Щенок

Глава 31. О заботе и кошмарах.

Все-таки, я заболела. Я плохо себя почувствовала уже ночью, когда мы, уставшие и сонные, ввалились в дом. Я едва сдерживала раздражение, и необходимость скрывать свои эмоции, демонстрируя Ирвину тепло и понимание, приводила в бешенство. Поэтому я постаралась как можно быстрее исчезнуть в своей комнате, из последних сил пожелав ученику спокойной ночи. До самого последнего мгновения Вин был напряжен, словно струна. Уверена, он ожидал, что дома последует разговор, резко отличающийся от мягкого общения в баре. Что ж, я его удивила.

Ночь далась мне нелегко. К рассвету поднялась температура, и я металась в кровати, проваливаясь то в сон, то в бред. Меня настигали кошмары, которые мне удавалось подавлять в обычном состоянии. Мне снились мои жертвы. Страшные, оскалившие в немом крике рот, раздирающие когтями свое тело. Или нежные, невинные, открывающие мне свои настоящие лики. С последним ударом, когда жизнь уходит из тела окончательно, из-под смертельной маски вампира проступает лицо человека. Пожалуй, это стало самым страшным открытием для меня. Моей первой целью была женщина. Мрак грустно шутил, что именно поэтому мне с ними вечно не везет. На вид ей было едва ли семнадцать, но я точно знала, что общий возраст перевалил за пятьдесят: почти двадцать человеческих и тридцать вампирских. Я тогда работала в связке с Мраком и нашим общим другом, погибшим четыре года спустя. Но эта вампирша досталась мне одной. Я победила после крайне напряженного, трудного поединка, и долго еще исступленно рубила безжизненное тело, дрожа от ярости и наслаждения. И только потом, взглянув на откатившуюся в сторону голову, замерла. Порочное выражение бессмертной твари сошло, и в мои глаза смотрела юная девочка, немногим младше меня. Отчетливо помню свой озноб и стук зубов, никак не желающих спокойно сомкнуться.

С тех пор они мне снились. Сначала почти каждую ночь, едва не сводя с ума перекошенными лицами, горящими глазами и истошными воплями. Потом я научилась справляться с кошмарами, блокировать их, и все реже и реже просыпалась от собственного крика и ощущения влажных дорожек на щеках. И только когда мозг ослаблял свой железный контроль над подсознанием, их лица настойчиво всплывали в памяти, заставляя вновь и вновь оценивать меру ответственности.

Я надеялась, что я не кричала, просыпаясь от очередного сна. В любом случае, Вин либо не услышал, либо проигнорировал, что меня несказанно устраивало. Подняться и дойти хотя бы до ванной, чтобы глотнуть воды из-под крана, не было сил. Я лежала, сгорая от лихорадки, ощущая сухость на губах и в горле, боясь заснуть, чтобы снова не увидеть их. И неизменно проваливалась, если не в сон, то в бред, мучаясь от наплывавших образов. Мозг шутил, выкидывая то истерично смеющуюся Шульц, подрагивающую в моих объятиях, стонущую от поцелуев, то Ирвина, ухмыляющегося, с окровавленными губами, отводящего промокшую прядь волос от моей шеи. Иногда виделся Свят, с жестким, беспощадным лицом, заносящий надо мной настоящий, боевой меч. Я металась по кровати, беспомощно пытаясь отогнать видения, но они не рассеивались.

Утро простерло лучи света сквозь неплотно зашторенные окна, ласковое тепло коснулось моих ресниц. Я открыла глаза. Комната расплывалась. Зверски болела голова. Надо мной склонился Вин, сидящий на краешке кровати. Я сначала замерла, пытаясь понять, как он попал в мою комнату, но потом сообразила, что, скорее всего, позабыла заблокировать дверь.

– Ты плохо выглядишь. Как ты себя чувствуешь? – тихо спросил вампир.

– Хреново, – отозвалась я, едва разлепив сухие губы.

– Не волнуйся, скоро станет легче, – ласково ответил Ирвин, проводя рукой по моим влажным от пота волосам. – Это все пройдет. Не веришь? Тевс тоже не верил. Но ведь прошло?

Я вздрогнула и дернулась, пытаясь оттолкнуть ученика. Его руки плотно прижимали мое тело к кровати.

– Не волнуйся, – повторил он, облизывая губы и приоткрывая рот. – Это совсем не больно. Ты же знала, что я играю не на твоей стороне, верно? Так что разочарования не должно быть. А оно – самое болезненное.

Клыки едва сверкнули в нежном утреннем свете. Вин склонился надо мной, ухмыляясь. Я закричала, дернулась изо всех сил и проснулась.

Яркий свет заливал комнату: шторы я вчера не задернула. Все предметы виделись как в тумане, словно подернутые пылью. Голова раскалывалась. Прикосновение ладонью ко лбу подтвердило предположения: кожа горела. Я лежала еще около четверти часа, пытаясь собраться с силами, чтобы сойти вниз, на кухню, и принять хоть какие-то лекарства. Мысль о том, чтобы позвать Ирвина и попросить его помочь даже не пришла мне в голову. Я ненавидела быть зависимой. И уж тем более не хотела зависеть от вампира. О том, что немалую роль в решительном отказе сыграл утренний бред, я постеснялась признаться даже самой себе.

В конце концов, я поняла, что безумно хочу пить, сбить температуру и принять душ. Заставив себя собраться, я спустилась на кухню, приготовила чай, выгребла антипростудное содержимое аптечки и вновь вернулась наверх. На душ сил не хватило.

Лекарства помогли. Я спала уже без кошмаров, и к вечеру чувствовала себя, по крайней мере, отдохнувшей. И бодрой настолько, чтобы переместиться в гостиную и расположиться на диванчике перед телевизором. После ночных видений моя спальня меня удручала.

Ученик не показывался, и я уже всерьез начинала беспокоиться о его состоянии. Кто знает, какие мысли бродили в голове у вампира. Он вполне мог решить, что я сержусь на него из-за вчерашнего. Что ж, для того, чтобы подняться к нему и проводить душеспасительные беседы, я чувствовала себя слишком слабой. Но Вин избавил меня от волнений, появившись внизу в начале девятого. Кажется, я все же ошиблась в его настроении: лицо Ирвина было безмятежно, и, судя по одежде и позвякивающим в ладони ключам от машины, он планировал провести вечер вне дома.

– О, привет, – щенок остановился, заметив меня. Я повернула к нему голову, оторвавшись от экрана и, улыбнувшись, кивнула.

– Ты плохо выглядишь. Как ты себя чувствуешь? – тихо спросил вампир.

– Хреново, – отозвалась я, отмахиваясь от ощущения, что этот разговор уже когда-то происходил. Вин сделал два шага ко мне, и я напряглась, вспомнив утренний кошмар.

– Заболела? – сочувственно поинтересовался ученик. – Надо тебе было сразу переодеться вчера.

Я кивнула, соглашаясь, и он сделал еще шаг, кладя руку мне на плечо.

– Не волнуйся, скоро станет легче, – неловко попытался подбодрить Ирвин, и меня передернуло от ощущения нереальности происходящего. Вздумай он наклониться, я, честное слово, его ударила бы. Чтобы разбить цепочку фраз, так странно походившую на кошмар, я нервно спросила:

– Ты куда-то собираешься?

Вин напрягся, отступая назад:

– Да, мы с Санькой хотели покататься по городу. Ты не против?

Я покачала головой, показывая, что мне все равно, куда он направляется и как собирается проводить время. В конце концов, вопрос был задан скорее формально, чем из любопытства. Ученик помялся секунд шесть и неожиданно продолжил:

– Мне, наверное, лучше остаться. Ты плохо выглядишь. Может, я чем-то смогу помочь?

Предложение, завуалированное так тщательно, что я его едва различила, поразило меня. В одно мгновение я осознала, что Вин хотел остаться, но, видимо, побоялся, что, сказав об этом напрямую, спровоцирует отказ. Тем не менее, сиделка мне не требовалась.

– Спасибо, Ирвин, но я справлюсь сама, – твердо ответила я, наблюдая за его лицом. От меня не ускользнуло разочарование, на долю секунды мелькнувшее в глазах.

– Повеселись, – смягчила впечатление я. – Не стоит из-за меня отказываться от прекрасного вечера. Тем более, раз уж вы с Санькой договорились.

– Ну, он бы понял после… – неуверенно начал Вин и осекся, не сумев подобрать слов.

– Иди-иди, – усмехнулась я. – Дай мне поболеть всласть.

Ученик улыбнулся и, сказав что-то ободряющее, поспешил уйти. Пожалуй, слишком поспешил. Я отметила хлопок входной двери, чуть более резкий, чем обычно. Что-то с ним творилось в последнее время. Мотивы поступков Ирвина все чаще оставались мне неясными. Меня это не то, чтобы беспокоило, но подавало пищу для размышлений. Я надеялась, что изменения в поведении – хороший знак. Я столько сил вложила в развитие более-менее нормальных, спокойных взаимоотношений, что было обидно думать, будто все это пропало втуне.

Я заварила себе еще чашку чая и вернулась к просмотру комедии о нелегкой романтической жизни студентов. Посмеявшись над фильмом, я полистала каналы и, в конце концов, остановилась на музыкальном. Время тянулось нарочито медленно, и я уже подумывала о том, чтобы подняться наверх и, приняв таблетку снотворного, погрузиться в сон без сновидений, как хлопнула входная дверь. Я бросила взгляд на часы. Без четверти двенадцать.

– Что-то ты рано сегодня, – громко поприветствовала я вампира.

– Да настроения не было, – вяло ответил он из холла. – Как ты себя чувствуешь?

– Пока не проснулась, было отлично.

Вин, снимавший в прихожей куртку, замер и заглянул в дверной проем. Растерянная физиономия вампира меня позабавила.

– Я тебя разбудил? Если мешаюсь, могу уйти.

– Перестань, – миролюбиво ответила я. – Я просто неудачно пошутила.

Ученик, наконец, разделся и прошел в гостиную. В его взгляде содержалось слишком много беспокойства, на мой вкус.

– Температура есть? – он протянул руку к моему лбу, но я тут же отшатнулась, едва не задохнувшись от возмущения.

– Естественно! – чуть резко бросила я. – Комнатная! Вин, прекрати корчить из себя сестру милосердия. Тебе не идет.

Щенок мгновенно сник и устало опустился в кресло.

– Извини. Я просто переволновался за тебя.

– И поэтому вернулся раньше? Не глупи. Я уже большая девочка.

– Ты не первый раз мне это говоришь, – заметил Ирвин. – Я уже запомнил. Но я чувствую себя виноватым: ведь это из-за меня ты простудилась.

Он коснулся вчерашнего, и напряжение между нами мгновенно сгустилось. Временами манера Вина выражать свои мысли приводила меня в бешенство. Как можно так усложнять жизнь? Почему бы не сказать напрямую? Зачем ходить вокруг да около, если можно выяснить все раз и навсегда? Я терпеть не могла такие завуалированные многослойные беседы.

– Ирвин, я сердилась на тебя из-за того, как ты со мной разговаривал, – вздохнув, начала я. – И из-за твоих поступков. Но я понимала, что тебе необходима разрядка. Я ее тебе дала.

– То есть, – медленно начал вампир, – ты с самого начала не дралась со мной серьезно?

– Нет, – улыбка получилась сочувственной. Наивный мальчик. – Я и не разговаривала с тобой всерьез там, в холле. Каждое мое слово было подобрано так, чтобы тебя спровоцировать. Не обижайся, но до того, чтобы драться со мной хотя бы на равных, тебе еще очень и очень далеко. Хотя, признаюсь, ты заставил меня попотеть. Ты учишься, Вин, учишься быстро и хорошо. Я довольна тобой. Однако если бы ты вынудил меня вести более жесткий бой, я положила бы тебя в первую минуту поединка. После первой же твоей ошибки.

– Когда ты ударила меня в живот? – понимающе кивнул Ирвин.

– Нет. Раньше. Когда мы разошлись после первой сцепки. Ты не обратил внимания, что твое движение было завершено, а я имела еще некоторый запас. Я бы просто сделала шаг вперед, догоняя, и атаковала бы тебя колющим ударом. Блокировать ты уже не успевал.

Вин молчал, анализируя услышанное. Потом кивнул, соглашаясь, и признался:

– Да, я даже не увидел такой возможности.

– Это от недостатка опыта. В целом, ты молодец. Я довольна, и я не сержусь. Но повторения не допущу. Тебе следовало посоветоваться со мной прежде, чем вступать в конфликт. Еще один подобный проступок, и результат запомнится тебе надолго. То же касается и беседы со мной в таком же тоне, как вчера.

В моем усталом голосе не было угрозы. Я только констатировала факт, и ученик оценил это.

– Я понял, Леди. Я сорвался. Больше такого не повторится.

Мне очень хотелось спросить о причине срыва, но меня не оставляло неприятное предчувствие, что ответ мне не понравится гораздо больше, чем сама ссора. Поэтому я промолчала. Ирвин тоже хранил молчание, глядя на свои ладони. Он о чем-то размышлял, и мне не хотелось его прерывать. Щенку сейчас было необходимо все обдумать.

– Хочешь, я сделаю тебе чаю? – неожиданно нарушил тишину Вин.

– Да, будь добр, – согласилась я. Чаю хотелось. Еще больше хотелось подняться к себе и залезть в кровать, под теплое одеяло. Но мне показалось, что уйти сейчас будет не слишком уместно. Тем не менее, ученик развеял мои сомнения сам:

– У тебя глаза в кучку. По-моему, ты сейчас уснешь.

– По-моему, тоже, – вздохнула я, соглашаясь с очевидным. – Собеседник из меня сегодня так себе…

С трудом отыскав в себе силы на столь длинный путь, я переместилась в свою комнату. И чай Вин принес уже туда. В термосе.

Через три дня, проведенных в постели, я почувствовала себя немного лучше, и договорилась с Тенью о встрече.

Мы встретились в городском парке около полудня. Странно было видеть талантливого снайпера в строгом костюме стального цвета и пальто нараспашку, вместо столь любимых им кожаных штанов и потертых джинсов. Я же и не думала отказываться от привычного облика. Правда куртку предпочла застегнуть, да и тонкий шарф на шее совсем не казался мне лишним.

– Привет, – Тень сжал мое запястье. – Ты плохо выглядишь. Что с тобой?

– Болею, – откликнулась я, откашлявшись. – Привет.

– С ума сошла? – покачал головой наемник, сурово глядя на меня. – Тебе кто разрешил из постели вылезти? Почему не лечишься?

Я закатила глаза и пообещала:

– Вот сейчас с тобой расплачусь и поеду болеть дальше.

– Леди, ты – идиотка, – сообщил мне приятель. – Неужели ты решила, что я не подожду несколько дней? В конце концов, свои люди.

– Ты же знаешь, как я не люблю быть должной, – пожала плечами я и протянула ему небольшой черный кейс. – Твои двадцать пять процентов. Проверять будешь?

– Иди ты, – обиделся Тень. – Как ты себя чувствуешь? Силы на небольшую прогулку найдутся?

– Нормально, – отозвалась я, все еще недовольная повышенным вниманием к моему самочувствию. – Наскребу.

Мы прогулялись по аллее, совсем еще голой и безжизненной. Март вошел в пик своего правления. Солнышко уже не гладило, оно вовсю грело, и почки готовились проклюнуться. Но пока отпечаток зимы все еще жил на голых ветвях, на влажной, холодной почве, в прозрачной синеве неба. А ветер уже приносил запахи весны, которые чувствовала даже я сквозь свой насморк. Мокрая, посыпанная мелкой галькой дорожка убегала вглубь парка, уводя нас из цивилизации все ближе и ближе к озеру, спрятавшемуся среди деревьев.

Тень выполнил мое давнее желание и рассказал мне подробнее об убитом им вампире. Обсудив, мы пришли к выводу, что смена, скорее всего, заступила вовремя. А этот зубастый был первой ласточкой: то ли раньше положенного пришел, то ли был дежурным и в его обязанности входила проверка окрестностей. Логике соответствовал второй вариант.

В любом случае, с остатками смены Тень едва не столкнулся, пробираясь к машине. Он пропустил их, затаившись у стены дома, и благополучно ушел, не оставив следов. Я коротко пересказала напарнику то, что произошло в доме.

– Я тебе жизнью обязана, Тень, – серьезно сказала я.

– Не выдумывай. Ты все равно бы выпуталась. По части вампиров ты – лучшая, – отмахнулся приятель.

– Если бы не твой выстрел, она бы меня укусила.

– Ну, хочешь быть обязанной – будь. На заказе сочтемся, – усмехнулся Тень, легонько сжимая мои пальцы. – Так, детка, ты, конечно, без сомнения, самая крутая наемница, но в данный момент у тебя зуб на зуб не попадает. Марш домой, в койку.

Я хмыкнула, снисходительно глянув на напарника.

– А я Ами пожалуюсь, – применил тот запретный прием.

– Не смей мне угрожать! – шутливо возмутилась я. – Все, считай, я уже в постели.

– Тебя до дома не проводить? – насмешливо вздернутая бровь отразила смысл лучше любых пояснений, и отвечать я не стала, скорчив рожу.

Глава 32. О мыслях и водителях.

К удивлению Ирвина, Леди поднялась с постели уже через три дня. Отлучилась по делам и вернулась только в начале четвертого часа, сразу же уйдя к себе в комнату. Он не понимал, зачем мастер заставляет себя вставать, если срочных дел нет. Естественно, ученику Леди своих мотивов не объясняла. В тот вечер наставница не выходила из комнаты, и отчего-то Ирвин страдал от одиночества. Он отменил договоренность с Санькой, потому что ему не хотелось покидать стены дома. Вин просидел в гостиной целый вечер, боясь пропустить появление наемницы, но она не вышла. Перед сном ученик приготовил чай с травами, заботливо купленными им днем, и отнес наверх, в комнату Леди. Однако все, что он получил – благодарность и пожелание спокойного сна.

Пожелание оказалось напрасным. В эту ночь ему плохо спалось. Смутная тревога не оставляла его. Он долго лежал, глядя в потолок, борясь сразу с двумя желаниями: сбежать из дома и поохотиться или заглянуть к Леди, проверить, как она. Второе желание было неосуществимо без позволения мастера, а она бы ни за что не позволила, поэтому с данной блажью бороться удавалось лучше. А вот голод не отступал. Вин уже подумывал о том, чтобы сходить за консервированной кровью, но пока удерживался. Да и не были запасы, хранившиеся в отдельном холодильнике, полноценной пищей. Для того чтобы подпитать ослабевший на фоне добровольной диеты организм такая кровь годилась. Но её было недостаточно, чтобы полноценно вдохнуть жизнь в клетки его тела. С другой стороны, сейчас некоторая слабость даже шла на пользу: тренировки с Леди, в любом случае, требовали ограничения скорости. Не потому, что мастер уступала: в случае необходимости, она прекрасно корректировала его скорость сама. Отработка приемов, вдумчивая и сосредоточенная, происходила куда медленнее, чем он мог бы двигаться даже сейчас, порядком ослабнув. А серьезных угроз не наблюдалось… Мысли, до того ворочавшиеся неспешно, обрели цель. Угрозы… Вин не знал, удалось Леди выяснить еще хоть что-то о его прошлом. Мастер не отчитывалась перед ним, а задать вопрос он не решался, опасаясь, что развитие темы может привести к очередной неприятной беседе. Но возможность столкновения наемницы со стаей беспокоила. Ирвин обдумывал возможные варианты развития ситуации почти до рассвета и никак не мог найти путь, приведший бы его к спокойствию и безопасности. В конце концов, сон, поверхностный и тревожный, завладел его сознанием.

Утром его разбудила слышная даже сквозь закрытые двери музыка. Вин сонно потянулся и посмотрел на часы. Семь. Кому пришло в голову устраивать дискотеку в такую рань? Леди же может проснуться…

Окончательно вырвавшись из объятий сна, Ирвин понял, что музыка звучит внутри дома. Удивившись, он наскоро умылся, натянул джинсы и футболку и спустился вниз, ориентируясь на звук. Он привел Вина на первый этаж, в маленький спортивный зал. Мелодия доносилась из колонок музыкального центра назойливым ритмом басов и яростными гитарными аккордами. Леди слушала тяжелый рок. Неслышно открыв дверь шире, ученик оглядел весь зал. Окна, закрытые жалюзи, гладкие, ровные стены, выкрашенные в теплый золотисто-песочный цвет. Мягкий, пружинящий, прорезиненный пол. Ничего лишнего. Только длинный плоский шкаф, вжавшийся в стену, в нише которого и нашел себе место музыкальный центр, шведская стенка да стойка с мечами в противоположном углу. Наемница предпочитала тренироваться в помещениях спортивного клуба, поэтому в своем доме держала лишь минимум необходимого.

Леди двигалась в центре зала, полностью отдаваясь музыке. Глаза наемницы были завязаны черным шарфом, в руках она сжимала меч. Настоящий. Боевой. Острый. Ее босые ступни, выглядывающие из-под подвернутых джинсов, отсчитывали шаг за шагом, скользя по темному полу. Короткая майка, оканчиваясь на середине живота, позволяла следить за дыханием. Леди словно танцевала, выполняя серию упражнений с мечом в сумасшедшем ритме рока. Выпад вперед, рука поворачивает лезвие горизонтально, вторая контролирует нажим. Поворот, отбив справа. Нога скользит легко и послушно, увлекая за собой тело. Рубящий удар, рваным отблеском метнулся солнечный зайчик по кромке лезвия. Ученик замер в дверях, сдерживая дыхание. Леди была прекрасна. Тонкое, гибкое тело. Уверенные движения. Размеренное дыхание. Завязанные глаза. Она скользила сквозь время и музыку, выполняя элемент за элементом, нанося удар за ударом. Невидимые противники ложились под ее клинок, повинуясь неспешным и, в то же время, безумно быстрым жестам. Выпад назад, меч летит по широкой дуге над головой. Фиксация. Шаг вперед. Равновесие. Клинок, послушный отводящей его руке, стремится вправо и тут же резко замирает, стряхивая с лезвия невидимую кровь. Удар. Укол. Отмашка.

Ирвин следил глазами за тренировкой наемницы, боясь шевельнуться, чтобы не выдать своего присутствия. Каждое движение мастера казалось искусством. Оно было конечно, завершенно, целенаправленно и… прекрасно. Как танец, как колдовство. Упражнения, привычные, даже занудные, в исполнении Леди превращались в священнодействие. В ритуал смерти, завораживающий и опасный. Вин уже много раз тренировался под музыку. Мастер учила его слушать ритм, подгонять под него биение сердца и движение тела. «В любом бою есть ритм, Ирвин. Ты должен научиться ловить его. Чувствовать с первой секунды. Победа зависит от того, насколько хорошо ты поймешь природу боя». Эти слова он вспоминал часто, тренируясь в одиночестве. Но, сколько бы сил он не посвящал тренировкам, теперь в душе угнездилась мысль, что довести свои движения до такой чудесной гармонии ему так и не удалось. Меч, Леди и ритм – они составляли единое целое. Одно продолжалось в другом, круг замкнулся. Смена ритма, неожиданное развитие в музыке – и движения мастера менялись. Она ни разу не зацепила ни одного предмета, не приблизилась к стенам на опасное расстояние. Наемница чувствовала себя естественно.

Поддавшись внезапному искушению, Вин неслышно скользнул мимо наставницы, к стойке. Он полностью полагался на свое вампирское умение двигаться бесшумно. Осторожно вытянув свой тренировочный меч, он отступил на пару шагов.

Леди двинулась вперед, срубая голову первому противнику, тут же ударила назад, из-под руки, пронзая второго. Фиксация. Равновесие. Вывод меча на новую траекторию. Дождавшись, когда мастер вновь шагнула вперед, Ирвин размахнулся и ударил ей в спину. За грохотом музыки тонкий свист рассекаемого воздуха не был слышен. Движение вампира также было безупречно тихо. И, тем не менее, Леди оборвала свой выпад на полуслове, не добив воображаемого партнера, и, в долю секунды развернувшись, встретила меч своего ученика. Ирвин вздрогнул, удерживая сцепку, и тут же отступил, предоставляя мастеру возможность попасть в ловушку инерции. Леди скользнула вперед и вбок, уходя из-под удара, и тут же атаковала. Ее движение получилось настолько быстрым, что вампир едва успел сместиться. Отбив вышел неудачным, его меч сорвался вниз, в слепую зону, но Вин моментально вернул его на нужную траекторию. Замерев, он смотрел на наставницу. Она не шевелилась, держа голову ровно и прямо, не глядя в сторону щенка, словно не замечая повязки на глазах. Адреналин растекся по крови. Вин почувствовал, что продолжать опасно, и опустил меч. Он доверял Леди. Щенок был твердо уверен, что мастер не заденет его. Но ощущение острой стали, с огромной силой проносящейся мимо, беспокоило.

Леди также опустила свой клинок и стянула с глаз шарф. Посмотрела на ученика. В зеленых глазах застыло серьезное, чуть колючее выражение. Но уже спустя секунду лед растаял, и на губах заиграла улыбка.

– Почему ты была уверена, что победишь меня? Тогда, когда дала возможность разрядиться? – задал Вин вопрос, который не отпускал его уже несколько дней.

– И тебе доброго утра, – отозвалась наемница. Потом медленно вернулась к шкафу, выключила музыку, взяла свои ножны и бережно вложила в них клинок. Только отдав дань уважения оружию, Леди повернулась к ученику и ответила:

– Потому что я сильнее, Вин. Невзирая на твои физические данные. На видовые особенности. Мало скорости. Силы мало. Это еще не все. Важна техника, важно умение, мастерство. Ты бьешься, как слепой котенок. Помнишь, как себя ощущаешь, когда только сел за руль и еще нервничаешь на каждом сложном перекрестке? Втыкаешься взглядом в габариты впередиидущей машины и стараешься держать достаточное расстояние, чтобы не влететь ей в задницу, если она резко затормозит. Примерно так же выглядит твое владение мечом. Ты отслеживаешь противника и принимаешь решения по факту. Ты отлично используешь преимущества роста, веса, гибкости и скорости, у тебя хорошее чутье на меч. Но ты не можешь думать наперед. Как опытный водитель, который на впередиидущего не смотрит вообще, а оценивает ситуацию на несколько корпусов дальше. Если бы все было так просто, как ты себе вообразил, меня давно уже убил бы какой-нибудь вампир на заказе.

Ирвин внимательно посмотрел в глаза наставнице. В зале было тепло, но его пробрала дрожь. Даже сейчас, когда тренировка уже закончилась, Леди представляла собой монолит силы. Слиток сплошной уверенности. Сплав знания и опыта. Она не ругалась, не сердилась, но та серьезность, что окутывала ее сейчас, пугала намного больше ярости.

– Почему ты решила драться именно на мечах? – уточнил ученик, стараясь выровнять дыхание.

– Потому что в рукопашной ты чувствуешь себя увереннее. Это вовсе не значит, что у тебя лучше получается, – поспешила разочаровать воспрянувшего было духом щенка Леди. – Но ты считаешь себя крутым, расслабляешься, а потому и ошибки совершаешь куда более серьезные. В тот момент ты, в принципе, был не очень вменяем, и я опасалась, что мне придется применить силу по-настоящему. Не хотела сделать больно. Не хотела сделать что-то унизительное. С мечом ты нервничаешь, тебя пугает острая сталь в моих руках, и я воспользовалась этим, как некой гарантией. И не прогадала. Ты держался молодцом. Но на спину больше так падать не надо. Ты, конечно, бессмертный. Но сомневаюсь, что с пробитым сломанным ребром легким очень удобно драться.

Вин грустно усмехнулся и кивнул.

– Ты научишь меня? Делать так, как ты?

Леди вдруг протянула руку и дружески растрепала его волосы. Вампир замер от неожиданности, боясь спугнуть нежданную ласку неосторожным движением. Пальцы у наемницы были сильными и теплыми.

– Научу, – улыбаясь, кивнула Леди, убирая руку. – Мне самой нравится тебя учить. Только не дерзи мне больше, пожалуйста.

Леди подхватила висевшую на стойке рубашку и вышла из зала. А Вин постоял еще с полминуты, вновь проживая прикосновение пальцев ко лбу и волосам. Жест, пронизанный лаской, был совершенно нейтральным. И, в то же время, наполненным теплом до краев. Почему-то в этот момент Ирвин понял, что мастер к нему привязана. Он не знал, каким словом получится точнее обозначить ее отношение. На дружбу оно пока не тянуло. Но было где-то близко. И тяжелой волной накатила отчетливая мысль: случись что-то по-настоящему серьезное, Леди хладнокровно убьет его. Невзирая на свои чувства. А, может, именно благодаря им.

Леди постепенно выздоравливала. Неделю спустя ее еще мучил кашель, но остальные проявления болезни уже отступили, и мастер сразу же возобновила тренировки. Теперь к уже привычным для них упражнениям добавился еще один элемент. Леди постоянно обращала внимание на внутреннее состояние ученика. Она фиксировала его на каждом вздохе, на самом слабом чувстве, что появлялось во время боя. Она тренировала его дух, его волю. Ирвин слегка опешил от обилия сведений, которые посыпались на него с первого же занятия. Он пока никак не мог понять, как же мастеру удается держать в голове такое количество информации ежесекундно. Когда вампир учился в первый раз, ему также объясняли психологию и философию боя, но никогда не натаскивали так, как это делала Леди.

– О чем ты думаешь, Вин? – недовольным тоном поинтересовалась она, отбивая удар, когда он едва начал воплощать его в жизнь.

– Планирую свое дальнейшее действие, – честно признался ученик, останавливаясь и вытирая рукой пот со лба. Раньше ему казалось, что на тренировках Леди гоняет его, пока он не начинает падать от усталости. Теперь он понял, что дыхание может быть не только вторым, но и третьим, и четвертым тоже. Казалось, что понятие «усталость» для его наставницы имеет лишь абстрактный смысл. Сегодня они тренировались уже почти четыре часа, но Леди, судя по всему, еще не добилась чего-то, что позволило бы ей считать тренировку оконченной. Раньше вампир думал, что уставать он тоже не умеет.

– Ну, как успехи? – едко осведомилась мастер. – Каково будет твое дальнейшее действие теперь? Я не только отвела твой удар, но и получила возможность действовать сама. Поверь мне, я смогу добиться, чтобы мой выпад стал смертоносным.

Ирвин вздохнул, не скрывая раздражения, и отвел взгляд в сторону. Чего она от него хочет? Он не может думать обо всем сразу!

– Мысль первична, – продолжила Леди, нервно прохаживаясь туда-сюда перед ним. Вампир чувствовал кожей, как адреналин бурлит у нее в крови, не давая стоять спокойно. Обычно она довольно-таки успешно справлялась с собой, но сейчас будто позабыла про контроль, увлеченная тренировкой.

– Твой удар сейчас был лишен смысла. У него не было цели.

– Неправда, я целился тебе в корпус! – возмутился вампир, которому в течение нескольких месяцев внушали, что каждый удар обязан быть целенаправленным. Будто бы до этого то же самое не повторяли наставники в «Пути Воина».

– Отлично, но для чего? – Леди остановилась и молниеносно повернулась к нему.

Под испытывающим взглядом Ирвин смутился и растерялся. Хороший вопрос. Для чего люди обычно куда-либо целятся? Чтобы попасть. Последнюю мысль он озвучил и тут же горячо пожалел об этом.

Леди смеялась. Искренно, весело и заразительно. Вот только ученик ее смех воспринял, как унижение.

– Это прекрасно, – отсмеявшись, прокомментировала мастер. – Твою фразу надо куда-нибудь записать. Чтобы потом напомнить, когда ты поймешь и научишься.

Лицо вампира, скорее всего, прекрасно отражало сейчас его эмоции по поводу смеха мастера, и Леди моментально стала серьезной.

– Когда ты что-то делаешь, ты должен задумываться о последствиях. Любой поступок диктуется своими причинами, это понятно. Но гораздо лучше, чем мотивы, следует представлять себе результат. Чего конкретно ты хотел добиться этим ударом? Убить меня? Ранить? Лишить подвижности? Отвлечь? Мысль, Ирвин. Вот что должно тобой управлять. Меч – это, конечно, продолжение руки. Но, прежде всего, это – продолжение тебя. Твоей личности. Твоей воли. Твоей мысли. Ее живое воплощение.