Лесному Коту не терпелось увидеть, как же яд вовкулаков повлиял на Дух Малакинии. Он был уверен, что это должно как-то сказаться на ее трансформации в лису.

– Надеюсь, это изменит мой окрас, и все. Никакого другого вмешательства мерзких ликантропов в мое естество я не потерплю! – отшучивалась лиска, не на шутку встревоженная Духом.

– Ну что ты заладила? Зеленая Лиса – это прикольно и необычно. Но это всего лишь масть, окрас. Нельзя же мыслить такими мелкими категориями! Мы говорим про уникальный прецедент. Про историческое событие мирового масштаба. В рамках нашего Мира, конечно. Такого не бывало. Никто из териантропов не выживал после столкновения с магией ликантропов напрямую.

– Кот, ты хотел сказать, ядом? – уточнил Левсан. Он чувствовал беспокойство и неприязнь к этой теме внутри Малакинии. До сих пор он не признавался ей в том, что ощущает ее эмоции. Это смущало и тяготило дракоша. Особенно потому, что ее чувства отражались в нем отчего-то, особенно остро. Но удобного момента никак не представлялось. Даже Кот по какой-то причине все эти дни и словом не обмолвился про его эмпатию.

– Я сказал именно то, что хотел. Видите ли, мои юные друзья, все эти штуки: яд, звери, варвары – это все были выдумки писак, которые делали из ликантропов чудовищ в своих книжках, чтобы териантропам было легче их уничтожать, не испытывая угрызений совести. Ликантропы – просто отличающийся от нас вид магических существ. И так называемый «яд» в их когтях и клыках – это просто концентрированная, неведомая и не подвластная териантропам магия. Которая своей силой и чужеродностью для нас смертельна…

Левсан любил, когда Учитель начинал в таком духе читать им научно-популярную лекцию на счет чего угодно, будь то принцип появления северного сияния или правильные способы удаления глазков у картошки. При этом Лесной Кот слегка задирал голову, медленно проводя рукой по подбородку, и выпускал несколько колечек дыма.

– Неправда! Я же видела его, дважды. Нет в них ничего териантроповского. Никакого сознания, контроля. Тем более, никакой жалости, сострадания или понимания… Они хуже зверей. Зверей я знаю, я с ними разговариваю. Они чувствуют и понимают, как и мы. А ликантропы – они только убивают. – Малакиния завелась не на шутку. Левсан уже ощутил знакомое покалывание. Оно появлялось перед тем, как ее накрывало волной неконтролируемой ярости. Кот предполагал, что это последствия царапин вовкулака. В такие моменты лиса исходилась истошным криком и, чаще всего, била посуду. Признайся ей Левсан, что ощущает, когда на нее накатит, он мог бы помочь ей начать это контролировать. Но дракош боялся, что этим оттолкнет и разозлит ее. Он мягко взял ее за руку чуть выше локтя.

– Может, ты хочешь мятного чаю?

Малакиния резко обернулась к Левсану. Но он смотрел в ее глаза с таким теплом, что ее зрачки расширились и она немного успокоилась. Он ощутил, как сначала замедлился, а потом снова ускорился ее пульс.

– Да, спасибо… – Она потупилась, понимая, что дракош только что предотвратил очередную вспышку ее ярости.

– В общем, я думаю так: хватит тебе валяться в постельке, Лиса. Завтра мы пойдем в Золотую Рощу, на место Трех Сосен. И там поработаем над твоим обращением.

– Но свое-то обращение я уже отработал, – недовольно протянул из кухни Левсан.

– Ничего, потренируешься еще. Я уверен, там будет на что посмотреть.

Малакиния бросила на Лесного Кота недовольный вопросительный взгляд.

– Ну, как минимум, на зеленую лису. Это ли не забавное зрелище? – невинно развел руками Учитель, намеренно поддразнивая лисенку.

«Отлично. Для своего Учителя я всего лишь эксперимент. Или, как минимум, посмешище», – с досадой подумала Малакиния. Но промолчала. Левсан принес большую грубую глиняную чашку, из нее поднимался пар, наполненный вкусным ароматом зеленого чая с нотками мяты и жасмина.

– Я добавил немного меда, – он застенчиво протянул кружку девочке.

********

На следующий день, еще до светания, все втроем отправились в Рощу.

– Моменты промежуточных состояний Натуры, как то переходы сезонов или времени суток, – это наиблагоприятнейшее время для практики Магий. Магии Натуры как бы особенно чувствительны в это время и лучше поддаются на зов териантропов. И это именно то, что нам нужно. – Лесной Кот шел впереди. Ветки и кустики цепляли его растянутый пестрый свитер, вытягивая нитки. Он останавливался, и, что-то бормоча, бережно освобождал растение от уз своего вязаного недоразумения. Малакинии показалось, он извиняется перед кустами и веточками за то, что потревожил их.

Рощу не зря называли Золотой. Все дерева в ней стояли одетые в сухую шуршащую листву красивых оранжевых, желтых и красноватых оттенков. Такая же листва толстым ковром устилала землю. В центре стояли Три Сосны, резко выделяющиеся на общем фоне своим ярко-зеленым игольчатым одеянием. Они были поистине гигантскими. Пожалуй, это были самые высокие деревья, которые когда-либо видела Малакиния, если не брать в расчет тетушку Пендулу.

– А они умеют говорить? – тихо спросила лисенка у Кота.

– Умеют, конечно. Но уже давно не хотят, – ответил он. – Итак, не будем тянуть. Становись меж сосен, ощути их силу и мощь, ощути Магии Натуры, сконцентрированные в пересечении их корней. Призови свой Дух. Воссоединись с ним и яви нам себя в образе живного, Малакниия.

Девочка не очень уверенно шагнула к соснам. Она не хотела обращаться. Она не хотела быть зеленой лисой. И уж тем более, она не хотела знать, как на нее подействовал яд вовкулака. Эти вспышки ярости… Она думала об этом. «А вдруг я потеряю контроль над собой совсем, как эти ужасные волки? Ненавижу ликантропов всеми своими жилами и кожей. Насколько злой могла быть шутка судьбы и Натуры надо мной, чтобы сделать меня одной из них? Неужели всего, что я пережила ранее, унижения в день своего Донития – всего этого было мало?!»

У Малкинии задрожали колени от этих мыслей. Снова стать зеленой. Она представила, как Левсан будет смеяться, согнувшись пополам. Как Кот будет рассматривать ее, словно редкое насекомое под микроскопом… Стало гадко и обидно.

– Ну же, мы ждем. – Кот вытрусил пепел из трубки и начал забивать в нее новую порцию трав. – Закрой глаза и призови свой Дух.

Левсан молчал. Он старался смотреть на Малакинию подбадривающе, но встретил ее недобрый взгляд и решил, что разумнее будет смотреть в другую сторону.

Малакиния закрыла глаза. Воздух в центре между соснами был другим. Она знала его. Это были Магии. Они делали воздух гуще и прянее. Малакиния видела темноту. Она призвала свой Дух. Как многие сотни раз до этого, она увидела нечеткий зеленый огонек. Он рос и приближался. Росли и тревога с отвращением в лисенке. Вот уже из очертаний было видно живное. Постепенно к Малакинии приблизилась Лиса. Тонкая и гибкая, сильная, но грациозная Зеленая Лиса. Острая мордочка живной радостно встретила своего териантропа. Она хотела даже потянуться к руке девочки, за ее воображаемой внутренней лаской. Но лиска внутренне отпрянула в отвращении. И дух Зеленой Лисы заглянул ей в самое сердце. С недоумением и сильной болью Лиса ощутила непринятие. Она была ошеломлена и оскорблена. Бросив на Малакинию взгляд, полный упрека, она медленно растаяла, словно и не приходила вовсе.

Малакиния рассеянно открыла глаза. Ничего не произошло. Она зажмурилась и снова позвала Дух. Но Лиса не являлась даже далеким нечетким пятном. Сколько бы девочка ни звала.

– Итак? – спустя какое-то время Лесной Кот решил снова напомнить, что зрители ждут. Он не скрывал своего радостного возбуждения.

– Я… Я не знаю, в чем дело… Ничего не выходит… – тихо ответила Малакиния.

– Ты призвала свой Дух? Что именно не выходит? Не получается соединиться с ним? Это Лиса или… Волк? – Как ученый, Лесной Кот был не в состоянии проявлять такт или учтивость.

– Нет, – ответила лисенка и соврала: – Дух вообще не появляется…

Левсан и Кот удивленно переглянулись.

– Как это? – недоумевал Учитель. – Такого не бывало…

– А что, если яд ликантропа убил во мне Дух?.. И я теперь ходячий труп… И никогда не смогу обернуться? – Малакиния старалась запутать Учителя, чтобы не раскрыть своего проступка. Совершенного ею против себя и своей природы.

– Глупости, – Кот озадаченно пыхтел трубкой. – Наверное, тебе просто нужно больше времени для восстановления. Подождем.

********

Домой из Рощи Малакиния брела медленно, опустив голову. Кот, не особо церемонясь, не скрывал своего разочарования.

– Ну, раз ничего интересного тут сегодня не будет, вы обедайте без меня и приберите в доме. А я, пожалуй, отлучусь по делам. – От его слов девочка еще больше помрачнела. Левсана больно кольнуло ее стыдом и подкатывающей яростью. Учитель, не дожидаясь ответа, развернулся и пошел в противоположную сторону, быстро скрывшись из виду за желтой осенней листвой. Он ни разу за все это время не обращался в Кота на глазах у Левсана.

Дракош протянул было руку и тронул Малакинию, но лисенка резко отдернула от него плечо.

– Не нужно сейчас делать поспешных выводов. Стресс от травмы и такой большой нервной нагрузки, от всех этих эмоциональных перепадов… Это не могло не сказаться на твоем состоянии. Я думаю, ты попросту переутомилась. Все сложится хорошо, и твой Дух никуда от тебя не денется. Уверен, после хорошего отдыха, ты легко обернешься красавицей Лисой…

– Красавицей Лисой? – прервала Левсана девочка, залившись смехом. – Вот это ты придумал. Красавицей Лисой! Зеленой. Посмешищем, с которого даже ее чудаковатый Учитель готов был как следует посмеяться. Пугалом. Чучелом. Ошибкой природы. – От смеха не осталось и следа. А горечь в голосе Малакинии резко переходила в злобу.

– Постой, постой. Я уверен, Кот просто дразнил тебя, чтобы вывести на эмоции и подтолкнуть процесс трансформации. Он вовсе не такой.

– Да он меня воспринимает то ли как шутку, то ли как уродца, над которым повезло поставить эксперимент! – Малакиния остановилась и ударила кулаком по стволу ближайшего дерева, давая выход накрывшей ее ярости. Дереву было все равно. Руке было больно. Левсану тоже.

– Ай! Что ты делаешь!! – От неожиданности мальчик не сдержался. Он сжал ноющую ладонь другой рукой. – Ну зачем ты так?.. – Понимая, что лиске так же больно, Левсан схватил руку Малакинии, осматривая, насколько силен ушиб.

Лисенка не могла предчувствовать эти вспышки и не могла их сдерживать. Ее словно подменяли на секунду или две, и она удивленно наблюдала за Левсаном, рассматривающим ее руку, и ощущала боль.

– Постой, подожди-ка… Что это было? – наконец реакция Левсана вызвала логичное недоумение Малакинии. – Что это у тебя с рукой случилось?

– Ничего.

Не готовый к обсуждению, растерянный мальчик, автоматически ответил и только потом понял, что сделал ошибку. Надо было сразу рассказать всю правду.

– Как это ничего? Я же видела. Ты вскрикнул и схватился за руку. Ровно в тот же момент, как я ударила… Почему? Что это значит? – Малакиния уже кожей чувствовала, что от нее пытаются скрыть нечто важное. Левсан ощутил преддверие новой вспышки ярости.

– Я расскажу, но ты сначала вот… – Он залез в сумку, висевшую на широкой лямке, пересекавшей грудь, и достал термос. – Выпей чайку с пустырником. Он еще горячий. И пообещай не сердиться на меня…

– Ничего я не собираюсь обещать. – Настроение лисенки было уж точно не самым лучшим для признания, которое собирался сделать дракош. Он внутренне сжался и приготовился к тому, что последует за его словами.

– Хорошо. Твое право. Ну, в общем, у меня есть дар. Мой талант к Магиям – это эмпатия…

Малакиния отпила чай, не отводя внимательного взгляда от Левсана.

– И?..

На мгновение дракош решил, что она спокойно приняла эту информацию. Но потом понял: лисенка просто не понимает его…

– Эммм. Ну… Это способность чувствовать… Чувствовать чужие эмоции или ощущения… Переживать их одновременно с другим териантропом. А иногда… – Левсан с содроганием вспомнил, как пробудился дара. – Иногда даже ЗА него…

– Ааа… – тихо протянула Малакиния, делая еще глоток и обдумывая сказанное Драго. – Ооо!.. И как часто он проявляется? Ты можешь его контролировать? Ты чувствуешь прям все и всех? Или как-то выборочно?

– Пока я только учусь контролировать… Бывает по-разному. Иногда чувства и ощущения врываются неожиданно, от совершенно посторонних. Но чаще… – Дракош запнулся и отвел глаза. – Чаще я чувствую близких или небезразличных мне териантропов… Почти все время, что провожу рядом с ними… – Малакиния изменилась в лице. – Свою мать, например, я могу ощутить даже на расстоянии…– тихо законил Левсан.

Но это было уже неважно и неинтересно лисенке – так как ее накрыло. И не странной вспышкой ярости, а волной старого доброго праведного гнева:

– Как это подло с твоей стороны, Левсан! Я-то думала, тебе я могу доверять! Это так непорядочно, почему ты мне сразу не сказал?! Фу! Это как подглядывание или подслушивание, только еще хуже!! Потому что эмоции и чувства интимнее!

– Оправдания мне нет… – Левсан склонил голову. Ему было искренне не по себе за эти бессмысленные недомолвки. Солнце блестело, играя бликами на сережках в его ушах. – Но я очень сожалею. Я просто никак не мог найти удобный момент, чтобы рассказать. Я вовсе не хотел проникать в твои чувства, как шпион. Честно, так вышло само… Прости меня, пожалуйста… Простишь? – Он поднял на Малакинию золотисто-ореховые глаза. Узкие зрачки расширились, став почти круглыми. – Пожалуйста.

– Нет. Так просто я не собираюсь тебя прощать. Теперь тебе придется прощение заслужить. – Малакиния старалась, как могла, скрыть от Левсана озорство и остаться предельно серьезной и оскорбленной. Но теперь-то она знала, что, похоже, ничего в своих чувствах от дракоша она утаить не могла. – Это странно. Понимать, что кто-то рядом может буквально видеть тебя на сквозь. – Она подняла руку и посмотрела на синяк, постепенно проявляющийся на месте удара о дерево. Вспомнила как вскрикнул от боли Дракош. – Может чувствовать то, что чувствуешь ты… Знать твои эмоции и сопереживать твоей боли на совершенно другом уровне…

– Может быть, благодаря этому у нас получиться подружиться? Я могу узнать тебя и понять тебя так, как не сможет никто другой. Ты можешь рассказывать мне о событиях или мечтах, а я совершенно точно буду знать, что ты при этом чувствуешь… Это всегда сложно – чувства и эмоции описывать словами. А нам они будут не нужны… – Левсан снова потянулся к плечу девочки. Она не противилась в этот раз. Ей очень нужен был кто-то, кто сможет ее понимать и поддерживать. Ей было грустно, страшно и одиноко.

– Мне кажется, это какая-то ошибка. Кажется, что я необоснованно попала к Лесному Коту. Наверное, уговорила его тетушка Пендула, а он теперь и сам этому не рад. Вроде как у него еще была надежда на яд ликантропа, но тот даже странной моей лисости меня лишил… – Малакиния закусила губу, и Левсан уже знал, что она сама не особо верит этим словам.

– Но ведь лисость спряталась не из-за яда. Ты же знаешь. Знаешь, что чувствуешь к себе. Как и я. Но я уверен, что ты не права. Себя надо любить. Совершенствовать. Но также уметь принимать и любить в себе то, что ты не в состоянии изменить. Я считаю, быть Зеленой Лисой – это, должно быть, захватывающе. И очень хочу, чтобы ты тоже начала так думать…

*********

Жизнь в доме Лесного Кота в первые месяцы обучения не очень радовала Малакинию. Никаких магических приемов он с ней не отрабатывал. И наотрез отказался, заявив, что после своей травмы девочка, во-первых, еще слишком слаба, во-вторых, ее Дух и потенциал теперь совершенно непредсказуемы. Следует сначала основательно восстановиться. Потому весь остаток осеннего времени Малакиния была занята только сбором урожая корней лапуря и лопастых трутовых древесных грибов. У Лесного Кота были целые плантации этих деликатесов. И три огромных погреба, в которых он держал запасы, как для личного пользования, так и на продажу.

Три недели Левсан, Лесной Кот и Малакиния каждое утро отправлялись на плантации лапуря, выкорчевывать который, из-за его исполинских размеров, было настоящим испытанием. Глядя на темно-сиреневые приземистые кустики с совершенно круглыми листьями, сложно было даже предположить, что в земле под ними растут толстые мясистые корешки, размером с трех-четрыреххитного детеныша териантропа. В среднем. Конечно, попадались корни и большего, и меньшего размера.

– Впервые вообще попробовала у вас этот лапурь. Потрясающе вкусная штука! Непонятно, почему никогда его не привозили к нам в деревню? – Малакиния окапывала небольшой кустик. Она взялась за него, решив, что корень будет таким же небольшим и она быстро справится. За день следовало отрыть хотя бы три корня. Если она делала меньше, Кот ворчал, называя ее улиточкой.

– Да просто он стоит баснословных денег. По мне, так лучше уж такие суммы тратить на выпечку. – Левсан активно копал рядом с лисицей. Его куст был раскидистым, и корень наверняка был громадным. Дракош не выбирал кусты, он просто всегда устраивался копать рядом с Малакинией, чтобы можно было поговорить. Лисенка его притягивала. Он почти всегда был рядом с мамой и, как следствие, в компаниях взрослых териантропов. В итоге, в редкие моменты встреч с ровесниками ему было скучно и неуютно. Но с лисенкой было иначе. Она была начитанная и взрослая не по годам. Левсану нравилось с ней общаться.

– Так, а зачем покупать выпечку? – удивилась девочка. – Ее надо печь.

– А ты умеешь? – недоверчиво покосился на нее дракош. Его мать особого внимания готовке никогда не уделяла, она отмахивалась и говорила: «Слишком много мороки». Потому процессы выпекания для него были чем-то неведомым и, по умолчанию, сложным.

– Мой отец был настоящим мастером. Кое-чему он и меня научил. – Малакиния улыбнулась, твердо решив на Новый Хит напечь пирожков с капустой. – Ох-х-х, снова попалась громадина! – Она окопала корень и насупилась.

– Погоди, я тебе помогу. Сейчас.

Левсан торопливо закончил со своим кустом. В отличии от лискиного, дракошиного куста корень уходил не так глубоко. Из-за размеров, прежде чем выдергивать, корень следовало хотя бы наполовину откопать. Покончив с этим, мальчик, не скрывая удовольствия, отошел от Малакинии и сделал кульбит назад, окутываясь облаком водяных брызг. Из облака вылетел Огненный Дракон. Малакиния любила, когда Левсан объединялся со своим Духом. Он был таким красивым и сильным, его золотая чешуя ярко горела на свету, а на кончике хвоста красовался настоящий огонек.

Поднявшись в воздух над грядкой, ухватившись лапами за куст лапуря, он с легкостью выдернул его с корнем и забросил на тачку. Следом второй. И обернулся Левсаном. Его глаза смеялись. Мальчик ощущал восторг Малакинии, когда она наблюдала за ним в образе Дракона, и ему было приятно ее внимание.

За тачкой тут же приходил Кот. Он увозил лапурь во двор. Там обмывал корни прохладной водой и раскладывал обсыхать на холщовых сушилках. В зависимости от дальнейших планов на эти корни, он укладывал их на большие повозки целиком для продажи или нарезал и фасовал в сумочки. Или складывал в большие мешки крупными кусками, или нанизывал на нитку тонкие ломтики для вяления и сушки. Или варил, парил, жарил и консервировал… Все это добро складывалось в погребах, где хранилось при идеальной температуре и влажности, созданных там самим Котом при помощи магических заклинаний и заговоров. Иногда Лесной Кот мог просто исчезнуть в течении дня, и ни Малакиния, ни Левсан не знали, где он и что делает.

– Наверняка погребов и тайников, грядок и теплиц у Кота тут, в лесу, гораздо больше, чем он нам показывает. Я как-то находил у него записку с описанием посадки разрыв-травы. Ее используют для усыпального зелья… И еще если ее приложить к любому замку́ – он тут же разрушится. Я думал такая трава – это выдумки. Но теперь уверен, что у Кота есть грядки, которые он держит в тайне. Лапурь и трутовые грибы – это так, прикрытие… К тому же хороший барыш, – рассуждал Левсан, принимаясь за следующий куст.

Другим масштабным делом в преддверии морозов стал сбор урожая трутовых древесных грибов. Их было тоже непросто собирать. Но Малакиния получала от процесса массу удовольствия, потому как срезать грибы следовало забираясь на деревья. Они с Левсаном надевали на спину большие плетеные корзины на лямках и шли в грибную рощу. Там у Лесного Кота тоже были грядки. Он прививал гриб только на здоровые и крепкие деревья и тщательно следил за урожаем, поливая, удобряя и отгоняя паразитов. Грибы были нежно-розового цвета, с широкими, выпуклыми на манер зонтиков, мясистыми шляпками. Их следовало осторожно отрезать от дерева, не повредив кору. Если выбирать, то уж лучше было оставить немного гриба, чем повредить дерево. Поначалу Малакиния из лишней осторожности оставляла на деревьях слишком много гриба, и Лесной Кот недовольно ворчал:

–Ты так нас половины урожая лишишь, вертихвостка. Осторожность важна, но надо же срезать как следует.

– Я стараюсь осторожнее.

– Старайся лучше!

Полнота никак не сковывала движений Малакинии, и она очень ловко взбиралась на деревья. С быстротой и изяществом белки перемещалась с ветки на ветку. За этим любил наблюдать Левсан.

– Ммм… Трутовые грибочки… Обжаренные с луком и чесноком да вместе с вареной растолченной картошенькой – это теперь одно из моих самых любимых блюд. Я серьезно подумывала, а не попробовать ли эти сочные грибы в качестве начинки для пирога? – рассуждала лисенка, бережно срезая урожай и складывая его в корзину.

–Ты можешь пробовать в качестве начинки и что-нибудь подешевле, – проворчал Кот с соседнего дерева. – Неизвестно еще, съедобна ли вообще твоя стряпня. Я сам миллион триллионов раз пытался печь пироги, и это совершенно непостижимо… Сказано: три яйца и два стакана муки. А какого размера яйца? А стаканы? Не сказано. Ну положишь два вместо трех или четыре, а оно возьми и сразу все не пропекись… не подойди… никак не совладаю с этими занудностями. Если уж я не осилил таких сложностей, куда там такой малявке?

Малакиния закрыла глаза и сделала несколько глубоких вдохов. Этому ее учил сам Кот – для контроля накатывающей ярости. Но он же ее и провоцировал.

– А я с нетерпением жду возможности попробовать выпечку нашей лисички! – отозвался Левсан. Лесной Кот его тоже часто исправлял, поддразнивал и отчитывал, но Левсан воспринимал выпады Учителя гораздо спокойнее. Иногда дракошу удавалось заразить этим спокойствием и Малакинью.

Лисенке вообще казалось, что Кот большую часть времени был ею недоволен. Только с Левсаном она чувствовала себя спокойно и уверенно, почти так же легко, как с Миланией. Малакиния часто вспоминала о сестре и скучала по ней. Но по правилам обучения в эти три хита любые контакты с домашними были строго запрещены.

– Мавский Жук оповещает ваших родных о прогрессе, которого вы достигли и общем состоянии. Не о чем беспокоится. Ни им, ни вам. А вам новости из дома ни к чему, только отвлекать будут. Так что твоя посыльная может отдохнуть. – Он посмотрел на Малакинию, и лиска сразу оставила любые помыслы на счет того, чтобы снова попытаться задействовать Трещоку… «Но откуда он может знать?» – подумала она. – Да я просто знаю все на свете. – Лесной Кот выпустил большое облако дыма из своей тонкой трубки и загадочно насупился, придавая себе максимально магический вид. – Шучу. Мне рассказала Пендула.– Он рассмеялся своей шутке, полагая, что произвел на подростков определенное впечатление. Судя по их лицам, кое-какое впечатление своими шутками он определенно производил. – Ну ладно. Давай-ка лучше, покажи нам книгу, по которой ты занималась? Может, чего дельного там есть?

Малакиния пошла в свою спальню – небольшую каморку на чердаке, уютную и теплую, которую, тем не менее, ей приходилось делить с двумя тонконогими паучихами. Она вернулась, протянула коту потертую книгу. Маг раскрыл учебник.

– Айайай! – тонкой струйкой он выпустил дым, бросив упрек Малакинии, глядя поверх края книги. – Кто-то вырвал первые страницы!..

– Это не я! – выпалила лиска и отвела глаза, на которые навернулись слезы. – Это… мама…

– Тяжелые времена были у книги… И у лисички… – сказал Кот задумчиво, быстро пробегая глазами по строчкам, листая книгу. – То ли еще будет. Соберись. – Он захлопнул книгу и протянул Малакинии. – Ну, все понятно. Значит книгу ты прошла, но далеко не зашла. Отчего так?

– Мой Дух слаб… Он не являлся в форме живного до Донития… А сейчас не является вообще…

– Девочка, мы тут говорим про передвижение предметов – осязаемых и существующих в пространстве и времени вещей – с помощью одной только силы воли! Без рук! Ты делаешь это. И утверждаешь, что слаб Твой Дух? – Кот снова принялся проводит рукой по подбородку. – Потенциальная сила твоего Духа, Магическая Сила, намного больше силы Духа Левсана, например. Он не сможет передвигать предметы. Это значит, что слаба ты, а не Дух. Слаба в своей с ним связи. В его принятии… Вот и все. Другим териантропам Дух не является до Донития вообще. Ни в каком виде. – Кот кивнул на учебник. – Иди и начни сначала. По этой книге. Ты же помнишь, что было на первых страницах?

Малакиния насупилась и ушла к себе.

– Она уверена, что ты ее не выносишь, – сказал Левсан.

– Это глупости в ее голове, которые она должна сама преодолеть. Как и непринятие своего Духа и себя самой. Время, тренировки, постоянная занятость, упражнения и твоя поддержка – это все, что ей нужно для преодоления придуманных себе проблем.

– Твои поддержка и расположение тоже пригодились бы, – робко добавил Левсан.

– Они ее только расслабят. А нам всем нужно быть в тонусе. – Кот подмигнул Дракошу и вышел во двор.

*******

Малакиния сидела на постели, разложив перед собой книгу. Она закрыла глаза, снова и снова проделывая одно и то же путешествие внутри себя, по своим органам чувств и сознанию, в поисках затаившегося Духа Лисы. Но Дух ей не являлся.

Урожай был собран. Лесной Кот поделил его на две части, из одной сделали запасы. Другая пошла на продажу.

Следующие дни проходили только в обучении и тренировках. Кот строго следил за распорядком: утро начиналось с первыми лучами светания. Все трое умывались и начинали день пробежкой по лесополосе. Бег был с препятствиями и довольно сильно выматывал. Но потом была еще тренировка: отжимания, приседания, подтягивания, пресс, скрутки, растяжка. Кот гонял учеников до седьмого пота. Без поблажек. Домой возвращались почти ползком, но настроение у всех задавалось наилучшее.

– Вот так, день только начался, а мы уже хорошенько поработали. В здоровом теле – здоровый Дух. Поэтому начинать надо с заботы о теле. Сейчас позавтракаем и перейдем к занятиям, тренирующим Дух. И мозг. – Кот всегда был бодр, хоть и любил поворчать. Сам он не делал из физических занятий ничего, кроме бега. Но от него Учитель получал неприкрытое удовольствие.

Завтракали овсянкой с медом и сухофруктами. Потом Малакиния устраивалась в уголке и старалась вызывать свой Дух, а Левсан садился за учебники. История, право, закон и народ, краткая перепись участников Стола Правления – Лесной Кот готовил дракоша стать новым правителем Долины, когда придет время. Лисенка старалась не думать об этом. Ведь они с Левсаном стояли на разных социальных ступенях, меж ними пролегала настоящая пропасть. И однажды она грозила стать совершенно непреодолимой. Эти мысли наводили на девочку тоску и грусть. И она их прогоняла.

Когда ей надоедало медитировать без результата (а это случалось, как правило, довольно быстро), она переключалась на домашнюю библиотеку Кота. У него были книги о путешествиях между Мирами, о природе Темной Сущности, о демонических существах Темного Мира. Гораздо более захватывающее чтиво, чем учебники дома. Но, по подозрениям Малакинии, менее полезное.

Из травников она узнала многое о садоводстве и огородничестве, и обсуждая эти вопросы с Котом, обрекла себя быть вовлеченной в предстоящие весной посадки гораздо больше, чем хотела бы. Ее навыки в портняжном деле он тут же активно принялся эксплуатировать. То постельное надо починять, то занавески шить. А одним субботним утром он вывалил к ее ногам целую гору своих рваных брюк и предложил попробовать спасти хотя бы половину из них, пустив на заплаты другую половину. Остатки пошли на тряпки. Совсем же ни на что не годные обрезки Левсан искромсал и использовал, чтобы законопатить щели в окнах и утеплить двери перед наступлением морозов.

Приближался конец зимы, а с ним и Новохит. Жизнь в доме с Котом и Левсаном была нетороплива и тепла. Дракош всегда был готов и помочь, и утешить. Мог и рассмешить. А вот Кот не мог. Его шутки в моменте вызывали у детей искреннее недоумение. Но зато потом, воспоминание о попытках Учителя пошутить становилось настоящей уморой. Ближе к празднику Малакиния и Левсан украсили дом еловыми ветками, свечами, гирляндами из шишек и сухофруктов. Они сделали несколько мешочков, наполненных специями и травами, и разложили по небольшой светлой Лесного Кота. В доме витали ароматы хвои, кардамона и сандала, и Малакиния испытывала щемящую тоску. Все это так напоминало девочке мирные и счастливые времена в ее родном доме, с ее семьей.

Она достала из кладовки овсяную муку, которую попросила купить специально для Новохитней выпечки, и расплакалась. Горько, искреннее и навзрыд. Лисенка стояла и рыдала, не в силах остановиться, хоть и слышала, что кто-то вошел в кухню, смежную со светлой. Этот кто-то подошел и крепко обнял Малакинию, поглаживая по спине. От вязанного пестрого свитера пахло курениями из трубки. На ощупь свитер оказался ворсистым и колючим, как папина борода. Он впитывал слезы со щеки Малакинии, и ей стало так спокойно, словно это снова Мудрый Лис обнимает и баюкает ее.

– Поплачь, постреленка, поплачь, не держи внутри боль и грусть. И злобу не держи долго, и ненависть. Не надо. Они травят тебя изнутри, а ты же такая добрая и чуткая. – Лесной Кот тихо приговаривал, гладя Малкинию по растрепанным рыжим волосам.

– Спасибо, – Малакиния краем рукава промокнула остатки слез и утерла нос. Она вернулась к муке, отмеряя ее в заранее приготовленную миску.

– Ну, и чем тебе тут помочь? – деловито спросил Кот, заглядывая в миски и плошки с приготовленными ингредиентами.

– Не мешать, – так же деловито ответила Малакиния, размешивая ложкой дрожжи в теплой воде.

– Я, конечно, не уверен, что тебе следует доверять кухню и печь вот так запросто… – Кот открыл крышку кастрюльки и втянул аромат тушеных трутовых грибов с луком. – Или доверять такие ценные блюда в качестве начинки… Ну, если что, потом можно грибы выковырять и все равно съесть. Что ж. – Учитель направился в светлую, к комоду странной формы, стоявшему у стены. Малакиния много раз стирала с него пыль, но никак не могла понять, где у него ящики. – Раз в готовке моя помощь не нужна, то я, по крайней мере, тебя развлеку.