ЭММА

Глава 13

Прошло 2 месяца. С Кристи я не общаюсь, она звонила, а я не брала трубку. Теперь и не звонит, и не приходит. Волосы немного отросли, торчат, как у ежика. Я все еще ношу платки. В парикмахерской девочки остерегаются меня, называют поехавшей. Мама как-то спокойно отреагировала на мой новый образ, только нервно улыбнулась.

У Ашшур была два раза за это время. В первый прием посетила 19-й век, вернее, это 20-й. Я узнала имя своей богатой девушки – Инесса. Она снова влюблена. Она, вернее я, опять не знаю, как будет правильней, стояла на собрании большевиков. Так я поняла, что это начало 20-го века.

Я стояла и смотрела на мужчину, гладко выбритого, с немного узкими глазами и темными волосами, он был одет в простую рабочую одежду, а выступал яро и пылко, как лидер. Я без ума от него. Ловила каждое слово и согласна со всем и на все. Даже сейчас вспоминаю его, я в своем нынешнем теле и тону в теплоте и нежности. Рядом со мной стояла женщина, которая и назвала меня по имени:

– Инессочка, вы говорили он симпатичный, а по мне – он некрасив.

Я, вернее Инесса, от этих слов хотела разбить ей лицо. Вот именно такая мысль появилась тогда в моей голове. Как она посмела так сказать! Слепая курица, не видит его красоты. Он самый лучший на свете! Я стояла как привороженная, как зомбированная и смотрела только на него. С этого дня никого для меня больше не существовало!

Потом мы с Ашшур закрыли дверь. И я решила войти в дверь, которую считала средневековьем. Я увидела Вавилонскую башню, огромный древний город, развитый в экономическом и культурном смысле. Я поняла, что это эпоха Вавилона или Аккада.

Вот как раз здесь мои страхи по поводу средневековья подтвердились, меня судили за колдовство по законам Хаммурапи. Я ждала своего приговора в темнице под землей без окон, наступая в этой комнатушке на тараканов и крыс. Суд приговорил меня к смерти. Меня привяжут к камню и утопят. Мне страшно! Очень! Я не хочу умирать.

Я хорошо помню суд, он мне даже приснился после сеанса. Мужчина на суде – видимо, благородный – сочувствующе смотрел на меня. Между нами есть что-то, я чувствовала еще на суде. Он был темнокожий, примерно как индус, борода и волосы вьющиеся. Хотя волосы не похожи на натуральные. Внешне он был не очень хорош собой, но что-то притягивало меня к нему. Его одежда больше походила на платье, чем на мужской прикид.

Но самое интересное, что я встретила на суде, так это статуэтка. Меня судили в частном доме: похоже, раньше особых зданий на это не было. У хозяина дома на полке находилось множество различных реликвий, но одна больше всего привлекла мое внимание, это статуэтка богини Эмма, которая принадлежала Ло.

А вечером мужчина с суда пришел ко мне в камеру. Говорил на иностранном языке, там было много согласных. Я все понимала и отвечала. Он говорил, что жена – дочь влиятельного человека, и она наказала избавиться от меня, и что он все равно будет любить меня вечно. Он обещал помочь с побегом, целовал мои руки, каждый пальчик на руке. А я верила ему, но вдыхала очень глубоко, потому что чувствовала, что могу не успеть надышаться на этом свете.

Потом я вышла и закрыла дверь. Не было сил смотреть на это больше.

Глава 14

Я попросила отпуск на работе, планирую съездить к Саше. А вдруг у него и правда проблемы со здоровьем. В любом случае – я тому причина! Поеду! Или лучше напишу. Опять проявляется эта неопределенность в моем характере. Вот прямо сейчас все решу! Чувствую, что надо написать. Ведь бабуля в церкви так посоветовала: пишите – и он будет рад, говорила она. А может, просто позвонить? Нет, этот вариант меня совсем не радует. С этими мыслями я хватаю блокнот на пружинках, вырываю лист для письма, потом скомкиваю и выбрасываю. Снова вырываю и пишу уже в блокноте:

«Дорогой Саша», зачеркиваю, «мой брат»! Тоже заштриховываю. Ладно, будет черновик, перепишу, думаю я. И так путем постоянных вычеркиваний и сомнений вышло вот это, перечитываю:

«Здравствуй, Саша! Хотела приехать к тебе или позвонить, но в итоге решила написать. Я думаю, тебе интересно будет знать, что я бросила курить, было трудно, но я справилась.

И я хожу в храм. Сначала просто приходила, даже без обхода икон, а теперь знаю каждую и почитаю все православные праздники. Я исповедалась уже 2 раза. В первый раз ощущала себя как-то не в своей тарелке, даже усмехнулась в душе. А вот на второй исповеди я излила всю душу священнику, и стало так спокойно, я очистилась. Мне нужно было выговориться в тот момент, и, когда батюшка сказал, что все мои грехи прощены, из глаз полился град слез. Я верую! Я истинно верую! И именно поэтому пишу тебе… Я верую и верю, что ты поймешь то важное, что я хочу сейчас сказать. Я хочу и тебе теперь покаяться…

Я люблю тебя! Люблю с самого первого дня, как слышала твой голос из-за решеток и не видела лица. А потом, как увидела лицо, полюбила еще больше. Твои глаза запали в мою душу на всю жизнь, когда я смотрю в них, растворяюсь в сладких мечтах о нас. Стыдно сказать, но даже в церкви, когда я слышу мелодию, ну ту, ты знаешь, под которую надо произносить «Господи, помилуй», под эту мелодию я представляю наше венчание, и даже иногда от таких мыслей у меня по щекам стекают слезы счастья. Эти фантазии так реальны, будто это происходит на самом деле. Ты не представляешь, как я мечтала о встрече с тобой после приюта. А теперь, когда встретила, ты ударил меня своими несколькими словами об обете безбрачия сильнее, чем отчим бил меня все годы кулаками. В сто раз сильнее этого! Не вздумай сейчас, когда привил мне веру, снова исчезнуть! Слышишь! Не вздумай! Я столько раз представляла нас вместе. У меня есть маленькая, но глупая мечта станцевать с тобой. Это еще с приюта, ты никогда не ходил на дискотеку, а я высматривала, ждала тебя, ни с кем не соглашалась танцевать. Было обидно. Знай, что я люблю тебя так сильно, как только возможно на этой земле! И если нам не судьба быть вместе, то я тоже сейчас перед тобой и перед Богом даю обет безбрачия!

Пока! Надеюсь, до встречи! Крепко целую! (Совсем не по-сестрински!)

P. S.:

Еще, раз уж ты священник, то прости и другой мой грех. Твой адрес дала мне бабуля, продающая в церкви свечи, решив, что я больна раком. Я промолчала, тем самым ввела ее в заблуждение. Знаю, грех. Виновата, каюсь».

Закончив это письмо, я долго думала надухарить или поцеловать его. Все это глупо, пошло, да и я теперь вроде как верующий человек. Но в таком случае глупо вообще его писать и отправлять почтой, кто сейчас, в век цифровых технологий, этим занимается, только глупышки, чеканашки и такие поехавшие, как я! «Пожалуй, брызну пару капель духов», – улыбнувшись подумала я.

Прошел месяц. А он не ответил и не позвонил! Чувствую себя униженной и раздавленной. А вдруг с ним что-то произошло? Да кому я вру, сама себе?! Я бы узнала в храме. Я должна ему позвонить и все узнать сейчас, иначе я сломаю этот дом. Набираю его номер. И он почти сразу отвечает:

– Здравствуй, Елена!

– Пришло мое письмо? – с ходу спрашиваю я.

– Да, – начинает он.

Я слышу в его голосе неуверенность и так же нагло спрашиваю:

– Ответил?

Он начинает оправдываться:

– Нет…

И на этом я бросаю трубку. Я сделала выводы.

Глава 15

Прихожу к Ашшур. Вся вымотанная, грустная. А она даже не спрашивает, что случилось. Резко говорит:

– Садись, начнем.

Когда она стала такой грубой? Или всегда была, а я не замечала. Берет в руки карандаш и ту же тетрадь. И я снова отправляюсь в путешествие.

Не хочу открывать новых дверей, чувствую, что что-то упустила. Мне очень хочется открыть дверь Инессы, я резким движением делаю это. И я в постели с тем мужчиной с собрания. Он выглядит теперь мне более чем знакомо, лысина, борода, узкие глаза, и я сопоставляю все факты: он, 20-й век, Инесса… И я в ужасе понимаю, что я за Инесса! Он осыпает меня тысячей поцелуев, а я трепещу от любви. Нет, я не просто люблю его как мужчину, я люблю его как человека, лидера, вождя. Буду предана ему до смерти!

Мы ведем диалог о журнале. Я показываю ему статуэтку, которую раскопали археологи, и я сама не верю своим глазам, но это та же статуэтка богини Эмма. Она просто преследует меня! И что бы это значило?!

Мы рассматриваем ее и обсуждаем, для чего она. Владимир высказывает предположение, что талисман или детская игрушка, и вообще говорит, что это неважно. А я, сама не понимаю почему, но говорю, что, возможно, это богиня.

Хочу уйти. Ашшур не отвечает. Я делаю обратный отчет и снова оказываюсь в коридоре дверей.

Теперь меня интересует каменная дверь, что же там я упустила. Вхожу. Я вновь в обмороке, Цыз бросает на меня цветы, а стою рядом с телом и все вижу. Как же он страдает. Плачет, кричит, как зверь, и даже скулит! Переворачивает мое тело в разные стороны. Мне так больно смотреть на его скорбь. Ло умерла. Он берет статуэтку богини и падает перед ней, показывая на меня и прося о помощи. Просит, чтобы я ожила…

Я сама оказалась в коридоре, не понимаю, что происходит, все двери открыты. Я вхожу в Вавилон. И снова вижу себя со стороны, мое бледное, худое тело засасывает глубина все дальше в воду. Я не шевелюсь, глаза открыты. Вижу, как оно падает прямо напротив меня, вниз головой, следом за камнем. Я была рыжеволосой красавицей с зелеными глазами, они теперь пусты и мертвы, а когда-то любили и горели, наполненные жизнью. Сквозь воду наверху слышу знакомый голос в лодке, из которой меня выкинули. Я теперь дух, значит могу посмотреть. Ах, моя любовь – мой палач! Он плачет, роняя огромные слезы, это мой возлюбленный, который был на суде и в камере. Тот, который обещал спасти меня. Их всего двое в лодке. Если бы хотел, защитил бы меня и помог бы бежать, но он выбрал комфорт и спокойствие жизни вместо любви.

Предал ее, как меня предал Саша, ради своих интересов.

Меня перенесло в коридор, а потом перекинуло в 20-й век. И опять я вижу себя со стороны. Я в гробу, за ним идет Владимир. Он полон скорби и печали. Я иду рядом с ним. А он не видит духа, а только гроб с моим телом. Как же хочется вытереть ему лицо от слез, зацеловать и утешить, но я не могу, теперь я только прозрачная масса.

Он облокотился на свою жену, она практически тащит его на себе. Она очень сильная, мощная женщина, но некрасивая и не такая любимая, как я.

Мне хочется сказать, чтобы он не печалился. Мы ведь скоро встретимся снова…

И я опять в коридоре. Не могу выйти отсюда. Двери все нараспашку, я закрываю, а они открываются снова и снова, не могу войти в них и выйти отсюда. Не помогает и обратный отсчет. «Ашшур, где ты?» – пытаюсь кричать я.

Мои молитвы и крики о помощи были услышаны спустя долгое время. Я будто заморозилась в коридоре на несколько часов. А когда я пришла в себя, увидела Ашшур, которая странно смотрит. Я спрашиваю, что произошло с дверями и почему она долго возвращала меня, а она вдруг начинает резко начинает смеяться, садится на колени передо мной и говорит:

– Крыша-то у тебя поехала!

Я в полном недоумении действительно начинаю думать, что сошла с ума. А может, это Ашшур сумасшедшая, может, она не психолог, а псих! Я прикрываю рот рукой от удивления и от тошноты. Мне так плохо от того, что видела в прошлых жизнях и что вижу сейчас. Но дальше все пошло еще хуже. Она села на колени и вонзила карандаш себе в ногу. Кровь льется, а Ашшур продолжает смеяться. Что происходит, не пойму, но одной из нас точно нужна помощь. Я хватаю тетрадь со стола и свою куртку, быстро сбегаю со ступеней, периодически оборачиваюсь. Звоню в скорую, объяснила все, что произошло с этой женщиной и волочу ноги до остановки и домой. Прямо в пути открываю тетрадь, и… там все заштриховано, ничего не написано. Она реально сумасшедшая. Исчерчена вся тетрадь, и только на обложке написано «Эмма». Это похоже на страшный сон.

Точно. Приду домой и буду спать, хватит с меня этих глупых несуразных приключений.

Саша достал, звонит бесконечно. Я не возьму трубку, пусть сам приедет со своего не обитаемого нормальными людьми острова. Я снова расстроена и в религии, и в людях. Что же произошло с Ашшур? Прошло 13 дней, и я очень волнуюсь. Телефон не отвечает. Набравшись смелости, я еду к ней. Дверь опечатана. Странно, мне уже это не нравится. Я звоню к ее соседке и спрашиваю об Ашшур. На что она мне еще более странным образом отвечает вопросами на вопросы:

– Вы ее родственница? Как звали эту женщину? Ее никто не видел, не знаю, как ходила в магазин за продуктами. Никогда не выходила из квартиры, и вообще никто не помнит, как и когда она там появилась. Приехала скорая к ней на днях, а она выпрыгнула из окна, насмерть.

Я благодарю соседку за ответ, а сама в полном недоумении иду и размышляю. Если мыслить мистически, то она богиня, демон или ангел, показавшая мне волшебство и ушедшая внезапно из жизни.

А если логически мыслить, то я нафантазировала ее и все свои прошлые жизни, похоже, перечитала истории. Но почему тогда другие люди ее тоже видели? Но я в упор не помню, кто о ней рассказал, кто посоветовал пойти на сеанс. Сейчас такое ощущение, будто она сама сидела в парикмахерском кресле и рекомендовала себя. Но так же не может быть.

А может, я вообще сейчас лежу в психбольнице, и добрый психиатр, как во всех триллерах приводит меня к этому выводу, и моя шизофрения сейчас пройдет.

А самый логичный вывод, что она сама сбежала из психушки и решила почувствовать себя врачом, арендовав квартиру и пудря мне мозги тем, что, возможно, ей рассказывали врачи. Тогда понятно, откуда мне мерещится ее лицо в клиентском кресле. Я уже ничему не удивлюсь.

Да и правду никогда не узнаю. Мне жаль ее, кем бы она ни была.

* * *

Я сижу, поминаю Ашшур рюмкой водки с отчимом и мамой. Я сказала им, что подруга умерла, что она была такая же шизанутая, как и я. Меня они теперь только так называют после бритья налысо, конечно, одной рюмкой не обошлось, и я выпила уже 4. Мы, кажется, пропили сегодня всю мою зарплату. Зато в кругу семьи. Когда б еще я так сидела. Курю одну за другой, пью и отдыхаю, расслабляюсь. Мне плевать, что будет завтра.

Опять ОН! Саша уже просто бесит, он и на том свете достанет. Я ухожу в свою комнату с застолья и беру трубку.

– Елена, нам надо встретиться, – начинает он.

Но я обрываю фразой:

– Встретимся, в другой жизни! – и бросаю трубку.

А что, отличная идея! Может, там он не будет женатым вождем, алчным мужем, неандертальцем, монахом с предрассудками, а будет нормальным мужиком! Умру сейчас, и в следующей жизни попробуем сойтись снова, ведь судьба однозначно нас сведет.

Я достаю из шкафа ремень и иду в туалет. Цепляю ремень на турник, который отец моего отчима повесил в туалете еще в советское время, и крепко стягиваю вокруг шеи. Еще пару минут – и мои земные страдания закончатся. Я помню это прекрасное чувство после смерти. Становится легко и свободно…