Мальчик по имени Цзя Ли

Папа вошел, шаркая туфлями, и недовольно сказал:

– Не знаю, что за ребенок безобразничает. Взял трубку, а он спросил, как я подрался. Вот уж до чего нечем заняться мальчишке, и на что только тратит лучшие годы! Я ему наставлений прочитал.

Ох уж этот Лу Чжишэн, сам на себя беду накликал!

Через десять минут друзья встретились, и когда Цзя Ли поведал Лу Чжишэну о своей затее, тот так заволновался, что даже заикаться стал:

– Это… это… такой спектакль будет!

Учитель Чжа – человек в высшей степени рассеянный. Без учебного плана он непременно будет запинаться и выставит себя полным дураком. А Цзя Ли взял его с собой, собираясь пролистать и неожиданно сделать учителю подсказку перед всем классом.

Они представляли, как учитель Чжа смутится, как ему станет стыдно. С этих пор ему сложно будет кичиться перед ними своей властью.

Прозвенел звонок на урок. Несчастный учитель Чжа, еще не зная о предстоящем позоре, спокойно сказал:

– Начинаем наш урок китайского языка и литературы! Сегодня изучаем шестнадцатый!

Цзя Ли тут же махнул рукой Лу Чжишэну. Он уже пролистал учебный план до этого урока. Это была история про Исаака Ньютона, были записаны некоторые цифры и термины. Ну что же, посмотрим, как выкрутится учитель Чжа. Как только он оговорится, найдется кому его поправить!

Учитель Чжа раскрыл сумку, вытащил кожаную папку, даже не заметив, что она совсем другого цвета. Однако когда он раскрыл перемаранную и перечерканную рукопись и сосредоточился на написанном, тут же остолбенел и горько усмехнулся.

Лу Чжишэн кашлянул. Его лицо расплылось в улыбке до ушей, как будто это была его заслуга.

Помолчав несколько секунд, учитель Чжа побледнел еще больше, но совсем скоро положил черновик обратно в папку, сложил руки за спиной, сделал несколько шагов и сказал:

– Хорошо, начинаем шестнадцатый урок! Сначала я расскажу вам о жизни Ньютона.

Сердце Цзя Ли подскочило до самого горла. Он был совершенно сбит с толку, словно какое-то секретное оружие непонятным образом вышло из строя.

– Исаак Ньютон – великий английский ученый, родился в 1642 году. Он провел углубленные исследования на основе выводов Галилео Галилея и сформулировал законы Ньютона. Также, проведя работу над результатами исследований Кеплера, он открыл закон всемирного тяготения…

Цзя Ли чуть в обморок не упал. Он рылся в учебном плане, выискивая ошибки учителя, но обнаружил, что тот, оказывается, слово в слово помнил весь учебный план. Чем дальше учитель рассказывал, тем более ладно у него получалось, речь выходила безукоризненной. Цзя Ли же словно на гвоздях сидел. Ему так и хотелось выскочить из класса. Ах уж этот Лу Чжишэн раньше времени радовался! Он, совершенно подавленный, уронил голову на парту.

После этого учитель Чжа снова пришел домой к Цзя Ли и вернул папе его папку с черновиками. К счастью, он с первого взгляда заметил, что учебный план лежит на видном месте на полке. Он взял его и снисходительно сказал:

– А, вот ты где!

Папа Цзя Ли явно тут был посторонним. Он мимоходом спросил:

– Что случилось?

– Коварный план с подменой, – многозначительно сказал учитель Чжа и кивнул в сторону Цзя Ли.

– Что это вы загадками говорите? – папе Цзя Ли нужно было о многом думать, он не мог размышлять обо всем одновременно, поэтому просто перестал расспрашивать об этом деле.

С того дня отношения между Цзя Ли и учителем Чжа немного изменились, как будто они обстоятельно друг друга узнали. По мнению Цзя Ли, учитель Чжа оказался большим мастером, и он поверил, что сможет кое-чему у него научиться.

В это время снова случился инцидент. Хун Чан, девочка из класса Цзя Ли, собралась переезжать в пригород. В классном комитете стали обсуждать, как устроить ей проводы. Три девочки из комитета предложили сфотографироваться на память.

«Разве это нужно?» – подумал Цзя Ли, но ничего не сказал, потому что вспомнил те режущие слух слова: «Какой этот мальчишка узколобый!»

Во время финального голосования все отдали свои голоса за, и Цзя Ли тоже поднял руку.

В день перед расставанием с Хун Чан все собрались у входа в фотостудию. И мальчики, и девочки окружили Хун Чан, оставляя ей свои адреса. Все хотели обзавестись живущей далеко подругой, с которой можно переписываться.

В конце концов даже Лу Чжишэн протиснулся к Хун Чан и оставил ей свой адрес, как будто все время с ней дружил и никогда не называл «Кармен». Он увидел стоявшего в сторонке Цзя Ли и громко спросил:

– Цзя Ли, а ты свой адрес не оставишь?

Тот как раз колебался, но тут услышал, как откликнулась на это Хун Чан.

– Цзя Ли? Да не нужен мне его адрес! – четко произнесла она.

Цзя Ли показалось, что над ним немилосердно насмехались. Он напряженно отыскивал какие-нибудь противные слова, чтобы отомстить. Как жаль, что учитель Чжа стоит на стороне Хун Чан, и у Цзя Ли нет никакой возможности сделать это.

Когда все построились для снимка, Цзя Ли не слушал фотографа. В душе клокотали обида и гнев, а поскольку он не мог никому излить душу, вид у него был слегка удрученный.

– Хорошо, расходимся! – сказал фотограф.

Только тогда Цзя Ли вспомнил, что не успел улыбнуться. На самом деле человек не может все время улыбаться. Подняв голову, мальчик увидел, что на него с блеском в глазах смотрит учитель Чжа.

Вскоре наступил день рождения учителя – об этом разузнали любившие всякие сплетни девочки. Они считали, что день рождения – большое событие. Одни ученики подготовили поздравительные открытки, другие – тетради, а кто-то даже сочинил стихи. Цзя Ли нарисовал картину, на которой изобразил величественного и воинственного петуха, назвав ее «Мой учитель».

– Почему ты нарисовал петуха? – спросил Лу Чжишэн. – Не лучше ли тигра?

– Потому что учитель Чжа родился в год Петуха!

– Плохо дело, разве ты его не очернил?

– Да что ты понимаешь! – сказал Цзя Ли. – Он вовсе не такой человек, не придирается к пустякам!

И правда, из всех подарков учителю Чжа больше всего понравился этот рисунок. Он даже решил оформить его в рамку и поместить в свою коллекцию.

Однажды он подошел к Цзя Ли и сказал:

– Спасибо тебе за подарок. Я тоже хочу в ответ тебе кое-что подарить.

Цзя Ли сконфузился:

– Не надо, я и так рад, что вам нравится.

Учитель Чжа вручил ему красивую тетрадь. Цзя Ли открыл титульную страницу и увидел, что там громоздким почерком написано: «Если у тебя душа широкая, как море, будут и глубина, и достоинство». Цзя Ли улыбнулся и ничего не сказал, но все-таки залился румянцем. Сложно быть мальчиком, тем более незаурядным!

В день, когда учитель Чжа подарил Цзя Ли эту тетрадь, он получил еще и письмо от Хун Чан. Она писала, что Цзя Ли – мальчик, которого сложно забыть, а еще отмечала, что его адрес ей не нужен, потому что каждый день по пути на учебу проходит мимо дверей его дома и очень хорошо запомнила его номер.

Только через время Цзя Ли узнал, что из всех одноклассников он стал первым счастливчиком, получившим письмо от Хун Чан.

Глава 4. Дела семейные

«Мамочка из семьи У отлично понимает мальчиков. Она часто говорит, что они созданы для великих свершений, а вот девочкам надо учиться делать всякие домашние дела. Она сама вообще читать не умеет, но мама из нее просто первоклассная. А вот мои дорогие папа с мамой с ней не согласны, говорят, это устаревшая точка зрения, но ведь и в ней немало истины, а они вдруг ею пренебрегать решили.

Мир изменился, девочки ценятся больше, чем мальчики. Что уж мне остается?»

(Из дневника Цзя Ли)

Цзя Ли жил в доме с двумя комнатами, который для их города считался очень просторным. У родителей была спальня, игравшая одновременно роль кабинета и гостиной. Она была чисто убрана, как какая-нибудь нуждающаяся в охране достопримечательность. Комната Цзя Ли и его сестры была многофункциональной: это и столовая, и телевизионная, и игровая и даже зал для утренней зарядки. Зачастую, сделав отжимания, Цзя Ли проверял коленки, чтобы убедиться, что к ним не прилипли рисинки или рыбьи кости. Брат с сестрой спали на двухъярусной кровати. Каждую ночь, когда Цзя Мэй приходилось забираться на верхний ярус, она ворчала:

– Вот было бы хорошо , если бы мама родила только меня.

Какие же девчонки поверхностные, любят всякие пустые фантазии строить. К тому же она не подумала о преимуществах обладания братом. Всякие мелкие хулиганы в школе не смеют ее обидеть, потому что у нее такой авторитетный брат.

В тот день Цзя Ли вернулся домой с уроков и увидел записку на маленькой доске рядом с дверью. Там было написано: «Займитесь домашним заданием, а вечером у нас семейный совет».

Почерк мамин. Она любила всякие вещицы, и эта маленькая доска тоже была ее идеей. Как только она появилась, все с удовольствием стали оставлять на ней сообщения, как будто это было семейное средство связи, замещающее разговоры. Мама была забывчивой и вспоминала важные вещи только тогда, когда все уже уходили, и тогда доска становилась выразителем ее мыслей.

– Семейный совет? Я пропущу, – сказал Цзя Ли. – Я хочу посмотреть вечером спортивную программу по телевизору.

– Пропустишь – не получишь права высказаться! – сказала Цзя Мэй. – Только потом не жалей!

Похоже, ее посвятили в какую-то тайну. Как-то так вышло, что дома Цзя Ли узнавал все последним, хоть и обладал самым лучшим зрением и слухом. Очевидно, родители не особенно доверяли ему важные дела.

Больше всех Цзя Ли сочувствовала мамочка из семьи У которая как раз готовила ужин и ворчала на кухне:

– Что толковать об этом? Девочка уже такая большая, разве великое дело поучить ее вести домашнее хозяйство?

– Мамочка У, что такое? – Цзя Ли просунул голову в жаркую кухню.

Мамочка из семьи У была соседкой Цзя Ли. В этом году она вышла на пенсию и теперь сидела дома. Мама Цзя Ли пригласила ее в гости, и мамочка У, видя, что у них дома беспорядок, согласилась каждый день приходить на два часа и делать кое-какую работу – для нее это было своего рода развлечением и отдушиной.

Поначалу она отказывалась брать за это деньги, но вскоре перестала церемониться, поскольку мама Цзя Ли выдавала ей зарплату всякими вещами, а они были не по вкусу. Принимая активное участие в делах семьи, она могла позволить себе вступать с родителями Цзя Ли в идейные конфликты.

Только от мамочки У Цзя Ли и узнал, что дело плохо. Оказывается, мама собиралась преподавать в театральном кружке, поэтому большая часть работы по дому, которую она раньше выполняла, ложилась на плечи остальных домочадцев. На вечернем семейном совете как раз и предстояло обсудить разделение труда.

– Я… У меня совершенно нет на это времени! – Цзя Ли от волнения широко разевал рот, словно рыба. – Мамочка У, скажите?

Цзя Ли знал, что мамочка из семьи У его преданный сторонник. У нее самой был сын, но пристрастие к мальчикам никуда не делось. Даже встречаясь с Лу Чжишэном, она забрасывала его вопросами и досадовала, что не может его усыновить. Поэтому одной своей фразой Цзя Ли купил мамочку с У с потрохами.

– Такие уж у тебя родители: избаловали дочку, вот Цзя Мэй ничего и не умеет. Трудно ей будет мужа найти! – мамочка У всплеснула руками. – Погоди-ка, я поговорю с твоими родителями.

– Нет-нет, они даже слушать не будут, – Цзя Ли знал, что его родители против старых взглядов. Если мамочка У скажет им это, она рискует испортить все дело.

– Тогда что говорить?

– Я. я не умею делать домашние дела, я неаккуратный, могу тарелки разбить, если буду мыть посуду, подниму пыли, если буду пол подметать.

– Да! Да! – закивала мамочка У – Девочки все-таки аккуратнее.

Цзя Ли немного успокоился, ведь родители уважали мамочку из семьи У Одно ее слово весит куда больше, чем 50 слов Цзя Ли. Мамочка У слово сдержала. Закончив готовить рис, она присела на стул и стала ждать, настроенная не отступать до победного конца.

Наконец вошел глава семейства – Цзя Ли тайком называл его старшим Цзя.

Увидев мамочку из семьи У, старший Цзя обронил:

– Спасибо вам за помощь.

Воспользовавшись моментом, мамочка У изложила ему свою точку зрения. Тот, насторожившись, сказал:

– Да, мальчики неаккуратные, но разве работу по дому выполнить не могут?

– Ну а как же! – подтвердила мамочка У – Вы же сами через это прошли.

– Согласен, я подаю детям плохой пример, – виновато сказал старший Цзя.

И правда, в этом доме папа мог только раздавать распоряжения и лишь иногда помогать маме: то соль подать, то приправу. Но даже так зачастую подавал ей совсем не то, что нужно. Услышав его чистосердечное признание, Цзя Ли сразу расслабился. Он подскочил, беззаботно завалился на кровать и замурлыкал под нос: «Следуй за чувствами… пусть мягче становится шаг…»

К сожалению, ход мыслей папы был непредсказуем. Он совершенно не думал следовать за чувствами. Когда вся семья собралась за столом, он спросил:

– Цзя Ли, ты, кажется, согласен с мамочкой У?

– Ну, это… – Цзя Ли был застигнут врасплох. – Может, она и права.

– Мальчики не умеют делать работу по дому, они неаккуратные. Но все это определяется привычкой.

– Угу, – Цзя Ли торопливо запихивал еду в рот, ожидая продолжения папиной тирады.

– Но чем дальше, тем понятнее, что все это из-за недостатка тренировки, – сказал старший Цзя. – Тебе нужно восполнить этот недостаток и стать работоспособным мальчиком, а не таким неумехой, как папа.

Дорогая мамочка У, ну что за медвежью услугу ты оказала!!!

Слово папы как главы семьи было решающим. Затем все проголосовали по всем правилам. Сестра всегда была папиной любимой дочуркой, а мама в целом – образцовой женой, поэтому они единогласно поддержали его предложение. Никаких независимых суждений у них нет!

Куда хуже было то, что папа еще и расписал эту неблагодарную работу как что-то славное и достойное:

– Когда мама будет преподавать в вечернем кружке, главным распорядителем дома останется Цзя Ли. Эта должность связана с большой ответственностью. У всего должен быть руководитель.

Несчастный главный распорядитель ведал только мелкими делишками: никто не вынес мусор, чашки грязные, стол нужно протереть. А в подчинении у него был только один работник, которым и руководить-то сложно, – сестра! Ведь как он мог посметь папой распоряжаться!

– Так, значит, – бормотал Цзя Ли, – если главный распорядитель отдаст приказ, но никто его не послушает, можно ли… скажем, принять некоторые меры…

– Пожалуй, займись идейной работой, – сказал папа. – Собственный пример лучше любых наставлений.

Ну ладно! Цзя Ли прекрасно понимал, что все эти пафосные речи просто делали главного распорядителя обычным прислужником.

Цзя Мэй радостно скакала, как будто легко отделалась. Вся эта особая связь между близнецами – просто вздор и чушь! Цзя Ли терпит бедствие, а ей весело! Однако такое хрупкое создание, как сестра, можно победить лишь хитростью. Прямое противостояние с ней не годится, потому что она сразу в слезы ударится.

В первый же день, когда Цзя Ли вступил в руководящую должность, он столкнулся с трудностями. После ужина папа пошел к себе в комнату читать газету. Неизвестно почему, он всегда читал газеты с огромным интересом, тратя на это каждый день по меньшей мере час, не пропуская даже дурацкую рекламу. Одну двадцать четвертую часть своей жизни он проводил за чтением газет. Ну а сестра? Оттолкнула от себя тарелку и пошла рассматривать фотографии всяких знаменитостей. Никак не наиграется с этими глупыми картинками!

– Эй, помоги мне помыть посуду, – просто попросил Цзя Ли.

– У меня нет времени, – последовал ответ.

– Ах так, как будто я бездельник! – Цзя Ли погрозил кулаком в ее сторону.

– Да чего злишься-то? – спросила сестра. – Не забудь об идейной работе.

Цзя Ли получил отказ, а в идейной работе у него никакого опыта. Если просто копировать ворчание матери – без труда никакой ответственности нет и достижений тоже, – сестра просто живот от смеха надорвет.

Главному распорядителю пришлось взяться за грязные тарелки. Результаты были просто великолепны: он разбил одну тарелку и две фарфоровых ложки для супа. Ночью мама вернулась и, позвякивая тарелками, помыла их заново. Цзя Ли услышал, как она говорит:

– Да что они тут помыли, листики зелени так и остались на тарелках. Бог с вами, завтра просто оставьте как есть, я вечером приду и помою.

Цзя Ли захотелось крикнуть: ребенок, у которого есть мама, – как драгоценность. Но тут подал голос папа:

– Так не годится! Если не получается, значит, нужно усерднее тренироваться!

Хм, его теория только и годится, чтобы применять на детях!

На другой день Цзя Ли обнаружил на доске записку: главный распорядитель в первый день не справился с обязанностями.

Вечером Цзя Ли был умнее. Только отставив от себя тарелку, он завопил, что у него болит живот, и понесся в туалет. Протомившись там добрых 20 минут, он вышел и увидел, что на столе все чисто убрано. Он уже внутренне ликовал, когда из кухни вышел папа и, словно увидев путеводную звезду, радостно обратился к Цзя Ли:

– Там миски очень жирные, холодной водой я их не отмыл, иди-ка вымой теплой.

Не успел Цзя Ли на это отреагировать, как папа непринужденной походкой направился в комнату, взяв обожаемую газету. Мальчик невольно подумал, что все мужчины одинаковы, им все эти мелочи в виде помывок и стирок не по душе. Только милой мамочки это не касается: когда она дома, без устали хлопочет. Почему бы сестре не брать пример с нее?

Цзя Ли, увидев перед собой целую раковину грязных плошек и блюдец, некоторое время смотрел на них в оцепенении, а потом решил воспитывать в сестре любовь к труду, хоть и выглядело это сложнее, чем взобраться на Эверест!

Он внезапно нагрянул в их комнату, и Цзя Мэй завизжала, торопливо пряча от него в карман какую-то вещь. Цзя Ли это заметил: загадочный предмет тут же выпятился бугорком у нее в кармане.

– Это что такое?

– Не твое дело!

– Главный распорядитель имеет право спросить!

Они сверлили друг друга глазами, не собираясь идти на уступки. Так прошло долгое время, и сестра, отчаявшись, моргнула и сказала:

– У тебя глаза как у леопарда, такие злобные, прямо страшно! Надо тебя в зоопарк перевести!

– Это называется угрожающий вид! – сказал Цзя Ли. По части свирепых взглядов он был далеко не любителем, но, конечно, не мог проиграть этой слабенькой девчонке без всякого выражения в глазах. – Скорее, иначе леопард церемониться не будет!

Сестре пришлось покорно отдать ему спрятанное в кармане. В конце концов, каким-никаким авторитетом брат обладал. Это был тюбик, похожий на зубную пасту. На нем было написано «Молочко для умывания». Цзя Ли видел рекламу, где женщина с видом соблазнительницы намазывала эту штуку себе на лицо. На него сразу же накатило отвращение.

– Таким девочкам, как ты, нельзя этим пользоваться!

– Но в художественном ансамбле все им пользуются! Это они мне и подарили!

– Они тебе голову заморочили. Этим пользуются непорядочные женщины!

– Да ты чушь несешь! В инструкции написано: подходит для всех возрастов, – сестра не лезла за словом в карман.

– Главный распорядитель сказал нельзя – значит, нельзя.

– Нет, можно!

– Хорошо, пусть папа нас рассудит!

Сестра тут же пала духом. Папа был в чем-то несколько консервативным, упорно твердил, что голову мыть нужно мылом, как в китайской армии, а всякие там шампуни не нужны. Сестра прекрасно понимала, что он скажет, поэтому тут же смягчилась:

– Говорят, близнецы должны друг другу помогать.

– Хорошо! – сказал Цзя Ли. – Помоги мне, помой посуду, но только теплой водой!

Сестре пришлось со злостью подчиниться. Цзя Ли присвистнул.

Вечером того дня мама вернулась домой и снова проверила шкафчик с посудой, а потом глубоко вздохнула:

– Безобразие, что же он натворил? Разбил четыре тарелки!

Утром следующего дня на доске красовался суровый приговор: «Управление главного распорядителя неэффективно, общественное имущество повреждено. На сей раз распорядителю выносится строгий выговор, и если он не исправится, придется привлечь его к ответственности!»

Путей к отступлению у Цзя Ли не осталось. Пришлось взяться за дело самому. Ему хотелось высказать горе грязных тарелок столько злобных слов, но рукам приходилось обращаться с посудой осторожно, как с историческими реликвиями. И вот тон записок на доске посветлел, как небо после дождя. Часто там значилось: «Главный распорядитель в целом справился с задачей» – до чего же обобщенное замечание!

Толстяк Лу Чжишэн возмущался несправедливостью, которую терпел его друг, и постоянно твердил:

– Тебе нужно попросить о субсидиях для главного распорядителя!

Да разве Цзя Ли сообразительностью уступает Лу Чжишэну? Он уже давно спрашивал папу, нельзя ли его вознаградить, на что тот ответил:

– Такой-сякой, сам пришел награды просить!

Лу Чжишэн сказал:

– Он имеет в виду, что будет лучше, если другие замолвят за тебя словечко!

И тут Цзя Ли осенило. Он позвал на помощь Цзя Мэй, но его сестрица-близнец ответила беспощадным отказом:

– Ну уж нет! Тебя и так каждый день хвалят, еще и звание эдакое присвоили, ты уже достаточно себя выпятил, а еще и награды какой-то хочешь? Вот жадюга!

Главный распорядитель совсем разочаровался в сестре и при встрече с ней стал со злостью отворачиваться.

Через несколько дней папа с мамой почувствовали, что в воздухе витает запах войны, и созвали всю семью на семейный совет, решив помирить Цзя Ли с сестрой. Странная у них была теория: они неизменно считали, что дети ни в коем случае не должны охладеть друг к другу, и необходимо поддерживать их теснейшую связь.

Опять они завели старую песню! Цзя Ли подумал, что надо бы зевнуть, выразив презрение.

Папа поглядел на него и спокойно начал речь:

– Вчера мы с мамой получили два письма.

– Два письма? – в один голос спросили брат и сестра.

– Поскольку они не подписаны, мы не выяснили, кто автор. Сейчас мы их зачитаем, чтобы вы проанализировали.

Папа прочитал ноту протеста, а мама – заявление об отставке.

«Нота протеста: вам нужна посредственная или одаренная дочь? Брат родился первым, в животе у мамы получал больше питательных веществ, но до сих пор занимает более важное место! Его вы зовете по имени, а меня малышкой. Когда я, как и он, смогу стать главным распорядителем и командовать Цзя Ли? Ваша дочь вовсе не малышка какая-то, поэтому хочет, чтобы ею не пренебрегали».

Цзя Ли ухмыльнулся. Вот она и выросла. Девчонки странные: кажется, ничего в толк взять не могут, но на самом деле тоже понимают немало.

«Заявление об отставке: меня против воли назначили на должность главного распорядителя, у которой нет никаких преимуществ, но подразумевается огромная ответственность. По сравнению с вашей дочерью я пострадал слишком сильно. С беспристрастной точки зрения, я не имею в семье никакого веса. Если у вас есть какие-то дела, я узнаю о них последним, со мной не считаются так, как с сестрой».

– Ноту протеста написала я, – покраснев, призналась Цзя Мэй.

– Ну а заявление об отставке, – сказал Цзя Ли, – подал я.

– Следует прояснить три пункта, – заговорил папа. – Во-первых, вы – самые почетные люди в этом доме.

Брат и сестра прыснули. В своих письмах они обругали друг друга, спорили, во всем противореча и защищая каждый свою позицию, но никто не смог опровергнуть доводы другого. Если ссора продолжится и дальше, у них не останется веских аргументов.

– Во-вторых, надеюсь, если у вас впредь накопятся какие-то недовольства и обиды, вы сможете написать о них, чтобы все поняли вашу точку зрения!

Мама, сидевшая рядом, сказала с улыбкой:

– А про третий пункт скажу я. Мы уже 14 лет как родители, но только сегодня поняли, что знания наши всегда будут недостаточно объемными. Вы дали нам подсказку. Чтобы отблагодарить вас, мы решили вместе отправиться в загородную поездку!

– О, я лучше с Лу Чжишэном поеду! – мрачно сказал Цзя Ли. – Можете отдать мне деньги за проезд?

Папа вздохнул и, глядя на маму, развел руками:

– Вот тебе и новая подсказка!