Превосходно также очерчен и характер Славина – одного из целой шеренги тех светских людей, которые, при всех своих добрых стремлениях, остаются людьми довольно пустыми и слабыми. нисколько не удовлетворяясь итогом и, вместе с тем, бесполезностью своих, похождений в обществе, они не имеют сил отрешиться от такой скудной содержанием жизни, – без милосердия надувают себя в своих чувствах и, возбуждая любовь. К себе существа прекрасного, кончают тем, что, увлеченные мнимым блеском, падают ниц перед женщиной совершенно противоположной натуры и даже вступают с нею в брак. Плачевные последствия известны: или полное ничтожество, равнодушно взирающее на неверность жены и платящее ей тою же монетою, или безвыходная апатия, или жизнь очертя-голову.
Ольга – характер, не часто встречающийся в действительности в таких размерах, в каких изобразила его г-жа Тур. Если хотите, такая женщина – идеал, которому трудно найти образец в числе ваших знакомых; но как ни возвышенна эта личность, мы не можем назвать ее исключением, потому что все преувеличение её заключается в некоторых подробностях, а главное – в начитанности и степени самосознания: сущность же её женской натуры полна истинности. Без сомнения, вы видели женщин, которых Ольга должна была вам напомнить собою: но в каждой из них вы могли не досчитаться того или другого качества или признака, который мог бы только увеличить прелесть достоинства, а может быть и трагичность судьбы вашей знакомки.
Мы не указываем на множество прекрасных подробностей, которыми испещрена эта повесть, потому что это значило бы останавливаться почти на каждой сцене, на каждой странице, наполненной то меткими наблюдениями, то глубокомыслием, вырвавшимися словами.
Г-жа Тур начала свое поприще литературное, как удается немногим, и, что всего важнее, она не обманула надежд, возбужденных первым произведением. Напротив, во втором своем произведении она обнаружила еще более признаков таланта зрелого и глубокого. Значительная часть этого второго произведения, еще неоконченного, была помещена также в «Современнике» (1850, №№ I, II, III, IV). В «Современнике» же (1850, № XI) было помещено третье произведение г-жи Тур – повесть «Долг».
Самым лучшим произведением, появившимся в 1849 году, был, мы можем смело сказать, помещенный в «Литературном Сборнике», изданном редакциею Современника, отрывок: «Сон Обломова». Г. Гончаров, с разу ставший в ряд самых даровитых и известных писателей наших, в этом новом произведении своем показал еще образчик своего художественного мастерства. Читатели уже оценили достаточно талант г. Гончарова по его «Обыкновенной Истории», которую критика также встретила с должным уважением, хотя и менее отдала справедливости его «Ивану Савичу Поджабрину». Может быть, многие не согласятся с нами; но, по личному убеждению пишущего эти строки, – этот очерк в некотором отношении имеет даже преимущество пред «Обыкновенной Историей». Если отделка частностей, обширность целого создания представляли более трудностей, а следовательно и заслуг для автора, в последней, то целость и оконченность более выиграли в небольшом очерке характера и образа жизни жуира Поджабрина. Новый отрывок, составляющий, впрочем, полное целое, по нашему мнению, есть произведение совершенное в художественном отношении. Это произведение, на которое можно было бы указать, как на образец понимания истинного художества псевдо-реальной школе, о которой было говорено в обзоре литературы за 1848 год, – школе, в настоящее время утратившей, к счастию, всю свою первоначальную привлекательность. Сравнивая картины г. Гончарова с произведениями этого псевдохудожества, можно понять различие между творчеством истинного таланта и труженическою рисовкою непризванных художников. В свое время один из сотрудников «Современника» высказал довольно ясно недостатки этой школы, которая, во что бы то ни стало, добивалась художественности в своих произведениях. Увлеченная талантом Гоголя, она поставила себе целью достижение верности природе, действительности. Задача прекрасная, потому что это цель искусства. Но для достижения этой цели необходимы средства, а главное – талант и уменье воспользоваться этими средствами. Говоря о г. Вельтмане. Мы достаточно объяснили значение фантазии в поэтическом творчестве и определили наше понятие об истинно художественных созданиях; они, по нашему мнению, должны быть столько похожи на действительность, что только отсутствие составных химических частей материи ее позволяет им быть действительными существами. Такое творчество, такая художественная живопись в литературных произведениям доступны только истинному таланту и не достижимы одним усиленным трудом. Нам приходит на память замечание Вильмера о Жан-Поле-Рихтере, которое поясняет силу художественного творчества: творец «Титана», по словам знаменитого профессора, подобно Рубенсу, умел одною чертою пересоздать веселое лицо в печальное. Вот в этом-то уменьи проводить такие черты, по нашему, и заключается сила творчества. Проводя одну черту, художник вливает жизнь в свое создание; а кто, кроме художника, проведет ее так, чтоб не исказить целого создания? Приобрести это уменье одним трудом невозможно. Всякому, кого природа не наделила даром творчества, мы советовали бы бросить кисть живописца и, взявшись за скромный карандаш, вместо неудачного копирования природы, набрасывать на бумагу более или менее умные заметки о том, что есть великого и простого в действительности, доступной наблюдению; пусть оставит он художественность на долю талантов, подобных г. Гончарову. Им кисти в руки, потому что только в их руках кисть есть орудие для истинного воссоздания действительности.
Другим представителем художественности, в настоящем смысле слова, может по справедливости быть назван г. Григорович. У него, точно также, как и у г. Гончарова, превозмогает чувство формы. У него также нет личностей, в которых бы ему хотелось выразить особенно занимающую его, любимую мысль, отчего все создания и тогой другого для них совершенно равны, и если они любят их, то потому только, что эти создания их собственные. Как образчик этой художественности в числе произведений 1849 года занимают видное место «Четыре времени года», г. Григоровича. Это прелестная идиллия в прозе, едва ли не более удачная в своем роде, чем все стихотворные попытки прежних времен. Г. Григорович, благодаря своему чисто-художественному инстинкту, сумел избегнуть и тех недостатков, в которые впадали большею частию все наши писатели, пробовавшие описывать в повестях быт наших крестьян. Мужички наши, бабы, девки изображаются им во всей своей оригинальной простоте и наивности. Они говорят о том, что им действительно известно; они действуют в том кругу, которым очертила их судьба и не порываются, как часто случалось в наших повестях и романах, в область идеального. Потому и самое содержание «Четырех времен года», простое и верное, немногосложно; интрига вертится на обстоятельствах, совершенно доступных крестьянам, и, следя за её развитием, так естественно переселяешься в эту чуждую хитросплетений жизнь наших мужичков. Но, несмотря на всю эту простоту и немногосложность, не только веришь, что все эти обстоятельства могли занимать действующих лиц этой идиллии, но дивишься искусству, с которым г. Григорович обрисовал все характеры, как он избегнул однообразия, как он подметил и резкие и мелкие черты, их взаимно отличающие.
Другое произведение г. Григоровича, явившееся также в 1849 году, «Похождения Накатова», не выдерживает никакого сравнения с произведениями того же автора из народного быта. Главный недостаток, по нашему мнению, заключается не столько в обрисовке действующих лиц, сколько в бедности содержания и в недостатке действия.