Урих оценивал открывшийся перед ними вид. Да, пара часов… Их должно хватить для того, чтобы добраться вон до того темного пятна на западе – там начиналась Гаттерсварра, и при всей своей враждебности она хотя бы была понятна и предсказуема. А пока им надо осторожно спуститься с кургана.

Сухая трава неприятно колола драконье тело. Ким шел рядом. Пыльный горячий воздух поднимался от потрескавшейся земли и словно повисал на его мышцах лишней ношей. Живность – кусачая, зудящая, пищащая, летающая и ползающая, отвлекала от непокидающего тревожного напряжения и разбавляла депрессивный пейзаж. Вот пырхнули испуганные куропатки в кустах, вот шустрая ящерица пробежала, едва ли не попав ему под ногу, а вот матёрый, золотой от солнца, байбак проводил их суровым взглядом, крикнул что-то на своём сурковом языке… О местных обитателях Урих знал только то, что они есть. Городов они не строят, живут в каких-то примитивных жилищах, никаких тебе производств и цивилизации… Но легче от этого не было. Шарахнуть тебя камнем может кто угодно, и не важно, откуда он – вышел ли из дома с мезонином или вылез из норы в земле.

Урих, опытный вояка, зыркал по сторонам, стараясь замечать всё, что может нести хоть какую то опасность. Вдруг он замер с поднятой задней лапой. На потрескавшейся земле, в пыльных узорах он увидел то, от чего его драконий лоб собрался морщинами. Это был след от подковы.

– Всадники?.. – спросил Урих сам себя, но ответить не успел.

Тут же свистом и гвалтом в них полетели острые куски ракушечника, и выскочили, откуда ни возьмись, странные существа, окружив их кольцом.

Лязгнули клыки. Лязгнула шпага.

Король и дракон стояли в обороне в центре круга маленьких людишек. Ростом не больше метра, сутулые, голые, чумазые и волосатые. Они стояли теперь уже молча, только угрожающие шипели и грозили длинными палками.

Ким принял обстановку с максимальной серьёзностью – отсутствие интеллекта в глазах у противника шансов на победу не увеличивало. Но и относиться к ним как животным было невозможно, это были всё-таки люди, пусть и дикие.

Урих выдал огненный столп в небо – дышать огнем в сухую траву было бы самоубийственно. Кольцо окружения пошатнулось – некоторые с визгом убежали прочь. Оставшиеся смельчаки с новым энтузиазмом принялись швырять камни и палки в противников.

– Прорвёмся! – Ким с почти радостной уверенностью крикнул Уриху, но тут же ахнул и присел у его крыла.

– Ваше… Ты чего?.. Э-э-эх! – с руганью и болью в голосе на секунду оторопевший дракон подхватил Кима и прижал его к своей медной груди. Из плеча его величества торчал дротик.

Над Ничьей Землёй прокатился гневный рык дракона. Урих рискнул лететь. Быстро, очень быстро, с каждой секундой теряя силы, он летел на закатное солнце, туда, где была надежда на спасение, туда. где начиналась своими мрачными предгорьями и дремучим лесом Гаттерсварра. Именно в этих неприветливых местах, у границы, жил Йорф, урождённый Йохан Фредерик Штоф, незаконнорожденный сын одного местного герцога из правящей ныне династии Гаттерсварры. Будучи сослан ещё ребенком, вместе с матерью, в эту глушь, отвергнутый элитой Йорф жил отшельником, нелюдимый, угрюмый. Он редко появлялся на людях. Лишь изредка его можно было встретить на торговых площадях близлежащих селений, куда он приходил по необходимости. Жертва интриг властвующих лакеев, неугодный ко двору, но пользующийся популярностью у простого народа – здесь его знали и любили. По-простому, искренне. И шли к нему за помощью.

Йорф был знахарем. Он лечил хвори телесные и душевные. Лечил тем, что давала ему природа, соединяя эти дары со своим собственным даром. Йорф помогал всем – и люду, и зверю, и птице, и ещё пойми кому…

Урих тоже знал Йорфа. Не раз судьба забрасывала их драконьего брата сюда, дабы исцелиться от боевых ран.

Кто бы знал, что ему придется встретиться с Йорфом, спасая не свою жизнь – как заботливая мать держит своё дитя на руках, держал он короля Иерхейма, едва не погибшего от чьей-то вражеской руки.

– Кто? – в черном проёме избушки стоял Йорф. Слабый свет давал очертания его стройной и высокой фигуры.

Йорф смотрел на дракона. Дракон смотрел на Йорфа, сделав приветственное движение лапой и головой. Лишних слов не понадобилось. Что-то едва уловимое промелькнуло на лице Йорфа, когда Урих занес раненого Кима в избушку.

– Йорф, я прошу тебя о помощи. Да, в его жилах течет благородная кровь, так же как и в твоих… И я знаю, что ты проклинаешь эту кровь и всех этих, чёрт их дери, господ, но я прошу тебя!

– Оставь, Урих, – остановил его Йорф. – Я сделаю то, что должен. Иначе бы я просто не открыл дверь. Нагрей-ка мне лучше вот эту склянку…

Йорф спешно доставал нужные препараты и инструменты, негромко проговаривая слова на непонятном для Уриха языке. Он склонился, осматривая рану:

– Дротик был, конечно же, с ядом… Человек бы умер… Человек… бы… человек… А он…– Йорф поднял глаза на Уриха. – Рану мы починим. Но исцелить тело – это полдела. Разум и душа его очень далеко… Один я не смогу вам помочь. Нам нужен тот, кто сможет вернуть и его душу, и его разум.

– Я не совсем понимаю тебя, Йорф.

– Нам нужен тот, в чьих глазах он уже видел себя однажды, – Йорф говорил, пребывая в некотором трансе, колдуя над раной. – Тот, кого он носит в своем сердце с теплом и болью…

– Ты говоришь о женщине? – Урих начал что-то соображать. – Ах, если бы Рагвард был здесь!

– Я здесь! – прозвучал вдруг чей-то голос.

Урих от неожиданности чуть не плюнул огнём.

– Рагвард, что ты тут… Какого чёрта ты не появился раньше и не спас его? – он едва сдерживался, чтобы не мешать криком знахарю, который не обращал внимания на появившегося третьего. К слову, пока от третьего видны были только глаза в темном углу дома. – Почему?!

– Я не Вершитель Судеб, – с бесящим спокойствием ответил Рагвард. – Я появляюсь там и тогда, когда мне позволяют Высшие Силы. Да, Йорф говорит о женщине. Той, что уже приходила в этот мир… Попридержи свой пыл для молитв. Нам не просто будет подобрать слова, чтобы небеса помогли нам – не так уж много праведных дел нами сделано, чтобы теперь взывать с просьбами… Я пойду за этой женщиной. Пожелай мне удачи, Урих.

Глава 5

Крепкий байховый чай дышал паром и кружил дольку лимона в граненом стакане. Сам стакан стоял в кружевном серебристом подстаканнике. За окном пролетал среднерусский пейзаж.

«Атаман Платов» мчался на юг.

В купе номер восемь сидела Эмма Лисицкая и задумчиво смотрела в окно. Ее попутчики сошли ещё ночью, оставив её в одиночестве, чему она была очень рада.

Она пробыла неделю в Москве – отвозила бабулю к матери, и немного погостив, теперь возвращалась домой, в свою пустую квартиру

Эмма смотрела в окно и думала о том, выпить ли ей чаю с печеньем или поспать под убаюкивающий «тыдых-тыдых»… Она всё-таки положила голову на подушку, и уже совсем провалилась в сон.

– Эмма! – кто-то позвал её, выбив из сна.

Она вздрогнула. В купе потемнело, как будто солнце зашло за тучу. Тихо закрылась сама собой дверь.

– Эмма, не бойся. Это Рагвард. Ты же помнишь меня? Я доверенное лицо его величества Климента Иммануэля Эрхарда Юстиниана, короля Иерхейма.

Эмма села на своей полке, соображая.

– Здравствуйте, доверенное лицо без лица.

– Эмма, достаточно того, что ты меня слышишь. Видеть не обязательно. Я рад, что не испугал тебя и ты в здравом уме. Позволь, я тогда сразу перейду к делу.

– К делу… – Эмма отхлебнула чаю и на нервах выловила из него пальцами кусок лимона и сжевала его, даже не поморщившись.

– Я вынужден просить тебя о помощи. Надо спасать Кима, и только ты можешь в этом помочь. Я прошу тебя пойти со мной.

– Точно! А я то думаю, чем мне на выходных заняться! – Эмма оставила стакан и нервно засмеялась.

Невидимый Рагвард вздохнул.

– Ты злишься? А, впрочем, имеешь право… Но, если бы ты знала… кто ты для него, в его сердце…

Эмма снова смотрела в окно и хрипло, стараясь не плакать, ответила:

– Никто я ему… Рагвард, если бы вам не понадобилась моя помощь, вы бы про меня и не вспомнили. И никто я в его сердце… Но знаешь что… Я пойду с тобой. Я согласна.

***

Переход в другой мир был непонятный и быстрый. Кто-то словно прикрыл Эмму с головой меховым пледом – было темно и тепло. И вот Эмма уже стоит в лесу перед каким-то мрачным домом, шаги по ступеням к двери – и вот уже какой-то мужик держит её за плечи и говорит что-то непонятное, гладит её по волосам, капает расплавленный воск ей на руки… но ей отчего-то совсем не больно… За спиной мужика маячит что-то совсем диковинное… Дракон. Бубнит что-то закрывая морду руками-лапами…

– Ты вернёшь его, ты вернёшь его! Ты та единственная, в чьих глазах он сможет увидеть себя тем, кто он есть на самом деле! Только в твоих глазах. Потому что… потому что в тебе есть вера! И сила есть в тебе! – слова мужика наконец-то стали понятны. Но со смыслом пока была беда. – Ты нужна ему, Эмма! Спаси своего короля!

– Я не понимаю, что я должна делать, – сказала Эмма, стараясь держаться хоть какой-то логики в этой странной обстановке.

– Только ты сама знаешь, что надо делать. Просто иди к нему. Ты сама всё поймёшь. Слушай своё сердце, Эмма! А мы пока оставим вас.

Ну, так что же твоё сердце, Эмма? Что говорит оно тебе? Холодно ли оно или горячо? Может на нём уже морозные узоры? Когда ты смотришь на него, на того, кто лежит перед тобой на этих окровавленных тряпках, на того, кого ты чувствуешь так близко… эти гордые линии его лица и плеч… Гордость, для кого-то выглядящая высокомерием.

Даже сейчас, израненный, на грани жизни и смерти, он не выглядит жалким.

Что ты чувствуешь, когда держишь его за руку? Ледяная, безжизненная рука. Как же она прекрасна… Надо согреть её… Каждый пальчик… Живи, мой милый, живи… Живи! Слышишь?!

– Ким!

Эмма наклонилась к Киму, растирая его ладонь.

– Ким! Ты меня слышишь? Ох, ты ж, Господи…

Она дышала в его руки, гладила, тёрла, целовала, и то ругала его, то успокаивала. Она почувствовала, как на запястье его, под кожей дёрнулась вена, и мало-помалу руки его начали теплеть.

– Радость ты моя непутёвая… Ну, давай… Приходи в себя!

Эмма забыла обо всём, что так долго носила в душе, в тайне надеясь, что когда-нибудь они встретятся вновь и она всё-всё ему выскажет.

Ким открыл глаза.

Он смотрел на Эмму, словно не узнавая, и закрыл их снова.

– Ким!

Эмма замерла с дрожащей рукой у его щеки. Ким вздохнув, открыл глаза и уже смотрел на Эмму совсем по-другому.

– Эмма… Как ты… здесь?..

– Я пришла… То есть Рагвард привел меня сюда. Сказал, что надо тебя спасать.

– Какое-то чудище позвало тебя, и ты согласилась пойти неизвестно куда?

– Конечно. Это был шанс увидеть тебя и сказать.

– Что сказать?

– Сказать, что я… что я ненавижу тебя.

– Получилось? – Ким спросил с заметной улыбкой, не выпуская её руку из своей.

– Нет. А как бы ты поступил на моём месте?

Ким перевел взгляд в сторону.

– Я не знаю. Это сложно, Эмма.

– Прекрати… Это просто как дышать, это…

– А где Урих? – Ким перебил Эмму и прижал её к себе. – И где я вообще?

– Урих это кто?

Быстрый топот сотряс дом и возле Кима вырос запыхавшийся Урих:

– Я здесь, величество! Фу-ух, хвала небесам, ты к нам вернулся! Ну и напугал же ты меня! – Урих в возбуждении давал круги и чуть не разнёс крыльями комнату. – На нас напали какие-то дикие карлики, ты помнишь? Во, отлично, так вот… А потом тебя подстрелили дротиком с ядом.

– Карлики?

– Да ну, какие карлики. Они для этого слишком тупые. Я видел след от подковы, а потом этот дротик… Это кентавр, величество. Кентавр.

– Что-то я не помню, чтобы я ссорился с кентаврами, – задумчиво и озадаченно сказал Ким. – Мы с ними и не воевали никогда. У них и государства-то нет, живут поодиночке, где придется.

– Ты мало о них знаешь, величество. Да, у них нет государства. Они живут разбоем, единственное, что они хорошо умеют делать – убивать. Это наемники без принципов, законов и кодексов. Никто и нигде не может просто так поднять руку на короля. Нигде, кроме Ничьей территории.

– Они пасли нас, Урих.

– Так точно. Жемчужина. Та, жемчужина, что дал тебе Валет – через неё они следили за тобой. Йорф уже уничтожил её.

– Йорф?

– Йорф, хозяин этого дома. Он лекарь. Я успел принести тебя к нему. Мы в Гаттерсварре, Климент Иммануэль. А вот и он!

В комнату зашёл Йорф – тот самый мужик, что наставлял Эмму.

– Мне надо осмотреть нашего пациента, – сказал он без лишних сантиментов. – Без свидетелей.

– Ну-с, пройдёмте, сударыня на воздух, – Урих с реверансом обратился к Эмме, которая молча слушала весь этот кошмар.

На воздухе она устроилась на пеньке. Если бы не слабый свет от окна, была бы абсолютная тьма. Урих растянулся рядом. Как изрядный любитель сплетен, он еле сдерживался, чтобы не засыпать Эмму вопросами. Его терзало любопытство. Но первой заговорила Эмма:

– Кто хочет убить Кима?

– Ну-у, знаете, сударыня, желающих это сделать так много, что я даже затрудняюсь конкретно ответить на ваш вопрос. Идёт война. Плюс ещё эта смута…