1993 год. Назад в СССР, или Дети перестройки

Глава 18

Воскресный вечер подходил к концу, за окном темнело, маленькая неуютная кухня погружалась в сумрак, а лампочка перегорела ещё вчера, и всё никак не доходили руки заменить её.

Сашка Рыжов стоял у плиты, ловко разбивая яйца о край сковородки. Одно, второе, третье, и вот уже целая глазунья аппетитно шипела и пузырилась. Александр спешил до полной темноты, думая, откуда всё-таки вывернуть лампочку. В маленькой комнате осталась только одна, в большой – три, но все слабоваты, по сорок свечей. Надо купить в понедельник.

Когда яичница подёрнулась лёгкой корочкой, Сашка аккуратно вывалил её на тарелку, нашарил на столе какой-то нож, отрезал ломоть белого хлеба и потащил всю трапезу в комнату. Телевизор по старой привычке работал едва ли не постоянно. Футбола в программе сегодня не было, да и не беда. Сашка с утра просидел за диссертацией часа три, после этого погонял во дворе с мужиками мяч, размялся здорово и вообще чувствовал себя прекрасно, если не считать гнетущего слегка чувства – завтра на работу.

После поездки с Лёшкой работалось ему легко. Начальник больше не придирался, здоровался за руку, улыбался при встрече. Что-то с ним, старым козлом, случилось. Во всяком случае, это было хорошим предзнаменованием. Диссертация чуть сдвинулась с мёртвой точки, пошла помаленьку. Рыжов потирал руки, предвкушая близкую защиту. Лёшке он звонил пару раз на неделе, тот дал ему свой новый телефон. Жил он теперь в Кожухово, в однокомнатной. Они с Колычевым побывали там, обмывая счастливое возвращение в Москву.

Заходил зато к нему Юрка Феоктистов. Недовольно ворчал про какие-то замеченные махинации на радиозаводе, на невыплату премии и вообще, мол, жрать не на что. Сашка тогда угостил его яичницей. Что-что, но яйца он мог себе позволить приобрести, хотя стоили они целых 2 рубля десяток.

Вот и сейчас он с аппетитом собирался поужинать. Поставил тарелку на стол, заваленный десятками страниц газет, уселся в кресло и глянул на телеэкран. Кончался прожектор. Раньше, года два-три назад, эта передача называлась ещё «Прожектор перестройки». Но постепенно про перестройку как-то перестали говорить и у передачи осталось в названии только первое слово. Да и кому какая разница была. Всё равно, мало кто смотрел скучноватые сюжеты типа того, что там-то задержали крупного расхитителя, пытавшегося вынести с завода пару плиток шоколада или 300 грамм коньяку. Как, мол, нехорошо тащить народное. И тут же показывают здоровенную во весь экран рожу какого-то передовика труда, кавалера, депутата и так далее, который, поди, забыл, когда стоял у станка, или давали крупным планом рабочего, усталого, но довольного проделанной работой, на фоне яркого плаката «пятилетку досрочно», с явным рязанским акцентом бедняга твердил заученные где-нибудь на профкоме выражения, клеймящие позором лодырей, пьяниц, несунов. Только про начальство уже ни слова не говорилось плохого. И жалобно косил выступающий глаза туда, за камеру, где начальник цеха показывал ему увесистый кулак тайком от оператора. Да, мельчаем.

Сашка вздохнул тяжко, набил в рот глазунью и вдруг услышал звонок в дверь. Торопливо пережёвывая на ходу, он бросился открывать, недоумевая, кого могло принести так поздно? Неужто гостей из деревни? Но открыв, радостно и удивлённо улыбнулся. Перед ним стояла девушка, нет, молодая женщина даже , насмешливо глядя через порог на оторопелого Сашку.

– Привет, Сашуля! – она рассмеялась, – Забыл, да? Ну, за порог-то пустишь или нет?

– Да-да, привет, проходи, конечно, – засуетился Рыжов, приглашая гостю.

Он сразу узнал её. Это была его первая любовь Ира, ныне мадам Шлифер. Сашка познакомился с ней на втором курсе на картошке. Влюбился он сразу и серьёзно. Дружил с ней почти год. Она была весёлая, жизнерадостная, чуть грубоватая девчонка. Правда, некоторые друзья укоряли Сашку, что связался с еврейкой. Но ему было всё равно. Он был как пьяный, даже курить начал, чтобы казаться перед ней мужественнее, взрослее. Однажды на спор побрился наголо и всё лето ходил в шапочке, которую она ему сшила. Но то ли Сашка был слишком молод и не напорист, то ли еврейская сущность Ирина взяла своё.

В конце концов она предала Сашку и вышла замуж за подающего надежды кандидата наук Шлифера, сама фамилия которого уже говорила, какой он был национальности. Александр, конечно, переживал тогда, но время лечит любые раны, и теперь он достаточно спокойно встретил Иру. Засуетился только, надо же, сколько не виделись. Созванивались иногда, правда, но после свадьбы Ирина ни разу не была у Сашки.

– Ты один, что ли? – слегка развязно бросила Ира, проходя в комнату, – Бог мой! Сашка, какой бардак ты развёл!

– Ну, извини, не ждал, – пожал плечами Сашка, – Садись, не обращай внимания. Жизнь холостяцкая, сама понимаешь.

– Да уж, понимаю, – она плюхнулась в кресло, брезгливо покосилась на яичницу и положила ногу на ногу. На ней была короткая юбка и белые чулки, обтягивающие все еще по-прежнему стройные ноги. В институте, кажется, она занималась аэробикой и бегом. Сашка устроился рядом на стуле.

– Как же ты нашла-то меня? Ведь ехать не ближний свет, – Сашка чуть усмехнулся, – Не забыла еще адрес?

– Да нет, у меня хорошая память, – она ответила пристальным взглядом, слегка сузив глаза, – Да и я на колесах. Могу позволить себе роскошь иметь восьмую модель «Жигулей».

– Ого, – Сашка вскинул брови, – Что, муж защитил докторскую?

– Да, защитил, хотя это имеет мало значения. Знаешь, он стал большим человеком, ворочает какими-то там делами, постоянно разъезжает или принимает у себя кого-нибудь, – она мотнула головой, и крупные бриллианты сверкнули в ее ушах, – А, впрочем, мне все равно, чем он занимается. Просто скучаю последнее время. Вот этого, – она щелкнула ногтем по перстню с тем же алмазом, – у меня хватает, но мой Шлифер совсем не балует меня вниманием. Вот, катаюсь по подружкам да по старым знакомым, вспомнила про тебя, мой милый одинокий Сашуля, – она улыбнулась, – Как ты?

– Да я так, – отмахнулся Александр, – Работа, диссертация, всего понемногу. Слушай, я тебе поесть ничего не надо, а?

– Нет-нет, я ужинала, – Ира еще раз покосилась на яичницу, – Если есть коньяк, не откажусь.

– Прости, – Рыжов развёл руками и почувствовал, что краснеет. У него не было ничего, кроме самогонки, присланной матерью из деревни. Но её предложить он не решился.

– Я так и знала, – беззлобно рассмеялась Ира.

– Ну, чёрт с ним! Как дочка! – вспомнил Рыжов, – Растёт?

– Да, уже третий годик пошёл. Сейчас она у матери мужа на даче. А тебе своих пора иметь, мужик ты или нет?

– Да вот всё как-то, – Сашка не договорил, Ирина смущала его.

В её обществе он почему-то чувствовал себя неловко, отводил глаза.

– Всё такой же! – она подошла к сидящему Александру и ласково растрепала рукой его короткие волосы.

– Ты не забыл, что у меня через два дня день рождения?

– Нет, конечно, помню, – поспешил ответить Сашка, хотя, честно говоря, уже давно забыл эту дату.

– Ну и прекрасно! Я приглашаю тебя двадцатого в субботу к нам. Муж будет давать банкет по поводу моего двадцативосьмилетия. Ты ещё не забыл, сколько мне лет, Сашуля?

– Конечно приду, но удобно ли? – ответил Сашка.

– Ну раз я приглашаю, ты мой гость и никаких гвоздей, – отрезала Ирина.

Она обхватила Сашку за шею, ласково, как кошка, провела ему рукою по плечу, таинственно улыбаясь. Александра бросило в дрожь от этого прикосновения. На улице стемнело, лишь одинокая тусклая лампочка под потолком освещала комнату. Прямо перед собой Сашка увидел Ирину грудь без лифчика, прикрытую тонкой тканью блузки.

– Потуши свет, – сказала вдруг Ира.

– Зачем? – пролепетал Сашка. В голове его всё смешалось, и он сидел, не смея поднять глаза.

– Дурачок, – ласково шепнула ему Ира и, бесшумно ступая, щелкнула выключателем.

Сашка смотрел на нее, темную, грациозную, нижняя губа его чуть отвисла, безмолвный экран телевизора бросал тусклые тени на стену, а он сидел и смотрел, онемев от запоздалой догадки.

– Неужели ты забыл все? – тихо проворковала Ирина, стоя посреди комнаты, – ведь тогда у нас ничего не было.

Она тихо засмеялась, вскинула руки и стянула с себя кофточку. Грудь четко вырисовывалась на ее смуглом от загара теле на фоне темного шкафа.

– Дурачок, – повторила она нежно, подошла к Сашке и присела на корточки возле его стула, обжигая лицо его своим дыханием.

От нее пахло духами и слегка табаком. И вдруг, сам не понимая, что он делает, Сашка схватил в свои объятия это смуглое тело, эту женщину, бывшую когда-то его возлюбленной, но не любовницей.

– Сашуля, сегодня я твоя, – шепнула Ирина, откидывая голову.

Они опрокинулись на диван, и Сашка уже яростно, с тихим рычанием, стиснув зубы до хруста, срывал с нее юбку и колготки .

Слабо мерцал экран телевизора.

Оценили 2 человека

Глава 19

Квартира четы Шлифер была на Арбате. Много лет назад, когда Ирина выходила замуж, Александр был у них пару раз и ещё помнил этот тихий арбатский переулок.

И вот и сейчас, как лет семь тому назад, Сашка, пройдя по шумному Калининскому проспекту, за Домом Книги свернул направо и сразу же, пройдя мимо высотных домов, затерялся в лабиринте узеньких тенистых улочек, на которых даже в жару, а сегодня, 20 июля термометр за окном у Сашки поднялся до 28 градусов, даже в жару здесь было прохладно, зеленели деревья в крошечных двориках за старыми чугунными загородками. Редкие прохожие и одинокие машины, казалось, никуда не спешили.

Александр слегка волновался, он всю неделю ждал этой субботы, работалось необычайно легко, свободно, и всё-таки ему казалось не слишком удобным идти на этот день рождения. Правда, Ира в то воскресенье подарила ему то, о чём он не смел даже мечтать. Он помнил ту ночь, помнил в отчётливых подробностях, и его даже в дрожь кидало порой от сладостных этих воспоминаний.

На оставшиеся от плавания деньги, вернее, на большую часть, Сашка купил прекрасный, отличный костюм «тройку» за три с лишним сотни. Правда, летом в нём было жарковато, но уж слишком модная была модель – тёмно-серая с отливом. Предложил его Сашке по случаю старший инженер Санков. Да и как было отказаться, когда всё-таки день рождения бывшей возлюбленной?

По её же словам, у Стаса Шлифера, нет, ныне у Станислава Эдуардовича должно собраться какое-то светское общество. Раз уж он приглашён, то не пристало ударять в грязь лицом. Да и на деньги Рыжов теперь смотрел как-то по-другому, сквозь пальцы, что ли, надломила его Лёшкина прогулка на «Руслане». Нагляделся там Сашка на то, как жили люди, и уж больно жалкими показались ему мятые полтысячи в кармане старенького пиджака.

Да, всех денег не заработаешь, а те, что есть, потратить бы скорее к чёрту. Сашка долго думал, что подарить Ирине, облазил кучу всевозможных магазинов, и, в конце концов, отчаявшись, купил шкатулку работы палехских мастеров и огромный букет роз. Ведь дорог не сам подарок, дорого внимание. А уж вниманием в будущем Сашка решил не обделять эту женщину, хотя порой как-то не по себе ему было, всё же замужем, мать, но тянула его к ней после той ночи, как магнитом. И Сашка шагал вперёд, сверкая белоснежной рубашкой.

У подъезда четырёхэтажного старого дома, в котором жили Шлиферы, стояли на самой бровке узкого тротуара несколько машин. Все новенькие девятки, москвичи, пара четвёрок. Рыжов понял, что это машина гостей Иры. Досадливо бросив взгляд на автомобиль, Сашка пригладил свободной рукой причёску и смело вошёл в подъезд. Часы показывали 18.00.

– Сашуля, привет! – радостно встретила его Ирина, сверкая в полумраке накрашенными глазами. Она сама открыла ему дверь, высокую, тяжёлую, и провела его в длинный, роскошный, в бордовой драпировке коридор.

– Привет, поздравляю тебя, – начал было Сашка, поднося ей подарок и букет цветов.

Но Ира махнула рукой и, оглянувшись назад на дверь в комнату, прервала Сашкино поздравление поцелуем страстным и многообещающим. Даже не глядя на подарок, она положила его на тумбочку рядом с ещё несколькими подобными яркими свёртками. Воткнула букет в переполненную уже вазу, стоявшую на полу, и, игриво подхватив Сашку под руку, распахнула дверь в гостиную.

– Минуточку внимания! – воскликнула Ира, торжественно вводя чуть смущенного Александра на середину большой комнаты, в которой было уже человек десять или двенадцать, – Друзья, позвольте представить вам моего хорошего знакомого, бывшего сокурсника по институту Александра Рыжова.

На несколько секунд воцарилось молчание, и головы всех присутствующих повернулись в сторону Сашки.

– Бог мой, какой приятный сюрприз! – Станислав Шлифер, невысокий, располневший, с аккуратной бородкой, театрально раскинул руки и заключил Сашку в объятия, – Саша, какая

радостная встреча! Сколько лет! Я рад тебя снова видеть! Знакомься, это мои друзья и коллеги, пожалуйста.

Он церемонно позвал Сашку к напыщенным, немолодым уже мужчинам и раскрашенным женщинам, блистающим драгоценностями. Все мужчины подавали Рыжову руки, глядя на него холодно и почти презрительно. Каждый из них после фамилии и имени называл титул – доктор, директор, заведующий, декан. Кого только тут не было! Да, права была Ирина. Здесь собралась высшая знать, едва ли не самое большое начальство, настоящая элита, подчинившая своей власти едва ли не всё, что можно. Дамы ласково улыбались, с любопытством или даже с интересом, оглядывая симпатичного молодого человека в элегантном костюме.

Представлялся Сашка с гордо поднятой головой, глядя прямо в глаза этим тузам и воротилам, представлялся просто – инженер. Он любил это слово и даже подписывался обычно инженер Рыжов, но здесь, и он это чувствовал, слово инженер звучало по крайней мере просто неуместно, если не комично. Всего лишь простой инженер – светились вопросом холодные проницательные глаза директоров и заведующих. Взгляд их переходил на Шлифера, как бы спрашивая, зачем нужен тебе этот инженер. Шлифер как-то виновато улыбался, отводил глаза, для него самого это было сюрпризом. Он не ждал сегодня Сашку и сердито поглядывал в свою очередь на беспечно веселую жену.

В дверь позвонили и Ирина выбежала в коридор, оставляя Сашку с этой разномастной, но все-таки такой одинаковой по составу командой, каждый из которых был в своем роде игроком экстра-класса, мастером своего дела.

– Ну, Саша, рассказывай, как дела? – Шлифер взял Сашку под руку и отвел уже в сторону, – Забыл ты нас, не показываешься.

– Да вот, все некогда как-то, работаю, диссертацию пишу, – ответил Александр.

Начало вечера было испорчено этими презрительными взглядами. Сашке стало немного не по себе, хотелось уйти отсюда. Но Ирина ему этого не простит, он знал ее взбалмошный характер и, вздохнув, приготовился вытерпеть все.

– Добрый вечер! – услышал вдруг Сашка знакомый голос за спиной и вздрогнул. Голос этот был до боли знакомый, только вот никак не мог он припомнить, где слышал его последний раз. Сашка обернулся и замер, взглянув на вошедшего. Перед ним, улыбаясь белоснежными зубами, стоял Дмитрий Вершинин.

– Дима, познакомься, – подтолкнула его Ира, – Это наш друг, Александр.

Несколько мгновений они не решались сделать шаг навстречу друг другу.

С лица Вершинина медленно сползла улыбка, пауза затягивалась, и Сашка, пересилив себя, произнес.

– Рад познакомиться, Александр Рыжов, – и протянул ему руку.

– Дмитрий, – выдавил из себя тот, пожимая руку Александра холодными цепкими пальцами, которые чуть дрогнули. В первое мгновение Сашка был удивлен и даже ошеломлен тем, что этот Вершинин, убийца, хлыщ, и вдобавок ко всему еще и молокосос, подвязался в этой компании. А впрочем, почему бы и нет? Рыжову почти сразу стало ясно, кто собрался у Шлифера в этот день.

Здесь явно что-то было нечисто, пахло жареным, как говорится. Сашке стало слегка не по себе, и он, перекинувшись несколькими ничего не значащими светскими фразами со Станиславом, отошел в дальний угол и уселся в кресло, ослабив узел галстука и расстегнув верхнюю пуговицу. Шторы на высоких окнах были темные, полупрозрачные, в зале был полумрак, лишь мигали индикаторы какой-то импортной стерео системы, негромкая музыка журчала в красивых решетчатых динамиках.

– Сашуля, идем за стол, – ласково склонилась над Александром хозяйка банкета и подхватив его под руку, повела в соседнюю комнату, большую часть которой занимал стол, покрытый белоснежной скатертью, сплошь заставленный бутылками с яркими этикетками, всевозможными роскошными блюдами, вазами, тарелками и подносами, с чем-то изысканным, остро пахнущим. У Сашки, который, в общем-то, любил хорошо поесть, аж слюнки потекли при виде всего этого.

– Прошу, друзья, – Шлифер слегка суетился, рассаживая гостей.

Сашка оказался рядом с Ириной, то ли случайно, то ли по ее умыслу. Был произнесен первый тост, гости подняли бокалы за именинницу, Ирка смеялась, шутила, сверкая белозубой улыбкой, время от времени бросая на Сашку жаркие взгляды. И сердце его учащенно билось от выпитой водки или от того, что коленка его касалась под столом ее крутого бедра. Так или иначе, скоро глаза его подернулись туманом, и он уже не столько ел, сколько глядел, стараясь не быть бестактным, в ее красивое ухоженное лицо, в блестящие лукавые глаза, обещавшие многое.

Сашка уже забыл былую неловкость, совсем не обращал внимания на солидных и чопорных мужчин из окружения Шлифера, даже Вершинин стал ему безразличен. Подумаешь, ну встретились, так ведь мир тесен, чего не бывает. Когда бутылки со стола были опорожнены почти наполовину, хозяева решили сделать небольшой перерыв. Гости начали расползаться, кто в гостиную, кто в коридор. Все они разбивались на мелкие группки, по двое-трое.

Мужчины о чём-то степенно беседовали, дамы шушукались и пошловато хихикали на диване. Ира, едва заметно, подмигнула Сашке, кивнула на двери, легко и грациозно выскользнув из столовой. Едва вытерпев некоторую приличествующую паузу, Александр встал и, чуть пошатываясь, нетвёрдой походкой направился за ней. В тёмной, уютной прихожей он огляделся. Из приоткрытой двери в одну из комнат доносились мужские голоса. Там о чём-то спорили, негромко, но настойчиво. Женский смех проникал сквозь плотно закрытые высокие створки ещё одной двери, чуть подальше. Сашка не помнил даже, сколько комнат было в квартире Шлифера, пять или шесть. Неслабая у него была квартирка, площади тут хватило бы на несколько семей.

– Саша, – окликнули его полушепотом.

Слева он увидел лукавое личико Иры, высовывающееся из-за приоткрытой двери. За ней было темно, и он шагнул в эту комнату смело, почти безрассудно, понимая, что может наделать глупостей, что вовсе не место тут для подобных свиданий. Но уже ничто не могло удержать Александра, и он заключил в пылкие объятия податливое тело своей бывшей подруги.

– Дверь закрой! – услышал он шёпот, обжигающий его ухо, и повиновался безропотно, машинально. Он уже весь был во власти этой женщины, этой страсти. Вокруг было темно. Звенящая темнота заполнила всё, и лишь два прямоугольника светились слабо в отблеске заходящего солнца. Это были окна, завешанные шторами.

– Сашуля, – милое горячее дыхание снова обожгло лицо Александра, и его страстные губы встретили ответный поцелуй.

– А что, если войдёт Стас? – переведя дыхание, спросил Сашка, – что тогда, а? Ведь неудобно-то как.

– Ерунда, – Ира нащупала руку Рыжова и увлекла его вглубь комнаты, – Не бойся, мы спрячемся.

Голова у Сашки кружилась от выпитого вина, он споткнулся обо что-то внизу, ругнулся в вполголоса и не заметил, как оказался у окна.

– Саша, – Ирина пошарила рукой по письменному столу, взяла какой-то серый конверт, насколько мог рассмотреть Сашка в полумраке и протянула его Рыжову.

– Сашуля, вот, я решила тут, извини, если что не так, но, короче, это мой подарок тебе, возьми, пожалуйста.

– А что тут? – Сашка взял конверт, он был довольно толстый, запечатанный из плотной серой бумаги.

– Здесь всякая ерунда, – ответила Ира, белки её глаз блеснули в темноте, как у кошки, – Это года три назад купил мне муж. Да не бойся, он забыл про это. Здесь облигации выигрышного займа, где-то на тысячу, наверное.

– Ну, я не могу принять, – буркнул Александр, возвращая конверт, – С какой стати ты отдаёшь их мне?

– Нет, бери, бери, – она отвела руку Сашки, – Ты же видишь, у меня есть всё, что только можно пожелать, и я могу подарить своему старому другу такую безделицу.

– Ты же знаешь, я не принимаю таких подачек, – Рыжов вдруг рассердился, яростная волна нахлынула внутри его. С какой стати этот внезапный дар? Тоже нашлись благодетели, то Князев, то Ира. Денег девать некуда, меценаты.

– Сашуля, не нервничай, – нарочито строго сказала Ира и слегка шлёпнула его по затылку игриво и вместе с тем капризно-требовательно, как в старые добрые времена, когда им было по восемнадцать.

– Ты хочешь меня обидеть, да? Нет, и не проси, – Сашка почти со злостью отшвырнул конверт куда-то на тёмный прямоугольник стола, заваленного всякими бумагами, и порывисто обнял её коротко стриженую голову. Волосы пахли шампунем и духами, и Сашка закрыл глаза, погрузив лицо в её кудри. Руки его судорожно сжимали плечи Ирины.

– Милый, я виновата перед тобой, – прошептала она, касаясь губами гладко выбритого Сашкиного подбородка.

– Давай не будем об этом, – Рыжов вздохнул, ещё крепче прижимая к себе её жаркое тело.

– Да, не будем, – ответила Ира. Она ласково провела пальцами по щеке Александра, заглядывая ему в глаза, – Но всё-таки я очень тебя прошу, возьми эти облигации. Считай это моим капризом. Тебе хотя бы будет на что сводить меня в ресторан, например, в «Пекин». Я так люблю китайскую кухню!

Ира обернулась, – Куда ты бросил его, а? На столе у моего мужа вечно такой бардак! Пойди найди теперь.

Ира принялась шарить по столу, шурша какими-то тетрадками. Сашка стоял и глядел на всё отрешённо. Он был возбуждён этой женщиной. Да, в конце концов, чёрт с ними, с этими бумажками. Дают – бери, а бьют – беги. При упоминании о ресторане он, правда, покраснел. Действительно, ему самому не на что было бы сводить Иру не то что в «Пекин», а даже в любой безымянный ресторанчик. К счастью, было темно, и Сашка порадовался, что Ира не заметила его смущение.

– Ага, вот он, – раздался её ликующий голос, – держи и не сопротивляйся. Следующую субботу мы с тобой идём в ресторан, Сашуля, умей ухаживать за замужней дамой!

Сашка позволил Ирине засунуть конверт в боковой карман его пиджака, снова обнял её и притянул к себе.

– Слушай, а Шлифер точно сюда не войдёт? – ещё раз для самоуспокоения спросил Александр.

– Навряд ли, он занят гостями, да и вообще, когда у нас гости, он не заходит в свой кабинет. Здесь он принимает своих деловых людей, иногда работает, что-то пишет или читает, – Ира откинула голову назад, – Не бойся!

Ира кокетливо хихикнула, и стала увлекать его к столу.

– Давай тут, так удобнее, да к тому же здесь нет кровати. Вот так, Сашуль, ну давай же. У меня под платьем нет ничего.

Кровь бросилась в лицо Александру, дрожащими руками он обхватил сзади Ирину за талию. На ней было длинное вечернее платье с высоким разрезом. Дыша часто и тяжело, Сашка прижался к ней, задирая вверх холодную ткань. Влажные ладони его коснулись упругих обнаженных ягодиц. Ира испустила тихий стон, похожий на вздох. Рыжов рванул вниз молнию на своих брюках. Пальцы его путались, едва повиновались. Возбуждение его достигло предела, и он спешил, боясь не успеть.

– Сашка! – хриплым шепотом вдруг вскрикнула Ира, отталкивая всем телом, – Сашка, сюда идут, бог мой!

Ирина отпрянула от стола, ноги её, белеющие в темноте, вновь скрылись под складками черного платья.

– Быстрее прячься! – она схватила его за руку и потянула к окну.

Через секунду пыльная тяжелая штора скрыла их под своим покровом, а еще через мгновение Сашка, обливаясь холодным потом, услышал, как дверь отворилась, и в кабинет, судя по шагам, вошли вдвое.

– Единственное место в доме, где можно поговорить спокойно, – Сашка по голосу опознал Шлифера.

– Хорошо, Станислав Эдуардович, – с легким смешком ответил ему другой. Это был Вершинин. Дверь с едва слышным стуком затворилась.

– Темнота, – проворчал Шлифер, шаги его направились к столу, что-то щелкнуло. Сашка по отблескам сбоку и сверху понял, что Шлифер включил настольную лампу. Сердце его бешено застучало, готовое было вырваться из груди. Ему казалось, что вот сейчас Шлифер непременно услышит это глухие удары, подойдет и отдёрнет штору. Тогда позор! И какого черта дернуло его заняться здесь любовной интрижкой? Не мог подождать, идиот. Никуда бы она не делась, в конце концов. Квартира у Сашки всегда была свободна. Пригласил бы еще раз.

Ирине тоже было не по себе. Сашка чувствовал, как дрожало ее тело. Пальцы Ирины до боли впились в его запястья.

– Ну вот что, Дима, – послышался глухой голос Шлифера, – появились важные известия.

– Интересно, – пробормотал Вершинин.

Оба они, судя по голосам, стояли у стола шагах в пяти от того места, где спрятались Ира и Сашка.

Кажется, мне удалось выяснить одну личность, – продолжил Шлифер, – Ты, конечно, знаешь такое имя, Бич.

– Ну еще бы, – воскликнул Дима, – Это же тот самый.

– Тише, тише, – остановил его Шлифер, – Не кричи так. Да, это тот самый, кто попортил нам в последнее время много крови. Да, так вот, я узнал, кто он есть на самом деле.

– Да ну, – изумился Вершинин, – Вот уж скоро год, как мы с Сильвестром безуспешно пытаемся выследить этого Бича.

– Плохо работаете, – усмехнулся Шлифер, – Впрочем, он хорошо маскируется, настоящий профи. Но ничего, теперь-то он от нас не уйдет. Надеюсь, твой Сильвестр сделает дело чисто.

– Все будет окей, шеф, – ответил Вершинин, – Ну так кто же он? Кто же это?

– Вот его фото, – Шлифер громыхнул ящиком стола, очевидно, доставая фотографию.

Сашка старался не вдыхать глубоко. Ему казалось, что шторы шевелятся при его дыхании. В горле першило то ли от пыли, то ли от волнения.

– Слушайте, – воскликнул вдруг Вершинин, – да это же тот самый, с которым неделю назад я плавал на теплоходе. Кажется, его фамилия Князев.

Волосы на голове Сашки встали дыбом, он вжался в стену с такой силой, что ему показалось, будто хрустнули ребра. Дыхание его перехватило, колени задрожали.

– Ты прав, – ответил Шлифер, – это некий Алексей Князев. Мой человек сфотографировал его уже в Ташкентском аэропорту. Он летал туда на этой неделе, сегодня утром прибыл в Москву. За ним проследили, вот смотри, на обороте фотографии написан номер его машины и адрес. Правда, нет номера квартиры, но это мы быстро узнаем.

– Фантастика, – изумился Вершинин. – И надо же, я плыл с ним три недели, да я вам вкратце рассказывал наше приключение.

– Стойте, – вскрикнул Дима, так громко, что Сашка даже дернулся за шторой, – Стойте, вы знаете, что сегодня у вас в гостях один из его компании. Не дай бог, что он выследил нас раньше.

– Кто? – хрипловато спросил Шлифер.

– Этот Александр, инженер в сером костюме, – возбужденно проговорил Дима, – Я точно помню, что он был с Князевым на корабле. Он не должен отсюда уйти, понимаете?

– Глупый ты ещё, – ответил Шлифер. – Что нам это даст, напротив, не нужно показывать виду. Возможно, это просто совпадение. Я давно знаю этого Сашку, у него ещё в институте были какие-то шашни с моей женой. Хотя, как узнать, дело требует серьёзной проверки.

– Убрать его и точка, – горячился Вершинин, – если Бич пронюхает про нас, то всем крышка, с ним шутки плохи.

– А это мы ещё посмотрим, кому крышка, – выдавил из себя Шлифер. Голос его был глухой, рокочущий, полной угрозы.

Пот холодными тяжёлыми каплями стекал по Сашкиному лицу, накрахмаленная рубашка противно прилипла к спине, зубы отбивали чечётку, и он даже не мог поднять руку, чтоб унять эту дрожь. Мысли Александра беспорядочно роились, то, что он слышал, никак не укладывалось в его голове, виски вдруг заломило, перед глазами поплыли радужные круги, и лишь усилием воли Сашка заставил себя стоять и не двигаться. Но страх, безотчётный и ужасно леденящий всё внутри, гнал его поскорее выбежать из этой комнаты, из квартиры, гнал его бежать и кричать, звать на помощь, искать защиты.

– Да, и к тому же Бич давно знает про наши дела, – продолжил Шлифер, – Из-за него мы потеряли уже всю торговлю, всю промышленную часть. Хитёр он, сволочь, хочет добраться и до самой травки, но тут уж мы схватимся насмерть. Нельзя его допускать в контору, нельзя, Дима. Короче, Бича будем убирать, и чем скорее, тем лучше. Вот фото возьми, точный адрес, если нужно, я сообщу тебе в понедельник по телефону. Продумай-ка два или три варианта операции, чтобы всё было чисто, без следов.

– Понятно, – сказал Вершинин, – у меня с этим гадом свои счёты, уж поверьте. Сделаю всё как надо, без ошибок.

– И вот ещё что, – Шлифер чуть запнулся, и Сашка услышал шорох в бумагах на столе, – Чёрт, где это он? Не понял. А, вот. Этот конверт передашь завтра утром Николаю Петровичу. Ну, короче, ты знаешь. Да смотри аккуратнее. Тут накладные на крупную партию из Ферганы. Инструкции. Не дай бог, короче. Не потеряй. Вот так, в карман его. И гляди в оба, понял? Скажешь ему, чтобы инструкции лучше потом сжёг. Товар поедете получать вместе. Впрочем, потом мы ещё встретимся в понедельник в 18-00. Жди у телефона.

– Окей, – заключил Вершинин, – Понял. А что делать с этим Александром? Может проследить?

– Нет, не стоит. Не будем возбуждать лишних подозрений. Он никуда не денется. У жены есть его адрес. Нанеся удар по самому Бичу, мы обезглавим всю их контору. И Сашка не будет предоставлять опасности. Ну ладно, идём к гостям. А то они, видать, уже соскучились.

Щелкнул выключатель. Комната вновь погрузилась во тьму. Шаги направились к дверям, створки распахнулись и снова захлопнулись. Воцарилась мёртвая тишина. Сашка понимал, что в кабинете никого уже нет, но всё-таки никак не мог сдвинуться с места. Словно врос он ногами в этот паркет.

Ирина всхлипнула и прошептала, – Саша, что это? Что это было?

– Не знаю, – ответил Сашка, тем же прерывистым шепотом, прижимая к себе обмякшее Ирина тело. Губами он почувствовал солёную слезинку, ползавшую от неё по щеке.

– Что это? Как же это? – в исступлении тихо твердила Ирина, едва сдерживая рыдание.

Сашка осторожно выглянул из-за шторы, всматриваясь в темноту, – Ира! -шепнул он, но та в полу беспамятстве твердила одно и то же. Сашка слегка встряхнул её, схватив за плечи. Голова её безжизненно мотнулась. Безумные глаза смотрели куда-то в одну точку.

– Ира, никому не давай мой адрес. Запомни, никому. Он у тебя где-нибудь записан?

– Нет, нет. Я просто помню, – она повисла на Александре, почти лишившись чувств, – Саша, мне страшно, милый.