Мне было безумно страшно посмотреть в лицо ангела, я боялся увидеть то, что просто не смогу перенести. Я сжимал её тело, оно было тихое и спокойное, чудеса ушли вместе с ней, теперь по свету я буду бродить один, теперь одиночество накроет меня с головой и не отпустит. Мне не суждено быть счастливым, я родился только для того, чтобы давать счастье другим, чтобы люди жили и я был для них началом. Почему всё так несправедливо?
Мне были безразличны эти философские вопросы, которые актуальны и по сей день. Мне даже стало всё равно на свою жизнь, перед глазами стояла серость, и через неё пробивался знакомый и любимый силуэт. Теперь только он будет вести меня по жизни, только в моей памяти будет жить любовь, только мои воспоминания будут греть меня холодными, одинокими ночами. И этот поцелуй, который я буду ощущать на своих губах вечно.
Слабое прикосновение старика пробудило меня. Он дотронулся до моей руки, взглянул на меня глазами полными печали и скорби. Старик смотрел ей в лицо, а я не мог, я боялся, что в моей памяти останется последнее, что я видел вместо того, что я видел раньше. Я боялся, что её мёртвое лицо навсегда останется в моей памяти, и я всегда буду помнить его. Это воспоминание будет перекрывать другие, где мы были счастливы, где её ласковая, добрая улыбка согревала меня, как тёплый шарф.
– Она исчезает..– прохрипел старик, понимая, что это для меня удар.
Я боялся, что она исчезнет, и я буду держать всего лишь воздух. Я собрался с силами, с последними силами, которые ещё жили в моём теле, и взглянул на неё. Маленькие серебряные крапинки освещали её лицо, глаза были закрыты, рот чуть приоткрыт. Выражение её лица было спокойным и счастливым, она как будто спала, и ей снился хороший сон, и казалось, что она вот-вот проснётся и расскажет сюжет своего сна, будет смеяться и обнимать меня. Лицо её больше не дышало, оно не излучало тепло, всё было мертвенно спокойным.
Я вдруг начал завидовать тьме, начал завидовать безумно, жадно и враждебно. Почему её нельзя уничтожить? Нарушится баланс? А вообще – есть ли этот баланс? Люди, что настолько глупы, что сами себя вводят в хаос? Разве я должен помогать таким уродам? Злостью я захлёбывался, чувствовал, как лицо моё стало багровым. Почему я стал причиной гибели Кристины… С такими ранами и с такой слабостью она всё равно умудрилась победить, а передо мной не смогла. Я стал ненавидеть и себя тоже, злость разливалась по всему телу.
– Не нужно злиться, по крайней мере сейчас.
Старик был прав. Да и толку, что я злюсь? Многие вещи мне не подвластны, и если должно было так случиться, значит, так и будет, и я ничего не смогу поделать. Игры между небом и преисподней были мне не понятны, и, наверно, человек в принципе не может понять этот другой мир, который таит в себе так много загадок.
Глава 27. Здравствуй реальность.
Ангел медленно исчезал. Она становилась прозрачной, и я уже не чувствовал её тела. Я не думал, что будет так невыносимо проживать с ней последние секунды. Что значило для меня держать ангела на своих руках? Это невозможно было описать, передать словами, и когда Кристина полностью исчезла, то я погрузился в темноту, из которой меня вытащил старик.
Мы очутились в моём дворе, по всей вероятности, было раннее утро. Я и уставший человек сидели на лавочке. В эту минуту мы не были похожи на людей. Сидели просто две тени, которые не понимали, что происходит и где они…
Оглядевшись вокруг, я понял, что это мой двор, я видел свой балкон, все спали. На своей бежевой кофте я увидел небольшие три капли крови синего цвета, я сразу понял, чья эта кровь, я закрыл их рукой и сжал кофту. То, что случилось со мной за эти последние часы, было настолько тяжёлым, что я ничего не хотел вспоминать.
Жалко, что я постоянно просил Кристину, чтобы она не забирала у меня воспоминания, связанные с ней. Лучше бы мне стёрли память и лучше бы я ничего из её вещей не хранил, быстрее бы всё забылось. Тогда я бы просто жил уже с долгом и с целями, которые сейчас приобрёл, но без ощущения того, что я умер тоже.
Конечно, я понимаю, что так говорить и думать нельзя. То, что я помню Кристину, для меня лучшая награда, память моя цела, никто в неё не запускал свои длинные, ловкие руки и не поправлял ниточки и шурупчики. Интересно, помнит ли хоть что-нибудь мой новый друг? Этот человек годится мне в деды, в его присутствии я чувствую некую мудрость, выслугу лет, некий жизненный опыт, из которого я могу для себя что-нибудь почерпнуть.
– Ты как, парнишка?– тихо спросил старик.– Холодновато что-то.
– А ты как?– тоже спросил я, не ответив на его вопрос.
– Да что я? Залижу раны, и вперёд!
Его ответ был неправдой. Я почувствовал это, он был передо мной как на ладони. Не могу объяснить, но я стал чувствовать всё намного глубже и сильней, как будто прошло лет пять и за это время я усердно учился и познавал.
– Как ты познакомился с ангелом?– спросил я, чтобы хоть как-то разговориться после долгого молчания.
– Когда ты познакомился, тогда и я, дело было около кафе! Познакомились мы поздним вечером, а впервые я её увидел с тобой! Помнишь летний день, после дождя? Вот-вот! Она, братец, помогала мне, прочувствовала моё положение, часто подбадривала, отгоняла от меня разную нечисть. Сжалилось надо мной божье создание! Она тогда, помню, очень удивилась, что я её вижу, это белое, невинное создание…
– Почему ты ей стал интересен?
– А что? Я стал интересен только из-за жалости и любопытства! Ведь сколько можно жить, страдая? Я же тебе говорил, иной раз волком готов был выть, лишь бы умереть! А что это ты спрашиваешь?
– А о чём нам говорить? О том, как Кристина умерла на моих руках и как я молча на это смотрел?
– А хоть и об этом! Чего греха таить? Тем более поговорить-то надо!– старик подсел ко мне поближе, видно было, что лицо его стало спокойным, он медленно, но верно приходил в себя.– Послушай, парнишка! Я ведь с ней тоже тяжело расставался, она мне дочь заменила, хоть и ненадолго. Душа у неё действительно ангельская, не бросила меня, сжалилась. Удивлялась моим видениям, говорила, что я тоже особенный, даже моментами изучала меня, был я ей интересен! Да и она мне тоже, если честно! Вот тебя потом встретил, такого же чудного, да и жизнь моя теперь не такая серая, покуда ты в ней! А ангелу твоему было суждено умереть, это точно!
Хотел я треснуть ему как следует за последние слова, но сил совсем не было, я лишь одарил его ненавидящим взглядом. Он, увидев мою реакцию, тихо вздохнул, положил руки на колени и стал их рассматривать.
– Вот прожил жизнь, а толк в ней какой? Казалось бы, что может случится с ангелом? А вот на тебе, случилось! Что уж говорить про нас, людишек? Умирают все, и мой час не за горами, видишь какой кашель?
– Вылечу я тебя, старик.– решительно ответил я.
– Это ты загнул! Что, правда можешь? Этот кашель мучает меня много лет, и так просто он исчезнет?– удивлённо спрашивал он.
– Я мачеху свою от рака вылечил, и тебя тоже вылечу.
– Тогда, братец, ты просто чудо!– воскликнул старик.
– Толку?– сухо ответил я.
– Это ты прав.– согласился он.– Вот тут ты живёшь? Ничего так домик, богатенько!– воскликнул старик, разглядывая дома и двор, в котором мы сидели.
– Обычный дом, ты в своей нищете давно уже потерялся, тебе и шалаш будет казаться замком!– возразил я.
– А ты чего кипятишься? Ну даже если и так, дай порадоваться!
– Радуйся на здоровье.
– Вижу, тяжело тебе, – спокойно сказал старик.– Ты прости меня, дурака, не знаю что сказать тебе, как утешить! Хорошая она была? Это, бесспорно, так! Необычная, ну это ты и сам видел! Чего-то нового про неё сказать не могу, сам всё знаешь, мучилась бедняжка, да и померла как-то странно.
– Почему странно?
– Когда ты её поцеловал, взгляд у неё был странный какой-то, я не понял его! То ли радовалась, то ли сожалела, непонятно! Глаз от тебя не отводила, слезам твоим радовалась, думала о чём-то! Я-то многое видел, был-то рядом!
– Я стойко держался?– еле слышно спросил я.
– Ты? Да чего спрашиваешь? Ты был молодец!
Закрыть бы сейчас глаза, да и не открыть их больше. Голова раскалывалась на части, в горле всё пересохло, ужасно хотелось сделать глоток воды. Я разжал руку, которая сжимала кофту, где были капли крови, посмотрев на них, я тихо вздохнул, сглотнул и отвернулся.
– Ты куда?– с хрипотцой в голосе спросил я старика, уходившего от меня.
– Тебе сейчас одному надо побыть, в себя прейти, помыться, поесть! Я вот умираю с голоду, пойду поем где-нибудь, потом свидимся, не горюй парнишка.
Не успел я возразить, как старик пропал, быстро ушёл, завернув за угол. Его стойкости я мог только позавидовать, я не считал себя тряпкой, но его выдержка и спокойствие вызывали у меня чувство нескончаемого уважения.
Люди стали появляться на улице. Как муравьи закопошились, все спешили кто куда. Кому нужно было попасть на работу, кому в школу, в университет, а кому через дорогу, в детский садик. Я поднялся домой, дверь открыла взволнованная Ольга Викторовна, она долго пыталась что-то мне сказать, выспрашивала назойливо, махала перед моим лицом руками, но я ничего не понимал. Потом подключился отец и увёл мачеху в другую комнату, где она стала громко рыдать. Я никогда раньше не видел её в таком состоянии, возможно, за моё отсутствие что-то случилось? Когда я увидел себя в зеркале, то оцепенел. Вид у меня был как у потрёпанной собаки, губы обветренные, глаза красные и большие фиолетовые синяки под ними. Я был похож на наркомана, у которого началась ломка и ему негде было приобрести спасительную дозу.
Отец не доставал меня расспросами. Пол дня я провалялся в постели, есть перехотелось, еда вызывала отвращение. На вопрос, где я был, я ничего не отвечал. Нужно ли что-нибудь снова придумывать? Пускай моё молчание будет моим ответом.
Глава 28. Вернись ко мне.
Я знал, как ей было тяжело любить меня… И она знала, как мне было тяжело любить её… Мы были обречены на смерть, нашей любви не дано было стать чем-то неземным, чем-то совершенно другим, не похожим на любовь, которая обитает на земле. Я знал, как ей было тяжело знать, что она погибнет, и с этим ничего нельзя поделать, это нельзя изменить или хотя бы на крайний случай попытаться хоть какую-то долю бед отодвинуть в сторону. Тем самым у нас бы появилось больше времени, это бы означало, что и лишний день – наш совместный день – был бы равносилен целой бесконечной жизни! С ней я научился жить в гармонии с собой, я знаю, кто я и зачем здесь, без неё я потерял радость и жизнь, мир для меня окрасился в некрасивые и дождливые тона, я знал, что так нельзя мне видеть его, что я должен проектировать совершенно другое. Но этот серый мир был только моим, он был только для меня, люди не видели меня, для них я творил нечто прекрасное и невероятное, и сложно было бы кому-нибудь сказать, что в моём мире, в моём сознании и душе нет этой невероятности, есть только непрекращающиеся дожди, эти дожди – мои слёзы, и каждую каплю я роняю с болью и утратой настолько сильной, что сравнить её нельзя ни с чем.
Я знал, как нам было обоим тяжело друг друга отпустить… В минуты полного одиночества, в минуты полной тишины, от которой в ушах звенит, я находил в своей голове те воспоминания, которые пробуждали во мне силы и уверенность, и все эти воспоминания, которые были дороже всего на свете, были связанны с моим ангелом. Как будто других воспоминаний никогда не существовало, не было ни детства, ни школы, ни каких-то интересных моментов, всё было связано лишь только с Кристиной, с её образом, запахом и голосом. Вытаскивая на поверхность её образ и огромные, нечеловечески красивые глаза, я стараюсь оживить её, дотронуться рукой, улыбнуться ей… Но этот образ и огромные глаза исчезают, растворяются, как только я хочу прикоснуться к ним. Только вещи, которые остались после неё, заряжали меня, но они давали мне не тот заряд энергии, при котором я должен бегать как батарейка и спасать по триста человек в день. Я получаю совершенно другую энергию, которую, если честно, меньше всего мне бы хотелось получать. Но я не мог жить без этих вещей, не мог не дотронуться до своей кофты, на которой были её капли крови, я не мог не прочитать её письма, снова и снова теребя их в руках. Они были настолько уже затёрты, что я начинал бояться, что скоро они просто превратятся в песок, и поэтому, превозмогая ломку, я стал намного реже читать их и держать в своих руках.
Я знал, что мне стоило и что стоило ей понять и принять мой дар. Ведь если бы не Кристина, я бы скорее всего не разобрался бы в себе и так и остался бы в неведении. Благодаря её словам, стараниям и поддержке сейчас мне уже намного легче, я могу контролировать любой процесс в своём организме, я могу не бояться долгих и тёмных ночей, так как кошмары стали для меня воспоминаниями из прошлого. Но все те кошмары, которые преследовали меня раньше, не сравняться с тем кошмаром, который я испытал тогда, прохладным, осенним днём… Почти каждую ночь мне снится сон, и в этом сне ангел умирает на моих руках, каждый раз проживать одну и ту же боль было невыносимо, и иногда мне просто хотелось запустить постороннюю боль, чтобы не чувствовать свою, которая жила во мне, текла по моим венам. Но я не мог отказаться от своей боли, я не мог убежать от неё или закрыться в чёрном чулане где она точно бы меня не нашла. Ведь та боль, которая во мне живёт, несёт маленькую частичку души Кристины, и выбросить её из себя я не мог, даже если жить уже было бы невыносимо.
Я знал, что прошёл уже почти год с того самого дня. Многое в моей жизни изменилось, поменялось кардинально. С родными отношения были хорошие, от людей я не старался прятаться, постепенно в моей душе зрело к ним правильное тепло. Я чувствовал, как совершенствовался, как понимал жизнь с правильной стороны, я искал истину, задавал вопрос и получал ответ. Моя жизнь была не так сложна, как казалась мне раньше. Мой дар не утяжелял и не причинял уже лишних хлопот, я даже моментами представлял себя обычным человеком. Но как я ни старался удерживать это представление в голове, у меня это получалось ненадолго. Те люди, которым я помогал, были мне благодарны без памяти, к ним я мог всегда обратиться с чем угодно, и они с радостью могли мне помочь, среди них я находил хороших знакомых и людей, которые мне были симпатичны. Прошёл только год, а я уже ощущал, как начинаю делать то, что должен делать. Пускай это маленький круг людей, пускай это пока знакомые, друзья знакомых, знакомые знакомых, но это уже прогресс, это уже хоть что-то. Идти дальше, уже прибавляя шаг, было немного страшновато, без поддержки ангела я иногда терялся, но нужно было идти дальше, нужно было жить во имя людей, которых она очень сильно любила и которые для меня становились не посторонними.
Сегодня я зашёл в кафе… В то самое кафе, где впервые мы познакомились… До этого момента я сюда не приходил, было тяжело, но сегодня я пришёл…
Мало что изменилось здесь. Правда, в помещении стало больше света, столы были застелены фиолетовыми скатертями и меню немного расширили, но ещё каких-то видимых изменений я не наблюдал. Люди и персонал кафе сегодня и в эту минуту меня не интересовали, я сел возле окна, заказал стакан воды и молча стал смотреть на небо, которое разносило с собой раскаты грома. Я любил этот звук, он успокаивал меня.
Через пару минут полил ливень, молнии разносились по всему небосводу, одна была ярче другой. Девушка, сидевшая за соседним столиком, тихо взвизгнула и очень застеснялась своего спонтанного действия, молодой человек, сидевший рядом с ней, ласково посмотрел на неё, ему понравилось то, что сейчас произошло. Они были счастливы, и их ждала долгая и счастливая жизнь, та жизнь, о которой мы мечтали вместе с ангелом. Я сделал маленький глоток воды и аккуратно поставил стакан на салфетку, я стал всматриваться в воду, она крутила и путала мои мысли. Сжав в руках стакан, я как будто погрузился весь в него, за окном лил дождь, он барабанил по подоконнику, напевая старую песню, которую мне хотелось сегодня слышать. Эти капли принесли с собой прошлые воспоминания, я чувствовал это, и от этого становилось как-то странно. Но в один момент я перестал что либо слышать, кроме песни дождя, и я перестал что либо видеть, кроме воды в стакане. Внутри меня всё кипело, голова накаливалась, я как будто сидел на сковородке, меня что-то сильно тревожило. Я старался не выдавать себя, но это получалось с огромным трудом, такого странного состояния я не испытывал уже давно, и вот снова, как первоклассник, я должен понимать, откуда и почему со мной происходит то, что сейчас происходит? Сказать, что это чья-то боль, я не мог. Физически у меня ничего не болело. Душа? Возможно! Но что-то мне подсказывало, что та боль, которая назревала в моей голове и сердце, не была человеческой. Мне стало не хватать воздуха, было такое ощущение, как будто меня погрузили с головой в ванну, на лбу появились капельки пота, кто-то из рядом сидящих стали замечать моё странное и подозрительное состояние. Чтобы уж совсем не стать объектом для разговоров, я быстро кинул на стол деньги и вышел на улицу. Стоя под козырьком, я стал вдыхать прохладный, дождливый воздух, он начал проникать в мой организм, и все мои клеточки, как сумасшедшие моторчики, заработали и понесли к лёгким тот кислород, который мне был просто необходим.
Невозможно было ни о чём думать, кроме того, что со мной сейчас происходит. Мысли покинули меня, и в голове было только одно – это дождь, который своими тонкими и острыми стрелами рвал землю на части. И этот дождь мне был родным, он нёс с собой тот запах, который давно уже стал для меня чем-то божественным, чем-то настолько дорогим, что описать словами это было просто невозможно. Ноги стали неметь, и чтобы не упасть, я решил пробежаться под дождём, считая, что он отрезвит меня. Выскочив один на один с этой природной стихией, я не почувствовал его хлёстких ударов, сегодня он был ласковый и спокойный, несмотря на то, что сидя в помещении дождь казался свирепым животным, который ожидал свою очередную жертву. Он ожидал людей, которые попадутся ему в лапы и из которых он высосет всё, что мешает им жить полноценно, дождь чистит людей, омывает их грязные чресла и забирает плохое с собой. Но как только я попал в эти самые лапы, ничего особенного я не почувствовал, он был самым обычным дождём, его капли, соприкасаясь с телом, не делали мне больно, не ругали меня за что-то и не карали за дело. Сегодня дождь меня обволакивал, как заботливый родитель, и несмотря на то что я вымок весь до нитки, мне не хотелось спрятаться от него в тёплом и укромном местечке, мне хотелось быть вместе с ним. Как странно было ощущать покой и как было удивительно почувствовать в себе тишину и состояние, при котором боль не приносит тебе страданий, и даже моментами она становится необходима. Может, это было уже помешательство и я готовился к тому, чтобы навсегда распрощаться с разумом, или это был очередной урок, который я должен был выучить.
Я шёл достаточно быстро, шёл и думал о том дне, когда был такой же дождь, и как Кристина своими руками вызвала его, и как дотронувшись до всего, он не дотронулся до неё. Наверно, она была настолько чиста, что капли воды не стали омывать её и промывать, как это делалось с миллионами людей. Единственное чистое и доброе существо на этом свете было рядом со мной и любило меня, этот драгоценный алмаз был в моих руках, но я не смог защитить его, не смог не дать расколоть на много частей, не смог уберечь. Благодаря ей я стал другим человеком, а что получилось с ней благодаря мне?…
Пока я думал над прошлым и настоящим, дождь медленно окутал меня, и я как будто оказался в водном шаре, который переливался всеми цветами радуги. Пахло морской водой, и ноги стало покалывать от холода, мне казалось, что я погружался на глубину, и чем дальше я спускался, тем отчётливее слышал разговор этой чёрной, непроглядной глади. Страх не сразу поразил моё сердце, сначала я просто не понимал, что со мной происходит. Только одна Кристина могла меня перемещать куда угодно, показывать чудеса, но то, что происходило сейчас со мной, не могло уложиться в моей голове, чей это промысел? Или это снова была тьма? Последнее, конечно, было мало вероятным, но я не мог больше никого предложить на роль нового волшебника, который каким-то странным и непонятным мне образом погрузил меня в большой шар и тащил в непроглядную тьму. Я видел то большие, то маленькие пузырьки воздуха, мы настолько быстро куда-то летели, что вода вокруг местами пенилась. Сердце стало стучать в шее, я понял, что это другая сторона реальности, которая не должна быть в моей жизни, ведь тот, кто показывал мне эту сторону, навсегда оставил меня… В ушах стоял гул, вокруг была кромешная тьма, только яркое свечение шара давало хоть какой-то результат видимости. Я вдруг вспомнил, как тогда, почти год назад, я так же очутился в огромном пространстве воды, только тогда со мной рядом была Кристина, она разговаривала с моим сознанием, и мне не было страшно. Но сейчас я находился в смятении, так как совершенно не понимал, что со мною происходит, куда я лечу? И что в конце?
Я заметил, что мы стали замедлять ход, шар не нёс меня со скоростью вниз, а стал медленно и плавно резать воду, чтобы всё-таки доставить меня туда, куда надо. Несколько минут я боялся, что он просто разобьёт меня об дно, потом эта мысль как-то спокойно улетучилась из моей головы. Мне нужно было ждать и доверять всему, что происходит со мной сейчас. Если мне суждено захлебнуться, тогда я приму эту смерть, так как я больше не боюсь ничего и никого. Даже тот страх, который я сейчас испытывал, не был тем, настоящим страхом, я уже не мог бояться так, как раньше, это чувство погибло вместе с ангелом и с другими не менее важными чувствами. Даже если меня начнут резать или разрывать на части, мне не будет страшно и не будет больно, может, я начну испытывать счастье? Я стал прислушиваться к себе и понял, что я хотел погибнуть и испытывал от этой мысли жгучее счастье! Такое счастье, которое, как я думал, больше никогда не буду испытывать. Я тихо ждал, пока случится что-нибудь важное, роковое, неизбежное…
Время шло как-то медленно, лёгкие чувствовали нехватку воздуха, и я сам себе начал улыбаться. Но вдруг неподалёку от меня стал прорисовываться силуэт чего-то ослепительно белого, шар остановился в нескольких шагах от этого места, и я ужаснулся, когда увидел, что это ослепительно белое было длинным, полупрозрачным платьем, оно поднималось вверх, вода качала кончики платья в стороны, они были похожи на языки пламени. Из-под белого материала пробилась к свету шара беленькая, тоненькая ручка, которая была осыпана мелкими пузырьками воздуха. То, что говорил и думал я раньше по поводу страха, было пока поспешное заключение, меня поглотил страх, он вгрызся в мои глаза, и я не мог двигаться. Я понимал, что эта маленькая ручка, которая пробилась через длинную и белую материю, была ручкой той самой девушки, того самого ангела, которого я любил больше всего на свете. И вот сейчас, находясь под огромной толщей воды, на дне воинственного океана, я увидел её маленькую ручку, которая безжизненно плавала в ткани, то путаясь, то освобождаясь. Второй руки я не видел, вода шевелила только одну, она была мертвенно белой, а ногти приобретали синеватый цвет. Я впился лицом в стенку шара, я хотел выйти из него, хотел прикоснуться к ней, хотел схватить её белое платье, боже, как я хотел…
Не было человека безумнее меня и не было человека, который бы любил так, как я. Моё сознание было уже почти готово жить только ради памяти любимой, но тут откуда ни возьмись появляется она и снова в какой раз будоражит меня, расковыривает все мои раны, и сочится из них кровь… Я не мог выбраться из шара, он не выпускал меня, я бил его ногами, царапал ногтями, всё было бесполезно. Через пару мгновений вода поменяла своё направление, и передо мной открылось лицо Кристины, белое, как платье, которое было на ней, на ресничках были серебряные кристаллики, ещё они осыпали её губы и виски. Глаза были плотно закрыты, выражение лица было спокойным и гордым, её лицо то попадало под лучи света, исходившие от шара, то снова исчезало в темноту, которая пугала меня безгранично сильно. Я не мог смотреть на неё, всё моё тело кричало, и кричал мой рот, я не знаю, слышала ли она меня, но от своих голосовых взрывов у меня закладывало уши. Через пару мгновений появилась другая рука, она выпуталась из белоснежной ткани и показалась мне, такая же беленькая и тоненькая. Вода задрала платье и стали виднеться белые, стройные, в кристалликах ноги, к моему удивлению, они не были свободны. Мы находились на дне океана, вокруг нас образовывался коричневый туман, дно я ощущал своими ногами, оно было твёрдое и холодное. Её же ноги были прикованы к толстой серебряной цепи, и цепь эта уходила в землю, на ней было что-то написано, но я не мог точно понять – что, вокруг нас была непроглядная темнота…
Как это было мучительно – видеть её и не иметь возможности прикоснуться к ней. Я чувствовал, что от неё исходил холод, грудь её не поднималась, она не искала глоток живительного воздуха, глаза её не моргали и не излучали небесный свет, который вбирал в себя всю красоту природы. Она была мертва.
Вода качала её, она была всюду, даже в ней, в каждой её клеточке. И эта цепь, невероятно мощная цепь, держала в своих тисках эти нежные и беззащитные ноги. Кристина была похожа на редчайшую рыбку, которую поймали и держат в аквариуме, как экспонат. Я же был посетителем, который любовался этим экспонатом, но я мог только любоваться и больше ничего. В сердце всё холодело, я чувствовал, что теряю сознание, в шаре не хватало воздуха, но и от страха мои лёгкие дышали в два раза быстрей! Её волосы танцевали в такт с её платьем, вода оголила её левое плечо, которое тоже было осыпано кристаллами. Я не мог поверить в то, что она была мертва, не мог принять это, снова и снова я пытался докричаться до неё, но в глазах стал назревать густой туман, я почувствовал, как упал на дно шара, и он медленно стал поднимать меня наверх. Я что есть сил перевернулся на живот и стал провожать Кристину взглядом, сначала шар освещал её ярким, красивым светом, я видел своего ангела, она тянула ко мне свои добрые и нежные руки, но потом шар стал удаляться от неё, и свет стал меньше освещать белую фигуру. Последнее, что я увидел, это её белое, спокойное лицо, потом настала чёрная ночь, которая обволакивала всё вокруг. Я бился головой, орал, я так не хотел оставлять её в темноте, в этом адском холоде, я пришёл за ней, но не забрал её, я был жалок…
Очнулся я в своей кровати, время было около восьми часов утра, голова болела, я снова отлежал руку, это был сон…
Трудно было поверить, что это был сон. Я не помнил, как я пришёл домой после прогулки под дождём, и тем более я не помнил, как лёг спать. Но когда я увидел на полу свою влажную одежду, я стал кое-что вспоминать. Даже если это был сон, то что он значил? Что я должен был делать и где мне нужно было искать Кристину? Я сел на край кровати и обхватил руками голову, я ничего не понимал, не понимал, потому что просто не знал, что со мной происходит и почему я видел ангела? Если бы хоть кто-нибудь показал мне зацепку, то, от чего я мог бы оттолкнуться, я бы смог начать двигаться, а там всё бы пошло как по маслу, можно было не сомневаться. Но сейчас, в данную минуту, я разбит, так как совершенно не знаю, в каком направлении мне двигаться.
В ушах стояла музыка морской глубины и некая загадочная тишина, они были в моей голове. Эти странные видения и звуки не так пугали меня, как выводили из себя. Я не мог понять их предназначение и смысл, я как мальчишка ломал с утра до ночи голову над тем, что происходит, и так ни к чему не приходил.
Я был готов разбить голову об стену и вырвать себе глаза от такой непонятной мне безысходности. По ночам ко мне прикасались ледяные руки ангела, я вскакивал с кровати и мог до рассвета просидеть и ни о чём не думать, я медленно погружался в сумасшествие. От того, что я ощущал, мне не становилось проще, мысли о ней не отпускали меня, они держали меня за шею, и каждый раз, когда я пытался высвободиться, мысли сжимали мою шею, делая так, что в голове всё мутнело и становилось страшно.
Я хотел умереть… Но понимал, что этот подарок я получу ещё не скоро. Подарком этим была долгожданная смерть, о которой я начал мечтать после того, как Кристина стала исчезать на моих руках, испытывая тяжёлые муки. Мне не было и нет жизни без неё, с её мучительной смертью разбился мой мир, ветром разрушило мой карточный дом, всё погибло вместе с ней. Каково это жить не принадлежа себе? Каково жить и знать, что ты уже мёртв? Не знаю… Только из-за обещания служить человеку я ещё здесь, где-то внутри меня есть сила, которая даёт мне жизнь, которая каждое утро заставляет меня вставать с постели и идти что-то делать, только эта сила помогает моему организму быть в форме, и эта сила не что иное, как любовь Кристины. Ведь она всё продумала наперёд, она всё знала и понимала, что без неё я не смогу ни дышать, ни жить, она дала мне свою любовь в виде огромной силы, которая движет мной, не даёт полностью отчаяться. Моя любовь была безумием, и я это знал, я понимал, что так жить было нельзя и впереди меня ждала только бесконечная пропасть, но именно наша любовь помогала мне жить, и не просто жить – ходить, есть, спать, смеяться. Наша любовь открывала мне глаза на этот неправильный мир, который потонул в своих пороках и на который нельзя смотреть без слёз и сожаления. Есть люди, такие же как и я, понимающие всю ситуацию и все последствия нашего бездействия, нужно объединяться и начинать войну… Войну ради жизни… Войну ради справедливости и мудрости…
Я был полностью открыт для космоса, для общения, и всё вокруг было открыто для меня, я должен был пользоваться всем этим, должен был выжимать по максимуму все ресурсы, которые мне нужны, но я не делал этого… Точнее, я делал, но не так, как нужно было это делать в действительности. Тьма здесь уже была ни при чём, я почувствовал огромное облегчение и свободу, когда всё встало на свои места. Казалось бы, действуй, нет причин для паники и страха, но я медлил… Я как будто чего-то ждал.
Теперь мне стало сниться белое лицо, которое исчезает в темноте, это прекрасное лицо пожирает ледяная, мокрая тьма, которая стоит между нами и которую я так и не могу познать. Я пытаюсь расшифровать данное мне видение, но с трудом могу выжать из себя хоть что-нибудь. Страшно было осознавать свою беспомощность, когда ты мог практически всё. Я должен искать ответы, я должен отгадать все загадки, которые мне подбрасывает судьба, и я должен любить Кристину, потому что нет ничего прекрасней её огромных голубых океанов…