Глава 2
Вольные острова
В порту было шумно. Голоса людей смешивались с криками стрикстеров и чаек. Вопили вьючные животные, натужно скрипели телеги, а десятки пар ног шаркали и топали по деревянным настилам широкого пирса и прибрежной улице, где зазывалы наперебой расхваливали свой товар.
Корабль пришвартовался несколько часов назад. Несмотря на предупреждения мастера Тэнора, сестры прильнули к щели между ставнями. Духота в каюте сводила с ума, но, как оказалось, снаружи было не лучше – воняло тухлой рыбой и гнилыми водорослями, поэтому Элия то и дело прижимала к носу платок, на который капнула остатки драгоценного душистого масла.
– Ты только посмотри на их женщин, – со смесью ужаса и восхищения протянула она, сделав очередной спасительный вдох. – Да они же практически голые!
Вид полуобнаженных женщин и правда шокировал. Эви привыкла к закрытой одежде. Даже сейчас, несмотря на невыносимую жару, на ней было длинное, изрядно потрепанное серое платье. От стирки в морской воде шерсть села и стала колючей, отчего Эви постоянно чесалась, как блохастый пес. Остатки гардероба – нижняя юбка и сорочка – сушились в углу на смену платью, а тяжелый плащ, подбитый серебристым мехом горного волка, высокие сапожки из мягкой серой замши и перчатки, вышитые жемчугом, были заперты в сундуке мастера Тэнора якобы для сохранности.
Для сохранности, как же! Эви видела, с какой жадностью он гладил дорогой мех и как цокал языком, щупая вышивку. Та же участь постигла верхнюю одежду Элии и ее широкий пояс, инкрустированный перламутром. Другие украшения корабельный мастер трогать не посмел, но его взгляд то и дело застывал то на кулоне Эви, из звездного камня, то на золотых наручах Элии. Сестры придвигались друг к другу и недовольно хмурились в ответ. Тэнор отводил глаза.
Когда он сокрушался, что, собираясь в путь и снаряжая три корабля за неизведанным пророчеством, не сообразил взять с собой женскую одежду и пуховые перины, они только горестно вздыхали. Теперь же Эви смотрела на обилие голых ног, рук и животов, и ее колючее видавшее виды платье уже не казалось таким ужасным. Клочки легкой ткани всевозможных цветов едва прикрывали груди и бедра женщин. Даже если подобие пестрой юбки спускалось до колен, то разрезы по бокам тянулись чуть ли не до самой талии, открывая смуглые крепкие ноги. Нет, не хотела бы она носить такую одежду. Тем более на виду у корабельной команды.
Эви отошла от окна и опустилась на покрытый тонким матрасом деревянный лежак, привинченный к стене. Мастер Тэнор отправился на берег, чтобы пополнить запасы, и с тех пор время тянулось ужасно медленно. Когда они плыли по морю, в окна проникал свежий ветерок, а корабль покачивался на волнах, что создавало хоть какое-то чувство движения и свободы. Но теперь, пока они торчали у пристани, стены давили на Эви, а духота казалась невыносимой.
– Ты могла представить, что они существуют? – Элия все еще прижималась носом к ставням.
Вопрос был скорее риторический, поэтому Эви промолчала. Каждый на Хестеске и ближайших островах знал, что они окружены со всех сторон морями, и сотни лет никто не пересекал Великие воды. Но время от времени находились смельчаки, которые набивали трюмы припасами и уплывали за Серые клыки – скалы на границе Внешнего моря – в поисках новых земель и сокровищ. Иногда прилив приносил останки их тел и обломки судов.
В ночь завершающего обряда Элии случилось то, чего не случалось очень давно, – чудовище нарушило границы, миновало Серые клыки и напало на них во Внешнем море, которое считалось безопасным вот уже много лет. Эви знала, что полуразрушенный корабль Ульфа не принесет приливом к дому – слишком далеко утащил его черный спрут, прежде чем бросить в океане…
С момента крушения Эви словно потеряла власть над своей судьбой. Из всех чудом остались в живых она, Элия, служанка по имени На́ри и старый боцман, но тот был так ранен, что умер на третий или четвертый день, почти не приходя в сознание. Нари от страха потеряла разум и бросилась в океан спустя еще день, на что Элия лишь устало заметила, что скудных запасов им теперь хватит на дольше.
Они остались вдвоем. Те дни были похожи один на другой, и Эви никак не могла обрести контроль над своими чувствами и мыслями. Словно ее душа осталась в родных краях, тело уносилось на юг вместе с кораблем, а рассудок разрывался где-то между. Даже когда их нашли посреди океана чужеземцы во главе с мастером Тэнором, Эви не восприняла это всерьез. То и дело возникала мысль: это сон или она умерла и не может найти путь к дому духов своего рода? Лишь теперь, когда они причалили к одному из крупных островов неизвестного архипелага, все наконец обрело ясность. Она жива и не спит. Все по-настоящему.
Спустя примерно еще час мастер Тэнор вернулся с несколькими носильщиками и вьючными животными, нагруженными очередными мешками с припасами. К тому моменту сестрам надоело смотреть в окно, поэтому он застал их за столом – Элия дожевывала остатки сухофруктов, пока Эви вплетала в ее растрепанные огненные волосы куцые перья и бусины.
Мужчины втащили в каюту два сундука и поставили на стол корзины с едой и золоченый кувшин. Сестра радостно охнула, отбросив жесткий кусок старой замшелой дыни, выхватила из корзинки спелое яблоко и впилась в него зубами со стоном, в котором не было ни тени достоинства. Мастер Тэнор только усмехнулся.
Эви сглотнула и продолжила как ни в чем не бывало заплетать волосы Элии. Сестры уже много дней не ели свежих овощей и фруктов, а таких ярких, крупных и сочных не ели, наверное, никогда. Но что значило это подношение? Она уже знала, что мужчина не так прост, поэтому не спешила поддаваться на уловки.
– Вижу, вы как всегда сдержанны. – Мастер налил вино из кувшина в кубок, пригубил, задумчиво пошевелил губами и, удовлетворенно качнув головой, проглотил. – Но не судите меня строго. Я лишь стараюсь исправить оплошность, чтобы порадовать вас и смягчить гнев его высочества. Конечно, мне остается только надеяться, что он не узнает о том, как непредусмотрителен я был, вынудив вас ходить в лохмотьях…
Он выдержал многозначительную паузу, но Элия была занята едой, а Эви продолжала настороженно молчать.
Тэнор вздохнул и указал на сундуки.
– Надеюсь, этих скромных даров хватит на время оставшегося путешествия.
Он откинул крышки. Внутри одного из сундуков пестрели ткани – тонкие, мягкие и переливающиеся. Во втором, украшенном причудливой резьбой, лежала обувь на длинных кожаных шнурках, а также пояса, ремни, ленты, полудрагоценные заколки и костяные гребни.
– Спасибо. – Эви приложила ладонь к левому плечу и слегка опустила голову в вежливом поклоне.
– Что ж, оставлю вас наслаждаться трапезой. Мне еще нужно уладить кое-какие дела на берегу, но к утру мы отплываем. – Он поставил на стол пустой кубок и внимательно посмотрел ей в глаза. – Эти острова не такие доброжелательные, как вам могло показаться при виде порта.
Она выдержала его взгляд, но не произнесла больше ни слова.
Наконец мастер их покинул. Снаружи раздались его приказы, недовольное ворчание моряков и тяжелый топот. Эви опустилась на скамью рядом с сестрой, которая уже изучала содержимое других корзин, откуда доносился сводящий с ума аромат горячей сдобы.
– О Владыка всего сущего, как же давно я не ела свежего хлеба, – простонала Элия, разрывая мягкую булку, сердцевина которой еще исходила паром, полила ее золотистым маслом из маленького кувшинчика и впилась в белую ноздреватую мякоть зубами.
На корабле их еда состояла в основном из рыбы, вяленого мяса, сушеных фруктов, орехов и каменных сухарей, которые они размачивали в затхлой воде с капелькой меда. Кажется, прошла уже целая вечность с тех пор, как они ели нормальную пищу.
– Послушай, – тихо позвала Эви, взяв в руки теплую желтую сливу с блестящей упругой кожицей, – это наш шанс.
– Шанс? – Элия подняла на нее осоловелый взгляд. Кажется, она немного опьянела от обилия еды или от кубка розового вина.
– Когда все уснут, мы можем попытаться сбежать, – прошептала Эви. – В сундуках много тканей, если прикрыть лицо и волосы, в темноте никто не заметит…
– С ума сошла? – воскликнула Элия, но тут же понизила голос. – Ты же слышала, что сказал мастер Тэнор. Сходить на берег опасно. Что ты собираешься делать, когда сбежишь? Бросишься прямо в лапы первым попавшимся головорезам?
– Я думаю, он специально преувеличивал. Мы же в гавани! Тут есть и другие корабли… Мы можем нанять какой-нибудь, чтобы нас отвезли домой. Отдадим драгоценности в залог, а отец заплатит оставшуюся сумму по прибытии.
– Ты хоть видела эти корабли? – возмутилась сестра. – Они маленькие и легкие! Ни один из них не рассчитан на такой длинный путь и на наши суровые моря. И уж тем более на чудовищ.
– Чудовища нас не тронули. И, может быть, есть другие корабли, – предположила Эви. – Хотя бы такие, как этот.
– Не говори глупостей, – отрезала Элия. – Я никуда не сбегу. Я не хочу рисковать жизнью.
– Если бы здесь было так опасно, он бы не оставил корабль на всю ночь у причала. И нас бы не охраняли всего несколько моряков.
– Хорошо. Допустим, мы сбежим. – Элия вздохнула, отодвинула еду и взяла Эви за руку. – Но пойми, даже если у нас получится нанять корабль, я не выдержу снова такого длинного путешествия. – Она стиснула ее пальцы сильнее и с неожиданным упорством произнесла: – И я не хочу возвращаться.
Эви прикрыла глаза и поджала губы, перед ее взором появилось грустное лицо отца, а затем и лицо Ивара. Она понимала, почему Элия не хочет возвращаться: ее там ждет брак со стариком и безрадостная жизнь среди чужаков. Но почему она, Эви, должна жертвовать своим счастьем?
– Так нечестно, – сказала она, но все же не убрала руку. – Там вся моя жизнь, и ты это знаешь. Я готова на что угодно, чтобы оказаться рядом с отцом. Ты хоть понимаешь, каково ему сейчас?
– Я понимаю, – голос сестры стал мягким и умоляющим, – и как только мы прибудем в эту Эфрию, я сделаю все возможное, чтобы понравиться принцу и завоевать хорошее положение. Тогда мы расскажем ему о Хестеске и попросим для тебя корабль. Клянусь, что попытаюсь его уговорить!
– Ты даже не знаешь, что из себя представляет этот принц!
– Да, но владыки хотели, чтобы мы оказались здесь, – упрямо продолжала Элия. – Значит, мы должны смириться.
– С чего ты взяла?
– Только не злись. – Сестра вздохнула и снова сжала руки Эви. – В ту ночь я должна была попросить у владычицы ночи счастья с Гудмундом, так? Но… вместо этого я молилась только о том, чтобы мне не пришлось стать его женой. И она услышала!
– Ты хочешь сказать, что наш брат погиб ради того, чтобы ты не вышла замуж за старика?! – Эви призвала на помощь все свое терпение. – И поэтому я не могу вернуться домой?
Она сцепила зубы, чтобы не наговорить ужасных вещей.
– Ты нужна мне, без тебя я бы не выжила! Но когда мы доберемся до места, ты сможешь вернуться домой, если Мие, владычице судьбы, это будет угодно.
Элия выпустила ее пальцы и отвернулась. Налив себе еще вина, она взяла сочную спелую грушу и принялась жевать.
Эви бросила помятую сливу обратно. Вкус свежих плодов уже не казался заманчивым… Каким бы сладким он ни был, им не перебить горечь поражения. Ей нечего было противопоставить упрямству сестры, и она не могла решиться на побег одна, но чутье подсказывало, что они обе сильно пожалеют о том, что не сделали этого.
Утром солнце еще не взошло, когда их корабли отошли от пристани. Мастер Тэнор был в хорошем расположении духа и позволил им постоять на палубе подольше. Завернутая в новую ткань, как в плащ, Эви смотрела вдаль до тех пор, пока острова не скрылись из виду. И когда попутный ветер натянул паруса, подгоняя их навстречу неизвестности, ее тревога превратилась в уверенность – нужно было бежать несмотря ни на что. Но было поздно.
* * *
Прошло чуть меньше двух недель, прежде чем их путешествие закончилось.
– Мы почти прибыли, – объявил мастер Тэнор в дверях и приглашающе повел рукой. – Думаю, вы должны это увидеть.
Снаружи уже давно доносились возбужденные голоса моряков, по всей видимости, предвкушающих встречу с родной землей, и Эви от волнения не находила себе места.
– Только прикройте лица, – предупредил капитан. – Солнце пали́т.
Надев импровизированные накидки, они поспешили наружу.
Подбежав первой к носу корабля, Элия взлетела по ступеням на носовую надстройку, не обращая внимания на оторопевших моряков, и закричала:
– Эви, ты только посмотри!
Она обернулась. Ветер сорвал красный капюшон, и ее рыжие волосы огненным ореолом взметнулись вокруг головы. Лучи полуденного солнца отскакивали от золотых наручей на ее запястьях, словно брызги медового вина. Распахнувшаяся накидка взлетела за спиной алыми крыльями, а багряная ткань, обмотанная вокруг тела на манер платья, облепила грудь, бедра и талию и заструилась по ветру, будто спеша попасть на берег вперед хозяйки. Элия улыбалась, не замечая, что все взгляды прикованы к ней, а по рядам команды прошел гул шепотков. В голосах слышался какой-то суеверный испуг, трепет и восхищение.
– Дочь Огня, – выдохнул кто-то.
– О, Отец Всемогущий, даруй нам свое благословение, – вторили ему.
Эви и сама на секунду залюбовалась сестрой. Та вся будто пылала, как факел на ветру, и ее янтарные глаза светились счастьем. За ее спиной на горизонте среди бирюзовых волн простирались неизведанные земли. Холмы и горы были покрыты зеленью. С левой стороны высились отвесные скалы, и из них вырастал величественный белый замок, как призрак в светлой мерцающей дымке.
Эви встала рядом с сестрой, которая под укоризненным взглядом мастера уже накинула капюшон и запахнула накидку. Слова не шли. Корабль мерно покачивался на волнах, неся их к концу этого долгого путешествия, и чем ближе становился берег, тем больше Эви осознавала, что она, пожалуй, единственная, кто не разделяет всеобщего восторга. Даже стрикстеры, издав приветственные крики, радостно ринулись к скалам, у основания которых, ныряя в волны и взмывая вверх с добычей, летала целая стая их сородичей. Даже они не были одиноки.
Земля неумолимо приближалась, уже можно было разглядеть очертания других кораблей в гавани и белые строения среди зеленых холмов. Призрачный замок обрел жесткие грани, стали видны его высокие стрельчатые окна и зубчатые башни. Он удивительным образом сочетал в себе древнюю мощь и изящную красоту, выделяясь на фоне неба, режущего глаза своей синевой.
– Вам пора, – мягко приказал Тэнор. – Не стоит вызывать лишнее любопытство раньше времени.
– Почему мы должны скрываться? – Эви обернулась, придерживая капюшон, чтобы не повторить поступок сестры, хотя на ней была лишь серая накидка и бледное серебристо-голубое подобие платья. Она, в отличие от Элии, пока не могла привыкнуть к слишком ярким одеждам.
– Возможно, вы даже не подозреваете, насколько диковинно выглядите. – В его голосе смешались раздражение и нетерпение. – Я не хочу, чтобы в вас начали тыкать пальцами и дергать за волосы. Мои люди устали и хотят скорее оказаться дома, а не охранять вас, охаживая любопытную толпу по рукам.
Сестры с неохотой двинулись за мастером Тэнором, уже зная, что нет смысла спорить.
– К тому же, – продолжал он на ходу, – мне было приказано привезти вас без лишнего шума.
Когда корабль наконец встал у пристани, Эви почти успокоилась. Она еще раз поправила волосы, собранные в тугую косу, и разгладила импровизированную серебристо-голубую юбку чуть влажными ладонями. Им с Элией приходилось всячески изощряться, чтобы создавать наряды из отрезов ткани. Как оказалось, местные женщины практически не шьют одежду, а просто заворачиваются в ткань и закрепляют ее различными застежками, поясами и прочими хитрыми приспособлениями. По крайней мере, так им смущаясь объяснил мастер Тэнор.
Едва она закончила последние приготовления к выходу, как в дверь постучали, и перед ними предстал незнакомец. Он застыл на пороге, переводя взгляд с одной на другую. Высокий и статный, с легкой проседью в темных волосах, одет он был почти так же, как стоящий позади него мастер Тэнор – черная туника до середины бедра, обтягивающие светлые штаны и легкие высокие сапоги на шнуровке – только богаче. Ворот, распахнутый на груди, и узкие рукава украшала витиеватая золотая вышивка, широкий пояс с висевшим на нем дорогим кинжалом был инкрустирован драгоценными камнями, а тонкая чешуйчатая кожа сапог явно принадлежала раньше какому-то диковинному животному.
– Ты не предупредил меня, Тэнор. – Он говорил сдержанно, но губы изогнулись в легкой улыбке. – Мы ждали одну избранную, а их две.
Глава 3
Эви лежала на узкой скамье, пока немая служанка массировала ей спину. Мягкие, но сильные руки девушки безошибочно находили самые напряженные мышцы, по телу разливалось приятное тепло, а из плавного потока мыслей вытеснялись все тревоги. Будь ее воля, Эви бы не вставала до вечера.
Комната была светлой и просторной. Белокаменные колонны тянулись на два этажа вверх, поддерживая купол с яркими витражами. В воздухе витал легкий цветочный аромат с терпкими, чуть горьковатыми нотками масел.
В широкой купальне, утопающей в полу, полулежала обнаженная Элия. Она откинулась на каменный бортик, прикрыв глаза, концы распущенных потемневших волос плавали среди лепестков и трав, а высокая грудь мерно вздымалась. Даже не верилось, что их путешествие подошло к концу и теперь можно было позволить себе отмокать в пресной воде.
С тех пор как они приплыли в Эфрию, минуло уже несколько дней. Большой дом, в который их привезли вместо белого замка на скале, не был похож на мрачные крепкие жилища, к которым Эви привыкла с рождения. Здесь было много света и пространства, широкие коридоры, открытые галереи, окна от пола до потолка и балконы с перилами, увитыми пестрыми растениями. Никаких шкур под ногами и тяжелых гобеленов на стенах, лишь легкие плетеные ковры на светлых каменных полах и тонкие полупрозрачные занавески, развевающиеся от малейшего дуновения воздуха.
В комнатах на низких столиках стояли вазы с цветами и чаши со свежими фруктами – последние особенно полюбились Элии. Впрочем, сестра с волчьим аппетитом набрасывалась почти на любую еду, если та не была слишком острой. Это пока не сказалось на ее тонкой фигуре, но выглядела она гораздо лучше, чем несколько дней назад, – щеки порозовели, рыжие волосы заблестели, а светло-карминовые губы перестали трескаться и шелушиться.
Эви и сама выглядела и чувствовала себя лучше и не могла не признать, что им действительно требовался этот отдых. Каждый день их тела отмывали душистым песком и натирали теплыми маслами. Волосы полоскали в травяных отварах и расчесывали до блеска. Даже ногти подпилили специальными плоскими вытянутыми камушками и втерли в них какую-то мазь. Ее бледная кожа теперь сияла, а локоны переливались на солнце, как отполированный ларимар.
Но каково же было ее удивление, когда она попросила вернуть свои вещи и украшения, вплоть до перламутровых ракушек, жемчужных бусин и перышек, которые привыкла вплетать в прическу, но в ответ столкнулась лишь с настойчивым молчанием и опущенными взглядами. Это служило очередным напоминанием, что, несмотря на гостеприимство, они скорее пленницы, чем гостьи. Слишком уж много закрытых дверей было в этом доме и слишком много стражи вокруг него. К тому же служанки преследовали сестер, словно безмолвные тени, и их забота уже начинала казаться чересчур навязчивой.
Эви знала, что на служанок гневаться бесполезно. Советник принца, встретивший их на корабле и привезший в этот дом, обычно развлекал их приятной беседой за ужином, поэтому сегодня она собиралась напомнить ему не только о своих вещах, но и о том, что пора бы прекратить это заточение.
Раздался плеск, и Эви, витающая в мыслях, открыла глаза. Элия выходила из воды, ничуть не стесняясь наготы, словно дочь владыки моря, выходящая на берег раз в год, чтобы зачать с человеком очередное дитя для своего отца и мужа в одном лице. Движения сестры были плавными. Тяжелые капли сбегали с мокрых волос, доходящих до середины спины, и струились по молочно-белым бедрам и длинным стройным ногам. Служанка, подошедшая с большим отрезом ткани, торопливо укрыла Элию и усадила в плетеное кресло. Потом пододвинула маленький столик с вином и фруктами, чтобы госпожа легко могла дотянуться. Немного поколебавшись, она несмело коснулась рыжих волос.
– А ну брысь! – резко отмахнулась сестра, и девушка отшатнулась с виноватым видом.
– Помнится, ты советовала мне быть терпеливее и добрее, – с легкой усмешкой произнесла Эви на своем наречии. Говоря при служанках, они часто переходили на свой язык, потому что немота вовсе не означала глухоту.
– Мне уже надоело, что они постоянно норовят потрогать меня, словно я диковинный зверь, – ответила Элия.
– Ты и есть диковинка, – пробормотала Эви. – Ни на островах, ни здесь я не видела людей с такой светлой кожей и с рыжими или голубыми волосами. К тому же ты вроде как символ их владыки огня.
– Ну и что с того? – Сестра потянулась за прозрачным бокалом с нежно-розовым вином. – Они для меня тоже в новинку, но я же их не трогаю.
– Можешь пожаловаться на это своему принцу, когда он соизволит принять нас наконец.
При слове «принц» служанка, делающая ей массаж, на мгновение замерла, а затем продолжила двигать руками, но как-то напряженно. В то же время девушка, отвергнутая Элией, подозрительно медленно складывала покрывала на краю купальни и не спешила их уносить. Эви нахмурилась.
– В бездну его! – Элия со стуком поставила пустой бокал на столик. – Он знал, что мы приплывем. Тэнор отправил стрикстеров с посланиями за день до прибытия, но его высочество не соизволил встретить нас сразу же, а запер тут, как каких-то зверушек.
«Неужели до нее все-таки дошло, что мы здесь не такие уж желанные гостьи?» – подумала Эви, но вслух лишь пошутила:
– Может, он просто испугался и сбежал?
– Если так, то он глупец. – Элия решительно поднялась. – Вставай. Моя очередь.
* * *
– Итак, я рад сообщить, что завтра днем вы предстанете перед королевской семьей, – объявил старший советник Дэин за ужином.
Долгожданная новость вызвала лишь глухое раздражение, и Эви едва не фыркнула.
«Предстанете. Не вас представят или вас будут рады видеть. Предстанете. Потому что его высочество наконец соизволит нас принять. Какая честь».
– Ох, уже завтра? – разволновалась Элия. – Нам ведь нужно подготовиться, продумать наряды, – сказала она так, будто все эти дни только об этом и не думала. Причем вслух!
Пока сестра задавала десятки вопросов, Эви медленно общипывала кусочек пряного хлеба, размышляя о будущем. Она обещала себе, что будет сдержанна и спокойна, как и подобает дочери конунга, пока ситуация не разрешится. Что угодно, лишь бы ее наконец услышали и отправили домой.
После ужина они собирались прогуляться по саду, как и в предыдущие дни, но советник Дэин внезапно изменил планы.
– Пойдемте со мной, – сказал он, – я хочу вам кое-что показать.
Он отвел их на второй этаж, снял с пояса связку ключей и открыл двойные двери. Солнце еще не село, и их взглядам предстала широкая галерея, залитая мягким светом. С одной стороны шел ряд высоких окон, с другой – на стене висели портреты и пейзажи, написанные умелой рукой. Эви уже видела работы этого художника в доме. Они были почти в каждой доступной комнате.
– Моя дочь, – пояснил советник, шагнув внутрь, – всегда любила рисовать. Она очень одаренная.
Эви скользила взглядом по полотнам разного размера. Он не лгал и не преувеличивал, как любящий отец преувеличивает заслуги ребенка. В этих картинах чувствовалось зрелое мастерство, но в то же время прослеживалась какая-то свежесть и, возможно, даже наивность. Словно в каждом написанном ею человеке дочь Дэина упорно пыталась найти что-то хорошее и вытащить это на поверхность холста.
– Любила? – переспросила Эви. – А что с ней сейчас?
– О, с ней все хорошо.
Дэин замер напротив своего портрета и улыбнулся. Моложе лет на пять, он выглядел торжественно серьезным, однако глаза излучали тепло и словно посмеивались.
– В прошлом году она переехала в О́рван, центральное королевство, – пояснил он. – Преподает детям живопись. Пишет, что совсем нет времени творить для себя.
Они мельком осмотрели группу картин с членами его семьи и родственниками и остановились у небольшого темного полотна.
– Это она. – голос советника наполнился печалью и нежностью. – Моя Нэ́вия.
Девушка стояла вполоборота к зрителю, и ее силуэт словно проступал из мрака. Хрупкое обнаженное плечо, нежный овал лица, задумчивый взгляд, направленный куда-то в пустоту.
– Она такая красивая, – вздохнула Элия.
Она действительно была очень красивой. Темные вьющиеся волосы, почти сливающиеся с фоном, были собраны вверх в небрежный пучок, из которого торчала тонкая испачканная кисть. Одна сбежавшая прядка спускалась вдоль длинной шеи и ложилась аккуратным завитком на изящную линию ключицы. Возле пухлых красиво очерченных губ темнело неровное пятнышко, которое Эви сначала приняла за родинку, но, присмотревшись, поняла, что это краска. Только глаза, темно-карие, в обрамлении густых пушистых ресниц… в них не было света. Взгляд, устремленный в пустоту, был каким-то безжизненным и обреченным. Казалось, она глубоко несчастна, и этого уже не изменишь.
Дэин тяжело вздохнул и повел их дальше.
Миновав несколько картин с животными и восхитительный большой пейзаж со скалистым обрывом и возвышающимся над ним бело-голубым, будто прозрачным на фоне неба замком, они подошли к месту, которое он хотел им показать. Центральную часть галереи занимали изображения королевской семьи.
Сцены были разными, но ни на одной из них король не позировал, будто художница воссоздала их по памяти. То он сидел на троне вдалеке, и его силуэт виднелся лишь частично поверх голов персон, собравшихся на аудиенции. То стоял на балконе над ареной, а позади него в тени угадывались фигуры женщины и двух молодых мужчин. На одной из картин король играл с советником Дэином в игру, похожую на шахматы, а на скамеечке у ног короля сидела женщина, положив голову ему на колени.
И наконец, здесь было несколько портретов красивого юноши – от мальчишки до почти зрелого мужчины. Казалось, Нэвия вложила в них все свое мастерство: юноша поистине был прекрасен. В нем угадывалось врожденное благородство и какая-то внутренняя сила, при этом ореховые глаза сияли теплом, а в уголках рта таилась мальчишеская улыбка. Облаченный в светлые одежды, вышитые золотом, он будто светился. Казалось, что даже его кожа была покрыта золотой пыльцой, поблескивающей на солнце.
– Это и есть принц? – Элия смотрела на него с нескрываемым интересом.
– Да, это принц, – тихо сказал Дэин и приложил руку к груди. – Принц Элиф, который погиб год назад. Да лелеют Первородные его душу в своей обители.
У Эви сжалось сердце. Такой юный и жизнерадостный, он напомнил ей об Ульфе. О том, как несправедливо, когда владыка смерти забирает лучших.
– В народе его иногда называют Угасшим Светом Солнца… Потому что с его смертью солнце над Эфрией лишилось былой яркости.
– Если он погиб, – спросила Эви, – с кем же мы тогда встретимся завтра?
– Сейчас у королевства другой наследник, – пояснил советник. – Брат Элифа, принц Эрон. Я как раз хотел показать вам его.
Он сделал несколько шагов в сторону и остановился у крайнего портрета, завершающего серию королевской семьи.
Молодой человек, изображенный на холсте, на первый взгляд не был похож на благородного принца. В скромных темных одеждах он сидел под деревом, прислонившись спиной к широкому стволу, укрытый тенями. Поза его была расслабленной – одна нога согнута в колене, на другой лежит арбалет. Принц не улыбался, глядя на невидимую художницу, но смотрел так, словно только что повернул голову, отвлеченный от раздумий, и его губы вот-вот изогнутся в улыбке. Возможно, Нэвия нарисовала его позже, как и других, выхватив образ из памяти. По крайней мере, было сложно представить этого принца позирующим несколько часов под деревом. Золотистый свет, проникающий сквозь листву, смягчал мрачный образ. Он не внушал страха или неприязни, но, конечно, в нем не было того внутреннего сияния, что исходило от его брата.
– Он такой мрачный и… – Элия силилась подобрать слова.
«Одинокий», – подумала Эви, но промолчала.
Единственный портрет, да еще и в темных тонах, как у Нэвии. Чувствовалась в этом какая-то схожесть. Особая связь. Только его темнота была мягче и теплее, и не такой непроглядной. Не такой печальной.
– Он выглядит старше, – добавила Элия.
– Он действительно немного старше, – согласился Дэин.
Кажется, посещение галереи навеяло на него гораздо больше печальных мыслей, чем он ожидал. На лбу пролегла морщина, а под глазами обозначились тени. Эви хотела бы утешить его, но не знала, как это сделать.
– Разве в ваших краях наследование не передается по старшинству? – спросила сестра.
– Что ж, – ответил советник, – вы все равно узнаете рано или поздно, поэтому лучше я сам вам объясню в общих чертах.
Они медленно шли вдоль галереи, продолжая рассматривать картины его дочери, пока он рассказывал.
– Принц Эрон незаконнорожденный сын короля. Отец его признал, но в линии наследования он все равно не значился. До тех пор, пока Элиф не погиб.
– Незаконнорожденный? – переспросила Эви. – Его величество изменял жене?
– Принц Эрон родился до брака, – пояснил он. – Король очень любил мать Эрона, но не мог на ней жениться… в силу определенных причин.
– Потому что она ему не ровня? – уточнила Элия, и ее губы скривились в гримасе. – У нас тоже придают слишком много важности бракам из высших слоев.
– Да, что-то в этом роде, – не стал вдаваться в подробности советник Дэин. – В любом случае, вскоре после рождения Эрона королю пришлось жениться на подходящей девушке. От этого брака родился законный наследник – принц Элиф. Королева умерла родами, но король не пожелал жениться снова, поэтому больше наследников у него не было.
– Как он погиб? – спросила Эви. – Принц Элиф.
Советник неожиданно задумался над ответом. В ее груди шевельнулось нехорошее предчувствие. Как мог умереть молодой и здоровый сын короля? Явно не своей смертью.
– Сгорел при пожаре, – наконец ответил он. – Это была трагедия для нас всех. Особенно для принца Эрона.
Они дошли до конца галереи и повернули обратно. Солнце уже садилось, и в комнате начало темнеть. Служанки, шедшие безмолвными тенями позади них, зажгли лампы.
«Угасший Свет Солнца», – подумала Эви, бросив последний взгляд на темный портрет Нэвии. Больше вопросов она не задавала.
Уже позже, ворочаясь в слишком мягкой постели перед сном, она не могла выбросить из головы образы трех молодых людей и ту печаль, с которой советник Дэин говорил о каждом из них. Засыпая, она вспомнила слова, что он сказал на прощание.