Глава 9.
Ночная гонка
Передо мной все по-прежнему стоит тот же стриженый парень. Я пожимаю плечами и делаю огорченное лицо, которое должно выражать «жаль, но не успел я поставить на твой байк, приятель!». Дернув щекой, он сплевывает в воду, молча отворачивается и отходит к экрану, перед которым уже образовалась плотная толпа.
Рядом с экраном стоит красивая белокурая девушка с микрофоном. Она одета в тонкое переливающееся всеми оттенками красного обтягивающее платье, в котором в обычное время на платформе, всегда обдуваемой тоннельным сквозняком, она непременно подхватила бы насморк. Но сейчас вокруг нее толпится разгоряченная азартом публика, и ей трудно пожаловаться на излишнюю прохладу. Гонщики становятся видны лишь на несколько секунд и потом экран надолго остается черным. Судя по всему, камеры установлены только на станциях, и то, что происходит между ними, видеть никто не может . Гонка происходит при выключенном общем освещении, лучи фар байков разрезают темноту на черные куски. Девушка, как заправский спортивный комментатор, своими репликами подогревает страсти почти до кипящего состояния:
– Гонщики проходят первый виток и вот-вот вырвутся в Озеро. Кто же из них будет прорываться вперед, чтобы обогнать фаворита? На первом витке в прошлый раз упали сразу четыре гонщика. Чьи ставки сегодня полетят в ледяной Канал?
Я спрашиваю у букмекера, который стоит немного позади остальных наблюдателей:
– Скажите, они что, должны проехать все тоннели Канала?
– Нет, только три витка. Три раза будут огибать Остров, там место самое широкое, идеальное для обгона. Ну и еще возле Головы, в расширении тоннеля, почти на финише, им представится последний шанс вырваться вперед.
Одновременный возглас всех наблюдающих за гонкой возвращает меня к экрану. С помощью камеры, находящейся высоко над галереей Озера, все увидели, как за первыми обогнувшими Остров треугольными пятнами света, на острые углы которых нанизаны ревущие байки, несколько треугольников сначала сцепились, а потом заметались по стенам.
Девушка в красном объявляет:
– Трое, нет, двое гонщиков упали на первом пересечении Озера ! Восьмой на рывке обходит сразу троих, но врезается в Четвертого, который тоже пошел на обгон и сбил Второго. Четвертому удается вывернуться и он снова на дистанции, идет третьим.
Я вижу, как к остановившемуся байку подплывает катер, один из двух, следовавших в хвосте гонки. Луч второго байка почему-то продолжает медленно двигаться по стене.
– Ага, восьмой номер будет дисквалифицирован, он не пристегнул запястье.
Я снова обращаюсь за помощью к букмекеру:
– Что это значит?
– Все гонщики обязаны пристегнуться тонкими ремешками к зажиганию байка, чтобы при падении двигатель сразу останавливался. Иначе в воздухозаборник может затянуть волосы или застежки жилета, и тогда… привет Нептуну. Некоторые из суеверия или гордости не пристегиваются, как вот Восьмой, например.
Тем временем вереницу лучей всасывает тоннель, над котором специально для сегодняшнего шоу повесили яркую неоновую цифру. Ракурсы на экране сменяются один за другим, а гонщики секунда за секундой продвигаются по второму витку темного подземелья. Без точных и практически непрерывных комментариев мне просто абсолютно невозможно было бы понять очередность их движения, разглядеть в свете фар номера на ускользающих спинах через ослепительные брызги. Меня нисколько не интересует фаворит, не заботят падения неудачников, мои мысли и взгляд приковывает к себе только один малиновый байк и пригнувшаяся к рулю черная фигурка с номером семь на белом тканевом квадратике. После столкновения на Озере Лиана идет шестой. Я чувствую, как стук моего сердца превращается в безумный ритм поршней форсированного двигателя ее байка.
Девушка в красном подбавляет огня:
– Впереди второе пересечение Озера, попытается ли кто-нибудь обойти Первого?
Я вижу, что черный байк с Первым гонщиком довольно прилично оторвался от остальных. Странно, но я не могу отдать себе отчета, за кого же я болею в этой странной гонке. Нет, наверное, не за Лиану, мне лишь хочется, чтобы она благополучно добралась до финиша, хотя бы, в первой пятерке. Правда, хозяина байка, ожидающего ее на этом финише, судя по всему, стоит опасаться не меньше, чем падения в Канал. Наиболее теплые чувства у меня вызывает рисковый пожилой мужчина на верткой машине, пронумерованный Четвертым. Вероятно, это оттого, что его седина, движения рук, поправляющих шлем перед стартом, и прямая осанка напомнили мне отца.
Букмекер хихикает:
– Да уж, гидроциклу не придумали тормозов!
Очередной гонщик обдирает себе борт, притеревшись к гранитной стене и проехав так насколько десятков метров.
Камера, последняя на втором витке, показала светлый круг выхода из тоннеля, внизу этого круга воду, подсвеченную луной, чуть выше полоску Острова и уходящий вверх серо-голубой силуэт часовни, который через несколько секунд окрашивается желтым светом фар. Один за другим байки выскакивают на простор Озера и скрываются за Островом.
«Конечно, это не бои гладиаторов, но все же им надо было выбрать более подходящее для этого ристалища место» – думаю я, молясь о том, чтобы святые провели Лиану через опасный поворот невредимой. Тут мне приходит в голову, что не спросил, крещена ли она, и под каким именем.
Невидимый с платформы оператор немного замешкался с переключением вида, и публика некоторое время лицезрела все тот же вид на часовню, как будто в напоминание о совсем другой жизни, чуждой бешеных страстей и азарта. Когда же, через каких-нибудь двадцать секунд включилась другая камера, по толпе пробежали радостные и огорченные восклицания вперемешку.
Девица в красном не заставляет себя ждать:
– Как мы видим, падений на втором пересечении Озера не было. Вы только посмотрите, как перестроились наши гонщики!
Из восьми аквабайкеров только Первый не изменил своего положения в гонке. Он так же уверенно лидирует с солидным отрывом. Между ним и Четвертым, который вернулся на свое номинальное место втерлись двое гонщиков, оттеснив Третьего далеко в хвост. Я напряженно всматриваюсь и тут же слышу слева от себя хриплый смешок. Повернувшись, я вижу уголовную физиономию владельца малинового байка Лианы. На лице застыло выражение крайнего довольства. Он кивает бритой головой в сторону экрана:
–
Девочка старается!
Лиана идет третьей. Между ней и лидером-фаворитом несется какой-то огромных размеров белый гидроцикл, который, наверное, вместил бы четверых. Хотя, возможно, это яркий цвет так преувеличивает его размеры в кромешной тьме.
Бандит размышляет вслух:
– Ха, пристроилась в хвост этому киту, когда тот обходил остальных!
До финиша остается совсем немного – полвитка, Озеро, потом еще полвитка, и гонщики в Доке. Я вижу, что нервы у некоторых зрителей начинают сдавать, кто-то в крайнем нетерпении меряет шагами платформу, кто-то на уже некрепких ногах ежеминутно навещает бармена, двое мужчин с красными лицами громко и грубо обсуждают за колоннами шансы какого-то гонщика. Мне приходит мысль, что все происходящее, слава Богу, пока не несет абсолютно никакого потустороннего налета, если не считать, конечно, самого места – темного подземелья – мистическим. Ничего загадочного, утробных голосов, жутких теней, летучих мышей с красными светящимися глазами пока не появлялось на заполненной возбужденными людьми платформе. Глядя на них, я размышляю о том, что если бы из Канала высунулась когтистая лапа и утащила бы стульчик букмекера в воду, вряд ли это развлекло бы кого-нибудь из присутствующих больше, чем этот экран с гонщиками, в этот самый момент вереницей выезжающих из второго витка в последний полукруг Озера. И девушка в красном даже не удостоила бы эту мизансцену своим коротким комментарием «Кажется, один из наших букмекеров присоединился к сегодняшним купальщикам. Но смотрите на экран!». В своей заслуживающей уважения легкой и непринужденной манере она объявляет публике:
– Сейчас все гонщики сбавляют скорость перед выходом в Озеро. В ближайшие секунды решится судьба всего заезда. Расстояние между Первым и остальными сильно сократилось, многие будут отчаянно использовать последний шанс.
Мой неприятный сосед сквозь зубы бормочет:
– Ну да, последний, еще у Головы будет заварушка.
Заварушка случилась раньше. На последнем полукруге между Островом и галереей, под ажурным мостиком столкнулись все гонщики сразу.
Глава 10. Происшествие в тоннеле
Не избежал общей свалки и Первый номер, которого сильно развернуло от удара сзади большого белого байка. Некоторое время никто, даже феноменально сообразительная девушка в красном платье, не мог разобрать, что творится под мостом, который закрывал от камеры происходящее. Из динамиков по бокам экрана, помимо обычного рева, ставшего теперь прерывистым, доносились удары пластиковых и алюминиевых корпусов, шлепки по воде упавших и крики прижатых к стене галереи аквабайкеров.
Все, кто был на платформе, столпились перед самым экраном и, указывая пальцами то на одно пятно в темноте, то на другое, излагали свои предположения о ситуации окружающим. Эту их непродолжительную духовную и физическую близость решительно разрушает хозяйка вечера, которую в общей толчее чуть не столкнули в Канал. Она громко просит всех отойти от экрана и с чувством констатирует прояснившееся положение дел на Озере:
– Господа, такого массового столкновения еще не было ни в одной гонке! Мы видим… конечно же, мы видим первый номер, который снова набирает скорость и сейчас повернет в финальный виток. Сразу за ним из-под моста выбирается целая группа гонщиков, они продвигаются каким-то клином.
Действительно, аквабайкеры, развернувшие, наконец свои машины в нужном направлении, плывут в правильном порядке «ливонской свиньи», как будто собираются форсировать Чудское озеро в летний сезон. С замиранием сердца я вижу, что во главе клина… гонщик номер семь – Лиана! Перед поворотом в последний тоннель, под большой неоновой цифрой их порядок разом ломается, вода словно вскипает фонтанами, и, как огромные цветные жуки, гонщики устремляются к уже близкому финишу, изо всех сил выжимая акселератор.
– На дистанции осталось только семь байков. Так, кого же мы потеряли? Четвертый номер остался под мостом, тем, кто на него поставил, сожалею, сегодня не повезло!
Да, я уже ясно представляю себе, как пожилой человек, возможно, сильно ударившийся при падении, пытается в темноте забраться на скользкий от воды байк. «Его подберет катер, за ними же едет катер» – утешаю я себя. «Но Лиана, как ей удалось всех их растолкать и вырваться из свалки первой?»
Экран переключается на новый вид с очередной станции. Вдруг по толпе прокатывается вздох удивления: Первый гонщик, в близкой победе которого уже никто не сомневается, начинает сбавлять скорость и отчаянно машет руками, оборачиваясь назад. Все видят, что он даже пытается развернуть свою мощную машину. И тут то, что предстает моим глазам, заставляет волосы подняться дыбом от подступающего ужаса. Из глубины черного тоннеля к гонщикам быстро приближается какая-то огромная округлая масса. До нее едва добивает свет фар, но всем на платформе видно, что она двигается с угрожающей скоростью. Когда я, и вместе со мной потерявшая дар речи публика, наконец узнаем эту массу, этот гигантских размеров предмет, нас охватывает леденящее оцепенение. Даже те, кто еле держался на ногах из-за полудюжины выпитых бокалов кюрасао и рюмок самбуки, замирают, как соляные столбы, и в их глазах с покрасневшими белками застывает безумие.
Раздается чей-то пронзительный крик:
– Это же «Голова»!
Ему вторит эхо: «Голова, Голова…»
Колоссальный барельеф, можно сказать, огромный кусок скалы, который гонщики должны были миновать ближайшие секунды, погрузившись подбородком в воду до самого широкогубого рта и гоня перед собой волну, почти бесшумно наступает на гидроциклы, кажущиеся теперь такими крохотными и беспомощными. Бессмысленное, но зловещее лицо с глазами навыкате и грубым носом с раздутыми ноздрями, каменное, безжизненное, но вселяющее какой-то животный древний страх. Если, по выражению Сократа, скульптор всегда должен выражать свою душу в произведениях, то душа ваятеля этого «шедевра», должно быть, находилась в момент творчества в удручающем состоянии. До нас доносятся редкие скрежещущие звуки, которые, как я потом сообразил, возникали при задевании «Головой» потолка тоннеля. Это тихое и быстрое приближение предмета подобной величины производит еще более кошмарное впечатление, чем лязг и грохот тяжелого танка действовал бы на солдат, лежащих в неглубоком окопе.
Как в замедленной съемке все видят Первого, развернувшего наконец свой байк. В лучах фар почти остановившихся гонщиков он отбрасывает неровную длинную тень на тревожно волнующуюся воду. Вот «Голова» уже касается этой тени, она наползает на нее… Тут тишину запоздало разрывают двигатели гонщиков, которых обуяла паника. Лучи прожекторов отворачиваются от заходившегося криком Первого гонщика, оставшегося наедине с необъяснимым образом ожившим древним чудовищем. Все видят, как волна поднимает черно-оранжевый байк, как гонщик на нем судорожно вцепляется в руль, чтобы не упасть.
Вдруг экран становится непроглядно черным, видимо, была раздавлена потолочная лампа. До нас некоторое время еще доносятся царапающие звуки камня и ругань оператора камеры с этой роковой станции, которая погрузилась во тьму.
Путая слова молитвы «Да воскреснет Бог», я срываюсь с места и бегу в гараж с гондолами, по пути задевая плечами еще не пришедших в чувство недавних зрителей с бледными лицами. «Что стало с Лианой, быстрее туда, к ней!» – молотом стучит у меня в голове. Дверь в ангар открыта. Маленькая лампочка над дверью силится донести хоть немного света до неподвижных и величавых белых гондол, ровными рядами ночующих у своих причалов. Я пробегаю весь зал, но ни катера, ни лодки не попадается мне на глаза. Я уже запрыгиваю на гондолу, но тут мне приходит в голову, что без ключа ее не завезти, и даже если я подтяну ее к выходу и как-то вытолкну в Канал, без течения она не сдвинется с места. Я бегу обратно, на платформу. Администратор Михель, взъерошенный, со съехавшим набок галстуком, пытается привести в чувство девушку в красном, сидящую под колонной и истерически смеющуюся, закрыв лицо руками.
Я кричу ему:
– Дайте катер, пожалуйста, мне нужен катер!
– Едет уже катер, едет!
– Откуда едет?
– С Озера, не мешайте!
– А гонщики? Вы знаете, что с ними?
– Некоторых подобрали, везут сюда. Идите к лифту, езжайте наверх, вы поняли меня?
Тут вся толпа, сомнамбулически шатающаяся между колоннами, мгновенно ожила и бросилась к краю платформы. Люди всматриваются в тоннель со стороны старта гонки. Из мрака доносится нарастающий гул.
– Катер! И байки!
Подъезжает спасательный катер, за ним – всего лишь два потрепанных гидроцикла. На катере, помимо двух спасателей, сидят два мокрых гонщика, на байках – еще по паре дрожащих от холода людей. Гидрокостюмы почти на всех порваны, видны кровоточащие ссадины. Они минуют платформу и сразу направляются в ангар. Я с ужасом обнаруживаю, что Лианы среди них нет!
Вернулось шестеро. Значит, еще четверо остались на Озере!
Из тоннеля, с той зловещей стороны, где несколько минут назад произошло нечто ужасное и совершенно необъяснимое, к платформе подъезжает байк с зелеными полосками. За рулем Четвертый, без шлема, тяжело дышащий. Он останавливается, придерживаясь за край платформы.
Я подбегаю к нему:
– Почему вы никого не привезли с собой!
Он оглядывается на меня:
– Знаете, хм, а «Голова» снова на прежнем месте… как будто и не отлучалась никуда.
– На Озере еще остались люди, может быть, раненые!
– Да? Я никого не видел. Смотрите, у меня фара разбита, а там темно.… Очень темно. Да, и если бы нашел кого-то, все равно на стоячем байке вдвоем далеко не уедешь.
– Отвезите меня туда, пожалуйста, там осталась моя девушка!
– Хм, ваша девушка? Это кто же, интересно? И как вы это себе представляете? Мы вдвоем машину перевесим. Сядьте на край платформы и держите руль, если хотите развлечься.
Он нагибается к маленькому лючку и достает небольшой фонарик. Потом неожиданно ловко для своего возраста выпрыгивает на платформу и крепкой рукой перехватывает руль, я же делаю шаг вниз, на его место.
– Это акселератор, а это передачи. Мне уже все равно, я больше здесь не ездок, даже если позовут. Плывите лучше не к «Голове», будь она трижды неладна, а в другую сторону, расстояние до Озера примерно одинаковое. Если упадете в воду, без паники, а то холод сведет и на дно утянет. Спокойно заползайте сзади и медленно вставайте на ноги. Я отдышусь и за вами вернусь с катером.
Он включил фонарик и сунул мне его подмышку, едва не потеряв равновесие. Выжав гашетку, я вспоминаю добрым словом старенькую отцовскую «Хонду», мопед, с которым не расставался несколько летних сезонов в деревне, и легко мог проехать по длинному гладкому бревну, ни разу не соскользнув.
Балансируя на юрком гидроцикле за узеньким коротким лучом света в кромешной темноте, я вспоминаю слова моего нового знакомого, студента-богослова Александра: «Если вы увидели что-то необычное, причину этого лучше искать не в мире духов, а в действиях людей». Необычное, ничего не скажешь. Кому, если не духам, под силу такие безумные манипуляции каменными «головами», и главное, зачем? Кто и каким образом поднял со своего древнего постамента многотонную глыбу и заставил плыть по воде Канала, словно огромный резиновый мячик? Из памяти выплывают слова Гамлета, заученные на студенческой постановке: «Ты движешься, обезобразив ночь, в лучах луны, и нам, простейшим смертным, так страшно потрясаешь существо загадками, которым нет разгадки?»
Господи, когда же этот тоннель кончится!
И вдруг он заканчивается…