Аля
С утра поехала на собеседование. Магазин далеко от дома, зато зарплату за смену там предлагали хорошую. Решила, чем я не продавец, если бармены нигде не требуются? Андрей так и не позвонил, не написал. Сама звонить не хотела, вдруг занят иностранцами? Он говорил, что они очень важны для бизнеса. Зачем навязываться и мешать?
Интервью прошло неудачно, как и ожидалось. Просто забрали анкету, поспрашивали, какая я лиса, чего хочу от жизни, и кем себя вижу через 10 лет в их компании. Пообещали перезвонить через недельку. Знаем, какие через недельку они делают звонки. Если фирме действительно нужен работник, его нанимают, а не дают пустых обещаний.
Раздраженная, прошла мимо покупателей. Что-то смутно знакомое уловила краем глаза и замерла. Андрей стоял на кассе с умопомрачительной девушкой. Высокая, почти одного с ним роста, худенькая, словно сошедшая с журнала мод. Блондинка с отличным макияжем, длинными густыми волосами, внешностью как у топ-модели. Цеплялась за его локти, гладила плечи, и крепкий мужской зад, практически всё время висела на нём. Когда он рассчитывался, вжалась губами в подбородок. В то место, куда любила прижиматься я.
Чернота заполонила грудь, опустилась к животу, поднялась к глазам. В ушах зашумело. Я словно разучилась дышать. Вот почему лучше жить одной – не будет боли и предательства, не познаешь горечи разочарования и разрушения светлых надежд. Мужчина может легко поднять женщину до небес, а потом так же легко сбросить оттуда на твёрдую землю. Упадёшь, расшибёшься в мясо, и потом долго будешь собирать осколки себя воедино.
Не помню, как добралась домой. Выполняла домашние дела на автомате, неимоверной силой воли, сдерживая рыдания. Занялась сыном. Процедуры промывания носа, орошения горла, подача таблеток – всё, будто в тумане. На ночь читала ему любимую сказку, не вслушиваясь в собственный тихий голос.
– Мам, – прервал сын. – Ты одну страницу третий раз читаешь. Не забывай переворачивать.
– Хорошо.
– А дядя Андрей к нам в гости придёт? – Неожиданно больно, в самое сердце.
– Нет.
В тот же вечер мама, доглаживая бельё, вполголоса сказала:
– Ты знаешь, Аля. Мне этот Андрей сразу не понравился.
«Я люблю тебя, мама». Подумала, но как всегда не озвучила мысли и ушла рыдать в подушку.
Спустя две недели личного ада начался ад социальный. Помимо того, что мне словно дыру в груди пробили, я лишилась работы. Кафе закрыли. Нас распустили. Зарплату на карточку сбросили.
Деньги Андрею вернула. Все до копейки с учётом игрушечной железной дороги для Лёшки. Хорошо, что ума хватило не прикасаться к ним вовсе. Его номер отправила в чёрный список в тот жуткий вечер.
Настало время поисков работы. Серёга, Карина и Виталик перешли в одну из пиццерий «Пицца ХОТ». Катя не спешила покорять карьерную лестницу, так как скоро выходила замуж и полным ходом готовилась к свадьбе. Алину забрали в офис, Михаил Михайлович ждал, пока «Золушку» переоборудуют и разрешат ему стать руководителем новой пиццерии. Я же осталась за бортом, но не отчаялась. Подписалась на сайты по трудоустройству, ходила на десятки собеседований. Пока результата не было.
Каждый день возвращалась домой с мрачным настроением. Каждую ночь рыдала взахлёб, думая о нём. Убеждала себя, что ничего не обещал, не клялся в верности.
Но почему он так поступил? Неужели бросил меня из-за тёмного прошлого? Может, я не дотягиваю до его уровня, и он это осознал именно в ресторане? Зачем тогда врал про дела и отъезд? И почему мне так обидно и больно? Ответ простой и сложный одновременно. Как солнце и небо, как дождь и снег, как любовь.
Опять начала зависать в Одиноких разведёнках. Только не писала длинных постов, не рассказывала смешные анекдоты. Читала истории о несчастной любви, ревела над ними и бесконечно долго жалела себя.
Андрей
К концу недели ощущал себя выжатым, как лимон. Столько всего успел сделать, достиг, того к чему так долго шёл. Отлично встретил португальцев. Пашка организовал всё, как договаривались. Целый день возил их по пиццериям, оформил в гостиницу. Ту самую, где обожали резвиться с малышкой. Хорошо, что «наш» номер уже был кем-то занят, поэтому иностранцами воспоминания не подпортились.
В гостиничном ресторане устроили шикарный обед, плавно перетекающий в ужин и посещение сауны неподалёку. Родриго оказался заядлым любителем девочек. Павел вызвал лучших умелиц своего дела. Стройные знойные барышни услужливо крутились возле нас, выставляя на обзор аппетитные формы. На шестерых мужчин десять дам. Выбор обширный и довольно приятный.
Усмехаясь дежавю, как в клубе, пытался отморозиться, но при этом не потерять лицо перед остальными. Мысли то и дело возвращались в гостиницу на второй этаж, потом плотно прилипли к Але. Увидеться за всю неделю ни разу не удалось. Сбросить пар – тоже. Отчаянно хотелось прижать её к груди, втянуть ноздрями ставший панацеей запах.
Как мерзко всё сложилось тем вечером. Отнесся к ней как сволочь. Но не мог ничего с собой поделать. Если бы открыл рот за столом, то первое что выпалил бы: «Это он?».
Зачем спрашивать, если я и так всё понял. Мгновенно сложились дважды два. Его реакция на неё, её реакция на него, её дальнейший выпад в астрал. Если бы кто-то знал, чего мне стило сдержаться и не воткнуть вилку в брюхо учителя, мать его, физкультуры. Пересилил себя из уважения к малышке и Игорю.
Прощаясь в машине, я отчаянно желал её поцеловать по-настоящему. Но знал, что и здесь не сдержусь, оттрахаю прямо в авто, а потом открою рот и поделюсь, планами на ночь.
Ими я поделился с Павлом. Мы решили больше не возвращаться к этой теме. Убедились, что отправили хряка в больницу месяца на три и спокойно погрузились в рутину собственных жизней. Когда Вадима Степановича выпишут, он угодит за решётку. А если умудрится выйти раньше, чем 10 лет, да ещё живым, мы повторим беседу. И может быть, в тёмном переулке. Чтоб раз и навсегда.
Не заметил, как прилично накидался. Как одна из шлюх, разместилась на коленях, начала облизывать шею. Отвратно, наигранно, неприятно. Грубо оттолкнул её. Тут же полез в карман за айфоном, чтобы найти фотку любимой попки и обожаемого профиля.
– Andrew! – Пьяный Родриго с укором посмотрел в мою сторону, – you don't like girls?
– Not. Im married. – Сказал на автомате, продолжая рыться в галерее.
Павел медленно повернулся в мою сторону. Лицо его вытянулось от недоумения. Он дёрнулся, что-то хотел сказать, но случайно опрокинул рюмку с водкой. Алкоголь пролился на девчонку, сидящую с ним в обнимку.
– Какого хера, бро? Когда успел и не сообщил даже? Что за дела? Ты вообще кто мне после этого?
– Скоро. Сообщу. – Даже не поднял головы, до конца не понимая, почему обиделся друг.
– Кто она? Почему скрываешь? Познакомь!
– Вы знакомы, – отмахнулся и опять залип в гаджет.
Набирал её номер раз сто за вечер, длинные гудки и отбой. Что за фигня? Хотел было рвануть к малышке, но сил хватило только на то, чтобы добраться до гостиницы со всей компанией и отрубиться в одном из номеров без сновидений и тягостных мыслей.
Утро выходного дня встретил с жутким похмельем. Голова трещала как чан, тошнило. Принял холодный душ, выпил стакан апельсинового сока, отжался десять раз и снова набрал Алю. Опять гудки и тишина. Странное поведение начинало раздражать. Сильно. Бесить до белого каления.
Сколько себя помню, никогда за бабами не бегал. Сам кидал их в ЧС, избегал, не брал трубку. В телефонной книге висело около 20 номеров подписанных «Не брать», и ещё примерно столько же, обозначенных «На фиг». А как у неё подписан я в таком случае? Неужели обиделась так сильно?
Решение принял мгновенно. Приехать, схватить, попросить прощения за прошлые и заодно будущие грехи. За ресторан этот долбанный, за прохладное прощание, за лужу, за смех, за деньги, за то, что как-то кончил раньше неё.
Да за всё на свете! Лишь бы увезти и отлюбить во всех позах так, чтобы никогда больше не смела игнорировать. Чтобы отвечала по первому сигналу, писала в ответ длинные подробные сообщения и высылала обнажённые, мать их, фотки. Как это делают все нормальные бабы. Мои бывшие так и делали. Одна Марго чего стоила! Задолбался память чистить от её бесконечных смсок и интимных сэлфи. А тут я сам готов свой стоячий член выслать. Чтобы увидела, как хочу, как жажду встречи, как соскучился.
Звонок Пашки застал меня на полпути. Теперь не отвертится, объяснится. Сейчас в охапку её и на природу в парк с малым. Ближе к городу, конечно. Пока подальше от леса. Погода солнечная, птички поют. Погуляем, отвезём потом пацана домой, а сами в гостиницу. Накажу до звёзд, трясучки и воплей.
В голове расписал до мелочей весь трах, особенно углубился в детали наказания. В паху снова заныло, возбудился до предела. Интересно, как долго я буду остро реагировать только при одном воспоминании о малышке?
– Да Паш, – отвечаю на звонок, а сам улыбаюсь, затерявшись в розовых мечтаниях.
– Андрей, – тихо и подавленно, – у меня плохие новости, бро.
– Что-то с португальцами? Передумали?
– Нет. У них всё в порядке. Сегодня опять попросили девочек после осмотра клубов.
– Так в чём проблема?
– Ты едешь сейчас?
– Да.
– Остановись у обочины.
– Блять. Говори уже! – Прикрикнул, сжав руль и притормаживая у ближайшей парковки.
– Мама сегодня звонила. Твой отец умер.
В последний раз я навещал его в прошлом году, в конце лета. Отец держался бодрячком, пилил-колол дрова как, полный энергии паренёк. Соленья готовил, дом белил. Не болел, на здоровье не жаловался. Да и кто видел нормального мужика, который будет беседовать о болячках даже с родным сыном?
Помог ему по хозяйству, завёз кое-что из нужных вещей. Пробыл там месяц. Смог перекинуть на зама важные дела, хотя всё приходилось контролировать удалённо. С руководством рукожопый Олег Петрович справиться не мог однозначно.
Вроде мозг при нём, голова работала, соображала. Но только, если я находился рядом и сам принимал решения. А без меня превращался в безвольную тряпку. С одной стороны выгнать бы его ко всем чертям, но с другой – под моим началом работал так, что я иногда сам завидовал.
После отпуска, конечно, пришлось многое навёрстывать, решать кучу проблем, но я не жалел. Отлично провёл время. С утра на рыбалку, днём отсыпался, вечером мы пили на веранде малиновый чай и любовались закатом. Говорили обо всём. Отец – умнейший человек, знаниям и интеллекту которого я восхищался бесконечно. Он умел наслаждаться жизнью, ценил природу, понимал людей.
Хотел бы быть таким, когда состарюсь. Жить в тишине и покое, ухаживая за садом и любимой овчаркой. Не гоняться за успехом, удерживая в ежовых рукавицах бизнес, бесконечно воюя с налоговой и чиновниками. Забыть о шумных вечеринках, иностранцах, сделках, поездках. Курить трубку под яблоней, мирно раскачиваясь в кресле-качалке, а по ночам смотреть на звёзды в телескоп.
После того как мать свалила с любовником в город, оставив на столе клочок бумаги с надписью «Прости», он больше не женился. Через два года мы узнали, что она умерла в родах. Её новоиспечённый муж напился и избил так, что живого места на теле не осталось. Преждевременные роды не дали шансов на спасение ни ей, ни младенцу.
Не знаю, простил ли он её за чудовищное предательство. Я не простил и вряд ли прощу. Одно время даже ходил к мозгоправу. Бились мы над психологической травмой и заветным прощением практически год. Но ни к чему не пришли. Прекратил бесполезную выкачку денег и решил, что переживу как-нибудь. Тем более, к тридцати годам накопились проблемы поактуальней.
По окончании школы он отправил меня в город учиться. Дал денег, обнял, похлопал по плечу и сказал « Ты всё сможешь, сынок. У тебя получится. Севастьяновы никогда не сдаются, запомни».
И я запомнил. Не сдавался, шёл напролом. Не опустил руки, когда не поступил в институт и загремел в армию. Потом вернулся и попытался вторично сдать экзамены. Поступил. Выучился. Пошёл работать и понеслась. Не сдавался, когда первый наш бизнес с Павлом прогорел, и мы остались должны кучу бабла бандитам. Не сдавался, когда рискнул и купил в огромнейший кредит первую пиццерию. Дело пошло в гору, с долгами постепенно рассчитался, приобрёл ещё пару заведений и позже организовал целую сеть.
Отец отказывался переезжать ко мне, что поначалу сильно напрягало. К тому же смартфоны, телефоны и ноуты не признавал по каким-то только ему понятным причинам. Все новости от него получал от соседки – Пашкиной мамы – тёти Марины. Вот и сейчас получил. Внутри защемило от жгучей боли. Я только что потерял родного человека. Опустил голову на руль и закрыл глаза.
Похороны прошли как в тумане. Уговорил друга приехать позже, когда посадит португальцев в самолёт и убедится, что они нормально долетели. Доверить партнёров-инвесторов мог только ему, иначе плевал бы на всё и провалил сделку. Возможно, Родриго понял бы моё горе, но о дальнейшем сотрудничестве думать бы не пришлось.
Благодаря Павлу на рабочем фронте дела обстояли сносно. Инвестиции практически у нас в кармане. Предстояла поездка в Италию для заключения договора и поиска новых партнёров. Оборудование от португальцев, сырьё, алкоголь и посуда от итальянцев. Оставалось найти партнёров по бизнесу в Милане и попробовать открыть там пару пиццерий.
Но на душе было так тяжело и мерзко, что хотелось выть как Джек. Отцовский пёс затягивал жуткие песнопения, сидя в вольере – чуял смерть хозяина и по-чёрному тосковал.
Организацией похорон не занимался. Практически всё устроила тётя Марина с Семёнычем – соседом с другой стороны огорода. Мне оставалось дать денег, принять соболезнования односельчан, посидеть на поминках, вталкивая в себя пирожки с картошкой и наваристый борщ. Старался держаться на людях бодрячком, но когда все разошлись, не выдержал, напился основательно. Помогло слабо.
Павел явился через пару дней. Обнялись, помолчали. Сходили на кладбище, постояли у свежей могилы, а потом, сидя на веранде, где мы раньше с отцом пили чай, глушили водку рюмку за рюмкой. Вспоминали детство, как уезжали вместе поступать, как он, поступил, а я провалился. Но и тогда наши дороги не разошлись. Всегда были вместе, плечо к плечу. Даже бизнес хитро переплели, не раз выручали друг друга.
Допившись до состояния мычания, он вдруг расплакался. Огромный лысый татуированный мачо, скала-скалой, вытирал лапищами скудные слёзы и жаловался:
– Дрюх, что за жизнь у нас такая пропащая? Вот где оно это счастье? Ненавижу баб. Им только одно и надо – бабло, бабло, бабло.
– Не всем, бро, не всем, – возразил и помрачнел, – некоторым, например, надо из тебя всю душу вытрясти. Вырвать сердце и растоптать его своими охренительными ножками ко всем чертям.
Она не отвечала, не писала, не звонила. Пропала, как и не было вовсе. Не знал, что думать. Вдруг, что-то случилось? Малышка заболела или её похитили? И ли крыша старой халупы обвалилась, и теперь её останки вытягивают спасатели, а я здесь, и ничем не могу помочь. Или вдруг объявился этот выродок – учитель физкультуры. Сбежал из больницы и решил отомстить. Не надо было меня останавливать. Теперь лишился покоя из-за этого, пока моя девочка вдали. Здесь начало даже подташнивать.
Пашка хлопнул меня по плечу, вырывая из хаоса пугающих мыслей:
– Любовь – это зло, – глубокомысленно изрёк, а потом поёжился, мотнув пьяной головой. – Да ну на хрен. По мне так лучше продажные шлюхи, чем такое.
– Я не могу без неё, – выдохнул и опустил голову на заляпанный спиртным стол.
– Без кого? – Красными глазами с поплывшей мордой уставился на меня, не понимая. – Это ты о жене что ли, с которой я якобы знаком? Думал, ты просто пошутил над Родриго, ну или это… ПМС начался, – оскалился, довольный красноречивым подколом.
– Ммм. Не пошутил. Женюсь.
– А как же свободная жизнь?
– Не знаю. Я никого не хочу, кроме неё.
– Да кто это? Где она? Её тут нет?
– Угу, – согласно кивнул.
– Почему?
– Потому что не могу дозвониться.
– Потому что ты у неё в чёрном списке? – ошарашил глупейшим предположением.
– Что? Не может быть. Это бред.
Схватил его телефон и набрал номер. Последовали длинные гудки, а затем тишина. Не ответила, что натолкнуло на неутешительные мысли и вновь пробудило липкий страх.
– Не отвечает.
Вдруг мой смартфон издал сигнал. Пришло смс от банка. Автоматом проверил его и со всей дури запустил гаджет в стену.
– Сука!
Павел от неожиданности подскочил, а я, придя в слепую ярость, перевернул стол.
– Сколько, блять, она мне нервы будет портить? – заорал, ошеломляя друга, – приеду – сам убью!
– Тихо, спокойно, – обхватил меня со спины, пытаясь обездвижить, пока я неистово колотил ногами по мебели. – Не хватало из-за бабы с ума сойти.
Похмелье не отпускало следующий день. Не мог прийти в себя не от тупой головной боли, а от раздрая на душе. Павел уехал, оставив безуспешные попытки выудить у меня информацию о той, что свела с ума и довела до ручки. Я играл в партизана и пообещал, что ещё раз познакомлю, хотя уже не был ни в чём уверен.
Пришлось задержаться на несколько дней, чтобы решить проблемы с домом и псом.
– Андрюш, не спеши продавать. Пусть стоит хозяйство. Я буду присматривать, – тётя Марина принесла горячего супа и блинов. Присела на край табурета. – Отчий дом ведь, да и детишки когда пойдут, будете с женой на природу их привозить. Это же село. Земли почти нет, зато сад отменный. Отец не для себя сажал – для тебя и внуков.
– Некому за ним ухаживать теперь. Деревья погибнут без ухода.
– Ты с Семёнычем поговори. Мы будем досматривать. – Пауза. Почуяла, что сболтнула лишнего, но вовремя исправилась, – Я за домом, он за садом.
– А вы, тёть Марин, замуж за него не собираетесь? – Улыбнулся. Конечно же, они поговорили с Семёнычем и решили таким образом сблизиться официально. Вроде как не вместе для Пашкиных глаз, а на самом деле – слиться в единую семью.
– За кого? – Наивно захлопала ресницами. Милая, симпатичная женщина. Ухоженная, хоть и сельская, не знающая городских салонов красоты и бутиков.
В молодости была красавицей. Помнил, как за ней мужики убивались с нашего села, да и с соседних посёлков охотников на её руку и сердце хватало. А она отцу Павла упорно верность хранила. Хоть и бросил семью, жил с любовницей через две улицы. Воспитывал чужих детей, а со своим сыном даже не здоровался.
Пашка тогда нехилую детскую травму получил. Спасибо моему отцу, уделял и ему мужское внимание, учил нас премудростям жизни: как что подпилить, как розетку поставить, как правильно в руках паяльник держать. Да и много чего мы умели и знали, благодаря моему бате.
А вот материнскую ласку старалась дать тётя Марина. Всегда накормит, обогреет, пожурит, если надо. Сейчас это была пожилая, но всё ещё привлекательная женщина. Она старела красиво, что дано не многим представительницам слабого пола. Добрее и заботливее человека в жизни не встречал. Жаль, что не сложилось с семьёй. Однолюбка прирождённая. Вдобавок болезненная Пашкина ревность не давала обрести ей полноценное женское счастье.
– За Семёныча, за кого же ещё?
Подскочила, схватила полотенце, в котором несла для меня кастрюльку супа и со злостью сказала:
– Ну, ты, Андрей, даёшь! Что за поклёп?
Многозначительно промолчал.
– Ладно, – сдалась, наконец, – только Павлу пока не говори.
– А то что? Обидится? – Подумал, что надо бы Павлу мозги подправить и больше не сходить со скользкой темы при удобном случае.
– Взрослые вы стали совсем, да толку то что? Ни семьи, ни детей. Вот и отец твой внуков не дождался, да и я не дождусь из-за свинки Пашкиной проклятой, – начала хлюпать носом, – Усыновил бы, взял женщину с ребёнком. Чем не семья? Чужих детей не бывает, а внуков – тем более.
– Прекращайте, тёть Марин, – встал, обнял женщину за худенькие плечи, – всё у Пашки хорошо будет. И моих детей успеете понянчить, и его усыновлённых. Я обещаю.
Поцеловал её в лоб, отгоняя едкие мысли.
– Что с домом решил?
– Как вы сказали, так и сделаю. Сегодня же с Семёнычем переговорю. Оставлю денег.
– Этого не надо! Бог с тобой!
– Да вы что? Кто будет Джека кормить? Ему ведро каши в день надо, и то не наедается, кабан бездонный.
Рассмеялась, утирая платочком слёзы. Конечно, я им оставлю средств не только на собаку. И буду через Пашку передавать. И приезжать буду часто. Здесь мой дом. И отец здесь. Подумал, а самого снова на кладбище потянуло, соскучился по старику так, что впору зареветь как в детстве.
Пока общался с Семёнычем, телефон разрывался от звонков. Началось. Включаться в рабочий режим пришлось быстро. Даже быстрее, чем рассчитывал.
– Андрей Константинович! – Леся на связи глубоким спокойным голосом сообщила – поездка в Италию оформлена. Пока вас не было, они позвонили и попросили перенести встречу на две недели раньше.
– Кто принимал решение о согласовании даты? – Холодно спросил, а сам начал закипать от гнева. Ненавидел «сюрпризы», тем более ненавидел, когда меня ставили перед фактом.
– Олег Петрович, – так, блять, и знал, что этот рукожоп учудит и выкинет очередной фортель. – Позавчера позвонил Марио Пьяци. Сказал, что выставку переносят в связи с форс-мажором. У них что-то случилось в компании. Решили переиграть. Олег Петрович не мог дозвониться. Мы целый день вчера пытались, но вы вне зоны. Павел Дмитриевич сегодня приехал и попросил звонить на этот номер.
Пришлось воспользоваться телефоном и карточкой отца, который я ему подарил пару лет назад. После того как в ярости расколотил свой о стену, растоптал экран и отфутболил куда-то во двор под офигевшее лицо друга. Как назло смарт пикировал в лужу, а карточка потерялась. Винить сотрудников было не в чем. Спасибо Павлу, восстановил связь с подчинёнными. Но как не вовремя всё сложилось.
– Надеюсь, Олег Петрович подобрал мне надёжного помощника на время поездки? Пусть захватит все документы. Подготовьте всё, что я просил раньше. Список в файле на почте.
– Да-да. Я всё подготовлю и передам Маргарите Сергеевне.
– Кому? – Какого хрена эта тупая пигалица летит со мной? Вслух произнёс – Пускай Олег Петрович назначит другого помощника.
– Вы сами в феврале просили её назначить. Билеты куплены, всё оформлено. Сейчас не успею ничего изменить. Рейс завтра в 10 утра. Билеты скину вам на имэйл.
– Хорошо, – опять у меня не осталось выбора. Мало того, что столько дерьма навалилось, так ещё придется терпеть Марго всю поездку. Вовремя спохватился:
– Номера в отеле заказали?
– Да, – пауза, – Маргарита Сергеевна просила один люкс на двоих.
– Перебронируйте. Два отдельных и желательно на разных этажах.
– Поняла.
Побрёл в сад. Вдохнул полной грудью чистый, пропахший сеном и зеленью воздух. Здесь было замечательно, спокойно, тихо. Так бы и остался на месяц-другой.
Привёз бы Алю сюда и трахал, пока не выбил всю дурь из головы. Чтобы больше не смела возвращать деньги, кидать меня в чёрный список, молчать. Что у неё в голове происходит? Не женщина – сплошная загадка и адское наказание.