Подкидыш для депутата. Выбор сердца

Глава 11

На следующий день

Екатерина

Утром дожидаюсь, пока Дима покинет дом, и только потом выскальзываю из своей комнаты с Машей на руках. Не хочу пересекаться с ним. Позволяю себе эту маленькую слабость. Но только сегодня! Я почти смирилась с мыслью, что мне нужно будет проводить с Димой каждый день, лицезреть снисходительно ухмыляющееся лицо, слышать ехидные нотки в пусть и приятном, но чужом голосе. И тихо ненавидеть каждую черточку, каждый жест, каждое слово – все, что связано с депутатом Щукиным. Ненавидеть, но при этом улыбаться. До определенного момента…

Останавливаюсь возле двери в кабинет. Оглядываюсь, прислушиваюсь к окружающим меня звукам – и только потом толкаю ее плечом. Открывается с чуть заметным, но противным скрипом. Сквозь образовавшийся зазор заглядываю внутрь. Обстановку я успела запомнить еще когда мы с Димой здесь были в первый раз. Не теряла зря времени, пока мы целовались. Воспоминание вызывает смешанные чувства: хочется вытереть губы, желательно наждачкой, и в то же время… тянет попробовать еще раз. И за одно только это допущение начинаю себя ненавидеть. Спешу списать странную реакцию на опытность Димы в части обольщения женщин. Но я не поведусь! Предупреждена, значит, вооружена.

Делаю шаг, чтобы переступить порог кабинета. Осознаю, что немного форсирую события. Но не собираюсь пока делать ничего предосудительного. Просто немного погуляем с Машей.

За спиной раздается звук открывающихся дверей. Дима специально петли не смазывает? Чтобы следить, кто, когда и куда вышел? Однако мне его бесхозяйственность только на руку.

Поворачиваюсь и встречаюсь взглядом с Эльвирой. Она застыла в гостиной и сканирует меня. На ней новый костюм, на этот раз горчичного цвета, да только натура под ним все та же. Женщина сжимает губы, вытягивается, как тушканчик на охоте, готовится к смертельному прыжку. А я лишь усмехаюсь.

– Ты еще здесь? – плюется ядом, да только у меня иммунитет выработан.

Эльвира продолжает скользить по мне взглядом, медленно, изучающе и с отвращением. Останавливается на Маше, кривится, искажая свое идеальное лицо. А я импульсивно прижимаю ребенка к себе. Надо будет – в горло за нее вгрызусь кому угодно. Но Эльвира нападать не спешит. Вместо этого переводит внимание на приоткрытый кабинет за моей спиной.

– Ма-ама! – вскрикиваю я, отвлекая ее. – Доброе утро! Чай? Кофе?

Потанцуем позже – добавляю мысленно и нагло иду в кухню. Будто это не она, а я здесь хозяйка.

– Да вы не стесняйтесь, проходите! – щебечу приторно. – Сейчас и Машу накормим, и с вами поговорим по душам. Родные же люди!

Усаживаю малышку в стульчик, фиксируя ремешками: слишком уж Маша подвижная в свои полгода. А сама поворачиваюсь к Эльвире, одаривая ее глупейшей улыбкой.

– Ма-ама, – развожу руками, приглашая «свекровь» присоединиться. – Айда к нам!

Женщина багровеет от злости. Жду, когда у нее пар из ушей повалит, но она просто разворачивается и быстрым, но грациозным шагом направляется к выходу. По пути достает мобильный и набирает номер тонкими пальцами, то и дело цокая по дисплею искусственными ногтями.

Входная дверь громко хлопает. Но я даже не успеваю вздохнуть с облегчением, как она распахивается вновь.

Эльвира возвращается, еще более красная и недовольная. Заметно психует, но молчит. Занимает в гостиной диван, откуда открывается хороший обзор на кухню, кабинет и нашу с Машей комнату. Хватает в руки один из журналов, лежащих на стеклянном столике, и делает вид, что погружена в чтение.

Ясно! Дима приставил ко мне наблюдателя. Пусть…

Игнорируя Эльвиру полностью, занимаюсь нашими с Машей делами. И в будничной суматохе на мгновение забываю, где я и зачем. Словно у меня и правда полноценная семья. Жизнь, о которой я всегда мечтала, счастливая, беззаботная. А вечно недовольная свекровь, наоборот, придает картинке реалистичности. Классика!

Чувствую влажные капли на своем улыбающемся лице – и это отрезвляет. Моим мечтам сбыться не суждено. Знаю, что и от мести легче не станет, но больше мне ничего не осталось.

Подхватываю Машу на руки и спешу спрятаться в своей-чужой комнате. Пару секунд, чтобы привести себя в порядок, и я опять буду в порядке. Насколько это возможно для человека, потерявшего все.

Эльвира, кажется, оставляет свой "пост", освобождая гостиную. Тем не менее, исследовать дом сегодня я больше не решусь. Осторожнее надо быть.

Сначала Дима должен принять дочь. И я дождусь этого «радостного» события…

Щукин возвращается домой очень рано. Я едва успеваю уложить Машеньку, как слышу грохот входной двери и короткий, строгий оклик «Екатерина!». А тон такой, словно это команда собаке «Ко мне! К ноге!» Наверно, нескоро к этому привыкну. С другой стороны, мне и не придется. Если все пойдет по плану, то нужно продержаться здесь всего пару месяцев. До начала осени… Управлюсь раньше – свободна, как птица!

Эта мысль придает мне сил и настроения, поэтому не просто выхожу, а выпархиваю из комнаты. Намеренно натягиваю кукольно-лицемерную улыбку на лицо, потому что Диму она, как я успела заметить, нервирует и выбивает из колеи одновременно.

Но сейчас… Все мои немногочисленные уловки не работают.

Щукин доволен, как кот, от пуза наевшийся сметаны. И я бы решила, что он только что из постели очередной своей пассии, имени которой даже не запомнил, но…

В его руках возникает большой конверт, а я все понимаю без слов. Пришли результаты теста ДНК.

***

Судя по сияющему лицу Димы, он пока не заглядывал внутрь. Ведь так? А что если…

Второй вариант развития событий холодными лапами проникает в мое сердце, сдавливает и замораживает кровь. Задерживаю дыхание, потому что оно кажется мне слишком громким и судорожным. Предательски выдает мои эмоции!

– Вот это правильная реакция, дорогая, – хмыкает Дима, наблюдая за мной. – Вещи собрала? – демонстративно заглядывает за мою спину, будто готовые чемоданы там ожидает увидеть.

Закусываю губу, до боли и чуть ли не до крови. Сложно сохранять невозмутимость, когда Щукин такой… уверенный и несокрушимый!

Но молчу, не тороплюсь оправдываться или что-то объяснять. Терпеливо жду, что он скажет. А у самой все внутри в узел скручивается.

– Ладно, упустила ты свой последний шанс уйти без скандала, – Дима окидывает меня подозревающим взглядом, забирается в душу, но от него она заперта на сто замков!

Рукой указывает мне присесть на диван, и я поспешно слушаюсь, мысленно ругая себя за то, что так легко поддаюсь волнению. Щукин становится напротив и надрывает конверт. Вместе с шелестом бумаги раздается мой шумный выдох. Все-таки Дима еще не видел результатов. А меня провоцировал. Отличный игрок. Профессиональный.

Но теперь моя партия.

Откидываюсь на спинку дивана расслабленно, укладываю руку на подлокотник, скрещиваю ноги. Смотрю вызывающе и дерзко. Жду.

Дима разворачивает бумаги. Движения четкие, грубые, уверенные. Надо же, даже руки не трясутся. Ничего, скоро будут.

Медово-огненный взгляд стреляет в меня напоследок, а потом устремляется в письмо из клиники.

– Исходя из результатов исследования, полученных путем… – мужчина пробегает глазами текст и глотает слова. – Так… Екатерина Ильина… – услышав свое имя, невольно закашливаюсь. – Ну, тут все и так понятно… – поспешно переворачивает страницу. – Вот. Дмитрий Щукин…

– Димочка, может, водички? – щебечу нарочито приторно, на грани с издевкой.

Мужчина бросает на меня уничтожающий взгляд исподлобья и жестом приказывает утихнуть. Я лишь улыбаюсь шире, доводя его до точки кипения.

– Вероятность отцовства составляет 99,9%, – зачитывает медленно. – Биологический отец тестируемого ребенка. Данная вероятность… – продолжает машинально, пока сам погружается в глубокий шок.

А я тем временем упиваюсь его реакцией. Дима такой удивленный, растерянный. Впервые в его жизни что-то идет не по плану. Не так, как он решил и приказал.

– Какого?.. – очнувшись, зло выплевывает Дима. – Чушь!

– Тест на отцовство не врет, – хмыкаю победно. – Ты сам клинику выбирал.

Бледнеет, спадает с лица. Поднимает палец вверх, приказывая мне замолчать. А сам больше ни слова выдавить из себя не может. Резко разворачивается и уходит, направляясь в кабинет.

С ехидной ухмылкой смотрю ему вслед. Хочет сбежать? Поздно!

– Тише, Димочка, не хлопай дверью. Твоя дочь спит, – не могу удержаться от контрольного выстрела.

Щукин замирает на пороге. Вижу, как напряжена его спина, как лихорадочно поднимаются и опускаются плечи, как мощная ручища яростно сминает бумаги с ДНК-тестом, хотя вместо этого с удовольствием сжалась бы на моей шее.

Так и не оглянувшись, Дима скрывается в кабинете, все же аккуратно прикрыв за собой дверь.

Глава 12

Екатерина

Некоторое время во мне будто борются ангел и демон. Как поступить? Оставить Диму наедине со своим «горем» или подлить масла в огонь?

Гипнотизирую взглядом закрытую дверь кабинета, словно воспламенить желаю, а вместе с ней и все внутри. А потом резко поднимаюсь с дивана. В конце концов, для чего я здесь? Чтобы отсиживаться в стороне? Нет уж, нужно действовать.

В кабинет захожу без стука, вплываю бесшумно. Дима сидит за рабочим столом, в огромном кожаном кресле, поистине «директорском», а точнее, депутатском. Да только не выглядит больше смелым и уверенным в себе политиком. Дима поникший, огорченный и шокированный. Но я не чувствую к нему ни капли жалости.

Заметив мое появление, Щукин смотрит исподлобья, но не произносит ни слова. Потому что сказать нечего, и тем более в свойственной ему язвительной манере.

Его рука сама машинально тянется к стакану, и я только сейчас замечаю бутылку на столе. От всей картины меня передергивает, а горло душит тисками отвращения. Поглубже прячу не вовремя накатившие воспоминания и делаю вдох.

А дальше… Будто наблюдаю за собой со стороны.

Неконтролируемым вихрем оказываюсь рядом с Димой, выхватываю стакан и выливаю его содержимое в стоящий возле ноутбука горшок с кактусом. На мгновение замираю, пялясь на несчастное растение, что попалось под горячую руку. Впрочем, ненавижу кактусы – под стать себе его Дима выбрал!

Медленно перевожу взгляд на Щукина, предвкушая взрыв. Признаю, с моей стороны поступок действительно был импульсивным.

– Такой пример ты собираешься подавать дочери? – говорю в свое оправдание, а для пущей убедительности укоризненно цокаю языком.

Но Дима все так же молчит. Испепеляет глазами, подается вперед, укладывает руки на стол, скрестив кисти в замок. И ни слова. Ни звука. Только взгляд, пронзающий огненно-медовыми стрелами. Целится прямо в сердце, которого у меня больше нет.

Невозмутимо подхожу к столу и усаживаюсь на его край, закинув ногу на ногу.

– Ну что, нам с Машей собирать вещи и уезжать? – спрашиваю Диму с ухмылкой.

Пока он продолжает играть в молчанку, искоса бросаю взгляд на бумаги, разложенные перед ним на столе. Все те же результаты теста ДНК. Мои и Щукина. Рядом. Дима словно сравнивал, искал подвох. Малейшую зацепку. Но… Пробегаю глазами текст и убеждаюсь, что все идеально. Я – мать, он – отец, Машенька – наша общая лапочка-дочка. Счастливая семья.

Окончательно расслабившись, улыбаюсь Диме и даже касаюсь пальчиками его напряженных рук, провожу по запястьям. Я уверена, что в данный момент он видит во мне лишь причину всех своих бед, а не женщину. Поэтому играю, провоцируя и раздражая его. Но допускаю роковую ошибку.

Дима чересчур резко, не дав возможности сориентироваться, сгребает меня в охапку. А в следующее мгновение я уже сижу у него на коленях. Одна рука Щукина покоится на моей талии, придерживая, чтобы я не упала или… не сбежала. Второй он вдруг сжимает мой подбородок, притягивая ближе. Наши лица напротив, и я чувствую обжигающее дыхание на губах, когда Дима начинает говорить.

– Я все это время был уверен, что даже не знаком с тобой, – заявляет хрипло, пристально рассматривая мои черты.

В этот момент чувствую себя будто голой. Ощущение, что Щукин видит меня насквозь. И давно просчитал все ходы.

– Наша ситуация странная и подозрительная, – продолжает размышлять вслух. – И ты… странная, – почти касается моих губ своими.

Делает паузу, но, не дождавшись никакой реакции, сильнее вжимает мое тело в свое. Вздрагиваю и хочу вырваться. Чувствую себя птицей, попавшей в силки. Тем временем пальцы Димы сильнее, до боли впиваются в мой подбородок.

– Если это какая-то игра, – выдыхает чуть слышно, но при этом тон его звучит жестко и опасно, – тебе лучше признаться во всем прямо сейчас.

Наклоняется к моему уху так, что мы касаемся щеками. Подобная близость убивает меня, дезориентирует. Сейчас есть только я, ненавистный Щукин и… его угрозы.

– Иначе потом ты пожалеешь, – щекочет кожу дыханием, – и ответишь за каждое слово лжи. Я предупредил, детка.

И следом… он проводит языком вниз по моей шее, отправляя в нокаут сердце и разум. Неожиданно целует, оставляя грубый засос на коже. Убеждена, что намеренно! Щукин испытывает меня? Считывает реакцию? Или просто берет то, что, как он думает, априори принадлежит ему? В конце концов, если мы с Димой спали, и у нас общий ребенок, то его поведение вполне закономерно.

– Тесты не лгут, – повторяю дрожащим голосом как мантру, прикрываясь бумажками, словно щитом.

Дима отстраняется, но не спешит отпускать меня. Все еще изучает. А я судорожно размышляю, как избавиться от удушающей близости, при этом не вызывая лишних подозрений. Попутно ругаю себя за то, что вообще приперлась к нему, когда он такой злой. Надо бы пометить себе этот пунктик и никогда не нарушать.

Ситуацию спасает внезапная вибрация смартфона в заднем кармане моих джинсовых шортов. Чуть ли не подпрыгиваю на Диме, собираюсь слезть с него, ведь он как раз убрал руку с моего лица и ослабил хватку. Но хищник, кажется, не наигрался с жертвой.

– Любовник? – Щукин возвращается к своей привычной саркастической манере речи.

Однако расслабляться мне рано.

– Примеряешь на себя роль ревнивого мужа? – парирую я, но голос срывается.

Горячая мужская ладонь ползет вверх по моему обнаженному бедру. Вот уж не думала, одеваясь этим утром, что так бездарно подставлюсь. И уж тем более соблазнять Щукина не собиралась. Просто натянула первые попавшиеся домашние шорты, старые, с модными разрезами, но… слишком короткие.

Рука Димы не останавливается, нагло ныряет в мой карман и выуживает оттуда телефон. Не отпуская меня, мужчина смотрит на дисплей, прищурившись. Наблюдаю за его выражением лица настороженно, хотя внутренне понимаю, что ничего криминального он там не увидит.

– Познакомишь с тещей? – хмыкает ехидно, но уже намного спокойнее.

Отдает мне телефон, на дисплее которого красуется контакт «мама». Бросаю неоднозначное «угу», поднимаюсь и спешу оставить чертов кабинет. Сбежать как можно дальше от Щукина, собраться с духом. Да и мама не любит ждать или перезванивать – вспоминаю нервно, вновь ощутив волну вибрации.

– Вы обе, – летит мне в спину от Димы, – остаетесь.

Выбор третий. Глава 13

Екатерина

Несколько дней спустя

Принимать душ, когда за стеной ребенок, пусть даже спящий, – так себе удовольствие. Скорее, балансирование на грани сумасшествия. Сквозь шум воды то и дело пробивается тонкий детский крик. Каждую минуту я прикручиваю кран, чутко прислушиваюсь – и понимаю, что опять показалось! Стоит включить воду, как дурацкие галлюцинации возвращаются. Это нормально вообще? Или я такая неадекватная мать?

Смирившись с тем, что насладиться душем в ближайшие месяцы мне не удастся, стремительно смываю с себя гель с запахом кокоса и ванили. Раньше меня всегда успокаивал этот аромат, а сейчас… только напоминает о прошлом, сильнее раздражая. Обязательно сменю на новый!..

Перекрываю поток воды, распахиваю створки душа – и опять до моих ушей доносится детский писк. С ужасом понимаю, что на этот раз он настоящий!

Хватаю полотенце, что висит ближе всего, на ходу обворачиваю вокруг себя, отмечая, что оно слишком короткое. Но плач Машеньки становится громче и жалостливее, переходя на крик. Поэтому мчусь пулей к ней, то и дело проезжая босыми мокрыми ногами по кафелю.

И все же успеваю похвалить себя за то, что выбрала именно эту комнату. Пусть она гостевая, но зато здесь собственная ванная! В противном случае я бы точно не решилась отправиться в душ, оставив Машу надолго и далеко.

Дверь толкаю плечом, буквально вваливаюсь к Маше. Слышу ее крик совсем рядом, что пугает и парализует. Слишком тороплюсь, безумно нервничаю. В какой-то момент поскальзываюсь на «голом» участке паркета и теряю равновесие.

Лечу, зажмурившись, и падаю… Точнее, жду, когда встречусь с дурацким паркетным полом – причиной моих бед, но вместо этого оказываюсь в крепких мужских руках. Вдыхаю знакомый запах кофе и благородного парфюма. Я готова застонать от безысходности в этот момент.

Да откуда Дима вообще здесь? Последние дни он мастерски избегал нас с Машей, пропадал на работе и бесконечных мероприятиях. А в перерывах, скорее всего, снимал напряжение с очередной бабой.

Я же терпеливо выжидала, когда он примет хоть какое-то решение, потому что пунктик по поводу «злого Щукина и последствий» красной лампочкой горел в моем сознании.

А сейчас Дима здесь, в моей комнате, прижимает к себе мое практически обнаженное тело. И Маша подозрительно притихла. Иногда мне кажется, что она на стороне своего новоявленного папочки.

Отталкиваю Диму, если вообще возможно сдвинуть эту махину. Чувствую, как с меня предательски сползает полотенце, но, к счастью, вовремя подхватываю его края руками, сжимая до боли в суставах.

– Какого черта ты тут делаешь? – шиплю скорее испуганно, чем со злостью.

А сама бросаю взгляд в сторону детской кроватки. И понимаю, почему Маша успокоилась. Просто отвлеклась на проектор звездного неба. При задернутых шторах вполне видно. Правда, не помню, чтобы я его включала. Неужели Дима? Находчивый папашка! К слову, он же и заказал проектор, чтобы «малая не орала всю ночь и не мешала работать в кабинете». Точная цитата, между прочим!

– Я в своем доме, поэтому какого черта хочу, такого и делаю, – усмехается мужчина ехидно. – Думал, ты опять спишь без задних ног, пока Маша вопит.

Дима издевается надо мной?

Смотрю на него с яростью, а он переводит внимание на свой костюм, который после наших «объятий» покрылся влажными пятнами. Щукин явно злится, ведь любит, чтобы все было идеально.

– Еще и переодеваться из-за тебя. Одни проблемы приносишь, – рычит, отряхиваясь. – Кстати, собирайтесь. У вас полчаса! – отдает приказ.

– Что? Куда? – ахаю ошеломленно.

– У меня важная встреча, – отвечает коротко, отчего только больше вопросов появляется.

– Ну и? Мы тут при чем? – упираю руки в бока.

– Вы – моя семья, буду знакомить с важными людьми, – разводит руками.

От его небрежно брошенной фразы перехватывает дыхание. Вот так просто? Семья? Смотрю на Щукина с подозрением, а тот лишь гадко ухмыляется. Что-то тут не так!

– Мне нужно покормить Машу, – моя фраза звучит как согласие.

Впрочем, так и есть. Если подумать, то, какими бы ни были мотивы Щукина, все идет как нельзя лучше. Чем ближе мы к Диме, тем скорее я добьюсь цели.

– Помочь? – неожиданно предлагает, кивая на Машу и тем самым вводя меня в ступор.

– Возможно, – задумчиво тяну, сканируя его лицо, но эмоций не понимаю. – Но сначала выйди или отвернись хотя бы. Я халат накину, – рявкаю сердито и тянусь рукой к своим вещам.

– Хм, зачем? – наглость Димы обезоруживает. – Может, я так быстрее тебя вспомню.

Чересчур медленно скользит взглядом по моей фигуре, прикрытой лишь жалким куском махры. А в темнеющих янтарных глазах тем временем плавится мед. Похотливое животное, ненавижу!

Плевать на него!

Резко разворачиваюсь спиной, сбрасываю полотенце и быстро накидываю халат. Но недостаточно, судя по сдавленному кашлю Щукина. Оглядываюсь, замечая, как он ослабляет галстук. Удушить бы его им!

– Амнезия не лечится, когда пациент этого не хочет, – шепчу, а сама наблюдаю за реакцией Димы.

Нет, он не растерян. Наоборот, раздевает меня взглядом. Делает шаг ко мне, потом еще, заставляя попятиться назад и упереться лодыжками в прикроватную тумбочку. Недовольное хныканье Машеньки приводит Диму в чувства.

– Чайник поставлю, – хрипло бросает он и покидает комнату, позволяя мне наконец сделать вдох.

Глава 14

С Машенькой я и Дима справляемся на удивление быстро. На мгновение даже хочется забыться, представить, что рядом не он, циничный депутат, ведомый жаждой власти и денег, а… Но отгоняю от себя пагубную мысль, потому что слишком больно и сложно. Особенно когда Дима вдруг берет полностью собранную и готовую к поездке Машу на руки, хотя сам только недавно уверял, что никогда этого больше не сделает. Игнорируя меня, нахал просто разворачивается и направляется к двери.

– Что? Куда? – мямлю я, а потом, спохватившись, мчусь следом. – Отдай Машу!

Щукин останавливается слишком резко, и я, не успев вовремя притормозить (дурацкий паркет!), врезаюсь в его спину. Переживаю, чтобы он не потерял равновесие от «небольшой аварии» и не уронил малышку. Но Дима несокрушим, как скала. И такой же жесткий и бесчувственный.

Оглядывается на меня, снисходительно окидывая взглядом, словно мошку надоедливую, и усмехается.

– Одевайся! Быстро! – приказывает так, как привык с подчиненными общаться. – Мы уже опаздываем. Поторопись! А я пока Машу в автолюльку посажу.

То ли от тембра его голоса, то ли от выражения лица, то ли просто причина в хорошем настроении, но малышка вдруг начинает хохотать. Заливисто и мило. Так, что мое израненное сердце екает. Порывисто приближаюсь, чтобы поцеловать Машу в лобик и провести ладонью по макушке.

– Уверен? – шепчу совершенно серьезно, внимательно смотря на Диму.

– Я с десятками сотрудников в горсовете справляюсь. Думаешь, с одной мелкой не смогу? – хмыкает самоуверенно.

Что ж, попробуй, депутат Щукин. С детьми возиться – это тебе не кресло целыми днями продавливать!

Слабо киваю, отпускаю их нехотя, а сама спешу переодеться. Домашней клушей на официальном мероприятии я точно выглядеть не хочу, но и слишком соблазнительный наряд будет неуместен. Останавливаю свой выбор на любимом юбочном костюме нежного розового цвета. Я знаю, что он мне идет. Точнее, шел, когда я была блондинкой, а сейчас… Впрочем, нет времени перебирать наряды!

Макияж дневной: чуть подвожу реснички, наношу тональный крем, а губы покрываю матовой помадой. Выходит вполне симпатично и по-деловому. Уложить волосы в прическу не успеваю, поэтому лишь слегка придаю им приличную форму при помощи шпилек и невидимок.

На пороге вдруг вспоминаю о драгоценностях. Жена депутата не может выйти свет, не обвешавшись ими, словно елка новогодняя. Суматошно нахожу коробочку с золотыми сережками, колечком и кулоном, выполненными в едином стиле и инкрустированными россыпью рубинов. Стараюсь не думать, чей это подарок, чтобы не бередить свежую, кровоточащую рану.

Делаю глубокий вдох, приводя себя в чувства, и выхожу в гостиную. Краем глаза замечаю, как закрывается дверь в комнату Эльвиры. После того, как женщина узнала, что я остаюсь, он начала избегать моего общества. Объявила бойкот? Если так, то лишь облегчила мою жизнь!

Мельком бросаю взгляд на супер-плоский LED-телевизор, разместившийся на стене. Эльвира так шустро сбегала от меня, что даже выключить его не успела. Подумав, нахожу пульт, но замираю, устремив взгляд на экран.

По местному телевидению крутят новостной сюжет о мероприятии, куда я после клиники заявилась вместе с Димой. То и дело показывают кадры, где Щукин обнимает меня и аккуратно чмокает Машу. Со стороны мы выглядим так душевно, искренне, словно настоящая семья. Но сказку разбивает вдребезги политическая реклама с натянуто улыбающейся моськой Димы на весь экран. Неслучайно ее запустили сразу же после такого трогательного семейного спектакля. Отличный пиар.

Волна ярости и разочарования накрывает меня, ведь я четко осознаю, зачем мы вдруг понадобились Щукину сегодня. Очередная пиар-акция! И все случившееся в комнате Маши – исключительно для того, чтобы вжиться в роль и мою бдительность усыпить. Ай та Дима, ай да… Не гнушается даже ребенка использовать. Я, конечно, тоже не лучше, стерва еще та, как оказалось. Но хотя бы жалею о своем поспешном, предпринятом на эмоциях поступке. И почти решила, как исправить ошибку! Щукин же просто расчетливый подонок! Впрочем, сей факт развязывает мне руки полностью и уничтожает последние остатки сомнений!

Попиариться захотел, дорогой? Я такую предвыборную кампанию тебе обеспечу – закачаешься!

***

До последнего стараюсь делать вид, что ни о чем не догадываюсь. Мило улыбаюсь Диме, когда он галантно открывает передо мной пассажирскую дверь автомобиля. Терплю его оценивающий взгляд, скользящий по моему телу, и небрежное «неплохо» вместо комплимента.

На протяжении всего пути не произношу ни слова. Чтобы не вскипеть раньше времени, обращаю все свое внимание на Машу. Она – единственная, кто получает искреннее удовольствие от этой поездки. Гулит, рассматривает кожаный салон, улыбается. Сама того не понимая, исполняет роль моего успокоительного. Не замечаю, как смягчаюсь, расслабляюсь и пытаюсь заговорить с малышкой. Знаю, что она не понимает слов, зато чувствует настроение и ловит интонацию.

Смеюсь вместе с Машей, но осекаюсь, ощутив на себе пристальный взгляд Димы, который мигом возвращает меня в жестокую реальность. Подавляю нахлынувшие эмоции и заставляю себя игриво взмахнуть ресницами. Медовые глаза мужчины вспыхивают на долю секунды, но тут же переключаются на дорогу.

Через полчаса автомобиль паркуется на площадке перед японским рестораном. На первый взгляд, двухэтажное остекленное здание выполнено в европейском стиле. И только иероглифы на вывеске и азиатские сюжеты на фасаде выдают специфику заведения.

Недоуменно смотрю на Диму, а тот нагло меня игнорирует.

– Ты говорил, мы едем на мероприятие, – покашляв предупреждающе, недовольно заявляю я.

– Да, все верно, – хмыкает Щукин и разворачивается ко мне. – Здесь назначена встреча с инвесторами, которые думают вложить деньги в наш город, но пока сомневаются, – заговорщически говорит. – В непринужденной обстановке убедить их будет проще. Особенно если добропорядочный семьянин попросит помощи, – ухмыляется довольно, тешась своим планом.

Делаю глубокий вдох, намереваясь высказать Диме все, что я думаю о нем и его инвесторах, но он вовремя покидает машину. Пытаюсь взять себя в руки, настроиться на роль пусть не любящей жены, но хотя бы немного похожей на настоящую. И все-таки взрываюсь, когда Щукин распахивает дверь со стороны Маши и демонстративно берет малышку на руки.

Шоу начинается? Заботливый папка в деле?

– Отдай и не смей использовать ребенка в своих грязных целях! – шиплю, догоняя Диму у входа в ресторан, хотя подобные слова я должна и самой себе сказать.

– Слушай, – закатывает глаза Щукин. – Это моя дочь, а значит, меня понимает. И всегда будет на моей стороне. Да, Маша? – подмигивает девочке и слегка подкидывает ее на руках.

Вместо ответа малышка вдруг икает, а уже в следующее мгновение срыгивает на идеальную белую рубашку Димы. Не выдержал ребенок «американских горок», точнее, депутатских. Укачало в дороге, видимо, а встряска на руках недо-папашки стала последней каплей.

Щукин окидывает долгим взглядом Машу, но я не чувствую в нем злости. Скорее, недоумение. Потом он смотрит на свою безнадежно испорченную рубашку и хмурится.

– Чем ты ее накормила? – произносит Дима сквозь зубы, но тихо, чтобы не испугать Машу криком.

– Тем же, чем и обычно, – забираю ребенка, однако не могу сдержать довольной улыбки. – Ее просто тошнит от тебя. Вся в мать. Да, Маша? – дублирую тон Щукина и так же, как и он, подмигиваю малышке.

В холле ресторана нам с Димой приходится разделиться: он отправляется в уборную, надеясь замыть пятно. А я вздыхаю с облегчением, временно освободившись от его удушающей компании.

Но радость моя длится не долго. Потому что из зала выходит человек, которого я не желала бы видеть без особой необходимости.

– Добрый день, Катерина. Вас, кажется, так зовут? – нарочито громко выдает Емельяненко, осматриваясь в поисках Димы.

От командного голоса члена правительства Маша пугается и начинает хныкать. Видя ее реакцию, я только сильнее нервничаю.

Не обнаружив рядом со мной Щукина, Емельяненко делает пару шагов навстречу. Своим неожиданным маневром заставляет меня попятиться назад и упереться спиной в перегородку. Крепче прижимаю к себе Машу, подсознательно опасаясь, что в свете последних событий встреча с Германом Алексеевичем не сулит ничего хорошего.