Czytaj książkę: «Багровый роман»

Czcionka:

Не бывает любви без жертв,
а жертв без любви.

Пролог

Снова гремит выстрел, и голоса смолкают. Мне хочется открыть глаза, но силы меня окончательно покидают, и я отключаюсь, чтобы через какое-то время вновь прийти в себя.

Перед глазами – металлический потолок и яркий свет. Я лежу на полу. Ощущая свой неровный пульс, поднимаю руку, чтобы дотянуться до края стоящего рядом стола. Дотягиваюсь и… влезаю в кровь. Ладонь теперь полностью окрашена в красный цвет. В глазах ощущается напряжение, от которого каждый предмет двоится. «Откуда здесь свежая кровь?» – спрашиваю я саму себя, но не нахожу ответа. Белый свет по-прежнему остро обжигает меня, ввинчиваясь гвоздями в виски и обостряя боль.

Выдохнув, я ощущаю, что мне не хватает сил подняться, рука падает плетью на паркетный пол. Я чувствую каждый удар своего сердца. «Где я оступилась?» – задаю я себе абсурдный вопрос, будучи не в силах что-либо вспомнить. В голове у меня будто ком гигроскопической ваты.

Хочу крикнуть и понимаю, что мне тяжело дышать. По всему телу растекается адская ломота, быстро лишая меня последних сил. Откуда-то издалека вновь доносятся голоса, но мне не удается определить их обладателей.

И снова оглушительный грохот выстрела. В ушах звенит, будто на голову надели чугунную кастрюлю и бьют по ней со всех сторон. Из последних сил переворачиваюсь на живот, и с моих уст срывается пронзительный крик. Сил едва ли хватит на то, чтобы приподнять голову и оглядеться.

Вижу неподалеку несколько бездыханных тел. Чувствую, как меня охватывает ужас, черными языками пламени завладевая разумом. «Майкл», – вспоминаю я и пытаюсь пошевелиться. Меня окружают крики, голоса мужчин и нескончаемые выстрелы. Приподнимаю голову, превозмогая адскую боль под ребрами. Вижу чьи-то ноги в паре метров от меня. За выстрелами слышу свое имя, но голос, позвавший меня, мне незнаком. Перевожу взгляд в сторону и вижу, как мимо стеллажей бегут люди. Их много. И они явно вооружены.

– Давай, вставай!

Мужские руки меня приподнимают, и я издаю глухой крик, которого сама не слышу. Голова кружится, я теряю равновесие. Яркий свет, ослепивший меня, постепенно тускнеет и обращается в кромешную тьму. Я опять отключаюсь.

Глава 1
Оливия

– Вот бы еще раз глянуть на него, одним глазком! – говорит Роуз и, откусив красное яблоко, мечтательно смотрит в окно общей кухни.

– Тебе бы только по мужикам ходить, – отзываюсь я, сморщив нос и с ехидством смотря на нее.

– Ну разве он не красавчик, Олли?! Неужели ты не балдеешь от него?

– Он не в моем вкусе.

Сделав глоток горячего кофе, я стараюсь игнорировать ее нытье. «Одно и то же, причем каждый раз!» – думаю про себя, пробуя сосредоточиться на работе.

– Иногда мне кажется, что ты совершенно не разбираешься в мужчинах.

Роуз громко вздыхает, и на кухне воцаряется тишина, нарушаемая лишь тиканьем настенных часов.

Мы с ней работаем в популярном издательстве «Уокер и Ко», которое в последнее время только и ждет появления на книжных полках нового романа Майкла Кима – восходящей звезды остросюжетной литературы по версии журнала «Нью-Йорк таймс». Молодой автор, стремительно завоевывающий сердца читателей, – его романы буквально заставляют ломать голову над загадкой. Поговаривают, он уже давно опередил по продажам Ю Несбё и Стига Ларссона.

– Мне пора работать, – говорю наконец я, допив кофе и отодвинув кружку в сторону. На дне осталась прозрачная пенка.

– А мне Майкла Кима, пожалуйста! – откликается Роуз, не отводя мечтательного взгляда от окна и накручивая на палец пепельный локон. Эта ее привычка каждый раз выводит меня из себя.

Взяв бумажные салфетки, я с заботой протягиваю их замечтавшейся коллеге. С недоумением моргнув, она вопросительно смотрит на меня, а я дотрагиваюсь до ее роскошных волос и прошу:

– Стол протри, пожалуйста, а то слюнями зальешь пол. Не грех поскользнуться.

Роуз корчит недовольную гримасу и демонстративно отворачивается. «Постоянно одни и те же капризы. Когда она наконец повзрослеет?» – задаюсь я вопросом.

Встав со стула и выйдя из кухни, направляюсь к рабочему месту, стуча каблуками по паркету. Отдел маркетинга буквально кипит и разрывается от множества звонков. В такой обстановке сложно сосредоточиться, каждому приходится как-то адаптироваться. Пройдя дальше, сквозь шум и разговоры, я попадаю в свой отдел. Мой стол стоит рядом со столом главного редактора художественной литературы Маргарет Росс. Чаще всего мы вместе работаем над проектами, которые невозможно вытащить в одиночку. Основная задача коллеги заключается в редактировании книг Майкла Кима. Это ее зона ответственности, которую она ни с кем не собирается делить.

Пожалуй, этого автора прочат новым Артуром Конан Дойлом, иначе я не в состоянии объяснить ажиотаж, вызванный его появлением в издательстве. Особи женского пола только и делают, что трещат о его Инстаграме: «Ой, только посмотрите, какое у него тело!», «В эту субботу он сидел и работал в той кофейне! Божечки! Она теперь и моя любимая тоже!» И это продолжается изо дня в день, меня аж тошнит от этого.

Подойдя к столу, я вижу стикер, на котором коряво написано: «Встретимся сегодня в 6 вечера в ”Rocker Hall”?» Нахмурившись, краем глаза замечаю стоящего неподалеку мужчину, нервно смотрящего в мою сторону. Фредди Райт, автор записки, работает главным редактором в отделе поэзии. Сделав вид, что понятия не имею, от кого она, я демонстративно разрываю ее на мелкие кусочки и выбрасываю в урну. «Идиот», – устало думаю про себя.

Выведя из спящего режима ноутбук, принимаюсь за дело. На рабочем столе всплывает сообщение, напоминающее о совещании отдела художественной литературы в конференц-зале ровно в 18:00. Посмотрев на часы, я осознаю, что до этого мероприятия остается четыре часа, за которые мне требуется выбрать и отредактировать тексты для согласования. «Вот блин!» – мысленно ругаюсь я, хотя за три года работы в издательстве меня научили быстро находить сто́ящие вещи, а все остальные отправлять в корзину.

Признаться честно, мне всегда хотелось заниматься каким-то одним хорошо продающимся автором, с которым можно погружаться в тексты с головой и работать, как Маргарет работает с текстами Майкла. Но, к великому сожалению, пока я довольствуюсь лишь отбором и редактурой произведений новых авторов. А они, в особенности на фоне Кима и ему подобных, определенно недотягивают до премии Эдгара Аллана По.

В следующие часы меня поглощает работа. Мне вообще нравится ставить себе дедлайны, ведь они хорошо организуют мой день. «Необходимо привести в порядок хотя бы по два эпизода в рукописях, которые планируется издать стандартным тиражом», – прикидываю я, размышляя о том, насколько же все эти тексты не похожи друг на друга. Маргарет часто говорит, что мой нюх на остросюжетную литературу заслуживает похвалы. Мол, произведения, которые выходят в свет после моей редактуры, всегда хорошо покупаются читателями. Вот только мне интересен сам процесс редактирования, а не слава, которая приходит после. И пускай книги, в которые я вкладываю душу, силы и время, – не бестселлеры мировых стандартов, все же я люблю их. Каждую букву, строчку и запятую. Каждый час, проведенный с авторами в чате или на телефоне.

К примеру, на данный момент меня занимают две истории. Одна – про серийного маньяка, который скрывается перед носом у полиции, а вторая – психологический триллер, в котором героиня теряет память и не понимает, что давно связана с криминальным миром. Оба автора еще новички, попали мне на глаза совершенно случайно. Шерстя страницы на литературном портале, я просто зацепилась за одну аннотацию, а когда опомнилась, уже была на середине истории. А другую историю мне подсунула Роуз, которая частенько натыкается на рекламу в Инстаграме. Точнее, она отыскала любовный роман, а когда я перешла по предложенной ссылке, я обнаружила остросюжетный роман, привлекший мое внимание обложкой. «Не все могут сразу начать писать хорошо, ведь мастерство на голову не сваливается и с ним вы не рождаетесь. Нужны твердый характер, огромное желание и стальные нервы, чтобы написать хотя бы один сносный роман. И не столь важно, что все истории уже давно рассказаны. Нужно писать, писать, писать и писать. Каждый месяц я отбираю лучшие тексты, которые скидывают мне незнакомые авторы, и эта сторона моей работы требует куда больше сил и энергии, чем редактирование рукописи», – частенько говорю я, общаясь с писателями на специализированных форумах.

Уже практически заканчивая со второй половиной задач по отбору черновиков, я подпрыгиваю от того, что чья-то рука хлопает меня по плечу.

– Ой! – восклицаю я, оборачиваясь.

Мой взор падает на чудовищный клетчатый пиджак со значком ”Star Wars” на лацкане. Подняв глаза выше, я натыкаюсь на кривую улыбку и каштановые кудрявые волосы. Это Фредди, и он стоит практически вплотную ко мне. «Господи, ну почему он не может как-нибудь по-другому появляться, а не вечно подкрадываться? Этот персонаж – из тех мужчин, которые не умеют эффектно появляться перед женщиной. Любая его попытка эффектности заканчивается либо комедией, либо трагедией», – думаю я, окидывая его взглядом и в который раз осознавая, что он совершенно не в моем вкусе.

Средний рост и худощавая комплекция, клочковатая щетина, большие голубые глаза и курносый нос, жирной точкой выделяющийся в его внешности, – все это лишь отталкивает меня. А больше всего меня раздражает в нем запах парфюма. Эдакое сочетание древесины и плесени со шлейфом ванили и сигаретного дыма. Уже от одного упоминания последнего я ощущаю тошноту. При этом я знаю, что Фредди имеет репутацию местного бабника, и он часто хвалится в курилке другим мужчинам о том, с какой женщиной вчера отжег в ночном клубе. «Райт работает в издательстве дольше меня на три года, и его придурковатость в поведении с каждым годом растет все больше и больше», – думаю я, не ожидая от него ничего хорошего.

– Оливия, как ваши дела? – спрашивает он.

– Как видите, я работаю, – отрезаю в ответ и отворачиваюсь от него, чтобы опять уткнуться взглядом в монитор ноутбука.

Я испытываю явный дискомфорт, находясь рядом с ним. Фредди же подкатывает ко мне стул и садится так близко, что его колено касается моего правого бедра. «Это еще что за выходки?» – мысленно возмущаюсь я, стараясь держать себя в руках.

– Я вижу, вы сегодня не очень общительны.

– А я заметила, что отдел поэзии опять сидит без работы.

– Вам только кажется, что работы нет, – отвечает он и кладет свою руку рядом с моей, по всей видимости, в надежде дотронуться до нее. – Но она есть. Я же главный редактор, – добавляет коллега, выделяя последние два слова и явно гордясь своим статусом, а затем продолжает: – И это значит, что я могу работать тогда, когда сам хочу.

В какой-то момент он начинает напоминать мне типаж петушиного героя, который вечно и при любой возможности пытается рассказать всем о том, какой же он важный. «Интересно, у него всегда такой недостаток внимания или этот пижон просто хочет потрахаться?» – задумываюсь я, недовольно сдвигая брови, и спрашиваю:

– Мистер Райт, вы ведь уже не так молоды, не правда ли?

– Взрослые мужчины более опытны, вы об этом не думали? – отзывается Фредди, наклоняясь ко мне так, что я чувствую его дыхание на шее.

«Мне нужно что-то сделать, чтобы избавиться от назойливого собеседника и этого мерзкого ощущения». Я спешно оглядываюсь по сторонам. Первое, что попадается мне на глаза, – тяжелые папки с рукописями, которыми легко можно убить. Я машинально хватаю почему-то самую тонкую и резко встаю, отчего спинка стула неожиданно разворачивается на девяносто градусов и впечатывается мужчине в скулу. Фредди, взвыв от неожиданности, быстро прикладывает ладонь к покрасневшей коже. Что до меня, я лишь сдерживаю победоносную улыбку и радуюсь возможности отплатить ему за навязчивость. «О, как же я довольна этим моментом!» – мысленно ликую я, но, повернувшись, изображаю удивление и обеспокоенно спрашиваю:

– Ой, мистер Райт! Как же так вышло?

– Кажется, спинка стула ударилась о мою скулу, – бормочет он, все еще потирая ладонью ушибленное место.

«Как жаль, что твое слабоумие ничем нельзя травмировать!» – со злостью думаю я.

– Серьезно? – Повысив голос на последнем слоге, едва не хохочу от собственной наигранности.

– Оливия, не переживайте, я в порядке.

– Ну и славно. А то я подумала, что вы захотели добавки.

Смотря на Фредди, я все гадаю, когда же ему надоест устроенный им цирк. Просверлив его взглядом и не добившись понимания, пожимаю плечами и направляюсь в библиотеку. И, что самое неприятное, отдаляясь от мужчины, я ощущаю, как его взгляд буквально пожирает меня. «Вот же чертов извращенец!» – ежась от отвращения, мысленно ругаюсь я.

Глава 2
Майкл

Застегивая ширинку, я пытаюсь перевести дух.

– А ты был неплох, – говорит Эрика, вытирая салфеткой рот.

Я молчу. «Молчание – золото. Тем более в наше время», – проговариваю про себя, ведь мне не хочется ни о чем думать в эту минуту. Пожалуй, я желаю лишь тишины. Но эта женщина со мной не согласна.

– Все нормально? – спрашивает она.

Меня это раздражает. «Почему женщины всегда хотят повиснуть на шее или неустанно болтать после секса? Никогда не найду ответа на этот вопрос». Я разворачиваюсь к ней.

– А должно быть ненормально? – уточняю в ответ, накидывая пиджак на плечи и поправляя футболку, выбившуюся из брюк.

– Я просто спросила, – обиженно отзывается Эрика, поджав губы.

Сделав глоток виски и тем самым окончательно опустошив стакан, я направляюсь к выходу. Открывая дверь, слышу брошенное мне в спину:

– До встречи.

Не оборачиваясь и ничего не отвечая, закрываю дверь за собой. Минуя ресепшен, игнорирую прощание секретарши и вызываю лифт.

Позади меня слышатся хихиканье и шепот девиц, которые едут со мной вниз. Мне нравится, когда слабый пол не может устоять от обсуждения меня самого. Возможно, если бы не моя спешка на встречу с Маргарет, я бы мог заняться этими цыпами. Поворачиваясь назад, бросаю на них взгляд без всяких приличий, будто раздеваю их. Одна стремительно краснеет от смущения, вторая старается не смотреть мне в лицо. «Люблю доминировать над ними. Женщину очень легко подчинить себе. Стоит лишь понять, чего она хочет, вот и весь секрет. Желает ли она быть подчиненной или сама доминировать. В каждом из нас сохранился животный инстинкт, и как бы его ни заглушали СМИ, психологи и прочие активисты, он всегда останется с нами, хотим мы этого или нет», – размышляю я, вновь отворачиваясь от незнакомок.

Вытащив из кармана и надев солнцезащитные очки, выхожу из лифта и улыбаюсь дамам самой соблазнительной улыбкой. Я знаю, что это еще долго будет ими обсуждаться, они непременно начнут кудахтать о том, как великий Майкл Ким подарил им свой взгляд. И от осознания этого мое настроение стремительно поднимается.

Заведя машину, я отправляюсь к Маргарет, но по дороге решаю заехать в кафешку и подкрепиться. Неожиданно на моем телефоне высвечивается уведомление от Эрики: «Я все еще не могу успокоиться после нашей встречи». «Вот дура. Она прекрасно знает, что у нас все обоюдно. Я хочу – она дает, вот и все. Ни о каких сентиментальностях в нашем соглашении и речи быть не может», – приподняв одну бровь, думаю я, откладываю телефон в сторону и прибавляю газ.

Оставляю машину у «Старбакса» и захожу внутрь. Заказ у меня скромный, потому что я особенно не проголодался. Выбрав в меню киш и двойной американо, сажусь в самый дальний угол. Я люблю внимание, даже слишком, но не выношу его во время трапезы. «Вечно какие-то раскрашенные куклы прибегают, чтобы я оставил им свой автограф. Без капли совести! Ем я, пью или разговариваю по телефону – им все равно», – приходит ко мне мысль, сопровождаемая легким раздражением.

Временами, как раз в такие минуты, я отчаянно хочу перевернуть стол или вылить на фанаток остатки кофе. Слыша о подобном, Маргарет частенько упрекает меня в излишней жестокости и бесчувственности, но я не вижу в этом ничего запретного или жестокого. Когда ты подписываешь книги и какая-нибудь поклонница начинает чуть ли не совать их тебе в рот, нехотя теряешь самообладание. «Ну да, в моей жизни есть такой случай, когда я оттолкнул от себя фанатку, которая попыталась повиснуть у меня на шее. Увы, мне даже пришлось извиняться за случившееся, ведь она, помнится, едва не вывихнула лодыжку. А другой подобный момент произошел совсем недавно. Устав от чрезмерной назойливости репортера, я вылил на нее бутылку воды и попросил удалить эту назойливую пиглю из зала. Ведь выбесила же она тогда меня, мразота!» – вспоминаю я, ожидая заказ.

Быстренько доев свой мини-обед, я направляюсь в издательство. Встреча намечена на шесть часов вечера, поэтому у меня останется время поболтать с Маргарет. «Все-таки из нее вышла прекрасная подруга. Даже не знаю, что будет дальше», – с теплотой думаю я о своем редакторе.

Дорога оказывается совершенно свободной. Я быстро добираюсь до места, беру с собой сменную одежду и направляюсь ко входу. В офисе меня знают все и, слава богу, не вешаются на шею, как многочисленные поклонницы.

Оказавшись на нужном этаже, я успеваю заметить, как неприметная серая мышка ударяет спинкой стула какого-то дрища. «Ну и зрелище, ха!» – забавляюсь я, на пару мгновений замедляя шаг. Картина выглядит настолько иронично, что я даже не представляю, почему другие не обращают внимания на происходящее. «Псевдознойная тигрица против побитого пса. Как минимум, это хорошая идея для любовного романа», – задумываюсь я.

Однако мое раздумье прерывает Маргарет хлопком по плечу.

– Ты так рано! – восклицает она. – Я ждала тебя позже.

– Освободился пораньше, чтобы кое-что обсудить с тобой.

– Что же это может быть?

Я усмехаюсь и шепчу ей на ушко:

– Пройдем в кабинет, и я покажу…

Женщина лишь косит взгляд, давая понять, что мои уроки соблазнения ей неинтересны. Улыбнувшись, я направляюсь за ней в переговорную.

Глава 3
Оливия

Библиотека – это настоящая сокровищница издательства, где огромные белые стеллажи в большом количестве располагаются вдоль длинной дорожки. Я знаю, в каком месте находится каждая из книг, а еще все годы издания последних. В этом месте у меня частенько получается побыть наедине с собой, вдали от посторонних глаз и назойливых пижонов.

«Фредди Райт уже больше трех месяцев пытается пригласить меня на свидание. Детские записки, кривые подмигивания, тщетные попытки сходить вместе на обед – и так изо дня в день. Этому представлению нет конца и края, а началось все с весеннего корпоратива, который устроили в честь огромных продаж очередного детектива Майкла… Майкл! Терпеть не могу это имя!» Я отчетливо вспоминаю момент, когда Фредди перебрал с выпивкой и начал клеиться ко мне, буквально не давая проходу. «Да… В тот день я впервые увидела Майкла Кима. Тогда я пробиралась через танцпол к барной стойке, чтобы заказать себе стакан воды, а за мной по пятам шел поддатый Райт. Отчего-то я была уверена, что если направлюсь в дамскую комнату, он и там будет поджидать меня у кабинки. Получив стакан, я увидела, что эта ходячая катастрофа ко мне приближается. Не имея возможности придумать ничего дельного, я озиралась по сторонам и искала хоть кого-нибудь, к кому можно присоединиться, и таким образом избежать разговора с Фредди. Повернувшись спиной к танцполу в ожидании, что он спутает меня с какой-нибудь другой женщиной, я столкнулась с Майклом, который стоял на расстоянии вытянутой руки и странно пялился в мою сторону. Почему-то мне запомнился его взгляд: холодный, хмурый, бездонный. От него меня бросило в дрожь. Мужчина был высоким и довольно накачанным, а его татуировки отчетливо проглядывали сквозь тонкую белую ткань рубашки. Это был первый раз, когда я так близко стояла к нему. Майкл хмуро посмотрел в мои испуганные глаза, кричащие о помощи, и понял все без слов. Когда Фредди подошел к нам, он его придержал и что-то шепнул ему на ухо. Мой навязчивый поклонник на полголовы ниже Кима, поэтому последнему пришлось слегка наклониться. Я не расслышала его слов из-за грохочущей музыки, но Райт тотчас развернулся и со стеклянными глазами ушел в другую сторону. До сих пор не понимаю, как Майклу это удалось? Но больше меня тогда взволновал его взгляд. Он сделал глоток из стакана и продолжил смотреть на меня, будто чего-то ждал. От его пристального внимания меня охватил холод. Быстро прошептав губами «спасибо», я отправилась искать Роуз, флиртовавшую с журналистами и собиравшую все сплетни. С тех пор я больше и не пересекалась с Майклом…»

Припоминая все моменты нашей единственной встречи, я иду вдоль книжных полок, скользя по ним немного рассеянным взглядом. Мне нравится проводить время в библиотеке, устроившись на пуфике рядом со стеллажом классики, где лучше всего получается собираться с мыслями.

Пока я разбираю свои спутанные воспоминания, занимая любимое место, откуда-то появляется Барри Уокер и останавливается напротив меня.

– Оливия, что ты тут делаешь? – с удивлением спрашивает он.

Барри – коммерческий директор издательства. Он довольно высокий и статный, а еще всегда одевается с иголочки: белоснежная рубашка, идеально пошитый черный костюм и до блеска натертые ботинки. Его отличают голубые глаза и русые волосы, и он всегда держит себя в форме, хотя ему уже под пятьдесят. Мы часто встречались с ним на этом месте, но никогда не спрашивали друг у друга, почему приходим сюда.

– Знаете, мистер Уокер, тут прекрасный вид из окна, – говорю я ему.

Барри удивленно поворачивается к окну и видит там парк с зигзагообразными дорожками, которые скрываются из вида листвой деревьев.

– И правда, вид просто прекрасный, – соглашается он, затем поворачивается обратно ко мне и интересуется: – Могу я присесть рядом?

Я одобрительно ему киваю.

– Оливия, как по-твоему, – поправляя свой костюм, он опирается локтями на свои колени, – что порождает союз желаний и мастерства?

– Шедевры. Джон Раскин, – незамедлительно отвечаю я.

– Абсолютно верно. Но что любопытно, найти этот союз очень сложно.

– А что, если человек не знает, где искать желание и как оттачивать мастерство?

– Тогда ему на помощь приходит общество, которое пробуждает в нем желание оттачивать мастерство, логично?

– Не всегда, – сухо отзываюсь в ответ.

– Приведи пример, – предлагает он.

Недолго думая, я прижимаю к себе папку и поясняю:

– Молодой автор, который задал себе вопрос, о чем он хочет написать книгу, имеет только желание ее написать. Он ее пишет, пишет и пишет. Мастерство пера у него нулевое. И, вне всяких сомнений, на помощь к нему приходит общество. Оно настолько сыто и напичкано «шедеврами» литературы, что молодому автору приходится перекраивать свою рукопись под моду. Приходит день, когда он отправляет ее в издательство, но оттуда приходит отказ. Он отправляет ее в другое издательство – и там отказ. И так по кругу, пока его список с адресами не иссякнет. Что тут может побудить автора на сотворение шедевра? Желание есть. А мастерству откуда взяться?

– Чтобы добиться чего-нибудь, надо не стоять на берегу, дрожа от страха, а смело нырять в воду и грести изо всех сил.

– А если не умеешь плавать?

– Джоанн Харрис написала три книги, ни одна из которых не была издана раньше четвертой книги «Шоколад», пока она не стала мировым бестселлером и по ней не был снят не менее популярный фильм. А рукопись Мелоди Битти «Преодоление созависимости» была отклонена двадцатью издательствами…

– …И в дальнейшем продана тиражом в пять миллионов экземпляров, – заканчиваю я, глубоко вздыхая и поправляя платье, которое чуть-чуть задралось на коленках.

– Не каждый может сотворить шедевр, но каждый может попробовать.

Барри доброжелательно улыбается мне, и я машинально улыбаюсь в ответ, переводя взгляд на окно. «В чем-то он прав», – приходит ко мне понимание, но меня все равно терзают мысли о том, что многие шедевры остаются не замеченными издательствами. «Они попросту не влезают в бюджет, а потом о них забывают напрочь», – думаю я не без грусти.

– Знаешь, что самое ужасное? – начинает Барри, заглядывая мне в глаза. – Когда свято веришь в то, что от одного произведения зависит вся твоя писательская карьера. – Он глубоко вздыхает и опускает голову. – Ведь никто не даст тебе гарантий того, что оно будет опубликовано и признано публикой во всем мире.

– И что делать?

Он поднимается с пуфика, поправляет галстук и отвечает:

– Открой миру то, что без тебя навсегда осталось бы скрыто¹.

Я лишь улыбаюсь мистеру Уокеру и его очередному цитированнию моей любимой книги. В его словах всегда таится скрытый подтекст. Иногда они носят философский характер, а иногда помогают справиться с внутренним страхом или даже гневом. Он умеет подбирать правильные слова и формулировки, которые придают достаточно сил, чтобы поверить в себя и отбросить все сомнения, живущие в голове.

Попрощавшись со мной, Уокер размеренно направляется прочь, а я смотрю ему вслед, размышляя о том, что нужно доделать работу к началу собрания.

Под конец рабочего дня я корректирую отчет о проделанной редактуре и вношу последние правки в эпизоды, которые хочу закончить сегодня. Погода за окном стремительно портится, начинается сильный ветер с дождем, но это ничуть мне не мешает. Через открытую форточку проникает прохладный ветерок, задевает ближайшую стопку бумаг с рукописью, отчего та тихо покачивает верхними листочками. Добавив последнюю правку и нажав Еnter, я отправляю в печать готовый отчет. Офис пустеет, коллеги постепенно расходятся по домам, оставляя работу на завтра. Мне же никогда не нравилось оставлять дела на утро, ведь если можно сделать все сейчас, то почему бы и нет?

Принтер нехотя выплевывает листок и глухо трещит. Подойдя к нему и забрав из лотка готовый отчет, я оборачиваюсь и испуганно вскрикиваю от неожиданности:

– Боже мой, мистер Райт! Зачем так пугать?

Практически вплотную ко мне стоит Фредди. «Твою же мать! В могилу сведет своими подкатами!» – мысленно чертыхаюсь я, а он строит миленькую ухмылочку и сообщает:

– Это всего лишь я, но ты могла бы называть меня и так. Я не против.

Его взгляд падает на мои губы, он бурчит что-то нечленораздельное, я не могу разобрать ни слова.

– То есть, мистер Райт, вы подтверждаете тот факт, что вы ограниченны и умны, как пень в лесу, и до вас мало что доходит? – вопросительно подняв бровь, уточняю я и огибаю его, чтобы стремительным шагом вернуться к столу.

«Сколько в этом придурке самоуверенности? Каждый раз получая отказ, он пытается снова и снова. Это превращается в цирк на колесиках, от которого моя психика точно скоро поедет».

Фредди мгновенно поворачивается и медленными шагами, словно кошка на охоте, начинает подходить ко мне сзади.

– Я смотрю, Ее Величество Оливия любит изображать недотрогу?

Услышав последнее, я изо всех сил пытаюсь сдержать смешок. «Какую, к черту, недотрогу?» – думаю я и, пока он целеустремленно приближается ко мне, пробую сообразить, как бы побыстрее от него избавиться.

– По офису ходит слух, что непревзойденный Фредди Райт – дамский угодник и может любую женщину влюбить в себя по щелчку пальца, – выдавив это из себя, я стараюсь унять дрожь в голосе и сделать вид, что не обращаю внимания на сокращение дистанции между нами.

– Разве это плохой слух? – спрашивает непрошеный ухажер, снова вплотную подходя ко мне, отчего я чувствую на шее его дыхание, подавляя приступ тошноты.

– Слух неплохой, – соглашаюсь я, поворачиваюсь к нему лицом и встречаюсь с ним взглядом.

Он не может отвести глаз от четких очертаний моих губ. «И чем же они его так пленили? Неужели он фантазировал что-то прямо сейчас?» – слегка поморщившись, задаюсь я вопросом, а он как завороженный продолжает смотреть на меня. Мое дыхание достаточно прерывистое, и мне видно, что кровь приливает к его щекам. Он вытягивает шею, чтобы поцеловать меня, но я прерываю его, громко заметив:

– Но, к великому сожалению, вы напоминаете мне венский стульчик².

Фредди замирает на месте. Его губы кривятся недовольной улыбкой, а в глазах застывает недоумение. Растерявшись, он выглядит настолько глупо, что я не сдерживаюсь и хохочу, звонким голосом добавляя:

– Хорошей охоты, мистер Райт!

Я шагаю в конференц-зал, где уже через несколько минут начинается совещание. Вдогонку я улавливаю что-то невнятное, вроде «я подожду тебя здесь» или что-то в подобном роде. В тот момент я испытываю маленькую радость от победы, одержанной под натиском навязчивости этого поэта-купидона.

Подходя к месту собрания, я слышу знакомые голоса и замедляю шаг. Один звучит спокойно, это размеренный, мягкий, немного прокуренный баритон. Второй же принадлежит женщине и разбавляется ее звонким хохотом, что кажется наигранным. Мне сразу становится понятно, кто ожидает меня за дверью. «Майкл Ким и Маргарет Росс», – приходит ко мне осознание, которому я не слишком рада.

1.Цитата Робера Брессона из книги «Школа литературного мастерства» – здесь и далее прим. авт.

2.Устойчивое выражение. Венский стульчик – старый, дряхлый, допотопный.