Немного успокоившись, Нина решила действовать.
* * *
– Горько, горько! – в который раз принимались нестройно кричать гости, и Нина вставала, вытягивая за собой уже изрядно захмелевшего Вовчика, и целовалась с ним под одобрительный гул гостей и под выкрики бабы Мани: "Ну-ка, посмотрим, как Володя любит нашу Ниночку!".
Поцеловав молодую жену, Вовчик возвращался к тарелке и рюмке, а потом продолжал до неприличия откровенно, но безрезультатно заигрывать с сидящей рядом свидетельницей – Олей, школьной подругой Нины. Впрочем, какой уж теперь подругой… Олька оказалась хваткой девкой – поступила в областном центре, да не куда-нибудь, а в университет, с полгода назад вышла замуж за городского, и вот теперь приехала – в блондинку выкрашена, с завивкой химической, и муж с городской пропиской при ней: высокий такой парень, худой, как щепка, в очках, инженер будущий, а то и, говорят, в аспирантуре могут оставить… Общих тем для разговора у Нины и Оли было совсем немного – Нина чувствовала, что бывшей однокласснице с ней просто скучно. И даром был не нужен Ольге Вовчик, жених чужой – с вежливой улыбкой выслушав несколько совсем не смешных анекдотов в его исполнении, она аккуратно, пальчиками с ноготками накрашенными повернула голову Вовчика к Нине со словами: "Володя, за Ниной ухаживай, за Ниной!". А потом с мужем своим, Лешей, шепталась, и смеялись оба…
* * *
Все произошло стремительно и неожиданно, как наступление зимы для советских колхозников. Вовчика кто-то приволок с собой в общежитие на предпраздничную пьянку – Первое Мая на носу, международная солидарность и тэ дэ – почему бы не поддать? В отличие от других парней он держался скромно, не орал, не гоготал и не матерился, иногда принимался рассказывать какие-то истории – не поймешь, то ли из жизни, то ли просто так брехня… Нина сидела рядом, подливала ему и себе, и в ней зрела отчаянная решимость – была не была. Нельзя сидеть сиднем и ждать – принц на белом коне не приедет, и корабль с алыми парусами не приплывет, будут только вздохи материны, да шепотки за спиной, да подруги беременные глаза мозолить станут…
Когда Вовчик собрался покурить, она вышла вместе с ним.
– Куришь? – спросил он ее.
– Если угостишь… – ответила Нина.
Это была первая в ее жизни сигарета, но Нина даже не закашлялась. Они стояли в полутемном коридоре, у черного окна, отражаясь в стекле, и Нина подумала, что, когда света немного, она выглядит вполне ничего.
– Зайдем ко мне? – предложила она. Соседок в комнате не было – уехали на праздники. Вовчик молча пошел за ней. Свет в комнате Нина зажигать не стала – для интима хватало и фонаря за окном. Вовчик, кажется, понял, что от него требуется – принялся лапать Нину, но как-то вяло. Поцеловал в губы – пахнуло водкой. Нина от его прикосновений ничего особенного не чувствовала. "Надо делать быстрее, что решила – и все", – подумала она и стала расстегивать на Вовчике брюки. Вовчик постанывал довольно, и вдруг из ширинки у него вырос здоровенный, подрагивающий от нетерпения член, толстый, как сарделька в техникумовском буфете. "Надо же – у такого плюгавого… – подумала Нина, – И как он в меня влезет?". Она имела очень приблизительные представления о том, что должно сейчас произойти, и действовала наугад.
Подтолкнув Вовчика к кровати, она быстро сняла с себя туфли, колготки и белье, уселась сверху. Вовчик уже даже и не лапал ее, а просто лежал, выставив вверх свое набухшее достоинство. Нина пристроилась на нем и сделала резкое насаживающееся движение тазом. Было больновато, и никакого неземного наслаждения, никакого торжества плоти… Но Нине ведь нужно было совсем другое…
* * *
Свадьба расползалась по двору, как разлитое на клеенке молоко. Гости танцевали, изредка присаживаясь за стол взбодриться и закусить. Отец Ольги наседал на зятя:
– Алексей, выпей!
– Да я водку не пью… – стеснительно отбрыкивался Леша, поправляя на носу очки.
– Алексей! Ты мужик или нет?!.
Галина, принеся очередную салатницу, подсела на уголке стола к мужу. Тот сидел мрачный, с хрустом жуя соленый огурец.
– Ты чего такой смурной, Жора? – спросила Галина. – Праздник ведь…
– Праздник… Завели бодягу… – невнятно отозвался Георгий, но Галина поняла его – сама думала о том же…
– Ну что ты так уж, в самом деле… Вот ведь Света Кудрина, Григория Ивановича дочка, сходила ж замуж…
– Под себя она сходила, а не замуж! – тихо остервенел Георгий, – Где они их только находят, этих слизняков? Будто и мужиков уже не осталось нормальных! Мне вон Стефан говорит – поздравляю, мол, с зятьком… Тьфу!
Георгий опрокинул стопку и сморщился – то ли от напитка, то ли от отвращения к зятю… Галина вздохнула и подумала о том, что они свой родительский долг выполнили – кого надо подмазали, чтобы регистрацию назначить поскорее – нехорошо ведь совсем, когда у невесты животик виден; свадьбу вон какую организовали, все честь по чести. А как уж там у молодых сложится – то их жизнь, им решать. Да зря Жора так переживает – все уладится, бог даст…
Нина, сидя одна на почетном, для молодых отведенном, месте, поискала глазами Вовчика – он ходил кругами около компании девушек из Никольского. Нина видела, что новоиспеченный муж теперь не сводит глаз с ее троюродной сестры Вали. И то сказать – девка видная, в теле, груди арбузами рвутся из нарядного белого, в мелкий цветочек, платья, ноги с икрами мускулистыми по асфальтовой дорожке шпильками цокают… Вале льстило внимание жениха, она поводила плечами и заливисто хохотала. Нина забеспокоилась, не увидели бы всего этого родители – ей не хотелось их расстраивать, особенно мать, но тут вдруг у калитки зашумели, засуетились – стало плохо дяде Стефану, перебрал, видно, а он же сердечник… И Нина побежала к нему, помогать…
* * *
После той ночи Вовчик приходил еще несколько раз – он жил в соседнем корпусе. Ухаживать в полном смысле слова он, конечно, не ухаживал, но был совсем не против овладеть Ниной, и пару раз ему это удалось – нашли, где уединиться. Через три недели, когда он явился снова, Нина, глядя в пол, сказала:
– Я беременна.
Вовчик заметался. Наверное, это сообщение нарушало какие-то его планы, но Нину они мало интересовали – у нее были свои, и все было уже продумано и решено.
– Мы поженимся через два месяца, – тихо, но настойчиво говорила она Вовчику, – Получим дипломы и будем жить у моих. Дядя Стефан устроит нас на комбинат. А сейчас я иду на вокзал, за билетом – на выходные поеду домой, родителям сообщить…
Вовчик тащился за ней, как привязанный, хорохорился, возражал что-то, но потом смирился – он не любил слишком долго раздумывать о чем-то одном, тем более о неприятном. Жениться так жениться…
* * *
Дяде сунули под язык нитроглицерин, но его тут же начало рвать, после чего, как ни странно, ему вроде полегчало. Вокруг него хлопотали жена и Галина, а Нину отправили к гостям – мол, сами справимся, а невеста должна веселиться. Нина решила зайти в дом, поправить перед зеркалом платье. Поднимаясь по ступенькам, она вдруг услышала голоса и приглушенное хихиканье за углом дома, в узком, заросшем травой проходе между стеной и забором. Голос показался знакомым. Нина спустилась с крыльца и повернула за угол. Там стояли Вовчик и давешняя гостья из Никольского. В темноте вызывающе белело ее нарядное платье. Щуплый Вовчик напористо прижимал массивную девушку к стене, мял руками ее грудь, бормоча при этом: "Валька… Валька…". Валя хихикала и символически отбивалась.
Закусив губу, Нина молча потянула Вовчика за руку, прочь из темного угла.