Как он же он это делал делал? Ведь должна быть какая-то технология проникновения в другую реальность. Как выглядит искомая информация и как её найти в голове? Это часть мозга, группа нейронов и синапсов? Он ещё больше нахмурил лоб, пытаясь представить нужное воспоминание в виде волны или импульса. Или пучка фотонов, каким его рисуют в научно-популярных роликах на ютубе.
Он пытался представить свой мозг, состоящий из органической ткани и электричества, пытался гнаться за своей целью по коридорам извилин. Вспоминал, как вначале сознание затягивала воронка, как за закрытыми глазами в полной темноте расплывался синий цвет и проявлялись контуры диковинных предметов, а со всех сторон смотрели на него разные глаза: детей, стариков, животных, и на все вопросы находились такие мудрые ответы, даже не ответы, а сразу знание… Но воспоминания были блеклые и уже превратились в пустые слова пересказа, и как ни старался Андрей, у него не получалось ощутить вновь то сладостное медитативное состояние. Ни мантры, ни остановка внутреннего диалога, ни поиск тонкого тела – ничего не помогало, умение выходить за пределы реальности никак не хотело обнаруживаться.
Больше часа бесполезных и мучительных попыток сконцентрироваться и увидеть хоть что-то. Разноцветные видения, перетекающие из одного в другое, ожившие мандалы, голоса мудрецов, мириады глаз, смотрящих на него из глубины веков, прогулки по невиданным городам – всего этого больше не было. Андрей лежал на полу и смотрел в потолок, и дым от благовоний смешивался с пылью в луче солнечного света, пробившегося сквозь шторы. Сопротивление бесполезно. Другой мир его покинул, теперь уже точно.
Раньше всё было проще. Он почти полгода практиковался в медитации, и всегда всё получалось. Правда, тогда у него был наставник… Но не могло же дело быть в этом! Полгода обучения и практик – это не так уж и мало. Андрею тогда уже казалось, что учитель ему больше не нужен, и когда тот не пустил его на занятие за часовое опоздание, Андрей даже немного обрадовался такому финалу. Но напоказ вспылил и ушёл, хлопнув дверью и ругаясь, сквозь зубы. Не такая уж это и точная наука.
"Наконец-то можно заняться куда более важными земными делами", – подумал тогда Андрей и полностью переключился на репетиции со своей музыкальной группой, написание новых текстов и общение с девчонками, с которыми он вместе с приятелями познакомился на концерте. Реальная жизнь поглотила его и закрутила в водовороте событий, встреч и алкогольного угара.
Через пару недель, натусовавшись в мелких клубах Москвы и области и набегавшись в "рейды по тёлочкам", Андрей решил вернуться к учёбе и медитациям с новыми силами. О наставнике он всё ещё вспоминал с раздражительностью и некоторой обидой, поэтому не стал ему звонить и напрашиваться на занятие. Он тогда просто достал с балкона свой черный резиновый коврик для йоги и расположился посреди своей комнаты. Сам справится.
Отправляясь в первое самостоятельное путешествие, Андрей был уверен, что всё будет просто. Он закрыл глаза и приготовился к потоку ярких картинок и волшебных откровений. Но перед ним появилась только стена непонятного тёмного цвета и застыла. Он двигал зрачками за закрытыми веками, пытаясь понять, куда же делись мириады глаз и синий цвет, но стена была повсюду. Вскоре Андрей понял, что никакая это не стена, а просто он видит кожу своих век. К тому же в голове роились мысли о домашнем задании по физике, о предстоящих экзаменах и лабах, об этой невыносимой преподше английского, а ещё о заднице его новой знакомой и о том, что неплохо было бы наведаться к холодильнику. Поняв, что в таком состоянии о плодотворной медитации и речи идти не может, Андрей перенёс это занятие на вечер. Перед сном всегда больше видится.
Но вечером перед глазами была всё та же темнота, а в голове – бытовые вопросы и тексты песен. И на следующее утро. И на выходных. И даже через месяц. Ни трава, ни благовонии, ни шаманская музыка, ни отказ от мяса, ничего не помогало. Всё исчезло.
И вот сегодня ровно два месяца как началась его новая жизнь – пресная, серая, бездуховная и ограниченная пятью чувствами. Он не в депрессии, нет. Просто его окружают люди, которые даже не понимают, насколько бессмысленно такое существование. Люди, которые вечно ходят по кругу, не осознавая этого. Ни к чему высокому не стремятся. По сути – абсолютно бессмысленное существование, первая ступень пирамиды Маслоу. А ведь было Другое…
Первое время после осознания, что дверь в другой мир закрыта, было совсем тяжело. Как будто внутри что-то оборвалось. Как будто родители выгнали из дома. Как будто все веселятся где-то, а тебя не позвали. И время несётся, как бешеное. Не понятно, куда и зачем.
Слишком долго длится это чистилище, из которого он уже почти потерял надежду выбраться. Всё стало плоским и бесцельным. Есть, спать, что-то зачем-то учить, куда-то ходить: вот и вся жизнь теперь, к которой он уже начинал привыкать.
Жалобы на всё вокруг громогласно прервал дверной звонок. Андрей вздрогнул, тихо выругался на внезапный громкий звук, но всё равно собрал расползающиеся мысли обратно в голову и медленно встал с коврика. Перед глазами всё поплыло от резко упавшего давления, и до двери он перемещался практически вслепую, то и дело спотыкаясь о мебель.
Выйдя в ярко освещённый общий коридор, где тошнотворно пахло чьим-то пригоревшим завтраком, Андрей упёрся лбом в дверь, ведущую к лифтам, и посмотрел в глазок. Там, оглядываясь по сторонам и одёргивая джинсовую куртку, стоял коренастый коротко стриженый парень – его однокурсник Ваня Шарко.
Шарко был родом из города Орёл, очень быстро и нечленораздельно говорил и имел раздражающую привычку приходить в гости без приглашения. Андрей часто задавался вопросом, все ли в Орле ходят друг к другу в гости, когда им взбредёт в голову, или это просто Шарко дебил.
Нехотя он открыл дверь.
– Здорово, бруд, – заулыбался орловчанин и полез обниматься к ещё не отошедшему от неудавшейся медитации Андрею.
– Ну, привет, конечно…– проговорил тот проходящему к дверям квартиры гостю, от которого разило дешёвыми сигаретами.
– Как житуха? Чего делаешь? Что сонный-то такой? Кто рано встаёт, тот к обеду уже задолбался? Встрепенись давай! Расширепь окна на кухне, а то что это такое.
Андрей уже пожалел, что открыл дверь этому урагану эмоций и дурацких словечек, но Шарко было не остановить…
– Плесни мне кофеюшку, бруд, лады? – как бы между делом кинул тот, деловито направляюсь на кухню прямо в кедах, пока Андрей в темноте искал тапки.
"Это просто талант. Как он только умудряется надоесть людям меньше, чем за минуту", – подумал Андрей и, бросив искать тапки, поплёлся за Шарко на кухню.
– Как жизнь-то? К сессии готовишься? – продолжил гость тираду риторических вопросов, усевшись за стол и звучно отхлебнув стоявший на столе остывший американо Андрея.
– Естественно, только об этом и думаю. Видишь, учебники на столе?
– А я вот думал у тебя материалы к экзамену по радиоэлектронике попросить, – не дослушав Андрея, перешёл к делу орловчанин. – Я их ксерану и верну сразу же, окей?
– Окей, Ваня, сейчас принесу, – сквозь зубы ответил хозяин квартиры и ушёл в свою комнату.
К тому моменту как Андрей вернулся с конспектами и чертежами, Иван уже выплеснул остывший напиток в раковину, насыпал в кружку растворимого кофе и включил чайник.
– А что у тебя так палками-вонялками пахнет? По Индии загоняешься, что ли? – хитро улыбаясь поинтересовался Шарко.
– Не, я дунул и решил так запах скрыть, – вальяжно ответил Андрей и сам поразился тому, как он так быстро додумался до столь изящной лжи.
– Ну, что за прошлый век, брудер! Сейчас уже никто не дует, ты чего, – Шарко улыбнулся, налил в кружку кипятка, и к аромату сандала добавился кофейный запах. – Сейчас все твои проблемы решит только Виртацин. И запаха никакого не будет, и по другим мирам полетаешь.
Андрея на секунду как будто током ударило от фразы про другие миры. От триггера в голове мгновенно пронеслась тысяча мыслей.
– Как по другим мирам? Это тяжёлый наркотик, что ли?
– Да это не наркотик, это лекарство. Просто ещё в России не освоенное и не проверенное, а в Европе все нормальные люди его юзают, от бессоницы помогает. Совершенно не вредно, можешь в инетике почитать, – гость располагающе улыбнулся и после секундной паузы удивлённо добавил, – Ты серьёзно, что ли, не слышал никогда?
– Слышал, было дело. Просто я предпочитаю откинуться от классики, – продолжал врать Андрей.
– Да безвредное абсолютно, не ссы. Было бы что-то страшное, уже полно роликов в нете было с отходосами. И всё законно на стопроц, если тебя это сильно парит.
– А ты сам-то пробовал? – пошёл в контрнаступление Андрей, разозлившись, что орловчанин считает его трусом.
– Я его не пробую, я им питаюсь! – пошутил тот, – Всё равно что очки виртуальной реальности одеть или кефиру попить, такой вот вред у него.
– Надеть.
– Чего?
– Ничего, забей, – решил не умничать в данной ситуации Андрей. – Ну, и в чём же его отличие от других… лекарств?
– Описать очень сложно, у меня слов не хватит. Бль, горячее какое! – Ваня обжёг язык и выплюнул отпитый кофе обратно в кружку. – Чёрт. В общем, очень странные ощущения. Как будто дежавю во сне. Видишь всякие отрывки очень реалистично. И ещё складывается такое ощущение, что всё знаешь: и физику, и арабский язык, и где лежит какая-нибудь вещь, которую ты потерял.
– Ясно, – с деланым безразличием сказал Андрей и даже зевнул и потянулся для пущей достоверности. Он считал, что никогда не надо показывать, что тебя что-то заинтересовало и ты этого хочешь. На рынке всегда срабатывало.
Гость тут же сменил тему, переходя на обсуждение нового голливудского блокбастера, который он только что посмотрел в кино. Потом речь зашла об общих знакомых и о вариантах сдачи сессии. Затем Шарко спросил про его группу и бывают ли у них концерты, начал расспрашивать, как организовать свой бэнд. Андрей старался вежливо поддерживать беседу невыносимо долгие пятнадцать минут, в глубине души надеясь, что разговор снова вернётся к обсуждению других миров. Но когда появилась возможность снова обсудить Виртацин, зазвенел мобильный из куртки в коридоре. Ване позвонил какой-то очередной его друг, он залпом допил уже не горячий кофе и очень быстро сорвался с места.
Уже около подъезжающего лифта Андрей полушёпотом обратился к уходящему гостю.
– Слушай… Достанешь мне этой штуки, о которой ты сегодня говорил? Ну, чтобы по другим мирам пошариться, – вымолвил Андрей и почувствовал, как в своей попытке штурмовать небеса, он заносит ногу над бездной.
– Да я это… Тебя сейчас же и угощу! – Улыбнулся Ваня и достал из внутреннего кармана куртки маленький полиэтиленовый пакетик. – Это тебе алаверды за конспекты. А у меня дома ещё вагон этого добра. Если ты понимаешь, о чём я.
Всё произошло так быстро, что не было времени подумать. Лифт увёз однокурсника, а Андрей рванул в комнату, сжимая в ладони маленький красный прямоугольник в полиэтилене.
"Это не спайс, от которого все мрут, и, скорее всего, не лсд, – размышлял он, – Ванёк бы не стал врать, что это лекарство. Просто помощь заблудшим душам, какой-то новый церебральный стимулятор как раз для таких, как я. Я же не торчок какой-нибудь конченый, я посвятил свою жизнь науке. Будем считать это экспериментом во имя прогресса человечества".
Андрей вернулся к коврику и сел в позу полулотоса. В комнате ещё стоял густой запах сандала. Он смотрел на таблетку в ладони. Он не был Нео, и выбора у него не было. Только один вариант – красная.
Не теряя времени на размышления, которые могут повлиять на его решимость, Андрей отправил маленький красный прямоугольник в рот, как флешку в картридер. Недалеко, чтобы можно было достать в случае чего. Было стрёмно пробовать какую-то неизвестную штуку в одиночестве. Но он успокаивал себя тем, что если что-то случится, Шарко быстро найдут и посадят, так как на входе в подъезд есть камера, которая записала, что он сюда заходил.
Несколько минут ничего не происходило, и он закрыл глаза.
Луга с яркой сочной травой и пасущимися тучными коровами, которые ожидал увидеть Андрей, здесь отсутствовали. И лестницы в небо тоже не было. Ни василькового цвета, ни добрых глаз древних мудрецов…
Но желание Андрея было исполнено: он выбрался из пресного чистилища своей реальности, снова видел за закрытыми глазами и, как и прежде, получал ответы на свои вопросы.
Вот только попал он явно не на небеса. Он видел марширующие толпы в одежде цвета хаки, мириады гниющих и разлагающихся глаз, гриб ядерного взрыва и синюю ногу с биркой, высунувшуюся из-под простыни. Видел, как невидимой волной уничтожало города, как земля разрывается и перекручивается. Он чувствовал, как волосы на голове седеют. Слышал вой сирен. И всё это сопровождали всепоглощающая паника, чувство беспомощности и привкус железа во рту…
3. Танталовы муки
Отряд был в пути уже десять дней. По дороге им всё чаще встречались пустыри без мусора и трупов и сухие поломанные остовы деревьев. Гера, увидев первые деревья, сначала подумала, что они уже подходят к Китежу. Но учитель сказал, что до пункта назначения ещё идти и идти, просто они далеко ушли от столицы. Города и сёла, которые им встречались, были все, как один, вычищены от продуктов и лекарств, завалены ненужными предметами и наводили тоску своими разрушенными низкими домами и разграбленными и сожжёнными церквями. Церквей было очень много! Изредка в них удавалось найти свечи, которые вкусно пахли чем-то сладким. Их использовали в тёмное время, чтобы не тратить батарейки в фонариках. Но чаще всего даже свечи были кем-то куда-то унесены.
Иногда они находили что-нибудь интересное в квартирах и дачных домиках, в которых останавливались на ночлег. Однажды они остановились в квартире каких-то очень творческих людей: на стенах висело огромное множество картин, некоторые полотна просто стояли на полу, а на балконе, помимо пустых бутылок, лежали разнообразные рамы. В прихожей стояло пыльное расстроенное фортепиано. Гера быстро нашла в демке, как играть самые простые мелодии, и исполняла "Собачий вальс", в то время как остальные доедали кашу. Потом к ней подошёл Даня и сыграл отрывок из "Полёта Валькирий" Вагнера. У Геры чуть челюсть не отвалилась! Он сказал, что его бабушка была пианисткой и с детства учила его играть. Гера попробовала повторить хотя бы первую строчку нотного стана, но у неё ничего не получилось. Это целое искусство! Одной теорией было не ограничиться. Она на несколько минут почувствовала себя обычной смертной рядом с Даней, это было неприятное и непривычное ощущение. Но потом она решила, что если бы у неё было свободное время, она бы научилась играть даже лучше.
"Я же человек гениальной новой расы, я могу всё," – как обычно, подумала она.
В другом доме они обнаружили целый склад денег, украшений и слитков драгметаллов. Этим добром была забита целая комната. Когда-то, до Катастрофы, эти бумажки и железяки считались невероятнейшим богатством. А сейчас они были просто хламом. Для Геры данная находка не была каким-то прям знаковым событием, но учитель, который понимал, что это за банкноты, и помнил их былую ценность, впал в меланхоличное состояние. Он взял охапку зелёных бумажек и сказал разжечь ими костёр для обеда. И сидел смотрел, как они сгорают. Была бы Гера эмпатом, она бы его лучше поняла.
Что касается крупных событий, то их за время похода было всего два. Во-первых, у Геры и Наси синхронно начались месячные. Ничего удивительного, они же подруги, ритмы синхронизировались. Выбрали они для этого, конечно, не самый удобный момент: за весь цикл у отряда не было долгих стоянок, и воды хватало в обрез. Гера себя успокаивала тем, что в 18 веке у крестьянок, работавших в полях, вообще не было ни прокладок, ни тампонов, ни, тем более, менструальных чаш. Неудобно, конечно, но не критично. Несколько усугублял ситуацию только Дюк-индюк, который пытался её унижать за её женскую природу. Но Гера не пасовала. Она привыкла тесно сосуществовать с имбецилами.
Второе событие выглядело, как издевательство. Как только девчонки героически покончили с менструацией, начался жуткий ливень, и отряд на сутки засел в двухэтажном загородном особняке. Теперь воды было хоть отбавляй! Её набирали во всевозможные тары, часть фильтровали для питья, часть уходила на гигиену. Также можно было отлежаться и отоспаться перед продолжением пути. Почему дождь не мог пойти на их первый или второй день – тайна, покрытая мраком.
Ах, ещё Дюк теперь по утрам проводил для всех зарядку! Сначала они с Ильёй по утрам вдвоём отрабатывали удары, "чтобы держать себя в форме", а потом учитель заставил его проводить физкультуру для всех. Гере с Насей тоже приходилось разминаться, несмотря ни на что. При учителе, кстати, Дюк вёл себя чинно и благородно, но как только тот уходил или просто отворачивался, этот придурошный индюк начинал хамить или грязно домогаться. Гера иногда хамила в ответ, только уже громко, и учитель делал ей замечание. Короче говоря, Дюк был невыносимым великовозрастным идиотом.
Сегодня после разминки Дюк всем сообщил, что теперь они будут разучивать приёмы самообороны. Даже учителю придётся, "а то мало ли что". Гера прекрасно понимала, что единственный, от кого здесь нужно самообороняться – это как раз сам индюк. Просто ему очень хотелось повыделываться и поиграть мускулами.
Какой же он мерзкий, всё-таки… Весь какой-то квадратный, шеи как будто нет, весь покрыт рыжеватой шерстью, кожа в чёрных родинках. Ещё за десять дней он оброс бородой и ужасно вонял. Фу, прям тошнит от него. Самое тупое, что это отвратительное чудовище называет её, Геру, монстром и мутантом. Но на её вкус мертвяки, валяющиеся в канавах в воде, были намного симпатичнее Дюка.
Первые боевые приёмы волосатое чудовище показывало на своём коллеге. Они оба были в грязных чёрных майках, камуфляжных штанах и берцах. Оба бородатые. Только Илья был выше и стройнее Дюка.
– Остановили атаку! Прихватили руку противника! Разгибаем свою руку и бьём локтем! Потом бьёте коленом по спине! Запомнили?
Затем Илья и Дюк стали проверять своих учеников, как те справляются. Чудовище, конечно же, встало в пару с Герой. Она быстро продемонстрировала всё, что они разучили, но Дюку что-то не понравилось.
– Давай ещё раз, – скомандовал он ей.
И когда Гера схватила его руку, он свободной рукой ущипнул её за грудь и прошептал на ухо:
– Ну, чё там, закончились дела твои? Будем чпокаться?
Гера мгновенно озверела. Это уже переходило все рамки дозволенного. Она заломила ему руку, ударила коленом по спине, а потом со всей силы врезала ему между ног.
– А ты уверен, что сможешь теперь чпокаться? – прошипела она.
Тренировку пришлось прекратить. Учитель посетовал, что долгие остановки никому не на пользу и попросил всех держать себя в руках и помнить, зачем они собрались.
– Без дисциплины у нас ничего не получится, вы же сами понимаете. Мы идём по диким местам, где спасёт только взаимовыручка. Если вас кто-то раздражает, вызывает неприятные эмоции – просто отойдите, – наставлял их Андрей Николаевич, – только недалеко.
Гера бы с удовольствием не видела Дюка, не общалась с ним и не думала о нём. Но он постоянно к ней лез! За время похода не было ни одного дня, чтобы он к ней не приставал.
После обеда отряд вновь выдвинулся в путь. Гера уже скучала по мягкому матрасу без пружин, на котором она спала в этом особняке, и по светлой просторной комнате с огромной гардеробной с кучей одежды, обуви и украшений. Ничего крупного с собой нельзя было брать, поэтому она взяла только одно золотое кольцо с красным камнем и крупную золотую цепочку на шею. Побрызгалась духами с ног до головы и пару раз пшикнула на рюкзак. Ну, и взяла свежее бельё, разумеется. Стирать тут некогда.
Пока Гера тратила все силы на борьбу с местным альфа-самцом, у Наси и Артёма был медовый месяц. Она сама рассказала Гере, чем они там занимались весь этот дождливый день. Гере было немного обидно. Ей тоже хотелось, чтобы её кто-то любил, говорил ей приятные слова, целовал и оберегал. Хотелось спать с кем-то в обнимку.
"Может, Дюк что-то увидел или услышал и теперь хочет того же самого от меня? Поэтому так упорно пристаёт?" – пришло на ум Гере.
Но она не согласна. Нет, нет, нет! Это просто мерзко. Лучше бы к ней Даня приставал или, в крайнем случае, Уно. Но только не ЭТО!!!
Слишком много мужиков в этом походе. И все они тупее Геры… Ну, кроме учителя, конечно. И, может быть, Дани. У Геры не получалось больше его презирать. Всё-таки он крутой и не совсем идиот. Но былого восторга, который она испытывала, когда он только появился, уже не осталось. Возникло что-то вроде сиюминутного восхищения, когда он играл Вагнера, но это было уже не то. Он же её обидел. Дважды. И по сердцу пробегал неприятный холодок, когда мысли о Дане заходили чуть дальше простого размышления. Даже сейчас.
Кто дальше. Уно. Ну, Уно был на своей волне. Вроде симпатичный и тоже не окончательно тупой, но какой-то далёкий, как будто не с ними. Он не проявлял абсолютно никакого интереса ни к девчонкам, ни к мальчишкам, вообще ни к чему и ни к кому. Просто шёл с ними рядом. Заинтересовать его разговором у Геры ни разу не получилось, хотя она пробовала по-всякому. И музыку пыталась обсудить, и фильмы, и его паркур. Получалось некое подобие светской беседы, и Гере вскоре уже не хотелось тратить силы впустую на эти бесперспективные разговоры.
Кто ещё мог претендовать на роль её приятеля? Илья? Ну, он взрослый. Гера не знала, сколько ему лет, просто знала, что он старше. В отцы ей не годился, но всё же. А со взрослыми мужиками не интересно, они какие-то закостенелые. Гера не видела в них ни лёгкости, ни развития, ни искры. С такими только что доживать оставалось. Тем более, они же почти как родители…
Потом мысли Геры перескочили на её настоящих родителей. Кто они? Какие они? Где они? Если они умерли, то каким образом? Были они такими же, как она, лысыми, серокожими и дико умными? Или были обычными людьми? Гера уже неоднократно порывалась спросить у Наси, может, она что увидит. Но каждый раз что-то её останавливало. Возможно, она просто не хотела знать правду.
Несколько часов отряд пробирался по грязи и лавировал между лужами и обгоревшими пеньками. На ботинки налипло чуть ли не два килограмма земли и глины! Иногда Гере казалось, что природа не так уж и дружелюбна: ходить по мусорным полигонам было даже чище. Но, может, это только мёртвая природа?.. Вроде как мстит людям за то, что они с ней сделали.
Живая природа представлялась ей доброй, разумной и крайне логичной. В походе Гера больше всего ждала увидеть растения. Даже животные её не так сильно интересовали. А вот цветы, листья, деревья… В них было что-то математическое и изначальное. В Китеже она обязательно изучит этот вопрос на наглядных примерах.
Пока Гера предавалась мечтам о хлорофилле, отряд снова оказался на сухой территории, докуда не дошёл дождь. Наконец-то, можно было очистить ботинки от налипшей грязи. Перед ними был крошечный посёлок на краю леса, за которым простирались пустые поля. Следующий город был далеко, поэтому решили остаться здесь на ночь, а перед этим исследовать местность на предмет еды, запасных батареек для глушилки и прочих расходных материалов.
Учитель, как самый старший, остался отдыхать и следить за глушилой на их новой временной базе, а отряд разделился на две команды. Гера, Нася, Тёма и Даня были в одной группе, а Уно, Дюк и Илья – в другой. Слишком далеко от ФЧИ уходить было нельзя, поэтому все достали карты и поделили территорию на две равные части. Первой команде досталась северная половина, второй, соответственно, южная.
Команды разошлись в разные стороны, и Гера даже с облегчением вздохнула: без присмотра солдат, прям как в школе. Как будто они просто идут тусоваться к Бабуле! А там уже их ждут Доцент, Оля, музыкальный центр и квас. Они будут обсуждать татуировки и кто в каких мирах путешествовал. И петь песни на непонятном языке. А потом она вернётся домой, где будет сидеть её взъерошенный брат. Она вспоминала его уже без раздражения, просто с теплотой. Так теперь далека их прежняя беззаботная жизнь…
Особенно не хватало песен. После того, как они горланили на тусовках у Бабули, Гере становилось легче. Да и всем, скорее всего. Была какая-то освобождающая сила в этих первобытных криках. Плечи расправлялись, дышать становилось легче…
– Не порядок, что молодёжь одна гуляет! Так. Тёма, давай метнись в другую группу. Они недалеко ушли.
"Ох, нет… Ну, только не ты...."
Гера решила его просто игнорировать. Его нет. Сгинул. Исчез. Его не существует. Какой ещё Дюк? Мы таких не знаем.
Солдат отправил их иммунного Тёму к другой команде и пошёл рядом с Герой.
– Так, ребята… Сосредоточились. Настя, нащупай, где тут есть чёнть интересное, – начал командовать он, – Еды мало остаётся. Сконцентрируйся на еде. Чтобы нам не пришлось… голодать. Знаешь, как крупа выглядит? Сможешь найти?
Сначала они прошлись по нескольким домам и досконально проверили каждую кухню. Нашли несколько упаковок из-под риса и муки, но вместо еды в коробках валялись мёртвые жуки. Ужасное зрелище. Или это рядом с Дюком всё казалось тошнотворным?..
Потом они вышли на улицу, потому что Настя что-то увидела. Пока она блуждала по демке, чудовище подошло очень близко к Гере и, смотря куда-то в сторону, тихим голосом завело свою шарманку:
– Ты же понимаешь, Наташа, что тебя не просто так взяли? Мы тут мужчины. Мы занимаемся серьёзной работой. Для иммунного взяли блондинку. А ты для остальных. Пойми уже это и смирись. Иначе я скоро лопну.
– Видимо, уже лопнул. И мозг вытек. Вместе с дерьмом, – ледяным голосом ответила Гера.
– Сучка ты, всё-таки. И глупенькая.
Гера отошла к Дане и сказала ему, что ещё немного и она прибьёт этого солдафона. Даня сказал, что тот просто стебётся над ней и не нужно воспринимать его слова всерьёз. Вроде как, если бы она не агрилась, к ней бы никто не приставал. Но Гера не могла не злиться.
Нася резко очнулась и сказала, что она увидела рядом с лесом бункер, где хранится крупа. Нужно только найти дверь вниз.
– Там прямо холодильник подземный, – она не могла отдышаться от волнения, – На полках разная еда. Там огромные помещения. И всё под землёй. Глубоко.
Команда возликовала. Еда! Они будут есть нормальную человеческую пищу! Впервые в жизни! Они попробуют не синтетическую кашу, а что-то другое!!!
Сердце рвалось у Геры из груди. Она моментально забыла про все обиды и ссоры, и чуть ли не расцеловала чудовище. Теперь у всех была осязаемая близкая цель. Они побежали к лесу, а Дюк по рации связался с Ильёй и вызвал ту команду на подмогу. Потом они ураганом пронеслись по периметру в поисках двери в бункер.
– Здесь! Внизу! Еда внизу! – крикнула Блонди.
– Значит, где-то рядом дверь, – сообразил Дюк.
Пришлось углубиться в лес, точнее в то, что осталось от леса. Кругом торчали поломанные сухие деревья и раскрошенные пни, на которых угадывался засохший мох, а на небольшом пригорке… она!
Ржавая тяжёлая дверь долго не поддавалась. Помогла только грубая мужская сила и складная ножовка, которая почему-то была у Дюка с собой. Когда же дверь со скрипом отворилась, перед ними открылся вид на тёмный бесконечный коридор.
– Я пойду первым, за мной Дан, потом вы обе, – сказал солдат, – включайте фонари и смотрите под ноги. Держим дистанцию в полтора-два метра.
Коридор был выложен то ли кафелем, то ли каменной плиткой. И эта плитка была очень скользкой. Вообще, всё вокруг было влажным, холодным и скользким, а железные перила на стене были просто ледяными. Снаружи таких температур давно нет. С потолка капала вода, и на полу от этой капели уже образовались ямки.
Дорога плавно спускалась вниз. Гера вспомнила приключенческие романы, в которых упоминались пещеры, и решила, что как-то так они и должны выглядеть. И, возможно, здесь внизу тоже водятся какие-нибудь белёсые ящерицы или рыбы, которым не нужен свет. И флуоресцентные грибы. Ещё обычно в пещерах всегда хранились сокровища. Вот и здесь тоже! Не понятно только, где вся эта еда…
Воздух был холодный, и изо рта у всех шёл пар. Пахло сыростью и чем-то таким знакомым, будто из детства, но Гера никак не могла вспомнить, что это за запах, как и подобрать аналогию для его описания. Ещё было зябко, прямо-таки пробирало до костей. Но главным здесь было не отвлекаться и не поскользнуться. Гера шла в колонне заключающей и, если бы она поскользнулась, то сбила бы с ног всю группу. Крупа, конечно, ценный продукт, но здоровье важнее.
– Через десять метров резкий спуск! Аккуратнее! – крикнул Дюк, и его слова эхом разлетелись по коридору, – идём медленно и держимся за перила! Если мы тут попадаем, я вам ноги поотрываю!
После этих слов все стали идти ещё медленнее, стараясь не скользить.
Вдруг из щели между настенными плитами с шипением вырвалась струя жёлтого пара и попала прямо в лицо Дюку. Он закашлялся и согнулся пополам.
– А! – вскрикнула Нася и рухнула на пол.
Затем с грохотом упал Дюк.
И Даня.
– Эй, ребята! Вы чего, прикалываетесь? Я не хочу, чтобы нам поотрывали ноги, – занервничала Гера и стала потихоньку спускаться к команде.
Все трое лежали на полу и не подавали признаков жизни. То ли из-за пара, то ли ударились головой. Фонарик Дюка укатился и упал в чёрную пропасть дверного проёма. Но Дюк даже не пошевелился. Было слышно, как фонарик падает по ступенькам где-то вдалеке и затем останавливается. Гере стало до ужаса страшно. Все мышцы окаменели. Руки и ноги затряслись. Зубы застучали. Она не знала, что делать. А делать нужно было что-то очень срочно!
Гера попробовала привести в чувство свою подругу. Похлопала её по щекам своими холодными ладонями, потрясла за плечи, повторяя "Настя, очнись! Очнись, Настя!". Но всё без толку. Потом померила пульс, проверила дышит ли она. Да, живая, но без сознания. Проверила пульс остальным. Все пока живы. Обмякшие, не реагировавшие ни на что тела её друзей вводили в панику. На секунду стало страшно, что очнётся только один Дюк.
Нужно было звать на помощь. Срочно связаться с остальной частью отряда. Гера сняла с пояса Дюка рацию. Нажала на кнопку. Раздался треск. Вроде ловит. И в тот самый момент, когда она распрямилась, чтобы передать сообщение Илье, ей в лицо выстрелила струя жёлтого пара.
– Приём! Мы в лесу в бункере, нужны противогазы и помощь. Все без сознания, – скороговоркой выпалила она, чтобы успеть донести суть проблемы, пока она сама не отключилась.