– Ты ее видел? Это она рассказала тебе? Фея, которая меня спасла? – тихо спросила Малакиния, глядя поверх папиного плеча в раскрытое окно, на звездное небо.
Из окна просачивался тонкий запах жасмина и доносилась далекая соловьиная трель.
– Да, постреленышка, видел. Я видел ее много раз и раньше…
– А кто она? Почему она меня оберегает? – От размеренного движения руки отца по ее волосам, веки настойчиво тяжелели, сон постепенно смаривал Малакинию, но ей было любопытно, и она изо всех сил с ним боролась.
– Однажды ты узнаешь, Малакиния. Но сейчас еще не время. Сейчас время спать. Спи, детенышка, спи малышка… отдыхай… – Как и раньше, когда она была совсем малюткой, Мудрый Лис в эту ночь укачивал Малакинию в своих руках.
Он долго еще сидел с ней, отгоняя от себя страхи о возможном вреде его семье или ее потере. Убеждая себя, что нет причин волноваться. Сейчас все хорошо и Малакиния жива. Мирно сопя на его плече и пуская слюни на роскошный халат, она спала в его руках, целая и невредимая. Грустная и озадаченная разладом с сестрой – да, но это все решаемо, если Дух твой на месте и крепок.
– Надо поучить вас с Миланией плавать, – снова повторил Мудрый Лис, бросая взгляд на Малакинию, которую он, наконец, перенес в ее спальню и уложил в кроватку. Рыжие волосы разметались по подушке, белыми концами сливаясь с такой же белоснежной хлопковой наволочкой. Ярко светила полная Луна. Где-то под окном звонко пел свою песню сверчок. Мудрый Лис тихо прикрыл дверь и отправился на кухню, заварить себе еще кружечку крепкого горячего чаю.
С наступлением времени сбора урожая возобновились школьные уроки. Каждое утро, как и раньше, Милания с Малакинией шли в школу вместе. Тут уже избежать компании сестры было невозможно, и Милании, привыкшей прятаться от чувства вины, снова пришлось столкнуться с ним лицом к лицу. Весь предыдущий месяц девочки почти не разговаривали. Для Малакинии мысль, что сестра все еще сердится на нее, была невыносимо тягостной. Она помнила совет отца: «Просто поговори с сестрой». Наконец шагая рядом, пусть только до школы, Малакиния вовсе не была намерена продолжать игру в молчанку.
– Прости меня, Милания. Что еще я могу сделать, чтобы загладить свою вину? Я, честно, совершенно не специально прыгнула в воду! Это было сильнее меня, такой неожиданный порыв изнутри! Я не хотела, чтобы ты потеряла мой подарок… Гляжу: шнурок поплыл… А я просто за ним… ну прости же меня уже! Ну сколько можно злиться! Мне так плохо без тебя… – Малакиния, крепко вцепившись в руку сестры, почти плакала, наконец рассказывая ей о том, что чувствует.
И Милания поняла, что, убегая от своих чувств, ранила свою младшую сестренку еще сильнее. Только сейчас она осознала всю свою глупость и эгоизм. Она остановилась и посмотрела в полные слез глаза сестры:
– Малакиния… это же я, я виновата в том, что произошло… Я сержусь, очень, очень сильно сержусь, но не на тебя, а на себя… я потому и убегала от тебя… потому что мне очень стыдно перед тобой за то, что я оставила тебя сидеть одну и не уберегла от реки… и чуть не потеряла тебя…
В конце концов все бурлящие внутри девочек и не дающие им покоя чувства были озвучены. Недопонимание развеяно. Какое же это было облегчение! Сестры обнимались и смеялись сквозь слезы.
– А я-то думала, ты злишься на меня, потому что прыгнуть в воду было так глупо! Так рисковать из-за какой-то безделушки! Я думала, ты от злости выбросила шнурок! И поделом мне…
– А я? Я думала, ты за сотни хит меня не простишь, что я пошла виться вокруг Зирона, а тебя оставила одну… и что не прыгнула за тобой… и не поймала… и так медленно бежала… А Зирон вообще упал на колени и давай плакать… а ведь он хорошо плавает… я до сих пор с ним не разговариваю! Сестричка, прости меня! Я не выбросила, я дома спрятала, чтоб никогда-никогда больше не потерять! – Милания так крепко сжала Малакинию в своих объятиях, что та пискнула.
– Ну все, отпусти, ты сейчас раздавишь меня. – Малакиния не скрывала удовольствия. Она наконец-то улыбалась радостно, как раньше. – Фу-у-х, я уже думала, мы никогда не поговорим об этом и никогда не будем прежними!
Слезы быстро высохли, и всю оставшуюся дорогу до школы девочки хохотали и баловались, обмениваясь новостями, накопившимися за то время, пока они не общались как следует.
– Себас мне говорил, что косая опушка так выгорела на солнце, что теперь вся желтая. А Тьють сказала, что на рынке в Цкеноде в три раза больше воруют, чем раньше, – рассказывала Малакиния.
– А Долговяз поранил Зирона ядовитой палкой во время игры, и у него началось заражение. Он уже неделю дома с температурой лежит. А я и не знала, что у сухих веток ядовитых растений сохраняется яд. – У Милании тоже накопилось много новостей. – А Каштана уже готова к Донитию, платье сшили ей такое красивое. Она сразу после обряда отправится в Цкенод, решила обучаться в высшей школе парикмахерского искусства.
– Не люблю я ее, и она меня недолюбливает, – проворчала Малакиния, насупившись.
Они подошли к школе.
– Вот подожди, я тебе после уроков такое расскажу! – Малакиния снова крепко и радостно обняла сестру и побежала вприпрыжку в свой класс. Ворота захлопнулись со своим обычным «б-бух!». Прозвенел звонок.
Из классов девочки убегали с особым нетерпением, но встретившись у ворот и взявшись за руки, домой они пошли, на удивление обгоняющих их лисят, довольно медленно.
– Вот слушай! Я из реки выбралась, совсем не схватившись за куст! – торжественно прошептала сестре Малакиния.
– Я так и знала! – Милания прямо пританцовывала, предвкушая рассказ. – Ну а как? Рассказывай, не томи!
Малакиния выдержала драматическую паузу. И, убедившись, что все давно их обогнали и вокруг никого нет, продолжила:
– Я, значит, такая в реке, меня несет, об камни хрясь! хрясь! Я думаю, святая Натура, какая же я дура, дура какая! – и шнурок не отпускаю, и другой рукой в воде хвать! Хвать! А несет меня быстро – ничего не словишь, не зацепишься! И тут вдруг меня оп! Схватили чьи-то руки и тянут из воды!
– Ого! – Милания так широко раскрыла глаза, что, казалось, у нее на лице больше не осталось ни носика, ни рта. Одни сплошные глаза, полные изумления.
– Да-а-а! Меня знобит всю, колотит. Я проверяю – шнурок держу. И вот смотрю: мы на берегу, какая-то женщина меня держит. Пахнет так сладко, вкусно… так знакомо… – постепенно, от эффектного рассказа, Малакиния перешла к своим воспоминаниям. – И вокруг лежат ее волосы… такие длинные и белые-белые… Как снег. Она теплая была и сухая. Я пригрелась. Подняла голову, чтобы ей спасибо сказать, а у нее глаза как льдинки и зрачки вертикальные! – Лисенка закончила свой рассказ, и посмотрела на реакцию Милании. У-у-ух, как долго она ждала этого, как давно хотела с ней поделиться!
Милания шла шокированная и заинтригованная рассказом сестры.
– Кто же это был? Удивительно просто! – не переставала она удивляться. Малкиния решила не рассказывать о разговоре с Хранителем, о том, что отец знает, кто эта таинственная женщина, и о том, что знает про случай на реке. Неизвестно почему, но ей показалось, что так будет лучше.
Дома девочки не прекращали шутить и смеяться и веселили родителей. После ужина они устроили в подушечном домике вечер страшных историй, пока Лакония и Мудрый Лис чаевничали на диване, наблюдая за ними и прислушиваясь к их шепоту.
Лакония видела перемену в девочках и очень радовалась.
– Это твоих рук дело, Вознеженный? – тихо проворковала она Хранителю на ухо, указывая на играющих лисяток.
– Иногда нужно всего лишь поговорить… Кажется, что это так просто, но порой начать разговор очень нелегко. – Он прижал к себе Лаконию. – У нас ведь тоже такое бывает, Лиска моя.
– Бывает…– кивнула Лакония. – Но хорошо, что проходит.
Когда все отправились спать, Мудрый Лис, как всегда, задержался в светлой, доделывая разные мелкие дела Хранителя и завершая подготовку накладных на поставки продуктов из Цкенода.
– Так… Овощи, злаки, консервы… – сосредоточенно перечислял он, сверяя списки.
И тут Мудрый Лис услышал тихие шаги. Он обернулся: по лестнице, крадучись на цыпочках, спускалась Малакиния.
– А ты почему еще не спишь, постреленышка? Пить хочешь? – ласково спросил Лис.
– Нет. – Малакиния подошла к отцу и крепко обняла его, так крепко, как только могла. Она даже зажмурилась, думая, что так объятия получатся еще крепче. – Спасибо тебе, папочка. Мы поговорили. Все решилось. Я тебя очень люблю.
– Я очень рад, что проблемы больше нет. Берегите друг друга.
Он чмокнул лисенку в макушку, и Малакиния, снова абсолютно счастливая, отправилась спать.
Глава 3
Перебрасывая горячую булочку из одной руки в другую, младшая лиска быстро переместила ее из корзинки на свою тарелочку и принялась дуть на пальцы.
– Обожаю твою выпечку, Вознеженный. – Лакония тоже взяла булочку, но совершенно спокойно. Горячее не доставляло ее коже никакого дискомфорта. Она разломила булку пополам, и из середины струйками поднялся пляшущий пар. Хранитель занял свое место за столом, налил чаю и тоже потянулся к корзинке.
– Я вот о чем подумал: пора вам поучиться плавать…– Он отпил из чашки и намазал булочку маслом. – Я договорился уже с кузнецом. Пойдете в следующий поход с его группой. – Хранитель принялся жевать восхитительную сдобу, с довольным видом наблюдая за реакцией дочерей.
– Что, правда? – в один голос лиски выразили сначала недоверие, потом восторг. – Наконец-то мы сможем пойти в поход! На Пойменные Озера! А палатку будем ставить? А костер жечь? Совсем как взрослые! А надолго? – Они наперебой засыпали отца вопросами, не дожидаясь ответов и напрочь забыв о булочках и чае.
Лакония немного нахмурилась.
– Ты не говорил мне об этом решении. Ведь это минимум на три дня, а то и дольше. Дети же там без присмотра, считай… непонятно что едят, непонятно где спят… – Лаконии иногда сложно давались новые этапы самостоятельности девочек. Но она быстро с ними смирялась. К тому же она и сама подумывала о том, что плавание это отличный навык. Просто хотела, может, еще один хитик подождать. Но раз решение уже было принято, настоящих причин противиться ему, поразмыслив, она не нашла. – Тогда я приготовлю им вдоволь еды с собой. И найду на чердаке старые одеяла и карематы для ночевки…
– Вот и отлично. Расписание у Кирия строгое, с утра до обеда и вечером до заката – беспрерывные упражнения в плавании. Сначала теория на суше, потом практика в воде. Интенсивно и действенно. Уже к концу лета будете как две рыбки. – Хранитель радостно потер руки.
Но когда первая радость от перспективы похода на несколько дней с ночевками на озере в компании детей прошла – Малакиния заметно помрачнела. Она подумала про занятия плаванием, представила себя в воде… и почувствовала… тревогу.
– Но ведь кузнец обычно набирает в группу детенышей не младше двенадцатити хит…– тихо заметила Малакиния, задумчиво обмакивая булочу в малиновое варенье.
– Не переживай, – Хранитель наполнил кружку Лаконии чаем из пузатого фарфорового чайника и накрыл его пестрой войлочной грелкой. – Я договорился, никаких проблем не будет, за тобой присмотрят. Да и в принципе, ты же смышленая и послушная лиса, взрослая не по годам.
Малакиния долго смотрела отцу в глаза и, решив сконцентрироваться на радостных мыслях о походе, улыбнулась.
По весне тающий снег прибавлял воды в Ноэву, и этот паводок да подземные источники питали три круглых пойменных озерца, расположенных выше по течению. Два из них, совсем маленькие, но очень глубокие, – были излюбленной обителью рыбоведов. Более крупное было при этом и самое неглубокое, вокруг него росли пышные ивы, томно склонившие свои гибкие ветви к воде, настолько прозрачной, что было видно кружащие под водой стайки зеркальных карпов, крупных окуней и маленьких ряпушек. Это место облюбовал кузнец: каждый год он собирал группу детенышей для обучения плаванию.
До озер был день пути через Чащный Лес, и кузнец с помощниками и учениками уходил минимум на четыре дня, а иногда и больше. Возле озера разбивали лагерь. Время с утра до вечера посвящали занятиям, когда же солнце садилось, дети и Кирий разжигали костер, готовили ужин, пели песни и водили хороводы. Рассказывали истории.
*******
И вот уже посреди комнаты величаво лежали два набитых рюкзака. Вокруг них царил настоящий хаос.
– Ты уверена, что никак несколько дней не проживешь без него? – Милания сунула в рюкзак расческу, наблюдая за сестрой. Та отчаянно силилась запихнуть в свой рюкзак большого плюшевого ослика, которого обычно обнимала во сне.
– Дело вовсе не во мне! – пыхтя, словно закипающий чайник, возмутилась лиска.– То-То не проживет без меня! К тому же – он мягче любой подушки на свете. – Малакния с нежностью посмотрела на торчащее из рюкзака ухо, и принялась с новой силой запихивать игрушку.
– Ну, если он действительно так важен, то тебе, видимо, придется нести его в руках. – Милания плюхнулась на ворох одежды и одеял, лежавших на полу, – из них девочки все утро выбирали действительно необходимое, – и мечтательно закрыла глаза. – Подумать только! Это наша первая ночевка вне дома! Настоящее приключение! Подготовка к самостоятельной жизни! Я вся в мурашках! Еще пару хит, и мне будет пятнадцать… Знаешь, я решила, что после Донития хочу уехать в Университет Фрикайленда.
Малакиния оставила ослика и обратила на сестру внимательный взгляд. Раньше они не говорили о ее Донитии и планах.
– Я еще никому не говорила. Но уже решила. С осени начну подготовку, буду больше заниматься и в следующем семестре отправлю заявку в Университет. Если у меня, как у дочери Хранителя, есть право там учиться, я хочу его использовать. Конечно, я не младшая из рода, у меня не проявятся какие-либо Магии и чудесные способности сами по себе. Но я очень умная и прилежная, я могу их изучить. Думаю, я могла бы стать врачевательницей.
– Чтобы овладеть Магиями и Науками совсем не обязательно иметь врожденный Дар. При этом и врожденный Дар можно легко растратить по пусту…– Малакиния подползла к сестре и устроилась рядом с ней, устремив взгляд в потолок. – Я вот не знаю, чем мне заниматься после Донития. Школа мне не нравится, когда я закончу просиживание в классах, то это будет такой праздник!.. Никому не позволю запереть меня в аудиториях еще на три хита. Хоть я и младшая из рода Хранителей, вряд ли из меня выйдет что-то стоящее. Зато ты такая умная и смелая! Повезло нашим родителям, что хоть одна дочь у них получилась как следует.
Милания принялась тискать и щипать приунывшую сестренку.
– Да ладно, ты же еще малышка. Полно времени чтобы решить, что тебе по душе. И вообще папа сказал, что никогда не поздно найти свое предназначение. И их может быть несколько. И они могут меняться. И это хорошо – это и значит жить. Просто некоторые териантропы сразу знают, чего хотят, и некоторые хотят одного и того же все время, а некоторые совсем наоборот. Мы все разные.
Малкиния крепко обняла старшую сестру.
– Ты будешь самой лучшей студенткой за всю историю Фрикайленда! И я буду очень скучать по тебе.
Милания улыбнулась и зарылась носом в рыже-белое облако волос сестры.
******
Отряд юных плавателей выдвигался раньше восхода солнца, чтобы в самое жаркое время пополудни устроить привал в тени деревьев Чащного Леса и продолжить путь позже, когда жара спадет.
В этот раз половина отряда состояла из детенышей, которые отправились на пойменные озера впервые. Зря Малакиния с Миланией переживали, что их рюкзаки будут самыми большими и самыми набитыми – все новички тащили с собой не меньший объем вещей, конечно же – самой первой необходимости. Кроме Малакинии еще две девочки шли, прижимая к груди свои совершенно незаменимые плюшевые подушки: одна котика, другая крокодила. Лиска сразу поняла, что им есть о чем поговорить.
– Его зовут То-То. – указала она на своего розового ослика с глазами-пуговками. – Мама сшила его из детского пальто, которое я сильно порвала.
– Это Леопольд. – представила своего друга владелица крокодила. Крокодил был ворсистым, зеленым в горошек, и обладал двумя рядами острых зубов из белого картона. – Подарок от дедули.
– А это Куц, – другая девочка продемонстрировала наполовину отсутствующий хвост своего тряпичного полосатого кота. Все было ясно без объяснений. Но она пояснила: – Он подрался с собакой.
Милания шла, весело болтая с друзьями немного впереди, она заметила, что Малакиния познакомилась с двумя девочками, и очень этому обрадовалась. Ведь когда она уедет в Университет, не особо общительная сестренка рискует остаться совсем одна.
Пришло время обеда, и отряд остановился на привал в лесу, дети активно принялись помогать. Милания складывала каменный бортик для места, где будут разжигать костер. Кирий сам сложил из веток башенку, внутри разместив бумагу, опилки и маленькие щепки, затем ветки потоньше, а снаружи более толстые палки. Все это он сопровождал пояснениями. Вышел настоящий урок по разведению огня. Перекусив, все принялись бегать и развлекаться, Кирий задремал. Милания, погруженная в свои мысли, сидела у догорающего костра, задумчиво рисуя в пыли веточкой. Неожиданно, за ее спиной раздался плачь, над головой пролетел полосатый тряпичный кот.
– Лови! Хоп! Еще подача! – Двое старших мальчиков перебрасывали кота друг другу через Миланию и огонь. Его хозяйка металась за котом и плакала:
– Отдайте! Ему так не нравится! Верните мне его! – Она старалась не показывать, как много кот значит для нее, и получалось это не очень.
Милания нахмурилась. Малакиния с хозяйкой крокодила отвлеклись, рассматривая толстую гусеницу, мирно плетущую свой кокон на дальней осинке, и теперь торопились на помощь подруге, грозя издалека кулаками.
Не рассчитав траекторию, мальчишка позади Милании запульнул Кота Куца прямо в центр костра. Маленькая хозяйка тут же завопила. Милания молнией рванулась вперед, протянула руку в самую середину пламени и достала игрушку. У кота только начал тлеть обрубок хвоста. Зато рукав льняной рубашки Милании сразу вспыхнул ярким оранжевым огнем. Она несколько секунд просто удивленно держала руку в горящем рукаве перед глазами, не понимая, что происходит. Потом быстрыми хлопками сбила огонь и потушила рубашку.
Хозяйка Куца бросилась обнимать одновременно и спасенную игрушку, и спасительницу.
Малакиния подбежала:
– Покажи! Покажи! Ты обожглась, тебе больно?
– Пустяки, – весело ответила Милания, пряча руку за спину. – Мне не больно, я очень быстро достала его. – Она с улыбкой потрепала сестру по голове, улыбнулась сестре, а потом злобно зыркнула на хулиганов. Те поторопились заняться своими рюкзаками. Подружка Малакинии баюкала на руках своего Кота Куца, что-то нашептывая ему в самое ухо.
Милания набросила на плечи кофту и отошла в кусты под предлогом маленькой нужды. Там внимательно осмотрела руку. Из дыры с обгоревшими краями выглядывала ее белая кожа. Ни покраснения, ни жжения – никаких признаков ожога на было. Даже тончайшие серебристые волоски, покрывающие легким пушком ее предплечье, не тронул огонь.
– Это невозможно… наверное… – одними губами произнесла лиса. – Что-то тут не так…
– Миланиия, ты где? – Малакиния разыскивала сестру шурша кустами неподалеку.
Милания вдела было руки в рукава кофты, потом поняла, что слишком жарко. Она сняла рубашку и натянула кофту на голое тело, а скомканную рубашку сунув подмышку. «Потом можно будет оторвать и выбросить рукав, скажу, за ветку зацепилась…» – по неизвестной причине лиска решила, что пока рассказывать никому о своем открытии не стоит.
– Я иду! – отозвалась она на голос сестры.
*******
Луна уже поднималась над долиной, когда дети с кузнецом вышли из Чащного Леса к трем озерам. Самое большое озеро ровным круглым зеркалом лежало в окружении деревьев,два маленьких виднелись поодаль. Они были очень глубокими, и детям строго-настрого запрещалось к ним ходить. За озерами простиралась степь.
– Сейчас устроимся, перекусим и спать. С утра сразу за занятия! – скомандовал Кирий. Он был добродушный здоровяк. Ответственный и добросовестный. Своих детей пока не имел, но он с радостью обучал малышей всей деревни. И получалось у него мастерски. К каждому умел он найти свой подход.
Малакиния долго не могла уснуть. Новые звуки вокруг отвлекали: сопение детей, громкий храп Кирия. А доносившиеся из леса шорохи, вскрикивания ночных птиц и зверей – пугали. Крепко прижимаясь к сестре, с которой они устроили одну постель на двоих под старым шерстяным одеялом, лисенка боялась. Одеяло пахло опилками и полынью, – ее веточками мама перекладывала все вещи на чердаке, чтобы моль не вздумала в них поселиться. Долго Малакиния лежала без сна и старалась уснуть, то крепко зажмуривая глаза, то считая овец от одной до ста, и от ста до одной. Когда же усталость взяла верх над взбудораженным Духом лисички и она провалилась в глубокий сон, ей привиделось, что ее снова несет бурная вода Ноэвы, больно швыряя о камни. Сестра протягивает ей руку и кричит: «Хватай, хватай!» Но Малакиния никак не может дотянуться. Она начала захлебываться, задыхаться во сне – и проснулась, уткнувшись лицом в розового ослика, который мешал свободно дышать. На горизонте зпбезжил рассвет, Кирий уже сидел у костра, от которого только-только начинали подниматься тонкие струйки дыма. Кузнец собирался готовить утренний чай и легкий перекус детям. После сна у Малакинии остался неприятный осадок, она решила больше не спать и направилась помогать кузнецу. Постепенно просыпались остальные.
За заботами и завтраком, под звонкое пение жаворонков лисенка забыла о наполнившем ее ночью страхе. Но она тут же вспомнила о нем, когда вода, в которую она сначала медленно погружалась, неожиданно сомкнулась над головой, а под ногами не получилось нащупать дно. Малакинию, еще несколько мгновений назад радостно предвкушавшую свой первый урок плавания, поглотила паника. Вода попала в нос, заливалась в рот. Лисенка барахталась, пытаясь вернуться к поверхности, но все было зря. Ногу больно свело судорогой, лиса попыталась вскрикнуть и снова хлебнула воды. Как во сне. Как в реке.
Кузнец нашарил ее и поднял над водой. Прошло всего-то несколько секунд. Малакинии казалось – прошла вечность. Она отплевывалась и хватала воздух ртом.
– Нога, нога болит. Я чуть не захлебнулась. Я хочу на берег.
Один из помощников Кирия взял лиску из рук кузнеца, и отнес на сушу. Остальные продолжили занятие. Милания поторопилась к сестре. Малакния дрожала, укутавшись в полотенце, помощник кузнеца растирал ей ногу.
– Ничего страшного, сейчас успокоишься и снова попробуешь. Многие первый раз в воде пугаются. Еще и судорога некстати, это нервное, – приговаривал угловатый нескладный парень. – Я помню, в первый раз, когда в озеро вошел, мимо карась плыл и меня за ногу зацепил, так я с таким криком из воды деру дал… Меня потом в группе все лето Карасем звали. Но ничего, справился. Теперь вот, сам кого хочешь научу.
– Спасибо. – коротко поблагодарила Малакиния, пряча ногу под полотенце. – Уже намного лучше.
– Ты как? Вернешься в воду? – Милания положила руку на плечо сестре, но ее глаза жадно следили, как детеныши упражняются в воде, привыкая спокойно лежать на поверхности. Всплески и радостные бодрые оклики притягивали Миланию.
– Иди, я пока еще посижу. – Малакиния хотела остаться наедине с собой.
– Точно?
– Точно.
Сестра чмокнула ее в макушку и побежала к остальным.
Малакиния сидела и, наблюдая с берега за группой, размышляла. Это совсем новое чувство, которое появилось в ней, едва Мудрый Лис заговорил про обучение. Оно сначала было крохотной тревогой, где-то на задворках ее Духа. Но быстро окрепло и полностью парализовало ее волю сегодня. Ее топила не вода. Ее топил собственный страх. Такой сильный, какого она раньше никогда не испытывала.
Милания сразу поладила с водой. Она решила научиться плавать лучше всех в деревне и настойчиво шла к этому результату. К тому же процесс доставлял ей удовольствие. Малакиния же, никак не могла расслабиться. Раз за разом ходили они в походы с Кирием, и постепенно Малакиния победила страх ровно до той степени, чтобы войти в воду. Но стоило каплям попасть лисенке на лицо, или вдруг она не сразу могла нащупать ногой дно – и все, начиналась паника. Она больше отсиживалась на берегу и шла в воду очень неохотно, придумывая поводы чтобы скорее выйти: то на острый камень наступила, то живот разболелся… Как кузнец ни старался, чего ни придумывал, тут его техники оказались бессильны.
В итоге за два лета Милания и правда стала чувствовать себя в воде как рыба, она теперь плавала не только в озере, но и в реке, в местах с сильным течением. А Малакиния не продвинулась в этом вопросе совершенно. Максимум чему она научилась, это лежать на спине в спокойной воде озера и любоваться небом, правда, недолго. Попадание воды в уши было неприятно, но это она еще могла перетерпеть и стараться расслабиться. Если же вода попадала в лицо, лиса резко встряхивалась, вставая на ноги, долго вытирая глаза, переводя дыхание, и тут же торопилась на берег.
– Ну, если с учителем ничего не выходит, надо попробовать мне самому тебя поучить. Я неплохо плаваю. – нова и снова говорил Хранитель. Но работы на полях и в теплицах было хоть отбавляй. Даровали свет многим новым детенышам, и их следовало зарегистрировать. Мудрый Лис с Лаконией все время посвящали вопросам хозяйства и приумножения урожая. За два лета они почти выплатили долг Цкеноду, не обделяя при том продовольствием самих жителей деревни. Это очень радовало всех, но времени пойти с Малакинией и поучить ее плавать у Мудрого Лиса совсем не оставалось. И они снова откладывали.