёбаном Усмановске, который лежал, кажется, где-то в Сибири.

Попутно предстояло объяснить моим работодателям, с чего это мне вдруг захотелось поработать в чьей-то охране.

Все-таки в их фирме я занимаюсь немного другими делами. Впрочем, рабочий день у меня не нормированный, зачастую, я целыми днями болтаюсь без работы. Вот у теперь мне предстояли две недели отдыха после одной жаркой разборки. Случается порой, что алчные лапы какой-нибудь нахальной фирмочки тянутся к нашему пирогу. Странное вышло дело: мы ехали просто поговорить, а те сразу открыли пальбу из автоматов. Слава Богу, у меня хватило мозгов заранее поставить тачку в засаде. Нехорошее дело получилось, не люблю я такую грубую работу. Да и вообще, не убийца я по натуре. Когда-то я немало бузотерил, поначалу угонял машины, пришлось даже сходить в не столь отдаленные места, затем у меня было несколько удачных дел, после которых на меня вышла ментура, но ничего доказать не смогла. Затем уж я попал в тесные лапки титулованных братцев. Конечно, кликухи у них дурные, да и не воры они вовсе и не авторитеты, ходок на зону не делали, словом, в блатном мире они так, можно сказать, чужаки. Но зато у них был классный папуля по кличке Король, который весь блатной мир в кулаке держал и передал деткам весь свой бизнес и связи, чем они и пользовались. Я же был у них вроде как шефом службы безопасности и не скажу, что мне эта работенка так уж нравилась. С другой стороны, это было более или менее стабильно и уже гораздо спокойнее, чем вольные «гастроли» по стране в сопровождении ментовских оперативок с очевидной отсидкой на зоне после очередного провала. Я же, как уже объяснял, хоть и знаю тамошние порядки, вовсе туда не стремлюсь.

Итак, мне предстояло на несколько дней окунуться в дурно пахнущее дело, которым меня в некоторой степени наградила родная ФСБ в лице «дяди Миши» (ему самому, очевидно, было стремно защитить другана от наездов). С другой стороны, малютка предложила вполне нехилые деньги, половину которых с удовольствием заграбастают мои работодатели (если, конечно, про них пронюхают). С третьей же стороны, эта цыпочка сама так интенсивно ринулась в клетку, что мне с большим трудом придется ее удерживать от глупостей. А с четвертой стороны (Господи, сколько же всего в этом деле сторон-то?), я впервые соприкоснулся с миром, где отсчет долларов идет на сотни миллионов и миллиарды, и мне жутко захотелось себя в этом деле попробовать. Ну вот, скажем, если флакончик красной ртути или кейс с плутонием стоят миллион «гринов», то почему таких же бабок им (спроси, кому?) не отвалить за рецепт роскошного лекарства?

Со всевозрастающим нетерпением, переходящим в опустошенность, я напряженно глядел вперед на мокрое шоссе, понимая, что время, когда еще можно было перехватить девушку, пожалуй, упущено. Если только она не добирается другой дорогой… Или…

Посёлочек и впрямь был что надо. В любом из этих двух-трехэтажных коттеджиков я с немалым удовольствием провел бы остаток своих дней, кропая мемуары (только чтобы по утрам и вечерам мне приносила в постельку кофе с рогаликами какая-нибудь цыпочка, вроде той, которая на меня давеча обиделась).

На въезде меня тормознули качки в камуфляже и, деловито поправляя автоматы, потребовали документы. В ответ я, дыхнув перегаром, потребовал одного из двух: либо они просто идут на… либо берут десять баксов и снова идут, либо я сейчас же снесу к такой-то матери их такой-то шлагбаум и все равно их пошлю. Был бы я на «жигуле», меня бы тут же изрешетили, но джип и врожденная наглость возымели свое действие, лениво ругнувшись, они взяли деньги и даже сообщили, что никакие девки, кроме двух местных шалав с сыночком прокурора области, сюда за последний час не заезжали.

Где-то не очень далеко простучала колесами электричка. Я подумал, что, наверное, и со стороны станции им следовало бы выставить охрану. Номера домов ярко светились над подъездами, явление и в самой-то столице невероятное. Я вышел из машины и подошел к нужному мне зданию. Фасад был темным, светилась лишь фрамуга над входной дверью. Это было бы объяснимым, если бы речь шла о романтическом свидании или если кроме Зиганшина, оставшегося в ресторане, существует еще какой-нибудь Зиганшин. Однако при слишком уж странном стечении обстоятельств «слуга народа» собирается провести встречу с избирателями!

Я всегда предпочитал действие размышлениям и потому позвонил в дверь. Открыла мне холеная лакейская морда.

– Симеона Валерьяновича нет дома, – сказал он.

– Но он мне нужен. Мне назначена встреча, моя фамилия Табаков. Не слышали? Я изобрел такую штучку под названием инстули…

– Мне очень жаль, но Симеона Валерьяновича сейчас нет. Он уехал еще утром, предупредив, что ужинает в городе.

– Видимо, он забыл о назначенной встрече. Наверное, слишком занят, – предположил я.

– Ну что вы, – улыбнулся халдей. – Только не шеф! Если уж он назначает встречу, то всегда приходит вовремя. Может быть, вам назначено на завтра?

– Может быть, – легко согласился я. – Я, наверное, что-то перепутал. Скажите, пожалуйста, а такая милая девушка, Верочка Табакова, сестрица моя младшенькая, не звонила вам сюда? Я думал ее застать здесь.

Тот пристально посмотрел на меня и покачал головой:

– Никто сюда не звонил, и валил бы ты отсюда, парень, пока я охрану не вызвал…

– Да, я, видимо, в самом деле ошибся.

Ругаясь про себя, я повернулся. Ну, стервозина, подумал я, если ты надеешься, что за подобное оскорбление я подам на тебя в суд, ты жестоко ошибаешься, я сам из тебя сотворю такое, от чего наш зонный фельдшер тихо крестился и махал рукой…

Вокруг было пустынно. Я повернул на юг, вышел на другую улицу и только тут наконец задался вопросом, куда я, собственно, иду и что могу сделать. Я остановился на углу и посмотрел на мост через пруд. Десятки различных планов промелькнули в голове, но все они никуда не годились. И вдруг я увидел Веронику. Девушка быстро шла по дорожке откуда-то снизу. Козел, мелькнуло в голове, это богатые люди на ночь глядя легко кинут полтинник на такси, а экономные провинциалочки «ездют на елестричках». Все, что представлялось мне до сих пор, в одно мгновение потеряло всякий смысл. Однако не надолго.

Какая-то машина на медленном ходу обогнала девушку и свернула в аллею, отходившую от улицы. Я инстинктивно шагнул в тень и замер. Из аллеи вышли двое мужчин.

Оглянувшись, они убедились, что вокруг нет ни души, кроме девушки. На головах обоих были одеты черные шапочки. Одним движением рук эти шапочки опустились на все лицо, превратившись в маски. Вполне профессионально они подошли к девушке с двух сторон, взяли ее под руки, один из них зажал ей рот, и потащили к машине. Я не слышал, что именно они ей говорили, но бросился за ними.

Я бежал по-кошачьи бесшумно, так что произвел на незнакомцев в масках впечатление внезапно материализовавшейся тени.

– Привет, Верунчик, – сказал я с широкой улыбкой. – Я так боялся, что опоздал.

Лицо девушки было мертвенно-бледным. Она была близка к обмороку.

Человек слева от девушки выругался. Он был высок, широк в плечах и, видимо, со школьных лет не проигрывал кулачные бои.

– А ну вали отсюда, мудак, если жить хочешь!

Голос под маской звучал глухо. Этот юноша явно был способен доставить немало неприятностей. Его приятель был из того же теста, хотя весил больше и был чуть ниже ростом. Впрочем, это не мешало ему двигаться очень легко.

– Мужики, – весело ответил я, – если вы-таки решили попользоваться моей милкой, то о чем речь? Скидываемся по сто гринов и вперед. До утра она ваша. Предупреждаю, войдя в кайф, она жутко орет и матюгается, как сто полковников срочной службы.

– Поясняю, – ответил высокий очень просто. – Эта девушка задержана. Ей нужно ответить на несколько вопросов. Поэтому проваливай отсюда.

– Задержана? За что?

– Убирайся отсюда! – проревел второй. – Иначе мы и тебя заберем.

– Я впервые встречаю фээсбешников, которые не только прячут свои носы под масками, – тихо сказал я, – но к тому же совершенно забывают о хороших манерах. Если уж вы выдаете себя за ментов, то научитесь сначала себя вести.

К свингу, который обрушил на меня высокий, я был готов. Отклонившись как раз на необходимые шесть сантиметров, я лишь почувствовал свист ветра около своего подбородка. Потом бросился вперед, согнув руку в локте.

Удар отдался у меня в плече, а высокий застонал и согнулся пополам. Я нанес ему сокрушительный удар в челюсть – удар, который свалил бы замертво любого среднего обитателя столицы. Однако парень оказался, несомненно, покрепче этого среднестатистического. Он не упал, а лишь отступил назад, правда, несколько нетвердым шагом. В этот момент его компаньон обрушил почти весь свой вес на мои шею и плечи.

В глазах моих на мгновение вспыхнул фейерверк огней, ноги подкосились. Но я собрал силы, сомкнул руки замком на затылке толстого и потянул его за собой на землю.

Толстяк перекувырнулся назад и грохнулся с таким шумом, что и глухой услышал бы его за несколько метров от места падения. Он покатился по земле и схватил меня мертвой хваткой за ноги.

В таком состоянии у меня было не больше шансов сохранить вертикальное положение, чем у пирамиды, поставленной на вершину. Но я все же попытался устоять на ногах, стараясь подмять толстяка под себя и нанести ему удар левой рукой.

Ничего не вышло. Я услышал топот бегущих ног, потом крик Вероники и почувсттвовал страшный удар в солнечное сплетение.

Ослепленный болью, я нащупывал землю вокруг себя, чтобы подняться на ноги. Человек, нанесший мне удар, собрался повторить его. Мне некогда было размышлять, но я понял, что это уже не высокий, а кто-то другой. Я не успел как следует поразмышлять над очередной загадкой – девушка набросилась сзади на моего противника, колотя что есть силы, правда, без видимого результата, по его широкой спине. Но и этой небольшой паузы оказалось достаточно – я поднялся на ноги и дважды ударил нападавшего коленом в живот и, когда он согнулся, кулаком по затылку. Затем быстро огляделся вокруг, оценивая обстановку.

Толстяк, оправившись от моих ударов, рухнул в машину в нескольких метрах от места драки. Высокого видно не было – очевидно, он уже сидел за рулем. Мотор взревел, и машина рванула с места со скоростью, которой позавидовал бы сам Шумахер. Она скрылась в конце аллеи, а я решил рассмотреть третьего, так сказать, члена оппозиции.

Мужик стоял на коленях, держа руку на груди, и прерывисто дышал. Он озадаченно вымолвил:

– Боже мой… Вы, Вероника Константиновна? Черт, я очень извиняюсь. Кажется, я нанес удар не по адресу. Я проходил мимо…

– У вас есть машина? – спросил я.

– Нет, я был в гостях и только что вышел…

Я в бессильной злобе посмотрел на аллею. Но автомобиль нападавших уже скрылся из виду. Возможно, мой джип и догнал бы их, но устраивать гонки среди ночи не входило в мои планы. Я остановился и полез за сигаретой.

– Я очень извиняюсь… – Плотный юноша со стриженой головой встал с колен и подошел к нам. – Я просто шел мимо и увидел, что дерутся… Мне показалось, будто кто-то попал в беду, а тот, кто лежал на земле, естественно, жертва. Пока Вероника Константиновна не начала лупить меня… Боюсь, я помог им скрыться, – Так вы, значит, знакомы? – спросил я.

Вероника озадаченно смотрела на мужчину.

– Я видела вас где-то, но…

– Владимир Миркин, – представился тот. – Вы видели меня в офисе господина Бурциевича. Вы приходили тогда с отцом.

Я поднес спичку к сигарете. При свете огня мы с Вероникой смогли лучше рассмотреть лицо говорившего. У него была квадратная челюсть и жесткий взгляд призера соревнований по боксу.

– Да, мы знакомы, – сказала девушка. – Познакомьтесь, Володя, это Зу… Ой!..

– Жорик меня зовут, – буркнул я как мог радушнее, – Жорик Кузовлев, – и протянул руку для пожатия. – У вас энергичный удар ногой.

Миркин улыбнулся:

– Неудивительно. Я играл в футбол, когда был немного моложе. Ваш хук левой тоже неплохой.

– В каждом из нас явно пропало немало талантов, – ностальгически проговорил я и вздохнул.

– Может, это и к лучшему, – сказал Миркин. – В любом случае мы сумели избавиться от хулиганов. В этом районе бывают разбойные нападения. За что только охране тратят деньги? Но мы думаем, что это местная элитарная шпана. Днем ходят на сольфеджио и в гимназии, а по ночам пристают к девушкам. Они ничего плохого вам не сделали?

– Вроде бы нет, – робко произнесла девушка.

Я хотел сказать, что у этих «детей райка» был еще и «форд скорпио» с федеральными номерами, но решил повременить с комментариями.

– Вы здесь, кажется, на машине? Не вывезете ли нас из опасной зоны? – спросил меня Миркин.

– С удовольствием.

Мы сели в машину. Я нажал на акселератор.

– Давайте вернемся в гостиницу и выпьем чего-нибудь, – предложил я девушке.

– Но мне нужно увидеть Зиганшина.

– Его нет дома, дорогая. Я там уже побывал.

– Но у меня была назначена встреча.

– С Симеоном Валерьяновичем?

– Да, – ответила Вероника.

– А ваш друг прав, – встрял Миркин. – Зиганшина сейчас и впрямь нет дома. Я знаю это, потому что Бурциевич сам хотел с ним встретиться.

– А как вам вообще удалось назначить эту встречу? – спросил я.

– Я пыталась поймать его в офисе, – объяснила Вероника, – но ничего не получилось. Тогда я оставила свой адрес и телефон. Сегодня во второй половине дня мне позвонили и сказали, что встреча назначена у него дома.

– Кто-то вас надул, – тихо шепнул я.

Вероника посмотрела на меня широко открытыми испуганными глазами. Я положил ей на плечо левую руку, чтобы успокоить. Пока я не узнаю значительно больше об этом деле, не буду обсуждать его в присутствии посторонних. Особенно перед человеком, который так профессионально дерется.

Хотя я, очень может быть, ошибаюсь, но именно этот упитанный стриженый юноша толкнул меня в первый раз в баре гостиницы. Глаза же высокого якобы фээсбэшника очень напоминали глаза одного из телохранителей Зиганшина, сопровождавших того в ресторан. Он держал ствол у моей почки и внимательно заглядывал мне в глаза. Именно тогда меня толкнули второй раз. Ох и не люблю же я хамов!

3

Миркин как ни в чем не бывало спросил Веронику:

– Кстати, как идут дела у вашего папы? Есть новые успехи в получении лекарства?

– Результаты отличные, – ответила девушка совершенно откровенно. – Но никому, однако, они не интересны.

Тот сочувственно покачал головой:

– Такие вещи занимают много времени и требуют немало усилий. Но думаю, Зиганшин мог бы вам помочь. Очень жаль, что наша компания ничем не может быть вам полезной. – Миркин повернулся ко мне и пояснил: – Отец этой девушки ведет очень перспективные изыскания по производству искусственного инсулина. Он приходил с полученными результатами к Бурциевичу, но, к сожалению, это не наша специализация.

– Да, слышал, – ответил я. – А чем именно занимается ваша компания?

– Мы работаем в корпорации «Фармбиопром». Наверное вы слышали о такой. Она достаточно известна.

В голосе его звучала неподдельная гордость. Да, я не раз встречал это название, наверное, не так часто, как «Проктор энд Гембл» и «Джонсон и Джонсон», однако те тоже не раз уверяли с экранов, что заботятся о нас и о нашем здоровье. Впрочем, я не сразу увязал их с конкретными людьми.

– Что вы думаете о том веществе, которое сумел получить Табаков? – спросил я.

– Я, к сожалению, не медик, – ответил Миркин извиняющимся тоном, – а всего лишь управляющий. Менеджер, так сказать. Но, насколько мне известно, у этого вещества мало перспектив. Бурциевич уже заключил крупный контракт с правительством на производство инсулина по другой, импортной технологии. Мы вложили более двух миллионов долларов в строительство завода. Так что наши руки уже связаны. Боюсь, вам крупно не повезло.

Я задумчиво рассматривал летящую навстречу дорогу, которую на сто метров вперед освещали фары моего «джипа».

– Но если изобретение Табакова станет известным, а его метод производства будет поставлен на поток, он неизбежно станет вашим конкурентом, не правда ли? – поинтересовался я.

Миркин усмехнулся:

– Теоретически это, конечно, возможно. Но о какой конкуренции может идти речь, когда инсулин сегодня нужен везде, и в огромных количествах! Скорее, речь может идти о двух фирмах, выпускающих разные виды спасательных кругов. Тонущему человеку ведь совершенно безразлично, какой именно круг ему бросят.

Я в молчании докурил сигарету, размышляя.

В конце концов в этом мире существовала некая божественная справедливость. Вероятно, эта неожиданная встреча с таким бурным началом может стать неплохой компенсацией за потерю двух мускулистых и никчемных громил. К тому же у меня появилось бесспорное подтверждение того, что казавшаяся поначалу такой нелепой история действительно не выдумка. Теперь я знал, что Вероника Табакова не была заурядной охотницей за мужиками или за сенсациями, а изобретение ее отца может стать тем запалом, за взрывом которого последует целый фейерверк игр, которые я так любил. Глупо, что я сразу не поверил девушке. Но, глядя сейчас на ее профиль, я не испытывал угрызений совести. Встреча с ней не стояла в ряду банальных знакомств в баре.

Мы подъехали к «Москве», и Миркин галантно произнес:

– Надеюсь вас вскоре увидеть.

– Я остаюсь здесь, – сказал я.

– Я тоже, – промолвила девушка.

Я посмотрел на нее, и мои брови поползли вверх от удивления, она же только рассмеялась:

– Наверное, я достигла бы болыпего успеха, изображая из себя дочь несчастного изобретателя, но дело в том, что мы вовсе не голодаем.

Мельком взглянув на пальтишко из бутика, ладно сидевшее на ее фигурке, на изящную шляпку, похожую на ту, что вчера показывали по телеку во время «Парада кутюрье», на простенький кулончик, который в свете барного витража казался лиловым, а сейчас, в ночи, просто сверкал, как настоящий алмаз… я мысленно перевел все это в доллары. Да, эта цыпочка явно могла себе позволить нанять для охраны какого-нибудь громилу вроде меня за десять тысяч баксов – и после выдачи зарплаты даже не вспомнила бы об этой потере. Единственное, что не вязалось со всем этим – поездка в Рузановку на электричке. Я так напрямую об этом и спросил.

– Ну, на электричке быстрее, надежнее. Да и людей много, меня тут, кстати, один таксист уже пытался завезти куда-то, – девушка пожала плечами, – что тут такого?

– Позвоните мне, если возникнет необходимость, – сказал ей Миркин, протягивая визитную карточку. – Вероятно, я сумею быть вам полезным. Господин Бурциевич, может быть, сумеет связаться с Зиганшиным и устроить вам встречу. Я живу в Медведково.

Он сказал еще пару слов мне, и мы распрощались. Ка, кое-то время я смотрел вслед ему, потом отогнал машину на стоянку, взял девушку под руку, и мы вошли в вестибюль. Она хотела зайти в бар, но я повел ее прямо к лифту.

– Пойдемте ко мне в номер, – сказал я. – А то в барах и ресторанах случаются разные загадочные истории.

Вероника быстро взглянула на меня, но ничего не сказала. Она молчала, пока мы не вошли в номер.

Я снял пальто, подошел к столу и с приятным удивлением обнаружил в холодильнике пару бутылок «Туборга».

Я налил пиво в два высоких стакана.

– Теперь, может быть, вы объясните мне, что за загадочные истории случаются в барах и ресторанах? – спросила Вероника.

Я протянул ей стакан с «вечерним бальзамом», а пото показал записку.

– Я нашел это у себя в кармане вскоре после того, как вы ушли, – объяснил я. – Поэтому и ринулся за вами. Приношу свои извинения. Я был идиотом, принимая вас за дурочку, и попытаюсь наверстать упущенное. Может быть, начнем все сначала?

Девушка улыбнулась открыто и дружелюбно, именно так, как я и ожидал. Приятно не оказаться разочарованным в своих ожиданиях.

– Конечно, – сказала она. – Вы ведь поможете мне в переговорах с Зиганшиным, когда я все-таки встречусь с ним?

Потягивая напиток, я посмотрел на нее и спросил:

– А вы когда-нибудь видели воочию этого загадочного Зиганшина, с которым все так хотят познакомиться?

Она кивнула:

– Дважды.

– Что же он собой представляет, чем занимается?

Вероника выразительно взмахнула руками.

– Он искренний человек, милый, но немного занудный. Не блещет большим умом. Честный, амбициозный, вероятно, общительный – любит заводить новые знакомства…

– Так где же он все-таки работает?

– Он депутат Госдумы, работает в комиссии по контролю за здравоохранением, как я уже вам говорила. Эта комиссия непосредственно курирует закупки импортных лекарств. Конечно, он – не самая большая величина, но тем не менее достаточная. Он точно знает, сколько нужно потратить на то или иное лекарство.

Я долил себе еще пива.

– А чем он занимался до своего депутатства?

Глаза девушки расширились от удивления.

– Вы наверняка слышали о нем! – воскликнула она. – Он входил в руководство «Фармимпекс». Раньше это. был маленький аспириновый заводик, а теперь они делают растворимый аспирин по лицензии. Директором завода вначале был его отец, потом они акционировались, и Симеон Валерьянович усилил позиции фирмы. Ходят, правда, слухи…

Вероника неожиданно смолкла и закусила губу.

– Продолжайте, продолжайте, – сказал я шутливо. – Меня очень интересует сага оЗиганшиных.

Девушка развела руками:

– Это будет разговор об инсулиновом производстве – вряд ли оно вам интересно.

– Позвольте уж мне самому решать, интересно это или нет.

– Хорошо. Отец не любит Зиганшина, хотя, может быть, он предубеждён. Он считает, что Зиганшин – просто марионетка в руках беспринципных людей. Именно они помешали отцу запатентовать его изобретение. Я уже говорила, мой отец большой индивидуалист. К тому же он несколько эксцентричен. Как, впрочем, многие изобретатели. Отец очень разочарован своими контактами в Москве и считает, что ему мешают лишь потому, что кое-кто хочет сделать деньги на наших сегодняшних трудностях, да и на завтрашних тоже

– У вашего же отца, насколько я понимаю, лишь самые благие намерения?

Девушка потупила взгляд, и я быстро добавил:

– Извините, пожалуйста. Я недавно перебрался в Москву, а стал уже насквозь циничен.

– Да нет, почему же? – тихо сказала она. – Вопрос был вполне логичным. – Она посмотрела на меня. – Да. У отца добрые намерения. – Голос ее звучал твердо. – Он предложил свое открытие правительству, но его проект не был передан тому человеку, которому был адресован. Напротив, с отцом разговаривали люди, которые ему не нравились и которым он не доверял. Когда же он отказался раскрыть им весь технологический процесс и стал настаивать на встрече с человеком, от которого все зависело, начались загадочные происшествия в лаборатории.

– Зиганшин в курсе этих происшествий?

Вероника пожала плечами:

– Откуда мне знать? Я уже говорила, что он не производит впечатление очень умного человека. Может быть, он придерживается широко распространенного мнения, что все изобретатели немного не в себе и хотят лишь отнять его драгоценное время. Наверное, ему и на самом деле приходилось сталкиваться с такого рода людьми. А может быть, как думает отец, кто-то там наверху защищает интересы определенных кругов. Тогда, конечно, они помешают Зиганшину увидеться или поговорить с теми людьми, которых сочтут вредными для себя. – Она наклонилась ко мне. – Но я уверена, что если бы я смогла с ним встретиться, он бы выслушал меня, и я бы сумела заинтересовать его! – Девушка слегка раскраснелась от волнения. – Убеждена, что он меня обязательно выслушает! Тем более, что он не так уж и стар.

Я серьезно посмотрел на девушку. Она неожиданно вспыхнула:

– Знаю, знаю, что вы думаете, но я могла бы пойти и на это, если бы была убеждена, что это поможет отцу, поможет, наконец, нашей стране. В конце концов, что такое секс, как не несколько смешных суетливых телодвижений? Я знаю, что мне будет не очень приятно несколько минут ощущать в себе инородное тело и чувствовать прикосновение чьих-то слюнявых губ. Но в конце концов, партизаны во время войны ради спасения Родины шли и на пытки… Может, это и звучит выспренне, но я на самом деле так думаю. – Она умоляюще посмотрела на меня. – Помогите мне встретиться с Зиганшиным!

Продолжая серьезно смотреть на девушку, я думал – безусловно, она не глупа. Она просто не знает некоторых вещей. Например того, что не каждое инородное тело и не каждый рот бывают неприятны. Особенно, когда обладатель того и другого приложит немало сил, чтобы ей понравиться.

– Конечно, я помогу вам, – сказал я с теплотой в голосе. – Но чтобы проникнуть в святая святых, потребуется некоторое время. Я не совсем себе представляю, как именно нужно добиваться аудиенции у этих шишек…

Моя рука совершенно непроизвольно легла на ее колено. Девушка даже не шелохнулась. Рука моя скользнула дальше вверх, и даже сквозь шершавый люрекс я ощутил теплоту и гладкость ее кожи.

– Видите ли, Верочка… – промычал я.

– Конечно, вижу, – с недюжинным самообладанием сказала она, – передо мной открылась превосходная возможность сэкономить пятьдесят тысяч баксов. Именно столько стоит моя девственность. Я ее оч-чень высоко ценю.

Меня как будто холодной водой окатили. Я только открыл было рот, чтобы выдать ей по первое число, но вдруг…

У меня есть способность слышать звуки, не прислушиваясь к ним. Мой мозг сразу определил, что это за звук, процесс шел подсознательно. Что-то стукнуло о дверь, звук был едва различим, но я услышал. Я бесшумно повернулся и, продолжая говорить, направился к двери. Голос мой оставался спокойным, а интонации не изменились.

– Если вы запасетесь раскладушкой, походной печуркой и разобьете бивак рядом с офисом Зиганшина, то, вероятно, сумеете через некоторое время перекинуться словцом-другим с секретарем секретаря его секретаря…

Я резким движением распахнул дверь и сталь же хорошо выверенным движением схватил за воротник человека, который стоял снаружи, прильнув ухом к двери.

– Заходи, друг, – сказал я приветливо. – Входи и представься нам. Ты что, частный детектив Майк Хаммер, или тебе просто одиноко и тоскливо на душе?