Несколько раз он встречался с Её Величеством королевой Доротеей и имел с ней беседы личного характера, после которых долго не мог прийти в себя. Вытирая пот со лба и что-то бормоча, он, краснея, вспоминал, как Её Величество включила его в компанию сводников, которыми уже окрестила капитана Милана и маркиза Де Антуана. «Привезти моего мужа к этой развратной девке, – топая ногами, шипела Доротея на Жерома, – Да ещё доверить ей лечить его!». Затихала королева только тогда, когда с докладом или поручением появлялась одна из придворных дам. Откланявшись, Жером стрелой вылетал из покоев королевы, садился в экипаж и мчался в «Белый голубь». Там он, с облегчением вздыхая, предавался научным медицинским занятиям на лоне природы, с радостью предвкушая вечернюю трапезу в каминном зале за дружеским столом.
Почти каждый вечер знатным постояльцам удавалось послушать пение Неонеллы, за исключением нескольких раз, когда Его Величество требовал постоянного присутствия Неонеллы в своей комнате. Это были дни кризисов, когда от высокой температуры Франтишека знобило, и ему казалось, что прикосновения прохладных девичьих рук сбивают жар. Неонелла клала руку ему на лоб, держала его руку в своей, и, казалось, жар перетекал из одного тела в другое.
В один из таких дней они сблизились настолько, насколько это возможно между мужчиной и женщиной. Дело было так…
В отчаянии от того, что болезнь нисколько не унимается, Неонелла попросила Жерома выйти, разделась, распустила волосы и легла в постель к метавшемуся в жару больному. Она искренне полагала, что если не помогают отвары трав Глории и учёные лекарства Жерома, если её рука, положенная на лоб Его Величества не может унять горячку, то нужно испробовать возможности всего тела, то есть она решила как бы увеличить площадь лечебного воздействия. Результат эксперимента был ошеломляющий: прижавшись к Франтишеку и опутав его пушистой и нежной сетью своих волос, Неонелла почувствовала, что жар, подобно электрическому току, по мягким вьющимся проводам передаётся ей и где-то глубоко внутри её существа разгорается пожар. Грудь задышала часто-часто, и Неонелла приблизила лицо к лицу любимого. Её захотелось покрыть его поцелуями, но Франтишек опередил её. Легко перевернувшись на правый бок, он прильнул к губам Неонеллы, нежно прижимая её к себе. Она почувствовала трепетание его плоти, бутон раскрылся, и Его Величество ощутил невыразимое блаженство, проникая всё дальше и дальше в прохладные глубины, где не было места всё сжигающему и убивающему жару, и где ожидали его счастье и надежда. Неонелла чувствовала, как наслаждение от заветного места толчками горячо растекается по всему телу, подкатывает к горлу и от него приятно кружится голова. В один момент чувство наслаждения стало просто невыносимым, и Неонелла забилась в руках Франтишека, чувствуя себя матерью всех живущих на земле. В эту минуту она подумала, что у неё будет ребёнок.
Трудно было понять, кто из влюблённых больше обессилел, но Неонелла нашла в себе силы покрывать поцелуями прохладное чело и лицо любимого и шептать: «Я всё равно вылечу, вылечу тебя». У Франтишека оказался упадок сил, температура снизилась, кризис миновал, и он заснул в объятиях своей спасительницы.
Через два часа Неонелла вышла из комнаты, знаками показывая дежурившему в коридоре Жерому, что всё в порядке и больной спит. «Молодость, молодость», – подумал Жером, в душе искренне завидуя Его Величеству.
С этого момента дело пошло на поправку. Царственные постояльцы собирались восвояси, в доме паковались вещи, плотники и каретники сколачивали удобный экипаж для перевозки больного.
Неонелла, чувствуя внутри заветную точку, бродила по дому в растерянности. Впервые она серьёзно задумывалась о будущем, спустившись с небес на землю. Что будет с ней и с будущим ребёнком, как жить дальше?
Его Величество постоянно был занят: государственные мужи, военные, хозяйственники, придворные одолевали его. До Неонеллы, казалось, никому не было дела. Как потерянная, бродила она по усадьбе, часто удаляясь в лес вместе с Джереми, который в самое суматошное время был отпущен на свободу, но не убежал, а затаившись, бродил недалеко от калитки, ведущей в лес. Выйдя за калитку, Неонелла протяжным тихим свистом подзывала его, и Джереми, вынырнув из-за ближайшего куста, тыкался носом ей в руку. Он превратился в красивого молодого волка. Еды для него было вдоволь: раз в день Мартин приносил с кухни остатки трапезы и оставлял за калиткой, кроме того, в лесу было полно дичи. С Джереми Неонелле было повеселее.
Они шли к заливу, где Неонелла любила, искупавшись, залезть на дерево и сидеть там, свесив ноги, или, забравшись в убежище, понежиться на сухой, душистой траве. Джереми лежал внизу у корней дерева, в углублении, и чутко прислушивался. Иногда он глухо ворчал, оскалив белоснежные клыки и вздыбив шерсть, давая понять лесным обитателям, что дорого продаст свою жизнь в случае опасности. С Джереми Неонелла ничего не боялась, представляя себя повелительницей леса, беспечной и всемогущей.
Однажды она привела сюда Франтишека, и это были самые счастливые минуты в их жизни. На следующий день он должен был уехать.
Когда они вместе входили в воду, Неонелла представляла себя Евой, а Франтишека Адамом на первобытной земле. Ощущение, что их выгнали из рая, не проходило. Стайки маленьких рыбок резвились у берега, натыкались на их ноги и в страхе разбегались. Стоя по пояс в прозрачных водах залива, Неонелла чувствовала себя частью всего живого на земле. Она решила сказать Франтишеку, что у неё будет ребёнок.
Это случилось, когда они лежали на свежевысушенной душистой траве совсем не высоко над водой. «У меня будет ребёнок», – произнесла Неонелла и со страхом зажмурилась. Как сладок и одновременно горек прощальный поцелуй! Никогда и никого у неё роднее уже не будет. Почва опять уходила из-под ног Неонеллы. Франтишек шептал её ласковые слова любви. Он благодарил её за счастье, которое она ему подарила. Но оба понимали, что их отношениям приходит конец. Начиналась какая-то новая, неизвестная полоса в их жизни.
Перед тем, как возвратиться в гостиницу, Его Величество снял с левой руки королевский перстень, а с шеи цепочку червонного золота с изящным распятием, инкрустированным драгоценными камнями – подарок королевы-матери. Он вложил эти драгоценности в руку Неонеллы, которая не могла сдержать слёз. Франтишек залюбовался нежным овалом её печального лица. В груди с левой стороны кто-то предательски царапал лапками изнутри. Франтишек вздохнул – надо было идти. Внизу Джереми глухо рычал, глядя в густые осиновые заросли. Очевидно, их уже разыскивают. Взявшись за руки, они пошли к усадьбе, ясно сознавая, что разлука уже здесь и невидимо идёт между ними.
На следующий день Неонелла сидела в голубятне и горько плакала. Голуби кружились вокруг неё и, ласково воркуя, казалось, утешали свою хозяйку. Усадьба опустела. По ней из комнаты в комнату, что-то бормоча себе под нос, бродила Глория, собирая валявшиеся на полу вещи. Элиз не было видно, а Мартин за воротами на дороге глядел вслед удаляющейся процессии. Вереница экипажей и конных всадников сопровождала королевскую карету. На закорках кареты два мальчика-пажа везли деревянную клетку с голубями – подарок Неонеллы. Это были её любимцы – два снежно-белых турмана с хвостами, похожими на раскрытый веер. Тайну голубей знали только три человека: Франтишек, капитан Милан и сама Неонелла. Это были почтовые голуби, которые безошибочно находят родное гнездо.
Падре Антонио сидел в рабочем кабинете своей резиденции. На столе у него лежал донос. Главный инквизитор думал о том, что время нынче наступило совсем другое, и он не знает, что должен делать и как поступать. Времена повальных аутодафе давно миновали. Теперь, чтобы уличить еретика, вовсе не достаточно доказательств, изложенных на бумаге. Не поможет допрос свидетелей. Нынче этим делом занимаются светские суды. В их компетенции передать подсудимого инквизиции или оправдать его. А чтобы дело попало в светский суд, необходимо наличие состава преступления против существующей власти. То, что содержалось в доносе, притянуть за уши к подрыву основ государства было очень трудно. Но не невозможно.
Агент падре Антонио писал, что в течение двух с половиной месяцев наблюдал за девицей дворянского сословия Неонеллой Марек Скочинской и сделал вывод, что сия девица весьма преуспела в колдовстве и использует способности ворожить себе во благо и обогащение. Весьма удивительна история с полуразорённым имением, которое чуть было не досталось кредиторам. Молодая особа сумела его так переустроить и превратить в доходное, что сейчас оно приносит немалую прибыль. Явно, что без колдовства здесь не обошлось. Агент сам наблюдал, как в сопровождении матёрого волка девица периодически скрывается в лесу и там, превратившись в волчицу, предаётся блудным забавам.
История с исцелением Его Величества подтверждала гипотезу о колдовстве. Призвав на помощь сверхъестественные силы, используя колдовские снадобья и приспособления, колдунья подвергла жизнь царственной персоны серьёзной опасности и с помощью только ей одной известных заклинаний и ухищрений остановила кровь и обработала рану. Остаётся уповать на милость Божию, чтобы колдовские чары не сотворили вреда здоровью Его Величества. Известно также, что сия особа умеет разговаривать с животными и птицами и на их языке повелевает им сделать то или другое, имеет дом на дереве у глубокого лесного омута, где, превратившись в русалку, часто плещется в воде, охраняемая всё тем же матёрым волком.
Лет двадцать назад, когда падре Антонио был молодым прелатом, этой бумаги было бы достаточно, чтобы заточить виновницу сих событий в темницу, устроить показательное аутодафе, а имущество колдуньи конфисковать в пользу святой инквизиции. Почтенный епископ представил себе, какую чудесную загородную резиденцию можно было бы устроить на месте гостиницы. Да и название «Белый голубь», данное этому сомнительному заведению, звучит издевательством над образом Святого Духа. Несомненно, используя ворожбу и волшебство, девица Марек Скочинская вошла в доверие важных и влиятельнейших вельмож королевства и, околдовав их своими чарами, стала их наложницей, насильно заставив нарушить супружескую верность.
В раздумье падре Антонио не заметил, как пролетело время, и вздрогнул от негромкого стука в дверь.
Вошёл человек невысокого роста в сером плаще с капюшоном, надвинутым на лоб.
Падре Антонио вспомнил, что назначил аудиенцию своему главному агенту – Палию.
Палий был не молод, но ещё и не стар. Никто лучше него не мог выследить нужное лицо, а затем состряпать донос и требуемый документ. Почтительно поклонившись епископу со словами «Слава Иисусу Христу», Палий замер в ожидании приказаний. Падре Антонио поджал губы и покачал головой: «Слава вовеки Господу и Пресвятой Деве Марии. Настали последние времена, живём при дверях, если еретики и колдуны здравствуют и процветают. Что скажешь, брат Палий?»
Помолчав, Палий ответил, что на еретика и колдуна петля найдётся, надо только умело взяться за дело. «Но в нашем случае, – понизил голос Палий, – есть влиятельные господа и, даже страшно сказать, какого ранга, которые приложат все силы, чтобы не дать делу ход». Епископ понимающе кивнул и опустил глаза. Выждав некоторое время, Палий тихо промолвил: «Разве действовать через Её Величество королеву, Святой отец». И почтительно подавшись вперёд, Палий стал излагать падре Антонио план действий. Внимательно слушая собеседника, епископ время от времени кивал головой и перебирал чётки.
План Палия был прост, как всё гениальное. Королева Доротея подаёт иск в Верховный суд против девицы Марек Скочинской о причинённом физическом и моральном ущербе Его Величеству, поскольку всем известно, что после возвращения в замок король в назначенный час ни разу не переступил порога опочивальни королевы. В процессе расследования суд столкнётся с фактами колдовства и ворожбы, подтвержденными показаниями свидетелей, и тут представитель епископа потребует передать дело в руки святой инквизиции. Вопрос будет решаться прямым голосованием, и судебный совет вряд ли отважится проголосовать против воли Её Величества и Его Святейшества. Таким образом, справедливость восторжествует, а зло будет наказано, и сам процесс будет служить назиданием для легкомысленных особ обоего пола.
План падре Антонио понравился. Отпустив Палия, епископ ещё долго сидел за столом, машинально перебирая чётки. Мысли его были далеко – в имении на лесной дороге, которое он уже окрестил «Резиденцией ангелов».
Усадьба пылала. Накануне всю ночь в окно билась птица. Удручённая Неонелла долго не решалась подойти к окну. Когда же она распахнула ставни в своей мансарде и впустила в комнату порывы холодного ветра, к ней на колени упал обессилевший почтовый турман – её подарок Франтишеку. К лапке голубя была прикреплена записка, в которой рукой Милана было написано: «Немедленно уезжай из усадьбы, никто не должен знать, где ты. Я найду тебя». И подпись – Милан. На имени Милана стояла королевская печать. Это был отпечаток перстня, который никогда не снимал Его Величество с правой руки, – Неонелла узнала его.
Чувствуя приближение приступа дурноты, она в растерянности присела на краешек кровати. Что всё это значило? Как привидение, сжимая в кулаке записку, она спустилась по лестнице, ища живую душу в этом доме.
На кухне около очага сидела Глория. Казалось, она даже не удивилась, увидев Неонеллу. Когда Глория оторвала взгляд от горящих поленьев, в её облике на секунду проступила былая красота. Неонелла припомнила рассказы родителей о том, как Глория была её кормилицей, самой красивой в округе, а потом на долгое время исчезла и появилась опять уже в образе старухи. Что случилось с ней? Ходили слухи, что вместе с другими осуждёнными её хотели сжечь на костре, но облако тумана спустилось на место казни, и огонь, уже зажжённый инквизиторами, сам собой погас. Усмотрев в этом чудесный промысел, осуждённых отпустили. От былой красоты Глории не осталось и следа.
«Неужели эта полубезумная старуха и есть та кормилица?» – думала Неонелла. Мысли путались. Ей стало казаться, что это она на месте Глории привязана к позорному столбу и огонь лижет ей ноги. Она присела рядом, обняла Глорию и положила голову ей на плечо. Глория не отрываясь смотрела в огонь, будто искала там ответ на очень важный вопрос. Вдруг она вскочила с места и выпрямилась во весь рост. Волосы разметались по её плечам, глаза горели. Неонелле стало страшно. Глория схватила её за руку и издала какой-то гортанный звук. « Беги! Огонь, огонь – спасайся!!» – разобрала она из бормотаний старухи. Волнение Глории передалось Неонелле – они всегда хорошо понимали друг друга. Видно, с молоком кормилица передала своей любимице и интуицию понимать всё с полуслова. «Они уже близко, хотят сжечь… костёр! Костёр! – хриплым шёпотом выкрикивала она. – Посмотри, что они сделали со мной! Беги в лес, спасайся!»
На минуту перед глазами Неонеллы мелькнула картина: посланная с поручением в деревню Глория ковыляет по улице, преследуемая стайкой деревенских ребятишек, которые, приплясывая, кричат: « Колдунья!» Ехавшая мимо Неонелла отогнала ребятишек и посадила Глорию в свой экипаж. «Вот оно что!» Озарение пришло слишком поздно. Неонелла оглядела себя: она была в ночной рубашке и в ночных туфлях на босу ногу. Всё пропало. Она без сил опустилась на колени около очага.