Глава 15
Оказавшись дома, изо всех сил сопротивляясь желанию упасть в кровать и забыться сном, лисица взяла полотенце, халат и пошла мыться. Укрытая от внешнего мира, в гроте одной из скал, давно облюбованная Лесным Котом купальня была одним из любимых мест Малакинии. Тихий ключ горячего источника образовал прозрачное озеро посреди пещеры. От глади воды медленно поднимался пар. Девушка поспешно сбросила испачканную одежду и вошла в воду, позволяя ей расслабить и успокоить свое измученное тело. Ломило кости, и ныл каждый мускул. Лисенка больше не могла думать о произошедшем на поляне лиственницы и о происходящем с ней. И горячая вода была лучшим решением. Отдаться успокаивающему эффекту купальни и, наконец, хоть ненадолго освободить голову от каких-либо мыслей – это было необходимо Малакинии сейчас. Так же необходимо ей было и просто помыться. Земля забилась под ногти, в уши и запуталась в волосах.
Малакиния медленно, размеренно вымывала каждый сантиметр. Она окунулась, вынырнула и легла на воду. Необычайно гладкие стены пещеры, покрытые капельками воды, уходили вверх, теряясь в темноте. Звуки тут эхом отражались от поверхности озера и возносились серебряной ниткой в самую высь, переливаясь тысячами колокольчиков у далекого, невидимого глазу свода пещеры. Много раз именно так здесь звучал радостный смех лисенки. Сегодня, впервые за все визиты в эту купальню, Малакиния не засмеялась, зайдя в воду, и в пещере царила звенящая тишина.
********
Хвост Лисы из бредового видения Кембера был невероятно длинным и пушистым, но почему-то мокрым… Лисица взмахнула им, и брызги полетели во все стороны, играя разноцветными бликами в солнечном свете и обдавая лицо юноши каплями. Холодная вода, попавшая на кожу, прервала его медленное погружение в обморок, и сознание резко вернулось к нему. Над ним склонилась, опустившись на колени, молоденькая девушка. Кругленькая и очень красивая. Ее мокрые рыжие волосы украшали белые кончики. Незнакомка выжимала воду из волос ему на лицо. Вода пахла очень знакомо, чем-то сладким и пряным.
От неожиданности Кембер зарычал, но при такой слабости его рычание никак не могло быть устрашающим.
– Прости, – извинилась Малакиния. – До источника далеко, и я импровизировала. Квакушкины лапы! Я уже испугалась – решила, что ты мертв! Сколько крови… – Посмотрев на лужу, в которой лежал вовкулак, девушка заметно замешкалась, закрыла глаза и пару секунд переводила дыхание. – Нам надо тебя срочно освободить и обмыть… промыть… Промыть рану.
– Разжать этот капкан под силу разве что ликантропу, – грустно усмехнулся Кембер.– А я потерял слишком много крови и сил, мне не обратиться…
– Я помогу. – Малакиния не расслышала его слов, сосредоточенно оценивая свои силы. Она встала. Риск поймать серьезный приступ ярости был очевиден, ведь из крови парня на земле образовалось настоящее мини-озеро, но иначе его спасти было невозможно… Изящно и легко подпрыгнув, девушка вспыхнула пламенем, зеленым с графитовым опалом, и обернулась Лисой. Задержав дыхание, чтобы в этом обличии не вдохнуть пьянящего запаха крови, она нагнулась над капканом. Встав мощной лапой на одну его дугу, без особого труда Лисица зубами отогнула другую. Понимая, что не сможет нести на себе рослого парня в обычном виде, она, все так же не вдыхая, аккуратно схватила его зубами за одежду и бросилась к купальне. Только внутри грота, у самой кромки воды, Малакиния вернулась в прежний вид и перевела дух. Обошлось, ярости лисенка не ощущала.
Кембер стоял согнувшись, грузно опираясь на ее плечо. Он никак не мог поверить своим глазам.
– Я брежу или уже расстался с Духом? Что это было? Ты кто такая?
– Сначала давай как-нибудь обработаем твою рану. Разговоры потом. – Малакиния усадила юношу у воды, разорвала штанину до середины бедра и принялась аккуратно обмывать голень и промывать раны, оставленные ржавым металлом. Всего было восемь глубоких дыр, и одна не такая глубокая, но длинная рваная царапина – видимо, отметина от зубчика с самого края дуги капкана…
– Тебе повезло – кость целая. – Сосредоточенная Малакиния одобрительно кивнула и откинула со лба прядь волос. Она оторвала полоску от разорванной уже штанины юноши и крепко перетянула ею ногу выше ранений. – Сейчас я наложила тугую повязку. Отнесу тебя к нам, и дома мы все зашьем. А потом перекусим… – облизнувшись, добавила она. Внезапное и сильное чувство голода, вызванное видом и запахом крови, было даже сильнее ломоты в костях и мышцах. Но Малакиния не дала себе отвлечься от главного – необходимо было помочь неудачливому пареньку.
– Как это так получилось: ты вроде совсем взрослый, а под ноги не смотришь? – Девушка почуяла родство с парнем и сразу решила, что он лис.
Кембер все это время наблюдал за незнакомкой молча. Частично потому что был уже слишком слаб даже для слов и удивлялся, как вообще сохраняет сознание. Другой причиной его молчания, была ее невероятная и завораживающая красота. Его покорили решительные движения ее рук, мягкость линий округлых плеч и бедер, которые легко угадывались сквозь ткань хлопкового банного халата. К собственному изумлению, он подумал о том, что она шла из этого самого грота после купания и что под халатом у нее, наверняка, ничего больше нет. «Будь у меня хоть чуточку больше крови в теле, я бы сейчас покраснел. Или того хуже… И она бы сразу заметила, ведь возится там с моей ногой… И покраснеть бы пришлось еще сильнее. – Кембер вяло хихикнул. – Вот уж не думал, что сильная потеря крови может быть так кстати. Но, волк мне свидетель, как же она красива!»
Третьей причиной, по которой молодой вовкулак опасался заговаривать, было максимальное недоумение. Он однозначно чуял в представшей перед ним рыжей богине вовкулака. Но она обернулась у него на глазах, и он совершенно точно видел лису! Крупную и сильную… Да. Даже зеленую… но Лису! Все мешалось в мыслях, в висках и ноге пульсировала боль. Юноше нужно было отдохнуть. Благо, до дома Лесного Кота было недалеко. Малакиния снова обернулась Лисой, все еще стараясь редко дышать, – запах крови никуда не делся и продолжал будоражить ликантропово обоняние лисицы.
Она принесла юношу на спине и уложила на мягком настиле во дворе. Затем лисица вынесла настой листьев крапивы, бадана и корней кровохлебки, добавив туда валерьяна, душицы, тимьяна и совсем маленькую крупицу дурман-травы.
– Это успокоит кровь, снимет боль и даст мне возможность спокойно зашить твои рваные ткани. Пей. – Не глядя на пострадавшего, она протянула чашку юноше и ушла в дом. Тот залпом выпил зелье. В горле у него пересохло, но горькие соки трав не помогли, а только усилили жажду. Впрочем, проблему устранил стремительно поглотивший Кембера крепкий спокойный сон.
Зеленохвостка, не теряя времени, принесла аптечку, достала специальную иглу, согнутую дугой, и сначала подлатала его ногу. Лесной Кот действительно многому научил их с Левсаном и, хоть на практике знание о том, как зашивать раны, лисичка применила впервые, справилась она очень даже хорошо. Наложив поверх швов повязку с вонючей жирной мазью, которой когда-то Кот смазывал бедро и бровь ей самой, Малакиния унесла аптечку и принесла иголочницу. Она быстро и ловко починила разорванную штанину парня, приладив в шов застежки – чтобы сохранить доступ к ранам для смены повязки.
Справившись со всеми швейными делами, лисенка наконец обратила внимание на своего пациента. До этого времени, поглощенная необходимостью помочь и страхами потерять контроль от запаха крови, борьбой с усталостью и усиливающимся голодом, Малакиния не нашла момента, чтобы даже мельком посмотреть на него. Он глубоко дышал, забывшись крепким сном, в который погрузила его дурман-трава. По лбу и вискам разметались лиловые, неровно остриженные пряди. Малакиния не встречала раньше териантропов с волосами такого оттенка. «Может, он из столицы? Крашеный?» – подумала лиса. Лицо юноши было круглым, острые скулы выступали высоко. Точеные брови с легким изгибом подчеркивали выражение покоя на его лице. Линии закрытых глаз резко поднимались к вискам. Пухлые губы бледно розовели на фоне белой, казавшейся фарфоровой, кожи. Юноша был высоким, намного выше Малакинии. В мочках по паре сережек тонкими колечками. На пальцах тоже несколько украшений: два деревянных кольца и одно грубой ковки, почерневшее серебряное.
«Красавчик и модник. Вещички на нем, конечно, потрепанные. Но вы посмотрите, какая любовь к аксессуарам!» – съехидничала про себя Малакиния. Ее настораживали чувства, которые у нее вызвал этот парень. Спасенный беспокойно зашевелился и перевернулся на бок. Из распахнутого ворота серой льняной рубахи выскользнул черный шнурок. Следом выпал увесистый стальной подвес. Малакиния робко потянулась к украшению. Юноша порождал в девушке сильное любопытство, она испытывала притяжение и расположение. Но на ладони лисы, сверкая янтарными глазами, оказалась стальная морда волка. И тут сердце Малакинии застучало громко и часто. Ее бросило в жар, и ладони вспотели. Страх и ненависть воспряли внутри одновременно, каждый диктуя свои мысли и предлагая дальнейшие действия. Малакиния ощутила взгляд. Она подняла глаза вверх, от подвеса на прекрасное лицо юноши. Кембер проснулся. Он смотрел на нее желтыми волчьими глазами, непривычно узкими, со вздернутыми внешними уголками, и обреченно ухмылялся.
– Что ты делаешь? – тихо прохрипел он. Пересохшее горло осипло.
Малакиния отпрянула, бросив подвес. Она знала, что у вовкулака нет сил, чтобы обратиться. И даже просто встать на обе ноги сейчас он не сможет. Но страх был сильнее голоса разума.
– Не двигайся, тебе нельзя, и я сразу смогу дать тебе отпор! – Она хотела звучать угрожающе, но голос, очень некстати, предательски пищал.
– Отпор лежачему. Хороша лисица. – Кембер поднял руки, как бы говоря «сдаюсь». – Я обещаю быть хорошим вовкулаком. Только дай мне водички, Зеленая Лиса. Пожалуйста.
Не сводя с него глаз, Малакиния налила воды и протянула ликантропу кружку.
– Не эту. – Кембер не принял ее, сморщив нос. – Там остатки твоего зелья. Снова меня вырубит. А я уже выспался. Да и, наверное, теперь спать в твоей компании не так уж безопасно…
– В моей небезопасно?! Сказал зверь! – Негодуя, Малакиния пошла в дом за другой кружкой.
Напившись, Кембер улыбнулся лисе самой солнечной улыбкой, которую она когда-либо встречала. На щеках показались ямочки.
– Спасибо тебе, Зеленая Лиса. – Теперь голос его звучал низко и бархатисто. – Спасибо за воду, за лечение, и за спасение спасибо. Только прошу, не надо сразу воспринимать меня в штыки. Пожалуйста, дай мне шанс и выслушай. – Он медленно и глубоко вдохнул и выдохнул. – Ну да, я ликантроп. Ну ой. Но это не должно быть причиной предвзятого отношения. Я же вовсе не злобный кровожадный зверь. Как ты видишь, я вообще мало чем отличаюсь от тебя. И я не причиню тебе вреда.
Он развел руками. Малкиния, все так же кидая в его сторону подозрительные взгляды, развела огонь и накрывала на стол. Сердце ее колотилось. Мысли крутились вокруг отца, своего Донития, мести…
И вот он лежал на настиле. Ликантроп. Вовкулак. Совершенно беззащитный. Обычный парень. Необычайно красивый парень. Он говорил так же, как любой териантроп. Выглядел, как они. Не было в нем ни ярости, ни жажды крови.
«Может, это просто из-за ранения и потери крови. Может, он притворяется мирным, просто потому что у него сейчас нет сил. И надо бы его убить вот таким, обессиленным… Пока он не очухался и не разорвал меня в клочья…»
– Ты что, ждешь гостей? – обеспокоено спросил Кембер. Он наблюдал за количеством подогретой пищи и предположил, что вся эта еда рассчитана минимум на шестерых. Оказаться в окружении большего количества териантропов ему сейчас, будучи неспособным себя защитить, совсем не хотелось.
– Нет, я просто зверски голодна! – нехотя буркнула Малакиния. – Нанюхалась твоей кровушки, и вот теперь изнываю от голода.
Волк удивился:
– Странный у тебя способ пробуждать аппетит… для териантропа. Но такая побочка есть у нашего брата… – Он внимательнее посмотрел на девушку. – Ты же лиса? Я видел. Ты – Зеленая Лиса. Очень, кстати, это необычно. Эффектно! Я и не знал, что такие бывают! – Лисица бросила на парня злобный взгляд, думая, что вовкулак над ней издевается. Но он выглядел искренне покоренным необычной мастью. Под ее тяжелым взглядом Кембер решил не озвучивать мысль о той странной черте Малакинии, которую он чуял, но никак не мог окончательно определить.
Наконец лисица уселась напротив, на безопасном, по ее меркам, расстоянии, и принялась за лапшу, запивая ревеневым бульоном. Она решила не говорить с вовкулаком и не думать о нем, пока не поест.
– До того как наружу вылез мой подвес, ты была намного приветливее, – тихо констатировал Кембер.
– Я думала, ты – лис!
– С чего это ты так решила? – Малакиния промолчала. – Как же надоело такое отношение к нашему роду! Да, я ликантроп. Вовкулак! Волчище! Но ты же видела: кровь моя такая же красная, как твоя. И так же выливается из раны, если меня продырявить. У меня так же, как и у любого из вас, есть чувства. Чувство голода тоже вот, например, есть…
Лисица смутилась. Она раздумывала, не убить ли ей вовкулака во сне? Было как-то не логично, на фоне этого, его подкармливать.
–Ты хочешь есть?
– Конечно, хочу, – буркнул Кембер.
– А что ты ешь? – нервно спросила Малакиния.
– Маленьких детенышей и юных дев! – не выдержал вовкулак. – Я же чудовище! Еду я ем. Картошку!
Лисице было не до смеха, но лапша и бульон уже делали свое дело, и она хрипло хихикнула.
– Ладно, допустим я дам тебе картошку. Но мне нужны гарантии, что ты не бросишься на меня, набравшись сил. – Она постепенно перебарывала страх. И пришла к мысли, что у этого волка, пока он лежачий, можно попробовать больше узнать про ликантропов. И найти того, кто убил ее отца… Если есть другие. Как-то сразу Малакиния решила, что есть.
– Ну. Я могу пообещать. Прям честное слово волчищи: не буду я тебя есть. Если дашь мне картошки. И любой другой еды. Я непривередлив.
Лисица протянула вовкулаку тарелку с лапшой, и его пальцы коснулись ее руки. Она резко отдернула ее.
– Что ж ты дерганная-то такая? – Кембер даже обиделся. Ему очень захотелось, чтобы его прикосновения были приятны этой загадочной девушке. – Спасибо за еду. И за проявленную доброту к незнакомцу, еще и ликантропу.
– Я не знала, что ты ликантроп. Знала бы – возможно, добила бы на месте. Или оставила бы так подыхать.
– И за что же ты считаешь меня падалью или отбросом? За что вы так ненавидите всех нас?! Мы обычные живные, обладаем и Духом, и сердцем, как и любой из териантропов! И я никогда не оставил бы одного из вас умирать в капкане!
– Но никто из нас и не убивал твоего отца! – в сердцах пробасила Малакиния.
Кембер даже стукнул кулаком об землю от возмущения.
– Да вы убивали нас тысячами! Жгли и резали без разбора! Слабых, маленьких и старых – всех!
Оба молча продолжили есть. Было понятно, что диалога не выйдет. Покончив с едой, Малакиния молча ушла в дом, крепко заперев дверь.
Хоть усталость валила с ног, лисенка долго не могла уснуть, раздумывая над словами вовкулака и над всей ситуацией в целом.
«Завтра я расспрошу его обо всем: где живут вовкулаки, сколько их, что они хотят от териантропов, почему вернулись в Долину, почему напали на отца и на меня…» – Малакиния размышляла о вовкулаке, пока в конце концов сон не сморил ее.
Кембер смотрел на звездное небо. Теплая ночь была наполнена летними звуками и запахами. В животе было тепло от вкусного ужина. А на сердце невыносимо тоскливо. Он снова и снова вспоминал, с каким страхом на него смотрела юная лисица. Как отдернула руку от его пальцев.
«Убили ее отца… Вот это новость! Я должен завтра выяснить все подробности! Кто-то из моей стаи убил териантропа?! И смолчал? А может, это была самозащита? Как в тот раз… Или это какая-то ошибка. Я новый Вожак. Я должен с этим разобраться. И должен показать териантропам, что мы не опасны и можем мирно сосуществовать… Возможно, эта странная Зеленая Лиса – мой шанс. С нее надо начать. С такой ногой на Цестус мне дороги нет… Но я должен начать хоть кому-то рассказывать и показывать, что вовкулаки обычные добрые живные… – Он посмотрел на мерцающий огонек свечи в окошке, там укладывалась спать Малакиния. – Зеленая Лиса, в которой я чую волка. Я совсем запутался… Я буду говорить с тобой. Я уговорю тебя пойти в Логово и покажу тебе свой дом. Я должен убедить тебя, что я не яростный зверь… Хочу, чтобы ты держалась за мою руку, чтобы давала касаться твоих огненных волос, гладить плечи… Хочу тебя, Зеленая Лиса». – Наконец, вымотанный долгим днем и всеми пережитыми событиями, вовкулак заснул.
********
Малакиния проспала совсем недолго. Она проснулась, с ощущением разбитости. Встала, умылась, причесалась и тихо спустилась вниз. Вовкулак еще спал. Она подкралась и аккуратно поменяла ему повязку. Крови почти не было, но для эффективного заживления мазь следовало обновлять минимум три раза в сутки.
Как только лисица отошла от юноши, он открыл глаза. Малакиния поняла, что все это время он притворялся спящим.
– Доброе утро. – Он виновато улыбнулся, и его солнечные ямочки снова обратили на себя внимание девушки. – Прости, я не хотел тебя обманывать… Но побоялся, что если открою глаза, ты снова отпрыгнешь с этой гримасой отвращения. А она очень ранит мое самолюбие. Никому не будет приятно, если на него станут так смотреть… – Вовкулак кивнул в сторону своей ноющей ноги. – Ты поменяла повязку. Спасибо. Значит твой вердикт – помиловать? Или, по крайней мере, это не будет смерть от гангрены? Уже хорошо.
Лисица, стараясь не реагировать на его шуточки, ставила чайник. С утра Малакиния любила пить крепкий малиновый чай. И не любила разговаривать. Особенно будучи такой помятой и невыспавшейся.
– А ты с утра еще больше не в духе, чем сразу после встречи с живым ликантропом лицом к лицу. Плохо спалось? – Парень долго внимательно смотрел на Малакинию, собираясь что-то еще добавить, но передумал. И вместо этого вернулся к небрежному веселому тону: – Меня зовут Кембер, если тебе интересно. И я – Вожак Стаи Ликантропов.
– Не слишком ли ты молод, для Вожака? – Лисица поставила перед пациентом кружку и положила зачерствевшую булочку с корицей.
– Благодарю, Зеленая Лиса. – Кембер вдохнул аромат горячего чая. – Я – новый Вожак Стаи. По сути только-только назначенный. И вот. – Он снова кивнул на ногу. – Незадача…
– Незадача. – Согласилась лиса. И продолжила молча пить чай.
– Кхм-кхм. Я дико извиняюсь, – Кембер покрылся румянцем и нервно провел рукой по растрепанным лиловым волосам, убирая их со лба. – Но, я вынужден обратится к тебе с просьбой… Крайне личного характера.
Малакиния вопросительно посмотрела на Кембера, отмечая про себя, насколько ему идет откинутая назад челка, и возмущаясь своим мыслям.
– Ну, ты же понимаешь, я сам не могу встать. А мне нужно. Очень. В уборную… – Кембер отвел глаза. – Ты не могла бы мне помочь, пожалуйста, подняться и пройти… Уверен, с остальным я успешно справлюсь сам.
Лисица встала и подошла к вовкулаку. Вчера она полдня таскала его на себе, и ничего он ей не сделал. Не сделает и сейчас. Она протянула ему руку, помогла подняться и дала опереться на свое плечо, приобняв. Они медленно поковыляли в сторону уборной. Раненая нога отекла и пульсировала страшной болью, стоило попытаться на нее ступить. Малакиния могла примерно представить, что чувствует вовкулак. Но, не смотря на боль, он держался стойко, при каждом шаге стискивая зубы и сдерживая стон. Лисица ощущала, как напрягаются его мышцы по всему телу, хоть он и старался держать кисти непринужденно расслабленными.
«Сильный и мужественный. Не ноет. И на том спасибо», – подумала лиса.
Вернув Кембера на настил, она сходила в дом и вынесла ему кувшин свежей прохладной воды с миской и полотенцем.
Освежившись, вовкулак совсем засиял и снова поблагодарил Зеленую Лису. Малакиния знала, что нога у него болит, но обезболивающих трав ему не давала. А он был слишком горд, чтобы спросить. Вместо этого он спросил про отца:
– Ты вчера сказала… – он начал робко. – Сказала, что твой отец погиб…
– Его убили! – Малакиния тут же вспыхнула. – Жестоко и незаслуженно.
– Погиб от руки ликантропа. Так ты сказала… И я очень удивлен. Ведь ликантропы не причиняли вреда ни одному териантропу уже больше сотни хит. Мы живем в Тайном Логове притаясь и боимся даже выходить без самой острой необходимости… Если бы один из нас навредил как-либо, тем более – убил териантропа.. Мы бы знали. И сами учинили бы расправу над убийцей. Во-первых, поверишь ты или нет, – убивать у нас не разрешено. Во-вторых, подобное действие подвергло бы смертельному риску всех жителей Логова, привлекая внимание териантропов. Вовкулаки не могут допустить такого риска. Так что либо это ошибка…
– Ты считаешь меня полоумной? Какая ошибка! Я сама видела! Он растерзал отца прямо у меня на глазах! Ни в чем не виновного и никому не причинившего вреда! Напал на папу неожиданно, со спины… – От усталости и недосыпа, Малакиния совсем не контролировала эмоции. На глаза навернулись слезы, голос перешел в писк.
– Полоумной? Нет… Пока что, во всяком случае. Мне действительно очень жаль, что тебе пришлось пережить такой кошмар, Зеленая Лиса… – В глазах вовкулака светилась неподдельная боль и сопереживание. – Так вот, если это не ошибка, то тем более я должен найти совершившего это ужасное преступление. И утаившего сей факт от сородичей. И наказать. По нашим законам, Лиса, ты можешь требовать кровь за кровь.
– Я и требую! Требую смерти того, кто принес ее в мою жизнь. – Малакиния прохрипела, и голос совсем пропал. Она уже успела смириться с этими его странными причудами и продолжила молча пить чай.
Кембер внимательно смотрел на лисицу. Он недолго что-то обдумывал и потом начал снова свою речь.
– Однажды, во времена травли, ваш предок, могущественный Маг, териантроп Воронитель, открыл для нас Тайное Логово. Мы тихо и мирно жили там многие хиты. И мой отец жаждал только продолжения мирной тихой жизни для нашего рода. Но наша магия слишком сильна и чужеродна для вашего мира… и с течением времени это стало сказываться на нашей жизни… Детеныши ликантропов, достигнув зрелости, испытывают так называемый, Зов Силы. Сила приходит за ними, и следуя за ней, детеныши проходят ритуал посвящения – Мардагайл. Во время ритуала они принимают Силу Дающего Свет и подчиняют себе Дух Волка. Так вот… Наше вырождение началось с того, что некоторые детеныши не услышали Зова Силы. Сила просто не пришла к ним, и они выросли, не обретя Духа Волка, без умения обратиться. Это было горе, но, как оказалось, еще не самое страшное. Самое кошмарное началось потом… – Кембер отхлебнул чай, и поковырял черствую булочку. – Началось с моего старшего брата… – Малакиния слушала внимательно. В ней поднималась робкая волна сопереживания, как ни старалась она повторять себе, что ей следует ненавидеть вовкулаков. Кембер моргнул, и по щекам его покатились две крупные слезы. Он никогда раньше не говорил об этом. – Пребер был старше меня на одиннадцать хит. Я очень его любил. И помню ясно, словно видел вчера… Такую же, как моя, лиловую челку. Его смех. К нему пришел Зов Силы, и он радостно последовал ему… Но Мардагайл оказался для него смертельным ритуалом. Он не смог принять Силу. Тело его не вместило Дух Волка, и на утро Пребера нашли мертвым. – Вовкулак утер слезы рукавом. – Как я и сказал, это было только начало. Проявление вырождения, кроме маленьких побочек вроде приступов ярости или голода от запаха крови, – он выдержал паузу пристально глядя на Малакинию, – самым большим признаком вырождения стали регулярные смерти детенышей во время Мардагайла. За один хит мой род хоронит от пяти до десяти детенышей разного возраста, которые не смогли принять Дух Волка. Раньше было от трех до пяти. Еще раньше такого вообще не было… Я должен вывести вовкулаков из Тайного Логова. Я планировал пойти к королю Диверию. Обратиться к нему публично, на Цестусе. Объявить о ликантропах, рассказать, что мы безобидны. И нам нужна помощь… Мы хотим только одного – вернуться в свой мир, в свои родные края…
Выговорившись, Кембер принялся пить остывший чай, смачивая в нем булку.
Малакиния молчала долго. Слишком эта история отличалась от ее представлений о ликантропах. А она столько времени их представляла. Реальность и ее видение боролись внутри.
– Если вы просто звери, убивающие для забавы, – то это проще… Так проще пояснить смерть моего отца и проще жить, желая мести… Ты говоришь, что это ошибка и вы добрые… Я не знаю, с чего бы в это верить. Есть факты. Мой отец мертв, – тихо ответила она, наконец ощутив, что голос вернулся.
– Факты есть. Я просто добавляю к ним другие факты. Вот и все. – Кембер колупал ногтем едва заметную щербинку на кружке.
Он, испытывая неловкость, снова попросил помочь ему подняться в уборную. Малакиния отвела его, и на обратном пути он осторожно отвел в сторону упавшую на лоб прядь рыжих с белыми концами волос, посмотрев на ее левую бровь.
– Откуда у тебя этот шрам? – Не то, чтобы вовкулак сильно удивился, но сердце его забилось чаще, это лиса почувствовала четко.
– Тоже кто-то из твоей родни постарался, – усмехнулась она. – Бровь и бедро. Я чудом и силами Лесного Кота пережила кипучку от яда. Зато теперь ваша метка на мне всегда видна: шрамами, когда я девушка, и белой шерстью, когда я Зеленая Лиса. Это даже необычно, так эффектно! – передразнила она его вчерашний комплимент.
Кембер виновато потупился.
– Прости, – прошептал он одними губами. Малакиния отвела волка на место и осторожно усадила. Она вынесла из дома пару старых подушек для него и покрывало для себя. Солнце было высоко и стояла жара, но лисицу бил озноб.
Кембер, приподняв бровь, наблюдал, как девушка кутается в покрывало.
– А можно мне еще одну булочку? Она очень вкусная… – робко попросил вовкулак.
Лисица вынесла ему три. И долила чай.
– Тебе нужны силы для заживления… Ешь. – Она села на свое место, долив и себе. Продолжая говорить тихо, боясь снова потерять голос, девушка спросила: – А почему детеныши идут на этот ритуал, этот ваш Мардагыр, если он может теперь окончится вот так… Почему не откажутся от него? Можно же жить и без Духа Волка, как те, кто не услышал Зов…
– Нельзя. – Кембер поднял свои желтые глаза и заглянул в самую глубину зеленых глаз лисицы. – Если услышал Зов Силы, пути назад нет. Ты должен идти и пробовать приручить Дух Волка, или Зов медленно сведет тебя с ума. Его нельзя проигнорировать. Исход – неминуемая, медленная и мучительная смерть.
Малакиния не отводила взгляд. Он говорил это и не видел испуга или напряжения в ее мыслях. «Понимает ли эта Зеленая Лиса, что я ей говорю? Понимает ли? Или врет себе… Решила врать себе до последнего…»
***********
Малакиния опекала Кембера три дня. Исправно меняла повязку, кормила, слушала его вовкулачьи сказки, рассказы про Логово, мечты о Родном Крае и вольной радостной жизни для своего рода. Незаметно для нее самой, ее враждебность совсем исчезла. Кембер обаял ее, он это чувствовал. Он решил во что бы то ни стало привести ее в Логово. Чтобы спасти, в первую очередь, и чтобы она узнала ликантропов такими, какие они есть. Ему казалось это очень важным.
«Если она, видевшая смерть отца от лапы вовкулака, сможет простить и принять нас, то другие териантропы точно смогут. Это поможет другим вовкулакам побороть страх. Мы поможем ей, а она нам… Только надо поторопиться, ей с каждым днем все хуже».
О Коте и Левсане Малакиния не сказала ни слова, решив все же сохранить некоторую осторожность. Так, по крайней мере, она сказала себе.
На исходе третьего дня Кембер мог хромать до уборной сам, что явно было большим прогрессом – вонючая мазь Лесного Кота свое дело выполняла исправно.
– Зеленая Лиса, я не могу больше оставаться тут. – Кембер за ужином посерьезнел и настроился на важный разговор. Его беспечного веселого настроения, которым он светился все три дня рядом с лисицей, словно и не бывало. – Я должен возвращаться в Логово. Я нужен своей Стае.
Малакиния нервно сжала кружку. Все мысли и чувства совсем перемешались, и ночами она не могла спать от жары или холода. И ликантропов хотела ненавидеть как прежде, но не могла. И мысли о Левсане и ощущение предательства не покидали ее. Она решила, что это предчувствие его измены. Виски сдавливало, и голова болела. Глаза резало от света. В темноте было спокойнее. Но рой мыслей и видений того, как она предает память отца, не давали ей покоя. Она еще несколько раз совершенно серьезно подумывала убить Кембера и пугалась сама себя.
Малакиния точно была уверена только в одном: с ней творилось что-то неладное. Но разбираться с этим было некогда, ведь вовкулак начал ходить. И собрался уйти. И решение о том, что же ей предпринять, что делать с ним и местью, надо было принять сейчас… Лисица поставила кружку и приложила горячие ладони к вискам. Было приятно, расслабляюще. Она даже задремала на секундочку.
– Зеленая Лиса? – тихо позвал ликантроп.
– Малакиния! Меня зовут Малакиния! – Она злобно сверкнула на вовкулака глазами. – И что? Что ты хочешь от меня услышать? Ты ковыляешь, моя помощь больше не нужна. Уходи. Хоть завтра, хоть сейчас. Я не пойду за тобой и не стану добивать. Скажи мне, в качестве платы за помощь, где твое Логово. И я приду к вам за расплатой, когда буду готова. И можешь проваливать ко всем моржам.
Кембер не слушал лисицу. Он ел теплый рис с овощами и трутовыми грибами, восхищаясь тому, как вкусно готовит Малакиния. Про себя, снова и снова, повторяя ее имя. Она сказала его. Наконец-то. И так, словно между прочим, словно ничего такого в этом не было. А для вовкулака звуки ее имени стали настоящим сокровищем.
–Ма-ла-ки-ни-я… – тихо, нараспев повторил он по слогам. И в солнечном сплетении засияло теплом, разлившимся между ребер и наполнившим каждую клеточку, до кончиков волос и пальцев. Тем важнее было закончить этот разговор, который он планировал все эти три дня. – Малакиния, послушай меня. Я внимательно наблюдаю за тобой, Зеленая Лиса. Каждую ночь ты выходишь из дома, обернувшись, и стоишь надо мной, принюхиваясь и скуля. Я понял, что днем ты этого не помнишь. Твой голос то и дело скачет между басом и писком, а то вообще пропадает, срываясь в хрип. И легко угадать, что температура твоего тела мечется, то окатывая тебя волнами жара, то заставляя мерзнуть даже под пекущими лучами полуденного солнца. Тебя Зовет Сила, Малакиния. Не знаю, давно ли это началось, но с каждым днем тебе все хуже. Я уже говорил, и ты должна понять это: от Зова Силы не скрыться. Игнорировать ее нельзя. Ты должна принять этот Зов и пройти Мардагайл. Варианта только два, либо принять Силу Дающего Свет, если, конечно, ты это осилишь. Либо умереть. Долго и мучительно умирать от безумия и бессонницы. Если пойти на Мардагайл – шанс еще есть, если же отказаться – тебя ждет только смерть. Пойдем со мной в Тайное Логово. Там мы найдем справедливое отмщение для твоего отца, и ты сможешь принять Силу Волка.