Кембер собрал десятки костров по периметру Тайного Логова и поджег их, уходя и бросая последний прощальный взгляд на дома, исчезающие в языках пламени и дыме… Теперь уже точно никто не найдет Тайное Логово, не проникнет сюда. Покойтесь с миром, невинные создания.

Вожак, лишившийся стаи, обернулся Волком и понесся сквозь Чащу.

Среди всех погибших от руки Воронителя Кембер не нашел тела Малакинии.

«Видимо, магия Темного подействовала на не как-то по-другому, ведь она все-таки не ликантроп! Я должен ее отыскать! И всех выживших сородичей! Они же, скорее всего, в лапах этого чудовища!..»

Кембер ясно понимал, что один не сможет справиться… Он не чуял ни малейшего намека на след Мага. Все, что теперь было у молодого вовкулака, – только надежда на помощь. Он мчался к дому Лесного Кота, о котором ему немного успела рассказать Малакиния.

«Если там еще никого нет, я возьму след и отправлюсь в столицу. Я должен найти этих Кота и Драго. И просить у них помощи… Клоп! Как я мог это все допустить?! Как мог не уберечь их всех?! Я же новый Вожак Стаи!! И Лисица… Я был за нее в ответе, она доверилась мне, я пообещал!..» – Кембер не мог не винить себя в случившемся. Злобные рыки перемежались с подвыванием отчаяния. Раны на ноге давали о себе знать. И все вместе выводило Кембера из себя. Но Магия стального подвеса не давала злобе взять верх над его сознанием, и потому Дух Волка был полностью под контролем. Под его контролем.

********

Приблизившись к знакомому дому, Кембер замедлил бег. Он издалека учуял запах костра и малинового чая, точно такого, как Малакиния заваривала по утрам.

«Значит, они уже здесь», – осторожно вовкулак приблизился к двору, крадучись и прячась за деревьями. Там, на месте лисицы, за низким столиком сидел длинный, худой и лохматый териантроп в растянутом пестром свитере. Он курил трубку и пил чай, поглядывая на нервно измеряющего шагами двор молодого человека.

«Видимо, это тот самый Драго, – догадался Кембер. Момент для ревности был неуместен, но Левсан привлек внимание вовкулака – он изучал его вид и повадки. – Да, он хорош собой, с этим не поспоришь. Но как он покажет себя в сложную минуту? – Кембер замешкался и закусил губу. – А как показал себя я?..»

Он уже было решился выйти из своего укрытия, но его на мгновение опередил голос лохматого чудака:

– Так и собираешься стоять там, молодой волк? Или присоединишься к нам за чаем и пояснишь, почему вернулся один? – Голос Кота звучал непривычно нервно, и Левсан удивленно посмотрел на него, не понимая, к кому обращается Маг.

– Кот? Ты совсем спятил, что ли? Какой волк?

– Тот, чьи окровавленные бинты лежат в мусоре. Он сейчас сам нам все пояснит. Так ведь? – Кот обернулся в сторону вовкулака, и Кембер вышел из-за раскидистого клена.

– Я пришел к вам с просьбой выслушать меня и помочь… – Не теряя гордой осанки, вовкулак вышел на свет, и Кот с Левсаном увидели его подвес и волчьи глаза.

– Ты же ликантроп! – Левсан тут же обернулся Огненным Драконом, приготовившись защищать себя и Учителя. Кембер ощутил, как внутри сжало диафрагму от красоты и величия Духа Драго. Он склонил голову и тут же поднял, чтобы всласть полюбоваться драконом, едва сдерживаясь от порыва протянуть руку и коснуться его красно-золотистой чешуи. – Не двигайся, одним вздохом я могу превратить тебя в кучку пепла! Где Малакиния?! Отвечай!

– А твой Драго и правда красив, но, пожалуй, излишне нервозен, – тихо ухмыльнулся волк.

– Что ты там лопочешь? – Левсан потянул к вовкулаку свою когтистую лапу.

– Разве так принимают гостей? Малакиния была с ним намного обходительнее, так ведь, молодой волк? – Кот жестом остановил Драго. – Дай ему все объяснить, Левсан. Он нам не навредит.

– А ты почему так уверен? Как показывает практика, ничего хорошего на уме у вовкулаков не бывает.

– Какая такая практика? – уточнил Кембер.

– Жизненная! – Левсану не нравился этот долговязый парень с лиловой челкой и плавными повадками. Вроде волк, а манера держаться какая-то кошачья, что ли.

– Левсан! Нет времени на эти препирательства, – Кот резко отдернул вспылившего юношу. Такое бывало не часто и подействовало на дракоша мгновенно. Он обернулся, но далеко от пришедшего не отступил, давая понять, что остался наготове. – Итак, мы слушаем. Какую-то помощь тебе уже оказала лиса. Надеюсь, ты тоже смог помочь ей в знак благодарности. Мы оба знаем, она нуждалась в исцелении… И Духа и тела… Но ты пришел один, и это нехорошо. Говори, где наша Зеленая Лиса и какая еще помощь тебе нужна?

Кот придвинул к парням две кружки, из которых шел ароматный малиновый пар. Кембер виновато посмотрел на них. Из этих кружек пили чай они с Малакинией.

– История длинная. Но я сначала выделю главное. Ибо нам надо поторопиться. Малакиния была со мной в Тайном Логове ликантропов. – На этих словах Левсан двинулся на вовкулака, сжимая кулаки, и тот выставил руку вперед, посчитав нужным уточнить: – И она была в безопасности и находилась там по доброй воле! Остынь, дракош. Проблема не в вовкулаках. На наше логово напали. На рассвете.

Левсан вспомнил чувство, разбудившее его.

– Что с ней?! – Он весь сжался, и вовкулак видел, как сильно дракош дорожит этой лисой.

– Напал Придворный Маг. Он невероятно силен. Он подчинил себе Духи вовкулаков, заставив их сорваться во всепоглощающую ярость… А слабых, старых, больных и детенышей, которые еще не прошли Мардагайл, он … – Кембер подумал об этом вот так впервые за весь день. И глаза начали печь от навернувшихся слез. Волк сморгнул, и слезы капнули в пыль под ногами. – Он умертвил. Высосал их Духи.

Кот одновременно являл собой изображение скорби и ярчайшего изумления. Левсан не до конца понимал, что именно волк имеет в виду:

– Где Малакиния, волк? Где она? – одними губами прошипел он, боясь ответа.

– Нет, Зеленой Лисы не было среди тел. Юсый увел покорившихся ему ликантропов. Я полагаю, он и ее захватил в общей массе…

– Малакиния прошла Мардагайл? – тихо уточнил Кот, покусывая мундштук трубки.

– Да, – кивнул вовкулак. – Она невероятно сильна. И совершенно уникальна. Она справилась.

– Да леший вас дери! – взвился негодующий Левсан. – Объяснит мне кто-нибудь, что случилось?! И с каких пор ты, Кот, – эксперт по ликантроповским словечкам, и где моя Вознеженная?! Я ощущал утром ее ярость, ее страх огромной мощи! А теперь не чувствую даже малейшей тревоги! Все это просто сводит меня с ума!

Кембер положил руку ему на плечо:

– Прости, я не знал, что что-то подобное может произойти…

Левсан взглянул в желтые необычные глаза вовкулака. С его прикосновением дракош ощутил все, что чувствовал молодой волк, потерявший за несколько часов свое Логово и свою Стаю, причем большую часть из сородичей – бесповоротно. И ему стало стыдно, что юноша, переживающий такое неподъемное горе, утешает его. Левсан многое понял про ликантропа в этот момент. И большая часть вопросов и сомнений отпала.

– Сядь, Лиловый Волк. Назови свое имя и расскажи свою историю. Торопиться некуда, Юсыя сейчас не достать. Нам нужен план. Дай себе возможность поделиться с нами своим грузом, поскорбеть об утраченных родичах и дай Левсану возможность понять чуть больше происходящее. – Кот выпустил беспокойное облако дыма и подвинул кружки с чаем еще ближе к парням.

Кембер рассказывал долго. О Логове, о том, как Юсый призвал ликантропов к оплате долга, как грозил разоблачить их, и как его назначил Вожаком отец, и про принятое решение заявить о себе на Цестусе и просить покровительства у короля. Рассказал о том, как попал в капкан и повстречал Малакинию… Все, до момента, когда он пришел. Кот довольно кивал на то, как она помиловала убившего ее отца вовкулака, на историю о Мардагайле и тому, как она изменилась в воплощении живного, объединив в себе Духи Лисы и Волчицы.

– Мы должны найти место, где теперь скрывается этот Юсый, и надрать ему задницу! Малакиния у него! Да она же беззащитна! – Левсан решительно встал, дослушав рассказ Кембера.

– Это Малакиния-то беззащитна? Вот уж не думаю… – усмехнулся Кот, затянувшись по привычке трубкой. – С другой стороны, если она в руках у того, а она в руках у того, о ком я думаю… то это очень и очень плохо, – помрачнел он.

– У кого? – в один голос спросили парни.

Лесной Кот вытянул затекшие ноги и посмотрел на носки своих башмаков. Он очень не хотел никогда возвращаться к разговорам об этом териантропе. Но время пришло. Овийле вздохнул и начал:

– Параллельно нашему миру, Миру Долины Териантропов, существует так называемый Темный Мир. Из него к нам однажды прорвалось первобытное зло. Тьма, поглощающая алую энергию негатива териантропов, как мы макароны. Тьму эту наши предки называли Темным Магом. Хранители трех самых сильных кланов, Воронителей, Драго и Кошкоклана, объединили силы и изгнали Темного Мага восвояси, накрепко закрыв Темный Мир тремя печатями: Живного, Растущего и Дающего Свет, соединив их в сверхмощный магический артефакт – Серебряное Напястье. И только Младший из Правящего Клана, наследник Стола Правления, при поддержке двух других Кланов, мог сделать это. Темный Маг был изгнан и заточен. Его прислужники, которых он перетащил к нам невесть откуда, – Кот кивнул Кемберу, – ликантропы… Что ж, вы знаете из учебников истории, как териантропы с ними обошлись. И от Кембера мы знаем теперь правду о том, что стало с небольшим количеством тех, кому удалось спастись… И вот, то, что мы теперь наблюдаем, – это действие небольшой части Темного Мага. Я полагаю, что Младший из Рода Хранителей Воронителей надломил Магию печатей, сдерживающую Темный Мир и его монстров. Он сделал это не в первые, но, видимо, в этот раз не отправил туда кого-то, а кого-то оттуда призвал… Карилий Юсый! Бывший новый Придворный Маг! Полсотни хитов назад я заклял его на обитание в стенах Университета Фрикайленда. В Библиотеках. Он должен был гнить там заживо, день за днем. Я не видел его с тех пор и старался не вспоминать о нем, но у нас осталось одно неулаженное дело… Там, во Фрикайленде, давным-давно, мы встретились впервые и стали вечными непримиримыми врагами. По всем признакам Юсыем владеет Темная Сущность, ведь сам он не очень талантливый Маг. Даже бездарный. И все это еще страшнее на фоне его злобы, ненависти, честолюбия и алчности… Если теперь он и Темная Сущность снова овладели армией разъяренных ликантропов – грянет Кровавая Жатва, не иначе…

********

Пришедшая в себя после неудачной попытки подселения в нее Темной Сущности Малакиния с шумом разбила половину вычурного сервиза, прежде чем ее схватили стражники.

Лисенку закинули в темницу, как была. Два ликантропа, тащившие ее под руки, не реагировали ни на мольбы, ни на угрозы и проклятия. Девушку била крупная дрожь. Она рыдала и звала на помощь. Но ее бросили на холодный каменный пол и заперли тяжелую дверь на засов. В окошке между прутьями появилось самодовольное лицо Юсыя:

– Отдохни немного в новых условиях, и после снова обсудим возможность сотрудничества.

– Никогда! – выдохнула Малакиния. Кровь ее все еще холодили видения прошлого из памяти Темной Сущности. – Я скорее отпущу свой Дух, чем вы заполучите мои Силы…

– Ее Силы! Ахахахаа! Кто-то тут о себе слишком высокого мнения! Девчонка, ты станешь одним из волков-солдатов, и мы пустим тебя на бойню.

– Не стану! – коротко и твердо ответила магу лисица.

Юсый ушел, раздраженный глупостью и упертостью девчонки. Малакиния уснула. Но ее Духи терзали кошмары. Она спала коротко и беспокойно. Отторжение темной сущности вымотало лисицу и выбило из сил.

Проснувшись и перекусив оставленной охранником кашей, Малакиния уселась посреди камеры, закрыла глаза и призвала свой Дух. Какой-никакой отдых, а следом тарелка безвкусной овсянки благотворно повлияли на самоощущение девушки. Лиса явилась ей в золотом сиянии и с вовкулачьим глазом. Понимая, что для предотвращения повторения страшной Кровавой Жатвы из ее видения ей надо собраться и что-то предпринять. Она отгоняла кошмар и страхи… Малкининия быстро и легко призвала образы и воспоминания, напитывающие ее Дух силой и светом. И вот лисица ощутила достаточную мощь. К своему удивлению одним взмахом руки она снесла дверь и половину стены. Дух Волка увеличил ее Магию во много раз. Два вовкулака, охранявшие камеру, тут же бросились на девушку в обличии волков и растерзали бы на месте, не появись Юсый, притянутый вспышкой чужеродной Магии в собственной обители.

– Да ты полна сюрпризов, Двоедухая! Оставить ее! Держать, но не сметь повреждать! – рявкнул Маг своим цепным псам, и ликантропы повиновались. Магия магией, но физически девушка сильно уступала волкам. Да и для всплеска Силы ей необходимо было сначала настраиваться. – Что ж, переведем тебя в карцер и учтем эти твои навыки!..

Новая камера была в три раза меньше предыдущей, с низким потолком. Было невозможно даже стоять в полный рост. Охапка влажной, гниющей соломы вместо тюфяка, и лисица, сидя обнимавшая коленки – все, что могло поместиться в этой каменной коробушке. Юсый поставил барьеры по периметру, и они поглощали магию Малакинии. Сколько бы она ни старалась, все ее попытки сдвинуть хотя бы соломинку пропадали зря.

Лисица сидела в комнатушке недолго, дня три. Она спала и ела и думала, как можно послать весточку наружу. Она оставляла крошки по углам в надежде приманить мышей или крыс.

Кое-что из памяти Темной Сущности осталось в сознании Малакинии. Она знала, например, что эта сила может подчинять себе ликантропов, только когда те в волчьем обличии и подвержены сильному приступу ярости. И потому Малакиния решила не обращаться несмотря ни на что. Когда ее снова притащили к Юсыю, она смотрела на него в упор, не отводя глаз, не обращая внимания на разорванное на груди платье и на окруживших ее волков.

– Итак, ты обернешься лисой? Или тебя надо заставлять?

– Ты не сможешь меня заставить! – Малакиния чувствовал себя ужасно, тело болело и ныло, затекшие ноги были как чужие, спину ломило, голова казалась надутым воздушным шариком, глаза пекло.

– Похоже, три дня в сырости на каменном полу не пошли тебе на пользу. Кто-то прихворал? Неужели оно того стоит? Вспомни, вспомни спальню, которую я для тебя создал… Богатые ткани, дорогие украшения… Зачем отказываться от роскошной жизни? Ради чего?

– Твоя роскошь не стоит и гроша, она выстроена на костях. Ты сам пешка, продукт питания и носитель для настоящего паразита. Твоя Темная Сущность что те же самые глисты. – Малакиния плюнула. – Но, если хочешь, мы можем тебя полечить. Наверняка Лесной Кот знает, как от подобного глиста избавиться.

Лицо Юсыя вдруг изобразило гримасу отвращения. И Малакиния решила, что задела его, сравнив Сущность с глистами.

– Лесной Кот? – Маг брезгливо поморщился, словно даже произнесение этого имени было ему противно. – А откуда ты знаешь Лесного Кота?

Лисица усмехнулась. Вовкулачье чутье выдало ей промелькнувший на задворках сознания Мага страх. «Это мы запомним», – подумала она и небрежно ответила:

– Кто ж о нем не знает? Он – самый сильный Маг в Долине!

Юсый даже схватился за живот, настолько его мутило от разговоров о Коте, еще и в таком контексте.

– Самый сильный трус. Мы еще увидим, кто тут самый сильный Маг… Очень скоро увидим!

Воронитель, одним жестом прижал лисицу к полу и потребовал:

– Обращайся!

Малакиния помотала головой. Тогда он поднял ее в воздух и швырнул об пол. Она лежала неподвижно. Он приказал бросить ее в каменный колодец. Следующие дни Малакинию истязали: ее поливали ледяной водой, тыкали в нее палками, как в запертую в клетке собаку, били плетью. Юсый контролировал уровень наносимых повреждений. Ему она нужна была целой. Но, до определенной степени, ее все же избивали. Мучили голодом и жаждой. Малакиния рыдала и кричала. Роскошный зеленый бархат висел лохмотьями, перепачканными ее собственной кровью. Спина и руки были исполосованы неглубокими воспаленными ранами. Девушка билась в истериках, пока хватало сил. Потом просто лежала на полу от одной пытки до другой, уставившись в пространство невидящими глазами. Она медитировала в свободное от истязаний время. И только это спасало ее и помогало держаться. Малакиния призывала свой необычный Дух, закрывала глаза – и Зеленая Лиса в золотом сиянии уводила ее в волшебное место. В место рождения Духа Волчицы. Там отступали боль и страх, голод и холод. Это длилось недолго, но таких маленьких побегов от реальности лисице хватало, чтобы не сломаться. Как ни мучили ее Юсый и ликантропы, Малакиния не обращалась лисой.

*******

Воронитель не мигая смотрел на огонь в камине и злился. Он ощутил, как воздух стал вязким, но не обращал внимания на выросшую рядом с ним тень.

– Тебе даже не интересно, где мы были? – спросила Сущность, после длительного молчания.

– Я тут немного занят вашей новой игрушкой, мне не до отслеживания того, где там вы снова изволили шляться! – огрызнулся Маг. – Между прочим, сдерживать ее Магию стоило мне усилий.

– Хорошо, что ее истерики и страх в ответ неплохо нас подпитывали, – ответила Темная Сущность. – Эта странная Двоедухая Лиса – очень лакомый кусочек. Ее энергия такая чистая и концентрированная!

– Это ты предложил освободить ее от контроля и вербовать в союзницы! – закричал Юсый, порядком раздраженный неудачей, которую снова и снова терпел, пытаясь подчинить Малакинию своей воле. – Я терпеть не могу, когда что-то идет не по-моему! А она настоящий гвоздь в пятке! – Он досадливо покосился на Тень. – И она назвала тебя паразитом. Глистом, если быть точным.

– Нам абсолютно наплевать, как она нас назвала. Если бы что-то и могло нас беспокоить, то беспокоила бы ее странная Сила, способность соединить в себе два Духа и то, что ее вовкулачья составляющая прожевала нас и выплюнула, если это можно так назвать.

Юсыя эти слова покоробили, он совсем не хотел обсуждать, что там произошло во время подселения Сущности в Малакинию. Но раз Тень сама начала…

– И что же произошло, хочется знать?

– Врешь, не хочется. Но я расскажу. Как ты понимаешь, к ликантропам меня не подселить, а то мы бы уже вовсю там пировали. И вот к ней, получается, тоже. Дух Лисы в ней, несомненно, силен. Но я бы легко поглотил его. А вот Волчица меня, как бы это описать, отлепила от Лисы и выставила за дверь. При этом Лиса странным образом заглянула в нашу память и сознание… И увидела. Многое.

– Заглянула в вас? Что же это за Лисица такая? – Юсый потянулся к бокалу с еловым соком.

– До этой Лисы из всех носителей такое удавалось только тебе и еще одной Кошке в Темном Мире…

Юсый поднял глаза на тень и несколько минут молча смотрел на нее. Он хотел что-то сказать, но молчал. Сущность тоже молчала.

– Ладно. – Маг отогнал от себя посторонние мысли. – Сконцентрируемся на проблеме. У нас есть эта странная лиса, зеленая, полувовкулак, владеющая магией левитации, двумя сразу очень сильными Духами и невероятно упертая. Я мучаю ее уже четвертую неделю, но она не обращается. И как ты посоветуешь поступить? Я больше не могу придумать способы сломить ее Дух. Не переломав ей хотя бы десяток костей! Но зачем она нам переломанная.

– Ну, боль – это вкусно. Но физическая не так питательна, как эмоциональная. Боль. Злоба и ярость… – Тень протянул узкую ладонь, положив ее на плечо Магу, и прошептал ему в самое ухо: – Если не можешь ее сломить, то обмани. Она обернется, если немного оклемается, отлежится. Отогреется теплом и заботой и почует возможность бежать. Необходимость бежать быстрее заставит ее обернуться… Нам надо, чтобы она испытала злобу и ярость в обличии вовколисы, для того чтоб снова подчинить ее себе. Сделай это. Включи фантазию. Сделай ей больно, не ломая костей.

******

Малакиния давно потеряла счет дням. Она осунулась, потемнела. Глаза впали, а темные круги вокруг них делали ее похожей на больную старуху. В углу своего маленького карцера девушка исправно оставляла крошки или остатки каши в те дни, когда ей приносили еду. И вот однажды сквозь сон она услышала намек на шуршание. Повернув голову в направлении звука, Малакиния увидела маленького рыжего тараканчика, который жадно ощупывал усиками крошки черствого заплесневелого сухаря, примеряясь к пирушке. Лисица подползла к насекомому медленно, боясь спугнуть его. Сердце радостно забилось.

– Здравствуй милый таракашка, – сипло прошептала она. Малакиния давно уже не рыдала и не кричала, она не произносила ни слова, иногда только стеная во время пыток. И ее голос показался ей невесомым призраком ее былого голоса. Она старалась шептать тихо, чтобы охранник за дверью не подслушал. – Здравствуй, мой хороший. Не стесняйся, кушай. Я давно жду тебя в гости и готовлю тебе в этом углу угощение…

Таракан замер, привыкая к новому звуку, и снова продолжил обшаривать крошки.

– Я не знаю, понимаешь ли ты меня, таракашка. Я раньше говорила только с живными… Просто дай знать, если понимаешь. – Таракан игнорировал ее обращение. Малакиния вздохнула, и из давно пересохших глаз выкатилась одна горькая слеза. – Надежды мало, но другого собеседника у меня тут все равно нет… Слушай, я расскажу тебе свою историю…

Так у заточенной измученной лисицы появился безмолвный друг. Он исправно приползал и принимал ее угощение, взамен являя из себя внимательного слушателя. Еще одно маленькое утешение страдающей лисе. Еще одна возможность укрепиться в стойкости.

********

Малакиния лежала, свернувшись клубочком, в полудреме, когда услышала крики за дверью карцера, и по частым, удаляющимся шагам поняла, что охранник куда-то убежал.

Девушка подползла ближе к двери, прислушиваясь к невнятным крикам.

– Что-то произошло… Что-то случилось! – обратилась она к таракану. Но вспомнила, что того сейчас в камере нет. – Что-то происходит в замке, там все всполошились… И вот… – Она вдохнула полной грудью, уже обращаясь к себе. – Воздух в камере, он изменился! – Малакиния не могла поверить в то, что явственно ощутила: воздух стал разжиженным. До этого, уже несколько дней, лисицу не вытаскивали из карцера и не мучили. Возможно, Юсыю надоело. А может, он был занят чем-то другим? Так или иначе, сегодня был день кормления, и Малакиния ощутила себя немного отдохнувшей. Медлить было нельзя. Что бы ни отвлекло охрану – все равно это будет лучше, чем бесконечные пытки самодовольного Мага и медленное затухание ее Духа в этой каменной коробке.

Лисица прислонилась к двери и закрыла глаза, призывая свой Дух. Она вспомнила день рождения Левсана, их совместный труд на плантациях лапуря, вспомнила игры с сестрой и день, когда Трещока принесла ей подарок – ее первый учебник по Магии. Она призвала воспоминания из более свежих: три дня лечения Кембера и праздник в Логове, после того как она прошла Мардагайл…

«Кембер… Он же где-то среди этих яростных волков теперь! Солдат в армии Юсыя!.. Но почему тогда он не прислал его мучить меня? Было бы эффективнее… Разве только Юсый ничего не знает… – Малакиния ощутила надежду. – Соберись, не отвлекайся!»

Она все копила и копила Магию, и вот сияние вокруг лисы сделалось таким сильным, что ее образ исчез. Малакиния поднял руку, нацелившись в стену, и послала импульс. Волной она вынесла кусок каменной кладки. Маленькое окошко – бойница у самого потолка превратилась в зияющую тьмой дыру. Над Долиной стояла глухая темная ночь, без луны и без единой звездочки. Все небо было затянуто тучами, моросил мелкий дождь, а над землей, седыми клочьями парил туман. Ворвавшийся в карцер свежий воздух опьянил лисицу, легонько вскружив голову. Она глубоко вдохнула, выглядывая из дыры в стене. Ничего не было видно. Но и терять было нечего. Девушка храбро выставила наружу ногу и сделала шаг в пустоту, приготовившись к падению. Но нога тут же стала на твердую, слегка размоченную осенней моросью землю. Тихо взвизгнув от радостной неожиданности, Малакиния побежала прочь. Ногам было непривычно такое движение. Немного отбежав от замка, выставив вперед руки, лисица замедлилась, оглядываясь и прислушиваясь. Тишина, никаких признаков погони.

– Может, на замок напали? Может, мага убили? Или как пояснить то, что вот так вдруг исчез его магический барьер?..

Она рассуждала тихо. Но звук собственного голоса прибавлял смелости. Так Малакиния брела долго, перебежками. Моросящий дождь успел промочить лисицу насквозь. В какой-то момент Юсый распорядился заменить лохмотья зеленого бархата грубой длинной рубахой из пеньки, и сейчас эта одежка больно терлась о влажную кожу, натирая до крови. Но Малакиния, радуясь своему побегу, совершенно не обращала на это внимания. Лисица на ощупь двигалась по камням, понимая, что замок стоит на скалах. От места к месту попадались небольшие кустарники, но никакого подобия ягод или цветов на них было не нащупать. Лисица шла и шла, удаляясь все больше, и постепенно, сердце ее успокаивалось. Погони она не чуяла. Но голод и изможденность валили с ног. Солнце поднялось, не рассеяв тумана, и мутно просвечивало сквозь серые облака. В воздухе уже сильно чувствовалась осень, хоть лиственных деревьев вокруг было не видать, их желтеющая и опадающая листва ярко представала перед взором, стоило только закрыть глаза. Малакиния позволила себе остановиться и вдохнуть свежий воздух свободы, когда солнце было уже высоко. Моросящий дождь закончился, и постепенно таял серый туман. Лисица ощутила нотки дыма в свежем мокром осеннем воздухе и инстинктивно поплелась в сторону запаха. Дым мог означать жилье, помощь и пищу. Наконец лисица смогла различить темное пятно, похожее на одинокую хижину. К этому моменту девушка была уже так вымотана, что позабыла про любую осторожность. Она ускорила шаг, но силы совсем оставили, и Малакиния, потеряв сознание, рухнула во дворе нищей лачуги, не дойдя до порога.

Пришла в себя лисица от аромата мяты и ревеня, мягко ласкающего ее измученное обоняние. Чьи-то теплые ласковые руки приподняли голову девушки и поднесли к губам плошку с горячим бульоном.

– Пей. Только маленькими глоточками. Не надо торопиться, – приговаривал незнакомый голос откуда-то издалека, словно из тумана. Все было таким нечетким и зыбким, что лисица даже усомнилась, не очередное ли это видение на полу ее маленькой камеры? Мысли уплыли, и девушка снова отключилась.

Когда же Малакиния пришла в себя в следующий раз, ничего из прошлого видения не исчезло. Наоборот, даже обрело четкие очертания и материализовалось. Сомнений не было, Малакинию нашли и подобрали добрые териантропы.

В хижину вошла пожилая женщина, ежница, ведя за собой мальчишку хитов четырех.

– Ну чего ты, Хотя, чего боишься? Смотри, она проснулась и никого не обижает. Ну? Входи давай в дом, сколько можно в сарае таиться? Там холодно! Я кому сказала! – Женщина повернулась к Малакинии и извиняющимся тоном пояснила: – Он не привык к гостям. Мы давно тут жили вдалеке от всех: я, Супруг мой, ночной сторож, да вот, наш поздний сыночка. Потому малыш немного напужался…

– Не надо бояться, – Малкиния прошептала первые слова, боясь, что отвыкла говорить и голос будет хриплым и еще больше напугает малыша. Но и ее шепота было достаточно: мальчуган резко заступил за широкие холщовые брюки матери и только краешком черного маленького глазика-бусинки посматривал оттуда на лисицу. – Смотри, я покажу тебе фокус. Хочешь? – Малакиния закрыла глаза, быстро призвала Дух и немного напитала его, и вот уже перед ней в воздухе парила деревянная ложка.

– Огогосики… – протянула ежница. Она удивилась, но не слишком. Уж как-то сразу было понятно, что девица к ее порогу прибилась какая-то необычная.

Малыш же постепенно высунул из-за маминой штанины вздернутый носик и другой глаз, чтобы получше рассмотреть такое чудо. Любопытство было сильнее страха, и он медленно, маленькими шажками, подошел ближе. Затем хихикнул и схватил ложку, проверяя, не привязаны ли к ней веревочки.

– Еще? – Он протянул ее лисице, одновременно и прося повторения фокуса, и спрашивая разрешения. Волосы вздыблены торчком, глазки блестят – маленький ежонок. Малакиния вздохнула.

– Прости малыш, я пока больше не смогу. Но я немножко отдохну и обещаю, мы поднимем в воздух твою любимую куклу!

От такого обещания мальчонка даже рот открыл, выражая крайнюю степень восторга. И тут же помчался за куклой.

Далеко он не убежал, нищенская лачуга состояла из одной комнатушки с грубо сложенной каменной печью. Угол малыша был позади очага, самое теплое местечко в доме. Ежница усмехнулась и поднесла Малакинии плошку с тем же мятно-ревеневым бульоном.

– Ничего наваристее у меня нет… Уж прости, златовласая. А ты откуда бежишь? Из темниц? Неужто такое дитя, и вытворило какое преступление? Ни в жизни не поверю… – Она с подозрением и жалостью смотрела на девушку. Малакиния только сейчас заметила, что ее грубую рубаху сменили на хлопковую, на ранах была травяная мазь из той же мяты. Самые серьезные раны даже перевязали лоскутами серой ткани.

– Спасибо вам, моя благодетельница и спасительница. – Малакиния утерла рот, наслаждаясь приятным теплом, разливающимся по телу от горячего бульона. – Ничего вкуснее в жизни не пробовала! Вам и самим туго живется, как я вижу, а вы так добры Духом, что приютили беглянку. Так не переживайте, никаких преступлений на моей совести нету. Только упрямое нежелание помогать свершаться злу.

Ежница кивнула, словно другого ответа и не ждала, и наклонилась к кастрюльке зачерпнуть еще бульона.

– Меня звать Смарилия. А сынульку моего – Хотя… Хотявий. Хотенька… – Тут малыш как раз вернулся с лялькой, скрученной из веток и тряпочек, и мать ласково потрепала его по черным торчащим волосам. – Вот отец его служил при темнице. Ничего особенного, как любой труд. Мы жили небогато, но не жаловались. А тут, когда прибыл этот Маг, этот темный… Он никого из замка больше не отпустил. Супруг мой уже долго там, под чарами. На побегушках. Надеюсь… Все надеюсь, что он вернется. А там, конечно, как знать… Может, стоило уйти давно… Пашни в этих краях нет. Живу тем, что починяю обувку ежникам из деревни. Медяки, крупицы… Но сердце не дает бросить его и уйти. А так-то для дитяти, так-то надо бы…

********

Малкиния еще две недели провела у Смарилии, восстанавливая силы. Она не выходила из хижины днем и очень боялась, что ее след приведет Юсыя в дом доброй сердечной женщины. Но было тихо. Силы постепенно возвращались. Выслушивая ее историю частями , когда Хотя засыпал, ежница только протяжно вздыхала.

– Не простая у тебя судьба, девочка, ой сложная… Но раз Магии и Натура привели тебя к моему порогу, как я могла не помочь? А вдруг однажды моему Хоте будет нужна помощь, а незнакомец отвернется от него, бросив на верную погибель?.. Нет, нет, не бойся, отдыхай. Как наберешься сил, так потихоньку на поиски Кота этого Лесного и выйдешь. До Цкенода отсюда ночи три пути, если лисой побежишь.