Сценарии, пьесы, сценарии. В трёх книгах. Книга 2

Развод по-русски
(сценарий)

Основные действующие лица

Иван Иванович Петруха – министр инноваций, мужчина средних лет и среднего роста без особых примет во внешности и в поведении, обычно носит очки.

Вера Николаевна – супруга Ивана Ивановича, склонная к полноте очень ухоженная дама одних лет с Иваном Ивановичем

Максим – бойфренд Веры Николаевны, молодой человек крепкого сложения с мужественным лицом и добрыми глазами

Оля – «поздняя любовь» Ивана Ивановича, хрупкая миловидная девушка с детским личиком, выглядящая немного «не от мира сего».

Аркадий Липский – олигарх; немного старше Ивана Ивановича; умные, проницательные глаза, чёткая размеренная речь, минимум жестов.

Фёдор – один из телохранителей Ивана Ивановича. Несколько моложе его. Умён. Невозмутим.

Шауров – адвокат, уверенный в себе импозантный мужчина

Происшествие

Рублёвское шоссе. Лето. Утро.

На большой скорости к Москве движется кортеж из трёх автомашин: впереди милицейский Форд с ревущей сиреной и проблесковым маяком, следом роскошная Ауди с единственным пассажиром – министром инноваций Иваном Ивановичем Петрухой и замыкающий Опель с охраной.

Иван Иванович сидит на заднем сидении. Перед ним экран телевизора с новостями CNN на английском языке. На коленях у него ноутбук, показывающий мультфильм про Тома и Джерри, который Иван Иванович с интересом и смотрит, приподняв очки на лоб.

Внезапно автомобиль кренится, идёт юзом, но шофёр справляется с управлением, ему почти удаётся затормозить машину на дороге, так что она скатывается с обочины и утыкается в кювет уже на небольшой скорости. Срабатывают подушки безопасности.

Кое-как выбравшись из-под них, Иван Иванович открывает дверь и выходит из машины – без очков, с ноутбуком в руках. Крышка его сломана и висит на каком-то проводке. Иван Иванович поднимает сломанный компьютер к лицу, безучастно осматривая его. В этот момент Джерри корчит ему с экрана свою рожицу-дразнилку (болтающиеся язычок и ушки, изображаемые руками).

Иван Иванович в сердцах размахивается и бросает ноутбук на землю в сторону кустов. Из-за них тотчас выскакивает какой-то помятый мужичок в сапогах, быстро произносит «Вам не надо так я возьму ребятам», хватает ноутбук и скрывается. Иван Иваныч набирает в грудь воздух и пытается что-то сказать, но у него не получается, и он только нелепо разводит руками.

К Ивану Ивановичу подходят сопровождающие и окружают его. Один из них:

– Иван Иванович, Вы в порядке?

Иван Иванович, наконец обретя способность говорить (с негодованием):

– Я в кювете, а не в порядке! Чуть не угробили меня, дармоеды!

Шофёр:

– Колесо спустило – прокол. Иван Иванович, кто же знал…

Иван Иванович:

– Колесо у них спустило! Зато уж я вам не спущу! Чуть не убили! Вот что теперь делать, что?

Один из охранников (Фёдор):

– Иван Иванович, Вы можете пересесть в нашу машину.

Иван Иванович:

– Фёдор, ты в своём уме? Чтобы я подъехал к Госбанку на Опеле? Как какой-нибудь кандидат наук? Ещё бы к своему министерству – туда-сюда. Но ты же знаешь, я еду на встречу в Госбанк! На Опеле… Надо же додуматься! Да по всей Москве судачить будут! Вызывайте резервную машину!

Фёдор звонит по мобильному в гараж.

Иван Иванович достаёт большой белоснежный носовой платок, расстилает его на траве и демонстративно, приговаривая «дармоеды» и «чуть не убили», со скорбным выражением лица садится на платок. Остальные стоят вокруг него, чувствуя себя при этом весьма неловко.

Иван Иванович:

– И не стойте вокруг! Вы бы ещё хороводы вокруг меня водили!

Люди расходятся в стороны, кто куда.

Иван Иванович шепчет:

– Чуть не погиб… Так и не пожил бы… по-настоящему…

Публикация

Тот же день. К парадному подъезду Министерства Инноваций (именно это написано на солидной вывеске при входе) подъезжает кортеж из трёх автомашин: милицейский Форд с включёнными сиреной и проблесковым маяком, большой Мерседес и замыкающий Опель. Из Мерседеса выходит Иван Иванович и бодро поднимается по ступеням к входной двери. Стоящий на часах милиционер «берёт под козырёк» и открывает перед Иваном Ивановичем массивную дверь. Похлопав милиционера по плечу, Иван Иванович входит в здание.

Уже на своём этаже Иван Иванович проходит мимо широких двустворчатых дверей с лаконичной табличкой «Министр» и направляется к следующей небольшой двери безо всяких надписей и табличек. Иван Иванович приставляет подушечку большого пальца к небольшой коробочке на стене, на экране коробочки появляются буквы «ОК», что-то щёлкает, и раздаётся «компьютерный» голос «Проходите, Иван Иванович». Иван Иванович толкает дверь и, минуя роскошно обставленную маленькую прихожую, попадает в не менее роскошную «комнату отдыха». Подходит к бару, открывает его, берёт бокал и бутылку Хеннесси, но передумывает и со словами «Лучше водочки» достаёт из холодильника запотевший графинчик.

В этот момент раздаётся усиленный динамиком голос секретаря Вадима:

– Иван Иванович, Михаил Петрович на проводе.

Иван Иванович, ворча про себя «Удивительный человек! Всегда не вовремя…», подходит к телефону, берёт трубку и слышит голос своего непосредственного шефа:

– Привет, Иван. Ты живой?

– Вы уже узнали о моём ДТП?

– Говорят, информация о нём есть уже и в Интернете. Ну и мне, конечно, доложили. Так ты не пострадал? Всё нормально?

– Спасибо, сейчас ничего. Но оказывается, подушки безопасности бьют так сильно! Одна мне так звезданула по лицу! В голове как будто лопнуло. Перепугался я здорово. Надо бы потребовать за моральный ущерб, да не с кого…

– Ну что же, перейдём от твоих утренних неприятностей к дневным. Уже знаешь новость?

– Новостей сегодня много…

– Так… значит, не знаешь ещё. У меня на столе свежий номер «Экономического вестника» со статьёй «Сто самых богатых людей России». Твоя Верка – семьдесят третья! Вы что там с ней, совсем обалдели! Предупреждал же тебя! Говорил! Что, разве нельзя было похитрее распихать собственность по тёмным углам? Прямо как малые дети! Пока ты в правительстве, ну нельзя же так! Тем более сейчас! Сам знаешь обстановку. Тем более, мне на этой неделе выступать в Думе!

– Михаил Петрович, для меня это действительно новость! Был с утра в Госбанке, и обзоров прессы ещё не видел. Очень неприятно, что подвели, невольно подвели Вас лично!

– Не только меня лично, но и себя лично! Ты планировал быть в правительстве как минимум до февраля? Теперь вряд ли досидишь. Не успеешь кончить свои проекты. А конкуренты не дремлют.

– Михаил Петрович, я деталей не знаю, почему так вышло, но видно трудно стало Вере маскировать активы.

– Трудно… Я же справляюсь! Про меня газеты не пишут! А им, видите ли, трудно!

Трудно – это когда прятать нечего… Хоть бы Вера фамилию сменила, что ли. Могли бы догадаться. Тем более, что при такой фамилии вас ни с кем не спутаешь… Как съездил в банк? Обо всём договорился?

– В принципе, да. Есть, правда, небольшая технологическая проблема оптимальной маршрутизации финансовых потоков проекта. Но проблема разрешимая. Я думаю, как раз Вера через свои структуры и поможет нам разрулить.

– Этот вопрос буду решать лично! Заходи в 14:30, расскажешь всё, как есть.

– ОК, подъеду!

– ОК да ОК… Прямо не знаю, что с вами делать…

Иван Иванович кладёт трубку и начинает багроветь. Набирает номер на мобильном и слышит голос супруги:

– Ванюшка, привет!

– Какой ещё Ванюшка! Ты разговариваешь с министром Российской Федерации! В его рабочее время! Шофёра зови Ванюшкой! Сейчас Петрович меня из-за тебя отчитал, как мальчишку! Как пионер октябрёнка! Ты официально попала в сотню самых богатых людей России! Как раз сейчас это крайне нежелательно. Предупреждал же я тебя! А Петрович – меня! Он сказал, не доработать мне до срока. Пойми – какие нам убытки!

– Дурак он, твой Петрович! Куда я всё спрячу? В лифчик и в трусики?

– Дурак – не дурак, а сто̀ит уж не меньше тебя! И заметь, газеты об этом не пишут!

– Другой бы радовался, что у него жена зажиточная.

– Да ради Бога! Что я – против? Я же тебе это и обеспечиваю. Придёт время – будет у тебя вожделенный «миллиардик». Я же не об этом говорю, а о том чтобы «не светиться». Сейчас. Пока я в правительстве.

– Ты, слава Богу, у меня и сам миллионер.

– Таких, как я, миллионеров, в одном Нью-Йорке прописано тридцать тысяч!

– Тогда не серди меня! Разведусь с тобой – и ты нищий!

– Я итак почти что нищий! А ведь ты без меня… без моих возможностей – круглый нуль! В институте еле-еле на троечки училась! Кто тебе всё пробивал – тендеры, контракты!?

– Ты, Ванечка, ты! Кто же ещё, как не мой милый муженёк, мой котик! Ну, не сердись на свою кошечку!

– Кошечки за один присест семерых рожают, а ты…!

– Дурак ты, Петруха! Совсем оборзел со своими инновациями! Плохо кончишь!

Иван Иванович молча сидит в кресле с закрытыми глазами. Произносит:

– И правда, дурак… И кончаю неважнецки… Поумнее надо… Поумнее.

Иван Иванович встает, подходит к двери в свой кабинет, вдруг останавливается и шепчет:

– Вот погиб бы сегодня – так и не пожил бы… по-настоящему… И не пожалел бы никто…

Липский

Тот же день. Кабинет Ивана Ивановича, обставленный в строгом официальном стиле. Но на полке одного из стеллажей (шкафов) стоит средних размеров икона. Иван Иванович садится за стол и вызывает секретаря:

– Вадим, зайди.

Тот входит:

– Добрый день, Иван Иванович.

– Так, Вадим… Сегодня работаем по плану?

– Так точно, Иван Иванович, неожиданных вводных не поступило. И первым к Вам Липский. Только что звонила охрана снизу – Липский уже подъехал.

– Ну, пошли встречать. Все двери – настежь.

Иван Иванович встаёт и идет к двери. На ходу он поворачивает икону к свету тыльной стороной, на ней закреплена фотография Эйнштейна.

Иван Иванович с Вадимом проходят через обширную приёмную, где кроме Вадима работают ещё две миловидные секретарши, выходят в коридор и подходят к лифту. Как раз в этот момент двери лифта открываются, и из него выходит Липский с сопровождающими (два охранника и два советника).

Липский:

– Привет, нарком!

– Здравствуй, Аркадий!

Они пожимают друг другу руки. Иван Иванович кивает сопровождающим Липского, Липский – Вадиму.

Липской:

– Отлично выглядишь, но печален. Кто тебя обидел? Вера Николаевна или Петрович?

Или не отошёл ещё от своего дорожного приключения?

Иван Иванович (с шутливой интонацией)

– Уж не ты ли его заказал?

Липский (подчёркнуто серьёзно):

– Не мой масштаб, ты же понимаешь.

– Кстати, ты угадал, психанул минут пять назад из-за Веры.

– А… публикация. Не журись, через неделю все забудут.

– Твоими бы устами… Проходи, прощу.

Иван Иванович пропускает Липского вперёд, и они идут к кабинету. Один из охранников Липского застывает в коридоре у дверей в приёмную, другой проходит дальше по коридору и останавливается у маленькой двери в «комнату отдыха». Советники молча садятся на диван в приёмной. Липский и Иван Иванович проходят мимо стоящих секретарш и входят в кабинет. Вадим прикрывает за ними дверь.

Иван Иванович:

– Присаживайся.

Они рассаживаются в удобные кресла в углу кабинета.

Иван Иванович:

– Или выпьем для начала? За встречу? Водочка у меня расчудесная! Тогда пройдем туда (Иван Иванович показывает в сторону комнаты отдыха).

– Спасибо, не сейчас. Что-то я её, родимую разлюбил. Старею. Зато кефир нравится всё больше.

– Ну уж! Не похоже. Итак, слушаю?

– Ну-с… Быка за рога. Я запускаю большущий проект. Основной для меня на ближайшие годы. Мой холдинг «Русская нефть» будет осваивать месторождения на шельфах и островах в северных морях. Впрочем, ты, наверняка, уже об этом знаешь – всё-таки в правительстве сидишь. Сам понимаешь, на самом верху и с нужными сенаторами-губернаторами основные моменты уже согласованы. Но и ты можешь мне помочь.

– Весь внимание.

– Одна из главных проблем – транспортировка нефти. Трубу оттуда протянуть – трудно и накладно. Лучше бы танкерами. Но – лёд и прочее. Так вот, меня убедили, я подчёркиваю, окончательно убедили, что оптимальное решение – создать собственный подводный, а точнее подлёдный танкерный флот. Подводные лодки-танкеры водоизмещением 300—500 тысяч тонн. Звучит дико, но, оказывается, идея вполне реализуемая. Многих проблем, важных для военных лодок, просто не существует. Например, не нужен реактор – двигатели, естественно, должны работать на той же сырой нефти. Но есть и совершенно новые и сложные технические проблемы. И вообще, создание подводной конструкции таких размеров – это само по себе сложная и наукоёмкая задача. И конечно, крайне желательно заранее, уже сегодня взять под свой контроль предприятия по проектированию и производству подводных лодок Короче, проблем много, а денег мало.

– У Липского мало денег – сенсация!

– Так вот, я рассчитываю, что финансировать решение этих технических проблем будешь ты, твое министерство. Они как раз по твоему профилю – инновационные, требуют развития новых технологий. Так что камушками и помидорками в тебя кидать не будут.

– И что ты предлагаешь конкретно? У тебя ведь уже всё проработано.

– Конечно. Тебе надо в инициативном порядке разработать и выдвинуть соответствующую целевую программу подъёма этой отрасли на несколько лет, с соответствующим крупномасштабным гос-финансированием. Не все же деньги в космос запускать. Выдашь программу наверх – там благословят, я уже там переговорил. Так что за тобой только организационно-техническая часть вопроса. И начать финансирование надо уже со следующего года.

– И кто же будет проектировать и строить эти подводные танкеры?

– Ну и нюх у тебя! Как у добермана. Молодец! Твой интерес учтём так. В стране есть два холдинга, каждый из которых включает крупную приватизированную верфь и конструкторское бюро, проектировавшее раньше подлодки. Одно – ленинградское, второе – верфь в Беломорске, а КБ тут, в Москве, на Беговой… Эх, я ведь жил там ребёнком… В коммуналке… Счастливое было время! Но бедноватое. Отец был закройщик. Так что вырастили и выучили нас с братом «на медные деньги». У тебя – генеральского сынка – была совсем другая юность.

– Налицо перепутаница. Это не я генеральский сынок, это Вера моя – генеральская дочка.

Липский мрачнеет. Говорит:

– Придётся кое-кого уволить.

Иван Иванович:

– Я понимаю: в досье у Липского – и вдруг неточность.

– Но оставим лирику в стороне и вернёмся к нашим баНанам. Я и Вера твоя учредим совместную фирму, которая скоренько купит один из этих холдингов. Это можно и нужно сделать быстро. Сегодня, пока информация о моём проекте ещё мало кому известна, купить можно будет за смешные деньги. Когда проект пойдёт, акции поднимутся минимум раз в десять. Естественно, инновационное финансирование твоего министерства пойдёт в приобретённый нами судостроительный холдинг. Какой холдинг покупать – решать, в основном, тебе. Надо бы лично посетить и верфи, и КБ – посмотреть, в каком они состоянии. В ближайшее время.

– Петрович в курсе дела?

– Естественно. В своё время узнаешь, в чём его интерес. Он тебя поддержит.

– Я вижу, мой вклад будет определяющим и позволяет запросить 51 процент для Веры.

– В этом отношении всё будет зависеть от ряда важных деталей. Давай так – я сейчас уеду, а мои советники-юристы останутся и доложат тебе мои предложения подробно. Они будут в твоём распоряжении хоть целый день. Можешь потом направить их к Вере, пусть переговорят с ней и её юристами. Начнём работать без раскачки. Думаю, мы сговоримся. Согласен?

– ОК

– Тогда тащи – выпьем по чуть-чуть за будущие успехи.

– Водочки? (Липский отрицательно мотает головой).

– Тогда, может, шампанского?

– Подойдёт.

Иван Иванович выходит в комнату отдыха, раздаётся хлопок, и он возвращается с двумя фужерами шампанского.

Липский:

– Ну, за наши подлёдные танкеры!

– Чтобы им бороздить просторы вселенной!

Чокаются, выпивают.

Липский, вставая:

– Я пошёл. Не провожай.

Липский идёт к двери. Проходя мимо стеллажа с фотографией Эйнштейна, он на ходу переворачивает её и ставит на место, так что она опять становится иконой. Не обернувшись, он выходит из кабинета. А в кабинете появляются и останавливаются у входа советники Липского.

Иван Иванович:

– Проходите, господа! И представьтесь, пожалуйста.

Поместье

Тот же день. Сумерки. Накрапывает дождик. Кортеж Ивана Ивановича подъезжает к воротам загородного поместья. Милицейская машина разворачивается на площадке перед ними и возвращается в Москву. Две оставшиеся машины въезжают внутрь. Машина охраны сразу отъезжает в сторону и останавливается. Автомобиль с Иваном Ивановичем проезжает ещё около сотни метров по красивой аллее и останавливается у парадного входа в особняк. К машине подходит слуга с огромным раскрытым зонтом. Иван Иванович вылезает прямо под зонт и идет в сопровождении слуги к дому.

Ярко освещённая огромная ванная комната. Иван Иванович с блаженной улыбкой на лице и закрытыми глазами лежит в джакузи. Его очень мускулистые руки и торс покрыты ровным «дорогим» загаром. На большом экране висящего на стене плазменного телевизора идёт какое-то красочное шоу. Звук телевизора приглушён и не заглушает бурления воды. В ванную комнату с доброй улыбкой заглядывает, а потом тихонечко входит очень моложавая и стройная жена Ивана Ивановича Вера, за ней крадутся два нарядно одетых ребёнка – мальчик и девочка. Вера говорит детям (почти шёпотом): «Как бы нам разбудить папу поласковее». Иван Иванович наблюдает за происходящим через прищуренные веки. Вера начинает медленно и ласково гладить Ивана Ивановича по голове, а мальчик – мерно шлёпать по воде ладошкой. На лице Ивана Ивановича – блаженство. Он закрывает глаза и слышит, как Вера ласково, очень по-доброму говорит: «Проснись, Ванечка… Милый, пора ужинать… Мы без тебя не начнём..». Голос Веры постепенно грубеет: «Да вставай же! Сколько можно дрыхнуть! Вставай, Иван! Поговорить надо!».

Иван Иванович открывает глаза, поднимает их и видит перед собой свою супругу Веру в её несколько разочаровывающем реальном виде (полнеющая дама средних лет). Опустив глаза, Иван Иванович видит двух огромных собак, одна из которых лакает воду в джакузи. На экране телевизора – кровавая сцена с Фреди Крюгером из «Кошмара на улице вязов» и дикими криками ужаса. Улыбка сползает с лица Ивана Ивановича. Сон кончился.

Иван Иванович брезгливо говорит:

– Фу! Слюней-то напустил!

Вера:

– Полчаса уже дрыхнешь! Так и утонуть недолго! И не обижай Ромочку – он всё понимает!

Вера поглаживает Рому и оттягивает его за ошейник от ванны:

– Не пей тут! Фу! Эта водичка грязная! Видишь, в ней дядя лежит!

Иван Иванович (умоляюще):

– Выйдете все, Христа ради! А то развели тут… ток-шоу. А потом уж я.

Вера:

– Ну не сердись, милый! Извини. Не думала, что ты обидишься

Вера выходит, командуя собакам:

– Рома, Рекс – за мной! Сейчас мама вас покормит!

Иван Иванович берёт с полочки очки и надевает их, затем встаёт в ванной, смотрит на своё отражение в большом зеркале, и видит бледного человека с невыразительной мускулатурой. Очки смотрятся на голом человеке совершенно нелепо. Он пробует напрячь бицепс. После чего грустно вздыхает.

Большой зал. Длинный стол, сервированный на двоих.. Белоснежная скатерть. Иван Иванович и Вера сидят друг напротив друга вблизи торца стола. Рядом вытянувшийся в струнку лакей и столик на колёсиках, с которого он подавал на стол. Ужин уже закончен. Иван Иванович допивает кофе, снимает очки, срезает кончик сигары и закуривает её, немного отодвинув стул от стола и откинувшись на его спинку. Вера доедает мороженое.

Иван Иванович:

– Ужин был хорош… Вот только икра…

Вера:

– Ты тоже заметил?

– Да, она сегодня чуть сомнительна. Кажется, не самой первой свежести.

– «Второй свежести не бывает».

Вера оборачивается в сторону лакея:

– Ты понял, Сергей? Передай это Пьеру.

Лакей:

– Будет исполнено.

Вера:

– А теперь покинь нас. Приберёшь позже.

Лакей уходит.

Вера:

– Ты с этой сигарой – прямо вылитый «министр-капиталист» с карикатуры в «Правде».

– Вряд ли я похож. Не хватает цилиндра на голове, окровавленного ножа в руке и, самое главное, многомиллионного счёта в банке… Вера, нам надо реконструировать подъезд к дому. Так чтобы автомобиль останавливался бы под каким-нибудь навесом или вообще заезжал бы как-то внутрь… Чтобы было тепло и не капало…. А то как дождик, так выбираемся под зонт, как у какого-нибудь ресторана. Согласна?

– Ой, Ваня! Только не ремонт! Как я не люблю, когда стройка, пыль, грязь, шум, таджики-маджики!

– Поживём пока в Москве.

– Иван, давай попозже, а? Не сейчас?

– Ну, как знаешь. И потом, этот тип с зонтом – что он у нас вообще делает? Кроме, как с этим дурацким зонтом, я его вообще не вижу. Есть у него какие-нибудь другие обязанности по дому или усадьбе?

– Ну, наверное, есть. Должны же быть какие-то основные обязанности. Я, конечно, поинтересуюсь. А парень он приятный… Смотрит так…

– Не при муже буде сказано…

– Да ладно тебе! Отелло…

– Ты не спрашиваешь меня о сегодняшнем дорожном происшествии? Я чуть не погиб.

– Мне что-то говорили… Так я вижу, ты цел и невредим – ну и славненько.

– Вера, как ты можешь! Я же мог погибнуть! Чуть не погиб! И сегодня… в тот момент… я понял, что ещё не жил.

– Как это «не жил»?

– Не жил так… как мог бы… Окрылённо. Счастливо…

– А не бывает счастливых людей, Ванечка. Нет их! Много ты их видел, например, сегодня?

– Ну, как же…

– Молчишь… То-то же.

– А я – буду! Я так решил.

– Не пугай меня, Иван. А то нарешаешь такого!

– … Ну и как тебе предложение Липского? До чего договорились?

– Ну и выдержка у тебя! Прямо космонавт! Сколько времени протерпел – не спрашивал.

– Спрашиваю.

– Да практически всё утрясли и затвердили.

– Это уже с самим Липским или с этими советниками?

– С ним я не встречалась. Но он дал «добро» по телефону.

– И каково твое участие?

– 40 процентов.

– Я просил 51.

– Ну, это же он тебе деньги в клювике принёс, а не ты ему.

– Не мне он деньги принёс, а тебе.

– Вот опять ты! Да какая разница! Прямо комплекс у тебя по этому пунктику.

– Не хочется провести старость в доме престарелых. Уйдёшь от меня – ничего мне у тебя не отсудить, и ты прекрасно это понимаешь.

– Ну, кое-что ты всё-таки отсудишь, и ты прекрасно это понимаешь. А главное, любящая тебя жёнушка вовсе не собирается сдавать тебя в этот мерзкий домик. Нет уж – ты мой навеки!

Вера встаёт, обходит стол, садится мужу на колени, обнимает его, очень нежно целует и нашёптывает ему в ухо:

– Ну, что ты, милый… Ванечка… Куда же мы друг без друга… Ведь мы же любим друг друга…

Прямо сейчас… Здесь… В зале…

Вера начинает расстёгивать блузку.

Иван Иванович:

– Нет, что ты, Верочка… Тут же проходной двор… Поднимемся в спальню… В мою…

Они встают и, обнявшись, выходят из зала.

Спальня, обставленная в старинном стиле. Приглушённый свет. Белая подушка. Запрокинутое лицо Веры с закрытыми глазами и прикушенной губой. Над ним – лицо мужа. Короткие ритмические движения. Вздохи, междометия. Изображение меркнет или затуманивается.