Эта грустная и странная история – роман «Жюли». Всем читавшим первые произведения г. Дружинина: «Полиньку Сакс», «Разсказ Алексея Дмитрича», «Фрейлейн Вильгельмину», легко было заметить три главные достоинства его таланта: одушевленность речи, занимательность романической завязки и уменье драматизировать рассказываемое действие. Все эти свойства в той же степени выразились и в романе «Жюли».
Что бы ни говорили о таланте г. Дружинина журнальные критики, которые, – по своим причинам, обнаруживают к нему особенную неблагосклонность, нельзя не сознаться, что г. Дружинин принадлежит к немногому числу даровитых наших беллетристов. Талант его чисто беллетристический – определение, которое ни к кому из современных русских писателей не может быть приложено в такой степени, как к г. Дружинину. И, выражаясь в повестях и романах, беллетристический талант г» Дружинина еще сильнее выражается в других его произведениях, с которыми нередко встречаются читатели в «Современнике».
В X № «Современника» 1849 года появилось первое произведение новой писательницы, которой суждено было занять одно из самых видных мест в нашей литературе: мы говорим о повести Евгении Тур «Ошибка». С тех пор даровитая писательница напечатала немного; но все напечатанное ею носит на себе признаки несомненного таланта. «Ошибка» была одним из самых; замечательных явлений в изящной словесности 1849 года., Как ни велико существующее у нас предубеждение против всякого нового писателя и особенно писательницы, но читатель, пробежав несколько страниц этой повести, не может остановиться и доходит до конца её с возрастающим любопытством. Радуемся этому явлению, потому что участие женщины в нашей литературе чрезвычайно важно и полезно, при малочисленности, вообще литературных деятелей. Давно уже прошло то время, когда решительно всякой книге, подписанной женским именем, курили фимиам хвалений, как творению ручек и головки, исключительно предназначенных для шитья и расходной тетрадки. Будь даже иногда бездарна писательница, на нее смотрели как на диво, потому что считали всякий труд её вне сферы хозяйственной деятельности, явлением исключительным, а самую такую женщину интересною игрою природы. Этот предрассудок почти совершенно искоренился. Литературный труд, как для мужчины, так и для женщины, вошел в разряд дельных занятий, а не служит признаком вздорной мечтательности от безделья. Почти все убедились, что сочинять не значить выдумывать пустяки, а значит мыслить и ощущать потребность выражения этой мыслительной деятельности рядом произведений. Поэтому и самая критика в настоящее время смотрит одними и теми же глазами на труды как писателей, так и писательниц. И у тех и у других мы ищем таланта, мысли, взгляда на жизнь, на все, что занимает современного человека. Г-жа Евгения Тур принадлежит к числу немногих наших писательниц, которые, сознательно вступив на литературное поприще, своим талантом усвоили себе самостоятельную деятельность.
Её самостоятельность состоит не в огромности таланта, спорно замечательного, не в резкости и оригинальности характеров, не в свойственной женщинам пылкости и увлекательности рассказа, а в богатстве и зрелости мысли. Здесь, кажется, заключается главнейшая тайна занимательности «Ошибки». Г-жа Тур знает жизнь не по наслышке, не по книгам, которые удалось ей прочесть урывками, между балом и визитами, от скуки, от безделья. Нет, каждое слово её понято помощью сознательной опытности; ни выезды, ни балы, ни книги не ускользнули от её вдумчивости; она вглядывалась в явления ежедневной жизни как в дело важное для всякого, это хочет жить, а не тратить отсчитанные ему дни и, ночи; для неё каждая минута жизни должна быть действительно прожита, то есть, продумана, прочувствована, сознана.
Если бы нужно было пояснить сравнением, понятия наши о повести, о которой мы говорим, то мы указали бы на некоторое сходство её с произведениями Бальзака, принадлежащими к первой половине его литературной деятельности. Тоже обилие мыслей о жизни, и преимущественно светской, тоже внимание к разным мелким подробностям нравственного развития описываемых лиц, та же наблюдательность. Но, делая это сравнение, мы не можем забыть и того отличия, которое находим в нашей писательнице с знаменитостью французской литературы. Наблюдательность Бальзака хладнокровна: он смотрит на окружающих его людей для того, чтобы указать на них другим; он замечает всякое явление, всякое мелкое свойство предметов, для того, чтобы все увидели, что он знает их; в своих многочисленных, иногда даже до утомительности, описаниях, он рисуется сам; он знает, что когда говорит он, то все его слушают, и потому бьется из одобрительного отзыва, улыбки. Наблюдения и мысли г-жи Тур – её собственность, добытая жизнью. Ей нет дела, что нашлись бы люди, несогласные с её мнениями. Она высказывает то, что вошло в её убеждение, и готова защищать каждое свое слово. её описания и отступления становятся длинными, потому что ей хотелось бы все высказать, что знает она о занимающем ее предмете, уяснить его окончательно. Она ищет не одобрений, а сочувствия.
Повесть г-жи Тур отличается особенною простотою сюжета. Если хотите, романическое содержание повести вовсе не ново. Тысячу раз читали вы и сто тысячь раз видали на свете, что молодой человек сперва любит женщину, потом перестает любить, предпочитая ей кого-нибудь, и губит ее своим охлаждением. Все это вы давно знаете, и если бы вас просили пересказать, в чем заключается повесть «Ошибка», вы, не нарушая добросовестности, принуждены были бы ответить: «не могу; прочтите сами». Эта невозможность есть одно из самых лучших доказательств, какое важное место занимает в этой повести мыслительность автора. Г-жа Тур с самых первых страниц вводит вас в волшебную сферу своего анализа и знакомит с тем, что составляет силу её таланта.
Здесь, в письме матери героя повести, вы знакомитесь с личностью этой женщины. Славина – женщина, долго и не напрасно жившая в свете. Она вынесла из него, может быть, несколько холодный, зато совершенно практический и верный взгляд на жизнь людей и людские страсти и привязанности. В основании её взгляда на жизнь лежит убеждение, что «жизнь есть исполнение известных обязанностей, вмещенных в весьма тесный и ограниченный круг, назначенный каждому его рождением». В таком взгляде, очевидно, проглядывала односторонность, и о многом Славина судила поверхностно; но вообще это была женщина умная, положительная, и большая часть её советов сыну – неопровержимо-основательны. Славина разом поняла, к какого рода привязанности принадлежит любовь Александра к Ольге: в письме своем она употребила все старания доказать сыну, что он обманул себя, предполагая в своем сердце страстную любовь к бедной, несветской девушке, для которой радости домашнего очага составляли великое наслаждение, – что он, одним словом, сделал ошибку. Но Славин не открыл своих глаз, – и ошибка пошла еще далее и кончилась, как кончается все ложное; а между тем, сбылось все предсказанное Славиною.
О женщине таких убеждений надо было, значит, говорить с величайшей осторожностью, чтоб не причислить ее к натурам черствым, эгоистическим, к которым Славина вовсе не принадлежала. И мы не можем не отдать в этом случае должной справедливости г-же Тур.
В произведениях писательниц вы редко встретите так называемых положительных женщин; а если и есть они, то авторы, вводят их для того, чтобы изливать на них всю жолчь свою. И как бы писательница ни была проникнута любовью, но о таких женщинах не может говорить без чрезмерного увлечения, следствием которого почти всегда бывает если не совершенная ошибочность, то, по крайней, мере односторонность суждений. Как же, при таких условиях, со спокойным анализом приступить к женщине, подобной Славиной! Но дарование г-жи Тур не разбилось об этот пробный камень, и помощию верного взгляда на жизнь, который знает всему свое место, она обошла все крайности, указав на светлые и темные стороны убеждений матери Александра.