Глава 9
Ребят направили на работу в огромный Красноперекопский район города. В отделении не хватало двух человек: один из предшественников был уволен из рядов милиции, в которой тогда шла чистка, а второй погиб при исполнении задания. Конечно же, они узнали, на чьи места пришли, нашелся болтливый доброжелатель.
Им выделили комнату на две койки в милицейском общежитии. Тетку Игната решили не обременять, у нее теперь была семья. Парни были всем довольны и радовались, что будут вместе работать.
В их жизни начался период, который можно назвать суровыми милицейскими буднями: приходилось все постигать с азов. Основной трудностью стало составление разных отчетов. Ребятам хотелось больше реальной работы, а не сидеть с бумажками. Получалось, что на выезд всегда брали кого-то одного из них, а другой оставался в отделе осваивать трудную науку бумажного дела.
Наставник ребят лейтенант Тимофей Карманов, заметив, что у Петра разборчивый почерк, всю писанину стал поручать ему. Игнат был у него мальчиком на побегушках и выполнял, по мнению ребят, неважную работу. Они было задумались о дедовщине в милиции. Но со временем разобрались, что это не так.
Тимофей Карманов был опер серьезный, десять лет находился на этой работе. Просто у него была собственная методика воспитания молодняка – присматривался.
– Ну что, товарищи оперативники, запомните, – назидательным тоном внушал им Карманыч, как звали его в отделении. – В работе оперативника не существует мелочей. Любая мелочь является мелочью только с точки зрения обывателя, а для оперативника – это доказательственный факт. Нельзя ничего пропускать мимо. Любая информация требует тщательной проверки по нескольким направлениям. Понятно?
– Так точно, товарищ лейтенант, – дружно отвечали Петр с Игнатом.
Так изо дня в день, небольшими порциями Карманыч делился с ребятами премудростями оперативной работы. И, пожалуй, всегда оставался доволен ими, за редким исключением.
А на четвертой неделе совместной работы они удостоились чести быть приглашенными в гости к наставнику на пироги, которые замечательно пекла его дочь Поля.
– Моя Пелагеюшка, – говорил наставник о дочери.
Ясно, что была у Карманыча здесь определенная личная цель. Неслучайно постоянно рассказывал он дочери об отличных ребятах, которые попали к нему на стажировку. Вот Пелагее и захотелось с ними познакомиться, чему Карманыч был очень рад, но виду не показывал. Тем не менее, всем в отделе было известно, что лейтенант не каждого в свой дом позовет. Это им льстило – оправдали доверие.
Через месяц испытательного срока в отделении, который им определил лейтенант, Петр с Игнатом были допущены «до тела», то есть до трупа. Вот так все начиналось.
…В начале этого года тестя Игната, их наставника Тимофея Сергеевича Карманова, не стало. Он умер, не дожив год до 90-летнего юбилея. Три недели назад его похоронили. Игнат прислал за Петром машину в Волково, чтобы друг побыстрее смог добраться до Ярославля. Провожая Карманыча в последний путь, Петр вспоминал те далекие дни с какой-то незримой безысходностью.
Понимал его только Игнат. Вся их жизнь была как на ладони друг у друга…
Память унесла Петра в далекий день 1973 года, когда он впервые встретился с медсестрой в больнице Аленой Сергеевой, куда зашёл по делам службы поговорить с пострадавшим.
– Что вы здесь делаете, – набросилась на него вошедшая в палату медсестра – кто вас пустил?
– Никто, я из Красноперекопского отделения МВД, – сказал Петр, показывая удостоверение.
– Но больному нужен покой, что он вам может сейчас сказать! Освободите помещение немедленно, – безапелляционно заявила она.
– Ишь, ты, малявка, – усмехнулся Петр. Но медсестра уже отправилась за врачом.
Они потом не раз вспоминали вдвоем первый момент их случайного знакомства и всегда хохотали, когда Петр так артистично изображал Алену.
Алену Сергееву действительно можно было назвать малявкой, рост всего 153 сантиметра. На фоне высокого Петра она выглядела девчушкой-школьницей. Но девушка уже пять лет работала в больнице после окончания медучилища. Петр был старше нее на семь лет. Но чем-то зацепила его эта девчушка, с которой он еще несколько раз встретился в больнице, приходя туда по службе. Наконец, через две недели, Петр решился пригласить Алену на свидание. Он долго раздумывал, как поступить в случае отказа. Но она согласилась.
Через год Петр с Аленой сыграли свадьбу. А через три года в семье родился сын Ванюшка, названный в память деда.
Петр к тому моменту стал уже опытным оперативником, как и Игнат.
В один из дней 1978 года Петра пригласил к себе на важный разговор заместитель начальника отделения майор Белов.
– Вот что, Петр. Пришла разнарядка на учебу в Высшую школу МВД в Москве. Ты уже опытный оперативник, пора повышать квалификацию и переходить на следственную работу, – сказал Петрович, которого за глаза называли так все оперативники.
Предложение было неожиданным. Ванюшка еще маленький, как оставить Алену одну? Помощи ждать неоткуда, мать Алены тяжело больна и месяцами лежит в больнице, а когда выходит, за ней нужен присмотр и уход.
– Товарищ майор, вы же знаете, какая у меня сейчас семейная обстановка. Сам мечтал об этом, но не сейчас. Предложите Игнату Сидорину, я думаю, что он согласится, – ответил Петр.
– Ну, что же. Тебе решать, – ответил Петрович. – Жаль. Неизвестно, когда на наш отдел выпадет еще такая удача.
Как Петр предполагал, Игнат согласился. Семейная ситуация у него не была такой катастрофической. Он женился на четыре года раньше Петра, сынишке было уже семь лет. Да и позаботиться о Пелагее с сыном было кому, из Волкова всегда могли приехать родители Игната, и отец Пелагеи, их наставник Карманыч, всегда был рядом.
Глава 10
В семье Красавиных жили дружно. Алена работала в больнице, только уже старшей медсестрой. Ванюшка учился в школе. Правда, редко удавалось проводить вместе выходные: дежурства не совпадали, работа требовала от Петра напряжения всех сил. Но когда выпадали эти счастливые деньки, они уезжали в Волково: ходили в лес за грибами и ягодами, купались в Волге и рыбачили, а зимой катались на лыжах. Ванюшка всегда с нетерпением ожидал этих дней.
Когда в Волково приезжала Антонина, то к Красавиным всегда приходили Сидорины, во дворе накрывался стол, и звучали песни – Тоня давала домашний концерт. Какие это были счастливые дни!
В 1980 году умерла мать Алены – отмучилась. Теперь они жили втроем в однокомнатной квартире на Московском проспекте. А через год Петр Красавин получил новую двухкомнатную квартиру в новостройке. Теперь у сына была отдельная комната.
Так вышло, что предложения о поступлении в Высшую школу МВД больше не было. Петр не жалел, ему нравилась оперативно-розыскная работа, которую он называл «живой».
– Кроме милиции, некому людям помочь! – говорил он часто своим молодым стажерам, давая наставления, и повторял то, чему когда-то их с Игнатом учил Карманыч. Но обязательно прибавлял:
– Помните, что в милицию приходят не для того, чтобы хорошо зарабатывать, а для того, чтобы с чистой душой работать. О материальной стороне заботится государство.
Его слова соответствовали действительности. Престиж милиции при министре МВД Николае Щелокове был на невиданной ранее высоте. «Кроме милиции, некому людям помочь» – служебный девиз самого министра, который часто произносил эти слова.
В 1982 году умер Генеральный секретарь ЦК КПСС Леонид Брежнев. И началось…
В своих разговорах Петр с Игнатом долго не затрагивали эту тему, не хотелось бередить больные раны: в 1992 году в жизни Петра произошла трагедия, от которой он долго не мог оправиться. Только в начале двухтысячных между ними впервые произошел этот разговор, поводом для которого послужил фильм «Убийство на Ждановской», вышедший на телеэкраны.
– Конечно, Петюня, я не утверждаю, что в милиции не было и нет таких сволочей, – с жаром говорил Игнат, – но как это отразилось потом на нас!
– Всех под одну гребенку, вот как, – отвечал Петр. – Если ты милиционер, то садист, изувер, – одним словом, «оборотень». Вспомни, как изменилось отношение к милиции. Не имело значения, что ты всю жизнь честно работаешь. Общество на тебя стало смотреть как на бандита в форме, вот что обидно.
– Мы с тобой служили честно, многие наши товарищи жизни свои отдали. Но как проходила чистка личного состава в органах? Ясно, что такие «оборотни» и у нас в Ярославле были, правда, в основном в верхней структуре, у нас все же не Москва. А пострадало доброе имя каждого.
В дальнейшем друзья не раз возвращались к этому разговору. Как быстро было уничтожено то, что создавалось в течение длительного времени! В этом уже не было никакой тайны, времена изменились.
Оба прекрасно знали причину: негласное противостояние между КГБ и МВД за первенство и власть. Кончина Брежнева и приход к власти бывшего руководителя КГБ Юрия Андропова вызвали личный крах министра МВД Щелокова и существенное ослабление органов милиции.
При Щелокове, с одной стороны, был поднят престиж милиции, а с другой стороны, в ведомстве была создана система безнаказанности и круговой поруки, которая породила «оборотней».
В очередной воскресный приезд в Волково Игнат Егорович зашел к другу. Петр чувствовал, что на душе у него почему-то неспокойно.
– Знаешь, Петюня, – сказал Игнат, – после восьмидесятых и девяностых милиция так и не вернула себе доброе имя. Только название сменили – полиция вместо милиции, а прежней высоты не достигли, прежнего уважения от народа нет. И будет ли – как знать? Какие особняки себе построила наша верхушка! На какие же средства? А мы должны делать вид, что ничего не знаем, что все в порядке. Ты, вот, Петюня, от меня помощи не принимаешь, говоришь, проживу на свою пенсию, да лес с Волгой прокормит. А психология-то тех, кто у власти, да и, пожалуй, у многих других, изменилась. Им никогда не стыдно, и о том, что обирают свой народ, даже не задумываются. А с экрана телевизора только слова одни. Реальная жизнь совсем другая. Скорей бы доработать – и на заслуженный отдых!
– Да я это понимаю, как никто другой, Игнатка, – поддержал его Петр, несмотря на то, что уже давно уволился из органов МВД. – Понимаю, что один ты в поле не воин, а прежнего не вернуть.
– Пойдем, Петюня, ко мне в гости, Пелагеюшка ждет. Твоих любимых пирогов с капустой и яйцом напекла.
– Счастливый ты, Игнатка. Как я радуюсь за вас за Пелагеей! А то, что я бываю временами смурной, сам знаешь, ничего не могу с собой поделать. Но ты за меня не беспокойся. Такого, как раньше, не повторится. Считай, ты меня тогда вытащил с того света. Я теперь перед тобой в ответе. Не подведу. Пойдем, а то заждалась Пелагея.