“… В моём сердце начинается жар,

Переходящий в лихорадку, и я выбираюсь из мрака…

Шрамы, оставленные твоей любовью, напоминают мне о нас,

Они заставляют меня думать, что у нас было почти все.”

Adele – Rolling in the Deep

Лондон, Англия.

Призрак.

Если Кастил сломал меня однажды, и если он думает, что может сделать то же самое, то его ждет сюрприз.

Я уже не та восемнадцатилетняя Катерина Рид.

Я изменилась. Разрослась шипами, обрела броню и храню свое разбитое сердце так глубоко, что уже начала забывать о том, что оно вообще существует.

Возможно я и готова собственноручно пойти на петлю, но только на моих условиях. В конце концов, два месяца это не такой уж и большой срок…

Черта с два.

Это огромный срок. Вероятно, я буду видеть его дьявольское лицо целых два месяца.

И да, сегодня суббота.

Я еду на заднем сидении и наблюдаю, как силуэты зданий растворяются в сумеречном полумраке, приобретая мрачную и загадочную форму. Вечерний Лондон погружается в атмосферу меланхолии: небо теряет все краски, и все вокруг становится однообразным и туманным, как будто мир замирает в ожидании.

Весь вчерашний день я писала диплом и решала дела в клинике. Меня раздирали противоречивые чувства и тревога, которая отправляла на самое дно. Как я уже говорила ранее, я не собиралась соглашаться на условия Сноу без сбора всей необходимой информации. Или мчаться к нему подобно собаке, увидевшей своего хозяина.

Кастил мне не хозяин, как бы не была сильны его жестокие методы и тяга к тотальному собственничеству и доминированию. Поэтому, после того, как я отправила ему сообщение о том, что встреча состоится завтра, я спокойно легла спать и попросила мистера Морриса взять адрес у водителя Кастила.

Конечно же, его водитель приехал в пятницу, наплевав на мое мнение. И я также благополучно отправила его обратно.

Для вечера я выбрала самый темный и закрытый костюм из всех, что у меня были, высокие шпильки для уверенности и минимум макияжа. Если Кастил надеялся на подарок с красивой красной лентой, то пусть подавится своими отвратительными требованиями.

“Ты просто поговоришь с ним, Катерина, – успокаиваю я себя. – Недолгий разговор не убьет тебя”.

Как только мистер Моррис начинает подъезжать к Хэтфилду, я чувствую, как у меня холодеют конечности.

В салонном зеркале отражается мертвец с темными кругами под глазами, сильным недосыпом и потрескавшимися от ветра губами. Утренняя пробежка не помогла успокоить разум, пусть я и преодолела по ощущениям весь путь от Вестминстера до Лондонского Сити.

В момент, когда мы оказываемся перед особняком Сноу, я автоматически сжимаю ремень безопасности, желая избавиться от внезапного приступа покалывания и мурашек по коже.

Место выглядит совершенно угрожающе. Обычно я стараюсь не читать новости без лишней необходимости, но покупка нового дома Кастила обсуждалась буквально везде. По слухам он приобрел это Хэтфилдское поместье у аристократа Блейка Аттвуда, заплатив тому неприлично огромную сумму денег.

Полагаю, даже слишком неприличную.

Он купил чертов замок.

К поместью ведет широкая подъездная аллея, а вид роскошного здания, раскинувшегося посреди ультра ухоженных газонов и леса, отражает его необъятное эго размером во всю Великобританию.

Богатый подонок.

– Мисс Рид, мне следует дождаться вас? – уточняет мистер Моррис.

– Да. Я не задержусь надолго.

Надеюсь.

Тишина съедает меня. Я слышу лишь шелест листьев, свое прерывистое дыхание и колеса, тихо хрустящие по гравию. За час езды небо совсем почернело, и теперь мне кажется, что на меня вот-вот нападет какой-нибудь призрак.

Господи, Кэт, успокойся.

Глубоко выдыхая, я благодарю мистера Морриса за поездку и принимаю руку дворецкого, который помогает мне выйти из машины.

Но это не дворецкий.

Это Кастил.

За последние семь лет я видела Кастила два раза – с тех пор, как он уничтожил мою душу и безжалостно вычеркнул меня из своей жизни. Один раз, когда я в спешке забирала документы из Кингстона, а он стоял в коридоре с друзьями.

Второй раз – в Ритце на благотворительном вечере.

Но третий раз оказывается самым разрушительным из всех.

Дрожь пробегает по моей спине, когда я встречаюсь с его темными, жестокими глазами. Он изменился. Черты лица огрубели, плечи стали гораздо шире, и от него веет дикой силой, которая способна раздавить меня в мгновение ока.

Теперь он взрослый мужчина. В нем и раньше не было мягкости, но сейчас мне требуется вся моя сила воли, чтобы отогнать чувство дискомфорта.

Я медленно перевожу взгляд на свое запястье.

Обжигающее ощущение распространяется от того места, где его пальцы соприкасаются с моей кожей, и заканчиваются на ухе, в которое он говорит угрожающим тоном:

– Ты опоздала. На целый день.

Я отшатываюсь, запоздало сбрасывая его руку. Кастил стоит молча, в то время как все мои внутренности переворачиваются. Все это… слишком. Его игры разума бывают довольно жестоки. Боже, я любила его, кем он притворялся, только он испортил все, что между нами было.

Он унизил меня.

Заставил забиться в угол подобно напуганному до смерти псу. Я такой и была последние семь лет. Напуганной до смерти.

И что самое ужасное – я ни на миг не смогла забыть все вызванные им чувства. Объятья его сильных рук, успокаивающий шепот, опасность, которая пробудила во мне желание жить и также безжалостно его уничтожила. В глазах закипают слезы, но я стараюсь держаться. Мне бы хотелось снова ощутить его руку в моей. Его губы на моей коже.

Но я не могу. Мне достались лишь объедки в виде запаха его парфюма, окутывающего заряженный воздух вокруг. Из-за выступившего пота моя рубашка липнет к коже. Выпрямив плечи, я поднимаю взгляд.

– Что с твоим дыханием, Катерина? – произносит парень тихим низким голосом. – Ты нервничаешь?

“Это не он, – приходится напоминать себе мысленно. – Он не тот, в кого я влюбилась. За семь лет он стал другим человеком… И я стала другим человеком. Точнее своим жалким подобием.”

Я сжимаю руки в кулаки, сдерживая рыдания. Кастил запускает пальцы мне в волосы, притягивает мою голову ближе к себе, нагибается и, обдав дыханием мои губы, произносит:

– Сделай вдох. Сейчас же.

– Не надо… – шепчу я, закрывая глаза. Не знаю, кого я молю: себя или его. – Пожалуйста, не надо…

Новый приступ медленно подчиняет себе мое дрожащее тело. Я не могу ни двигаться, ни дышать. Он так близко… Господи, он совсем близко. Мне даже кажется, что я сплю, что все это не может быть реальностью.

Но Кастил стоит рядом. Гладит мои волосы. Мучает мою душу. Изводит. Душит, почти не касаясь.

– Вдох, – распоряжается Кастил.

– Отойди, – бормочу я.

– Наладь дыхание, и я сделаю это, Катерина.

Черт. Черт. Черт.

Мне нужно убираться отсюда.

Сейчас.

К черту соглашение. От него не будет никакого толка, если я умру в процессе. Эта беспомощность, которая поглощает, когда я оказываюсь так близко с ним, заставляет меня чувствовать животным, попавшим в ловушку.

Я тянусь к ручке двери, но Кастил захлопывает ту быстрее, чем я успеваю спрятаться в салоне.

– Не рано ли убегать? – его глаза антрацитового цвета мерцают чистым садизмом, когда он наклоняется еще ближе и прижимает к машине.

Мою спину охватывает боль от соприкосновения с жестким металлом, но это ничто по сравнению с его близким присутствием.

Абсолютно ничто.

– Я не могу дышать из-за тебя, – говорю я, стараясь любым способом его ранить. – Я ненавижу себя, когда ты так близко. Ты – триггер. Я ненавижу тебя. Нас обоих. Отпусти меня, Кастил.

Я не думала, что он послушается, но Кастил ослабевает хватку на моем запястье, и не дожидаясь его реакции, я выпрямляю спину и быстро иду в сторону поместья.

Очень быстро.

Не оглядываясь назад.

Чувство тревоги сменяется выбросом адреналина и врожденной потребностью бежать.

Так далеко, чтобы он больше никогда не смог до меня добраться.

– Добрый вечер, мисс Рид, – растерянно произносит дворецкий, когда я буквально влетаю в холл. – Вы…

Я не понимаю его слов. Не хочу понимать. Все, что я хочу, – это спрятаться на некоторое время, потому что я лучше умру, чем позволю Кастилу снова стать свидетелем моей слабости.

Каблуки громко стучат по паркету, и мне приходится снять туфли, чтобы бежать босиком.

Проклятье, почему этот замок такой огромный?

Мое сознание практически растворяется, пока я бездумно несусь по всему поместью, благо не встречая при этом не единой прислуги.

Меня мучает жжение в грудной клетке и затрудненность дыхания, но я заставляю себя концентрироваться на окружающей обстановке. Холл, гостиная, еще одна комната, холл… пока на глаза не попадается широкая прозрачная дверь, ведущая прямиком в парк.

Я выхожу на улицу. Холодный осенний воздух пробирает до костей, несмотря на закрытый костюм, который я надела поверх черного белья.

Отличный вариант для похорон. И то что надо для Кастила Сноу.

Его имя, произнесенное в моей голове, усиливает приступ, и я начинаю кашлять, пока глубокий, низкий голос не разносится в воздухе:

– Почему бы тебе не перестать выводить меня из себя, Катерина?

А затем я вскрикиваю, больше не чувствуя земли под ногами.

Потому что меня поднимают на руки и уносят.

– Что, черт возьми, ты себе позволяешь?

Мурашки бегут по моей коже с тех мест, где он сжимает меня. Тень на его лице придает ему мрачный, смертоносных оттенок.

Он невозможно красивый мужчина с пугающей красотой и физическим совершенством, которое спустя семь лет стало только лучше. Прошлая влюбленность вспыхивает во мне, как ураган, и я прикусываю губу, блокируя воспоминания.

Его руки на мне.

Его запах так близко.

“Ты моя, Кэт…”

Очнись.

– Успокойся, Катерина.

Я стискиваю зубы.

– Отпусти меня.

– Нет.

Всего одно слово. Одно дурацкое слово, и я выхожу из себя.

– Я способна ходить сама, Кастил. Отпусти меня, мать твою.

По спине пробегает волна дрожи, когда его темный взгляд сталкивается с моим. Господи, почему это так… сковывает?

– Следи за словами, Катерина, или твоя задница заплатит за это. Она также заплатит, если ты еще раз будешь бегать босиком или выйдешь на улицу практическая голая.

Я замираю, не веря в услышанное. Он только что сказал “твоя задница заплатит”?

– Я не твоя гребаная собственность. Не смей указывать мне что говорить, и тем более что делать.

Кастил спокойно несет меня на руках, а когда мы заходим в обеденный зал, сажает прямо на стол. Мое лицо предательски краснеет. Мы находимся в окружении прислуги, и она становится свидетелем всей этой отвратительной сцены.

– Дафна, дай мне ее туфли. И всем выйти.

Я напрягаюсь от его обманчивого спокойствия. Дафна, молодая девушка, свирепо смотрит на меня, когда отдает Кастилу мою потерянную обувь. И даже несмотря на столь странную реакцию, я готова умолять ее не уходить, лишь бы не оставаться наедине с этим монстром.

Дверь за всеми закрывается окончательно, эхом отдаваясь в моей груди.

– Что я говорил насчет ругательств?

Он все еще заключает меня в ловушке своих рук, нависая надо мной огромной тенью. Я остаюсь совершенно неподвижной и не осмеливаюсь заглянуть ему в глаза, фиксируя взгляд на воротнике белой рубашки.

Его рука отнюдь не ласково хватает меня за подбородок.

– Посмотри на меня, Катерина.

Я отталкиваю его ладонь, будто та – ядовитая змея, впрочем, это не так уж и далеко от правды.

– Иди к черту, Сноу. Я приехала, чтобы обсудить контракт, а не участвовать в твоем спектакле. Ты больной.

Он усмехается, уже сжимая мою челюсть, и заставляет меня поднять голову. Я давлюсь вдохом, когда вижу садистский блеск в его карих глазах, но остаюсь невозмутимой.

– О, мы обсудим контракты, Катерина. Не сомневайся. Но сначала ты поешь и мы побеседуем.

К сожалению, мне нравится, как мое имя звучит на его губах. На самом деле раньше Кастил произносил его так часто, будто это было его любимое слово. Возможно, я даже… слегка придвинулась ближе, чтобы услышать его яснее.

Я такая жалкая.

– Я не собираюсь ужинать с тобой. И тем более беседовать.

– Разве я спрашивал твоего разрешения, котенок?

Мое сердце пропускает удар.

“Котенок”.

Он снова называет меня этим прозвищем.

– Почему ты такой психопат?

– Почему ты такая красивая?

– Что?..

Я задыхаюсь, пока Кастил опускается на колени и надевает на меня мои потерянные туфли. Когда его большой палец касается голой кожи, мой рот приоткрывается, а щеки опаляет жаром. Матерь божья. Я смотрю на него сверху вниз.

Его ладонь двигается вверх-вниз по моей голени, и я чувствую это прикосновение даже через ткань брюк.

– Я давно тебя не видел.

Каждый дюйм в моем теле леденеет от нежного и печального тона в его глубоком голосе. В какие игры он играет?

– Ты не имеешь права меня касаться, – почти шепчу я, не в силах отвести от него взгляда. Ну вот, я попалась в ловушку. – Отпусти, Кастил.

Он встает, и мой позвоночник резко выпрямляется, когда мужчина нависает надо мной. Кастил скользит пальцами по моей шее и переходит на щеку.

Я хочу отвести глаза или сбросить его руку, чем больше его кожа соприкасается с моей, тем сильнее я погружаюсь в собственный кошмар, но я не могу сделать этого. Разочарование настолько глубоко, что я проклинаю себя, но я… я не могу…

Не тогда, когда он смотрит на меня… так.

Будто я единственное, что его интересует.

– Я буду касаться своей невесты, когда захочу, Катерина, – его прикосновения нежные, а глаза и тон такие жесткие, что мне становится ужасно дискомфортно. Я хочу сжаться, спрятаться, забиться в угол, но вместо этого я не отвожу от него взгляда, продолжая тонуть все глубже. – На самом деле, я единственный, кто имеет на это право. Имей в виду, что если кто-то другой тронет тебя, клянусь, это будет последним мгновением в его жалкой жизни.

Его пальцы путешествуют от подбородка к шее. Я ожидаю, что он начнет душить меня, но он гладит мои волосы, и его темные глаза чернеют еще больше.

– Я не услышал: “да”, котенок.

– Потому что я не говорила “да”, Кастил.

Почему мой голос так дрожит?

Кастил мягко массирует мою голову, путаясь в прядях. Он подчиняет меня. Даже приручает. Опять.

– Должен ли я воспринять “да” и “Кастил” в одном предложении как приглашение? – его губы изгибаются в дьявольской усмешке, заставляя мое сердце биться чаще.

Боже мой, я сейчас умру. Я не готова выдержать столько эмоций за раз после почти семилетней пустоты.

– Повторяю: иди к черту, – я толкаю его в грудь и слезаю со стола, чуть не упав в процессе. Видимо, я слишком нервничаю, из-за чего моя координация оказывается нарушена. – Могу повторить это несколько раз, если захочешь. Мы будем обсуждать контракт?

Его близкое присутствие давит на меня. Раньше я думала, что он высокий, но теперь он возвышается надо мной, легко пригрозив к месту своими огромными размерами и широкими плечами. Его руки убраны в карманы брюк, и моя кожа почти загорается от недостатка прикосновений.

Боже, Катерина. Ты… просто больна.

Обещаю, я подумаю о собственной ненормальности позже, когда выберусь из этой дьявольской ловушки.

– Повернись.

Я передвигаюсь вправо, чтобы у него не было шанса поймать меня еще раз.

– З-зачем?

– Я говорил, что твоя задница будет наказана, если ты не будешь следить за словами, Катерина.

Мое убийственное состояние, кажется, только усиливается, а щеки загораются от унижения.

– Ты шутишь?

Я внимательно наблюдаю за ним, как раненая добыча. Кастил подходит ко мне, а я делаю два шага назад.

– Когда я шутил? Не поворачивайся ко мне спиной, Кэт. Ты прекрасно знаешь, что я сделаю, если ты побежишь.

Еще несколько шагов, пока он преследует меня, как чертов охотник.

– Я не знаю.

Садистская ухмылка приподнимает его губы.

– Неужели?

– Да.

И еще несколько шагов. Я спотыкаюсь, когда сталкиваюсь с подножием лестницы, а потом вцепляюсь в перила и поднимаюсь на ступеньку.

– Мне нравится это слово из твоих уст, котенок.

– Кастил… не надо.

– Что не надо?

Мое сознание панически ищет пути для избежания этой ситуации. Я продолжаю пятиться назад.

– Если ты убежишь, я поймаю тебя и буду трахать до тех пор, пока ты не сможешь двигаться.

Мои губы дрожат от волнения, но я вздергиваю подбородок.

– Ты прикоснешься ко мне только в своих жалких снах, Сноу.

Ему понадобилась всего секунда, чтобы оказаться рядом и прижать меня к перилам, сжав горло в своей крепкой хватке.

– Снов оказалось недостаточно, – он проводит носом по моей щеке, и я вся дрожу. – Если я захочу, ты послушно раздвинешь ноги и примешь каждую порцию, как хорошая жена, Катерина.

– Я не… твоя жена, ублюдок, – я вскрикиваю, когда Кастил кусает меня в изгиб между плечом и шеей, а затем зализывает укус, как гребаное животное.

– Это лишь жалкое недоразумение, которое скоро исчезнет.

– Я еще не согласилась.

И опять. Укус. Движение языка. Мой вскрик.

– Ты согласишься. Повернись.

– Я не буду… – я всхлипываю и зажмуриваюсь от внезапного поцелуя в висок. – Ты спятил?..

Вместо того чтобы ждать, пока я выполню его приказ, Кастил хватает меня за талию и переворачивает, заставляя нагнуться над перилами. У меня спирает воздух от высоты. Я забралась достаточно далеко, и если упаду, то получу многочисленные ушибы.

– Отпусти! – кричу я, вырываясь, но он прижимается ко мне сзади, а затем я чувствую его… эрекцию.

Проклятье.

– Как же я скучал по твоим крикам, котенок, – произносит он едва слышно. – Я пиздец, как скучал. А ты скучала по нам?

Ноги дрожат, а сердце бьется где-то в горле. Металл кованых перил больно впивается в мой живот, когда он нагибает меня еще ниже и стягивает брюки до колен. К глазам подступают слезы, грозящие вот-вот пролиться.

– Черт. Кастил! Отпусти меня сейчас же!

– Стой смирно.

Я замираю, нервно следя за его касаниями.

– Пожалуйста…

– Слишком поздно умолять, Катерина, – он кладет ладонь мне на бедро и обводит край трусиков. – Черные. Ты не сделала домашнее задание.

Твою мать, что мне делать? Что ему нужно от меня?

– Боже мой, катись в ад.

– Я и есть, ад, Кэт. Не забывай об этом.

Я ненавижу себя за то, что мое тело возбуждено до предела. Странный шлепок показывает внизу живота, сжимает его, пробуждая. А затем за первым шлепком следует второй, и третий, и так до тех пор, пока мои ягодицы не пылают от жгучей боли.

– Тебе нравится, когда тебя наказывают?

Я отчаянно качаю головой, отказываясь верить собственному телу. Но его длинные пальцы скользят под белье, и я давлюсь вдохом, цепляясь за перила.

– Твоя влажная киска не согласна с тобой. А мы еще даже не дошли до десяти ударов. По окончанию ты будешь капать на пол, Кэт?

Шлепок. Шлепок. Шлепок.

Я унижена. Я подавлена. И я так желаю, чтобы его ладонь прикасалась к другому месту, что готова упасть в обморок от силы ощущений. Черт возьми, уверена, если он хоть раз шлепнет между ног, то я кончу.

Однако прикосновения Кастила жесткие и безжалостные, с единственной целью – наказать, показать в чьей власти я нахожусь и кому принадлежу.

– Считай, – приказывает он, гладя своей ладонью мою горящую кожу.

Нос предательски щиплет. Я сдерживала слезы из-за всех сил, но они начинают катиться по моим щекам нескончаемым потоком.

– Отпусти меня.

Следующий удар вызывает ток, прошедший по телу, и я всхлипываю.

– Я не закончу, пока ты не начнешь считать, Катерина. Считай.

Шлепок. Я поднимаюсь на носки, чтобы уйти от боли, остро граничащей с удовольствием.

– О…один.

Шлепок.

– Дв…ва.

– Ты больше никогда не будешь задерживать дыхание. Ты меня поняла, Катерина?

Боже мой, он наказывает меня из-за моих самоповреждений?

Шлепок.

– Да… да.

– Считай. Иначе я начну заново.

Я зажмуриваюсь и шепчу:

– Три.

Когда Кастил доходит до десяти и поправляет на мне одежду, меня хватает только на то, чтобы сползти на холодный мрамор лестницы и спрятать лицо в ладонях. Я задыхаюсь от рыданий, мои плечи трясутся. Тело нестерпимо болит – все это время я неосознанно напрягала мышцы. Наверное, каждый дюйм в моем теле, наконец, расслабился, избавившись от… тоски по нему.

Кастил рядом. Буквально в шаге. И он касался меня.

Почему он выбросил меня семь лет назад?

Почему?

И тут он прижимает меня к своей твердой груди, его губы находят мои. Прикосновение такое быстрое, такое грубое, такое сильное, что я со вздохом падаю в его теплые объятья.

Всего на мгновение. Но этого хватает, чтобы я воспылала к себе ненавистью с новой, разрушительной силой.

Я словно кричу в пустоту, и никто меня не слышит. Меня разрывают на части его невидимые руки, и никто не может меня спасти.

– Отпусти меня. Пожалуйста, Кастил… – я бью его по груди. Еще. И еще. Ему больно? Ему было хоть раз больно так, как было больно мне? – Отпусти меня. Ты уже сделал это однажды, сделай еще раз.

– Я никогда не отпускал тебя.

– Лжец. Ты лжец. Я так ненавижу тебя.

– Меня это устраивает, Катерина. – Он гладит меня по мокрой щеке. – Если я буду видеть твое лицо каждый день, меня это устраивает.

– Отпусти, – шепчу я, дрожа всем телом.

И Кастил делает это. Он отпускает меня, оставляя пустоту после себя.

– Ты поужинаешь со мной. После чего подпишешь документы.

Его глаза снова пустые.

– Почему сейчас? После стольких лет? – выдавливаю я, но мой вопрос игнорируют.

– На следующей неделе ты станешь миссис Сноу, – низкий, угрожающий голос прорезает пространство: – Советую привыкнуть к новому статусу, Катерина.

***

Примечание:

Дезадаптация – это нарушение процесса приспособления индивида к воздействующим на него факторам внешней среды и к первоначально непривычным для него особенностям функционирования организма.