ФАНАТИКИ
Обедать Гриру разрешили в холле c высоким полукруглым потолком. Стены из дубовых брёвен были увешаны длинными узкими вымпелами с гербами змей, драконов и прочих гадов. Длинный деревянный стол был уставлен деревянной посудой, доверху наполненной мясными яствами и фруктами.
Имея смутное представление о принятой здесь иерархии рассадки за столом, Грир, недолго думая, занял место между Харди и Эллджером. Он чувствовал себя неудобно в белом балахоне, а его непредвзятая наглость стала причиной любопытных взглядов сидящей за столом вдали от Хэйвуда публики. Этот сектор был отведён разношерстной компании женщин и мужчин. Молодыми были лишь некоторые из них. Основную массу тут составляли люди среднего возраста. Ни об одном из них нельзя было сразу сказать, что он отравитель, шпион или убийца. А девушки, по оценке Грира, так и вовсе – были довольно симпатичными.
В самом конце стола сидели несколько пожилых мужчин в таких же, как у Грира, балахонах. Они вели себя равнодушно, не обращая внимания на окружающих.
– Едва ли бы я стал связываться с им подобными, – сказал Грир Харди. – Но, судя по их балахонам, моё место, как раз, среди них.
– Нет, ты на испытании, а они – пленники.
– Я в восторге это этой разницы, – с сарказмом произнёс Грир. – Как, по-твоему, долго ещё мне доведётся носить это льняное тряпьё? Вышитая мишень на спине вызывает у меня чесотку.
– Не беспокойся об этом, – вмешался Эллджер. – Пока ты не попытаешься сбежать, в тебя не нацелится ни один лучник.
– Потрясающая новость, – ухмыльнулся Грир. – У меня нет желания, да и возможности сбегать отсюда. Если только со скуки.
– Скучать больше не придётся. Ты начнёшь работать уже сегодня, —сказал Харди. – Для тебя есть специальная работа. Ты ведь разбираешься в тартарских запалах и им подобных вещах?
Грир положил себе на тарелку копчёностей. Пища была превосходно приготовлена.
– Кажется, кой-чего смыслю. И что за работа?
– Решено поднять на воздух два моста. Мы хотим, чтобы ты показал нам, как это сделать. Ты сумеешь это сделать?
– Ну конечно, и сколько я за это получу?
– Ничего ты не получишь, – огрызнулся Эллджер. – Или ты сделаешь то, что говорят, или сядешь на седмицу в тёмную к Лэндону, слушать его вой. Выбирай, что тебе по вкусу.
Грир улыбнулся.
– Если так, то я буду делать, что говорят.
Насытившись, Грир обратился к Харди.
– За проведённое здесь время произошло столько всего волнующего, что некогда было спросить тебя о твоей сестричке. Как она?
Харди опустил глаза.
– Она в порядке, – тихо сказал он.
– Она появится здесь?
По лицу Харди пробежала неясная тень.
– Возможно, – сказал он.
Эллджер положил Гриру руку на плечо.
– Здесь подобные разговоры не поощряются, – горячим шёпотом прошипел он и Гриру в лицо и бросил на Харди свирепый взгляд.
– Да ты знаком с его сестрой? – продолжал упорствовать Грир. – Она очень мила. – Он глядел присутствующих за столом женщин. – Здесь, конечно, неплохой выбор. Но, сдаётся мне, эти немытые курицы чрезмерно глупы.
Глаза Эллджера холодно блеснули.
– Пребывание этих женщин здесь преследует другие задачи.
– У каждого здесь – своя работа, – добавил Харди.
– Представляю себе, – ухмыльнулся Грир. – А для других-то целей они и не годятся?
Он подсознательно почувствовал, что Эллджер в душе с ним согласен.
– А вы не пытались привлечь в организацию Мед Пеймлия? – спросил Грир.
– Нет. – Улыбнулся Эллджер. – Едва ли Мед была бы лучше этих кобылиц и, кроме этого, она была вороватой.
– Боюсь, ты прав – была. Я её неплохо знал. И тут ты тоже, наверное, прав – такой тип женщин непригоден для серьезных дел. Тупые и необразованные фанатики – куда лучше.
Эллджер бросил на него молниеносный взгляд, но ничего не ответил.
– Когда-нибудь мы с тобой нанесём визит в город. Я знаю пару весёленьких заведений. – И Грир принялся расписывать прелести одиноких дам Сарыни.
Он земтил, что эта тема вызвала на лице Эллджера неподдельный интерес. Выслушивать пикантные подробности доставляло ему подлинное удовольствие. Лицо же Харди оставалось бесстрастным.
Эллджер резко встал.
– Идея неплохая. Но нам стоит получше узать друг друга, – сказал он, разглядывая Грира с подозрением, – прежде чем наносить подобные совместные визиты.
Грир усмехнулся и опёрся руками о лавку.
– Времени у нас навалом, – сказал он.
Днём Грир трудился объяснить двум исполнителям, как закладывать взрывчатку под опоры моста, чтоб он рухнул целиком. Его неожиданно заинтересовали их личности. Это были недовольные ордынским порядком молодые люди, занятые лишь благополучием своих персон. Из их разговора между собой Грир понял, что их присоединение к организации стало следствием отношения к существующей системе и желания перемен. Грир, делая вид полного с ними согласия, про себя удивлялся, насколько взрослые люди могут быть глупыми, чтобы поверить в болтовню Хэйвуда. Однако, из их пустого трёпа он вынес для себя и кое-что ценное. Эти адепты несколько раз упомянули о ежемесячном ритуале, о котором они говорили с благоговейным придыханием. Этот ритуал должен был произойти сегодня вечером на берегу озера, и присутствовать на нём разрешалось только избранным, в число коих и вошли эти два недоумка.
Когда занятие было закончено и Грир счастливо отделался от брехни этих болтунов, к нему заявился Харди.
– Ну, как тебе исполнители?
Грир пожал плечами.
– Пойдёт. Эту работу они выполнят, если вас только это интересует. Однако, на большее я бы не рассчитывал.
– От них большего никто и не ждёт. – сказал Харди и, понизив голос, продолжил. – Это смертники. С ними будет послан убийца, который не даст им попасть в руки стражи, если что-то пойдёт не так.
Грир поднял брови.
– Так-то вы расправляетесь с активными членами движения.
– Нет! – воскликнул Харди. – Это касается только риска раскрытия организации.
– Ну да. О существовании вашей шайки не должен знать никто. Я буду работать один. Если пошлёте со мной кого-нибудь в сопровождение, я сверну ему шею и притоплю в сточной канаве. Вы ведь уже однажды пытались избавиться от меня.
– О, это была идея Дрейвна. Он был в доме Рыжей Риты, в тот же вечер, что и ты. Он знал, что ты – человек Рори. Он знал, что ты и констебль посещали квартиру Мед Пеймлия. Поэтому Лира покружилась с тобой – по просьбе Дрейвна. Клянусь тебе, она не знала, что он задумал.
– Не волнуйся, – сказал Грир. – Я люблю Лиру и не желаю ей ничего плохого.
– Значит, я могу доверять тебе?
– Как самому себе.
Харди удовлетворённо кивнул.
РИТУАЛ
С наступлением ночи тишина леса была прервана удалённым ударом гонга. На мгновение Грир, прислушиваясь, замер. Потом вскочил и, открыв дверь, выглянул в холл. Там было на удивление безлюдно. Прочие комнаты были заперты, охрана отсутствовала. Тревожная интуиция подсказывала Гриру, что это как-то связано с ритуалом, о котором говорили молодые исполнители.
Никем неостановленный, он вышел наружу. Неясные шорохи из леса заставили его углубиться в чащу. Осторожно следуя за звуками в темноте, Грир увидел сквозь толстые стволы многовековых деревьев смутные отблески огня. По запаху сырости и туману он понял, что находится вблизи озера.
Лес неожиданно кончился, открыв вид на водоём. Слух немного обманул Грира – он вышел не к тому же месту, куда в молчании следовали сектанты, а много левее его.
Скрываемый тенью деревьев, он увидел освещаемый огнём жертвенника храм под открытым небом. В его центре возвышалась огромная цементная статуя змея, нависавшая над алтарём и казавшаяся живой в отблесках его огня. Особенный трепет вызывали мерцавшие рубиновые глаза змея. Он понял – здесь было не просто святилище поклонения сектантов, а место их жертвоприношений. Примитивный алтарь был удивительно высок. Кроме гигантской скульптуры змеи, здесь не было ни фресок, ни других скульптур, зато на множестве отдельных камней были высечены формы неких символов. У алтаря стояло всего несколько человек во главе с Хэйвудом, и это показалось Гриру странным. Однако, площадь храма была настолько велика, что огонь жертвенника освещал лишь малую часть тёмного пространства, в котором могли скрываться остальные участники ритуала. Неожиданно Грира охватила суеверная дрожь – алтарь и камни с символами напомнили ему легенды о древних обрядах, изуверских, отвратительных и бесчеловечных по своей сути.
Разыгравшееся далее жуткое зрелище навсегда запечатлелось в памяти Грира. Поддерживаемые эхом голосов из темноты леса, жрецы у статуи звали своё божество: «Мелюзина! Мелюзина!», – донёс до него ветер. Он гадал, какая жертва будет брошена в огонь требища, пока из середины озера не показалась фигура, которую он сразу узнал. По пояс в воде к берегу двигалась Лира. Зрелище было неестественным – глубина озера в этом месте явно превышала человеческий рост, а девушка словно в трансе, шла там, чуть покачиваясь, с открытыми глазами. Грир уже хотел было рвануться вперёд, чтоб спасти Лиру от ужасной участи быть растерзанной на алтаре, когда страшное зрелище остановило его, объяснив причину сверхъестественной способности передвигаться по глубине.
Облик Лиры оставался неизменным только до пояса. Тело её ниже было непередаваемо страшно: по глади озера двигалось подобие человека со многими щупальцами вместо ног. Это существо было уродливым подобием того, что совсем недавно стискивал в объятьях Грир. Теперь же одна только мысль об этом вызвала неподдельный ужас и отвращение в его душе. Выбравшись на берег, чудовище продолжило свои изменения.
Одежды, покрывавшие тело Лиры, разрывались и перекручивались, будучи не в силах выдержать натиск подвергшейся чудовищной метаморфозы плоти. Кожа на её суставах ороговела, ладони стали очень длинными и плоскими, их завершали огромные когти. В безмолвном ужасе уставился Грир на неестественно вытянутую, как у крокодила, челюсть с сохранившимся на ней жалким подобием губ, которые он когда-то целовал.
Лира в образе кошмарного морока, организма, совмещавшего спрута и ящера, раскинула щупальца и когтистые лапы в ожидании очередной жертвы. Её образ внушил Гриру трепет ненависти и отвращения. Сомнений быть не могло – перед ним явилось древнее божество, Мелюзина, Альфа секты змеепоклонников.
Между тем на большой резной алтарь довольно грубого образца, скрывавшийся за раздуваемым ветром огнём жаровни, перед уродливой тварью, двумя фигурами, в которых он узнал Шваба и Эллджера, было положено тело умирающего в страданиях Лэндона.
Грира охватила невольная дрожь. Но ему пришлось содрогнуться ещё раз, когда внезапно долетевший до него сладострастный стон каракатицы заставил его оцепенеть от отвращения и ужаса. Чудовище погрузило свою руку в грудину Лэндона, изогнувшегося в агонии, вырвало у него сердце и отправило в свою омерзительную пасть. Лес наполнился голосами, зазвучавшими столь пронзительно и близко, проникавшими в голову одновременно как снаружи, так и изнутри. Выскочившие из тьмы фигуры гигантских рептилий, снявших человечье обличье, занялись своим страшным делом, а новообращённые адепты, с выражением на оскаленных лицах злобного торжества, обезумев, так же рвались к терзаемой плоти мертвеца. Грир видел, как те, кто прикрывался личинами Дрейвна и Хэйвуда, подскочив к мрачному алтарю, огрызаясь и отпихивая друг друга, занялись людоедством.
Видеть дальнейший ужас для Грира было невыносимым зрелищем, но он не мог уклониться от этого зрелища, как и от отвратительных звуков, поскольку весь был во власти сковывающего ужаса. Потом он увидел, как люди и рептилии в отсветах огня сплелись в дикой животной оргии. Одним богам было известно, сколько их там было. Должно быть, около сотни. Вид этих отвратительных движений в слабеющих отблесках огня, озарявших нечестивое святилище, потрясал его до глубины души. Когда же, наконец, клубок тел стал иссякать и распадаться на отдельных особей, ему отчётливо удалось разглядеть их рептильные тела, некие чудовищные, карикатурные пародии на род людской. Некоторые из них возвратились к жертвеннику и с тошнотворным наслаждением доедали то, что оставалось от Лэндона. Усилием воли Грир стряхнул с себя вызванное отвращением и ужасом оцепенение и скрылся в чаще.
О возвращении в длинный дом не могло быть и речи. Интуитивные способности Хэйвуда и его подручных немедленно разгадают изменившееся отношение к ним Грира, и его ждёт немедленная смерть в мучениях. Единственным желанием по отношению к этим нелюдям у него стало стремление к их уничтожению.
Он бродил по лесу неизвестно долгое время, пока не нашёл упомянутую Хэйвудом пустую запертую лесопилку. Забравшись внутрь через яму с опилками, он нашёл там рабочие инструменты. Он взял в руки увесистый топор-сучкоруб на длинной ручке и почувствовал себя гораздо уверенней с этим тяжёлым орудием. Уходя из лесопилки, он прихватил с собой кувшин с маслом для ламп. Замысел мести уже созрел в его голове. Собственная безопасность его уже мало заботила. Во что бы то ни стало, он жаждал отомстить бесчеловечным изуверам.
Тёмная и безлунная ночь скоро должна была уступить место рассвету. Его глаза уже привыкли к темноте, и на подходе к длинному дому он увидел двоих людей, которые проходили по тропинке к воротам.
Этих охранников он уже не боялся. У него было достаточно опыта и ярости, чтобы расправиться с ними.
Он дождался, пока сторожа пройдут полпути до ворот, равно удалившись от них и от дома. Они что-то возбуждённо обсуждали, и Грир мог поклясться, что знает о предмете их восторга.
Мягко и бесшумно он нагнал сектантов и без раздумий с размаху вонзил лезвие топора в шею ближайшего. Тот рухнул на землю, а второй, не успев вскрикнуть, получил рубящий удар в живот. Он уже раскрыл рот для крика, но Грир сжал его шею, и тот лишь смог лишь еле слышно прохрипеть, высунув язык.
Грир замер на месте, и прислушался. Лес хранил тишину.
Оттащив в кусты трупы, Грир бросился к длинному дому. Подперев ворота бревном, он обильно облил их маслом и поджёг огнём лампы, висевшей на углу дома. Вспыхнувший огонь развеселил его – сейчас здесь начнётся такое веселье, что его исчезновения никто не заметит. Оставалось только добраться до Рори. Беда была в том, что Грир не знал, где находится. Однако, отступать было поздно, огонь уже подступал к крыше здания. В последний раз взглянув на пожар, Грир бросился в направлении забора.
Добравшись до него, Грир прикинул его высоту. Действительно, он был высотой в три человеческих роста. Однако, Грира было уже не остановить. Недалеко от забора росло дерево. Его крона была выше забора, а ствол был не таким уж и толстым. Поудобнее перехватив топорище, Грир принялся рубить прямой, как мачта, ствол. Он уже почти выбился из сил, когда от ствола осталась третья часть. Он остановился, и услышал шум пожара и крики доносившиеся со стороны дома в чаще. Усмехнувшись, он, в мокрой от пота одежде, упёрся ногами в соседнее дерево и – спиной – в подрубленный ствол. Заскрипев, как дряхлая старуха, дерево медленно стало заваливаться с нарастающей скоростью и с треском упало на забор. Взобравшись по нему, как по ступеням, Грир повис по ту сторону частокола на большой ветке, которая отходила от ствола в направлении земли и, разжав кулаки, упал на землю. Быстро вскочив и достав из-за пояса сзади топор, он осмотрелся. Всё было тихо. Его расчёт оказался верным – пожар отвлёк внимание от его побега. Однако, не успел Грир отойти и на пару шагов, как его остановил женский голос:
– Самое время для морока в Парисе, – произнёс голос из тьмы.
– Кто здесь? – замер на месте Грир.
– Привет тебе, Грир. Я и не думала, что ты сможешь так легко бежать, – Мерит Гэйлорд возникла рядом с ним, выйдя из-за ствола дерева, за которым скрывалась.
– Гром и молния! – пробормотал Грир. – Откуда ты тут взялась?
– Я живу в домике чуть дальше по дороге, – объвила девушка. – С тех пор, как сыщики обнаружили это змеиное кубло, мы следили за ним. Ты цел? – спросила она, осмотрев его забрызганный кровью балахон.
– Да. – Грир улыбнулся. – Нужно немедленно сообщить Рори. Тут собрался весь выводок.
– Бежим к дому, – сказала она. – Там лошади.
Она взяла его за руку, и они припустили по лесу вдоль дороги.
ВОЗМЕЗДИЕ
Утро застало большой конный отряд, мчащийся по дороге к Роще.
– Быстрее! Быстрее! – приказывал Руди Сеймур во главе колонны.
Конь мчалась галопом, вооружённые всадники были безмолвны и сосредоточены.
Рори собрал их заранее в соседнем городе, как только выследили, куда был отвезён Грир. Под большим секретом, поодиночке, собирались его люди в ожидании сигнала к выступлению. И вот пробил час, которого они ждали.
Стража на воротах не смогла оказать сколь-нибудь достойного сопротивления. Уставшие от бессонной ночи, охранники были перебиты взобравшимися по абордажным лестницам лазутчиками. По условному сингалу конница выскочила из леса и ворвалась в распахнутые ворота.
Застигнутые врасплох, культисты возле обгоревших руин длинного дома оказали неожиданно яростное сопротивление, защищая дымящиеся развалины вместо того, чтобы укрыться в лесу. Грир понимал – они защищают своё змееногое божество, уродливую Лиру-Мелюзину, скрывающуюся в руинах.
Грир и Руди сблизились в рядах сражающихся, в то время как Хэйвуд, в остатках обгоревшей жёлтой мантии, сбросивший человеческое обличье, стоял у пролома в стене, выстраивая своё воинство из человеческого отребья и нескольких рептильных чудовищ. В драке Грир был, как рыба в воде. Одного мгновения для него оказалось достаточно, чтобы принять верное решение. Перед его опытным взором, будто с высоты наблюдавшим за происходящим, разворачивался план действий, который решит исход битвы. Прижимать противника к дому не имело смысла – укрывшись в руинах, он лишь затянет сражение и вымотает наступающих. Окружение – верная тактика на все времена, и Грир, взяв с собой десяток копейщиков, обошёл культистов сбоку и, сам прижимаясь к дому, стал оттеснять их от него. Десять сражающихся соратников набросились на врага с яростью, с каждым шагом отталкивая их на копья отряда под командованием Сеймура. Грир выбрал себе в соперники самого Хэйвуда.
Сердце опытного наёмника билось настолько сильно, что, казалось, едва ли не разорвёт ему грудь, но не от страха – у него не было и капли страха, – а от почти забытого уже волнения битвы. Он сражался, подобно разъярёному тигру, неустанно поворачиваясь вокруг своего огромного противника, постоянно изменяя тактику и боевые положения. Хэйвуд не был мастером клинка, к тому же держать меч было непривычным для его длинных чешуйчатых ладоней. Его преимуществом был высокий рост и колоссальная сила. Но защищаться против своего противника ему стоило величайшего труда. Грир, в котором от боевого возбуждения пробудилась лёгкость и ловость, отпрыгивал из стороны в сторону, уворачиваясь от чудовищной силы размашистых ударов Хэйвуда, и нападал то слева, то справа, не забывая, при этом защищаться и от второй, невооружённой когтистой лапы рептилии, как человек, который бережно относится к собственной коже. Рептилии-Хэйвуду были чужды эмоции, но, наконец, и он потерял терпение. Разъярённый от неудач своих выпадов, уязвлённый несколькими неглубокими порезами топора со стороны того, кто рядом с ним казался почти ребёнком, он разгорячился и стал постепенно отступать к дому. Грир, имевший достаточно практики, понял, что силы противника на исходе, и стал двигаться ещё вдвое быстрее.
Хэйвуд, ослеплённый желанием побыстрее покончить со своим соперником, сделал резкий обманный выпад и попытался нанести Гриру сокрушительный рубящий удар. Но Грир парировал атаку древком копья, и, пока рептилия возвращалась в исходную позицию, стараясь восстановить потерянный баланс, нырнул, подобно волку в подбрюшье коня, под его меч и пронзил жёлтую брюшину рептилии насквозь. Хэйвуд отскочил в пролом в стене и уже там, среди тлеющих головней, упал, как подкошенный.
Тогда Грир бросил тревожный и быстрый взгляд на поле сражения. Сам Руди уже убил нескольких противников, его отряд сильно теснил культистов на копья отряда Грира. Оценив ситуацию, как положительную, Грир вернулся к истекающему кровью Хэйвуду.
Тот лежал на спине, сжимая лапами живот. Сквозь пальцы сочилась тёмно-синяя кровь. Осмотрев рану, Грир удовлетворённо кивнул.
– Лэндон скоро встретит тебя там, куда ты его отправил, гнусная образина! Он, и, вероятно, ещё многие…
– Ты – червь… – перебил его Хэйвуд, но, закашлялся, захлебнувшись своей кровью, яростно сплёвывая её тёмные сгустки.
– Хватит трепаться! Где Мелюзина?!
– Там, где тебе её не достать, ничтожный!
Не видя больше причин для продолжения этой увлекательной светской беседы, Грир поднял топор и одним ударом отделил голову рептилии от тела.
– Встречай его, дружище Лэндон! – признания рептилии были больше не нужны. Грир сам догадался, где прячется Лира, её братец и Дрейвн.
-–
С трудом сориентировавшись в закопчённых стенах, он нашёл спуск в подземелье и тут же, на первых ступенях – тело Спиро Харди. Он узнал его по остаткам одежды, поскольку умер он изрядно поджарился, оскалившись в последнем вдохе и закатив сварившиеся в жаре огня глаза. Переступив через его искорёженный труп, Грир остановился и обернулся назад. Ему захотелось в последний раз взглянуть на солнечный свет. Позади виднелся светлый прямоугольник пролома в стене. Там ещё слышался шум битвы, там были люди и солнце. Но ему надо было спуститься в безмолвный мрак подземелья, где его ждали отвратительные, изуверские сущности.
Спустившись, он в полутьме снял со стены факел и разжёг его кресалом. Факел зашипел и стал отплёвываться горящими брызгами масла – на него попала вода во время тушения пожара.
Подполье пошло под уклон, уводя его все глубже под землю. Коридор и камеры вдоль него были пусты. Паутину под потолком шевелил лёгкий сквознячок, но и его было достаточно, чтобы заставлять дрожать и бесноваться пламя факела. Сквозняк говорил о том, что из подвала был ещё один выход, и Грир мог поклясться, что знает, куда он ведёт. Его тень, чёрная огромная, плыла по выложенной песчаником стене, отзываясь на дрожь огня факела. Через какое-то время на камне стен появились барельефы. Поначалу тусклые и едва заметные, в свете факела они высветили из тьмы эпические картины покорения рептильными созданиями человеческой расы.
Грир пошёл дальше, оставив отвратительные картины далеко позади себя. Тьма подземелья давила, и он возблагодарил богов за то, что догадался прихватить факел. Он мог сослужить и плохую службу, обнаружив его присутствие, но, пораскинув мыслями, Грир решил, что нечеловеческое чутьё и без этого подскажет нелюдям о его передвижении.
Шёл он уже достаточно долгое время, коридор не имел ответвлений, и, наконец, начал подниматься вверх. Шаги его отражались от пола гулким эхом, факел стал затухать, и Грир обнаружил, что неясный свет уже позволяет обходиться без него. Он отбросил догоревший факел к стене и уверенно пошёл дальше, радостно удивляясь про себя отступлению холода, мрака и затхлого запаха. Сухой, тёплый и свежий, воздух дунул в его лицо, спустившись сверху, от выхода. Началась лестница. Её истёртые, замшелые ступени вели вверх, к яркому свету дня и шуму леса.
У самого выхода на стене он увидел очередную надпись, и остановился, чтобы прочесть её. На человеческом языке надпись, написанная тёмным цветом, содержала одну только предостерегающую фразу: «СПАСАЙСЯ, ЧЕЛОВЕК!», – неизвестный доброжелатель хотел предупредить таких искателей приключений, как Грир, о том, что для живых людей здесь место опасное: «Спасибо за предупреждение, неизвестный и, надеюсь, здравствующий друг, но спасаться мне уже поздно», – подумал Грир.
Статуя змея при свете дня не казалась уже столь ужасающей и гипнотической, как прошлой ночью. Обычное монументальное, поросшее мхом, изваяние, каких Грир повидал на своём веку немало. Тем сильнее униженным было её величие, что крупные рубины из глаз идола были похищены и теперь он, ослеплённый, не вызывал уже того трепета. Зато группа, стоящая сзади отвратительного изваяния, заставила Грира присесть, спрятавшись за кустами.
Полуобращённая Лира-Мелюзина нежно держала в своих щупальцах тело Дрейвна Её спутники, в которых Грир узнал обучаемых им недавно подрывников, прилаживали взрывчатку к арке входа, скрывавшего спуск вниз, под статую.
– Прощайте, отец, – проговорила Лира, прикасаясь губами к еле дышащему старику, – Кровная линия позаботится о Вас, а, когда настанет время, Вы вернётесь. – и она опустила его на землю. Дрейвн, покачиваясь, скрылся в подземелье.
Грир рванулся вперёд, намереваясь остановить необратимое. Но даже лёгкий шум не остался незамеченным для чудовища, и, прежде чем он успел добежать до статуи, холодные щупальца сжали его шею и руки. Он выронил топор и упал. Солидный вес придавил его к земле, а щупальцы продолжали сжимать горло.
Грир с трудом встал на четвереньки. Лира по-прежнему давила на него и сжимала его горло. Она извивалась и рычала, скаля зубы, подобно дикой обезьяне. Он осознавал, что надолго сил у него не хватит, и скоро он полностью окажется в её власти. Он резко завалился на бок и, поскольку конечности Мелюзины не давали ей устойчивости на земле, она не сумела удержаться на них и свалилась рядом с ним. Но поднялась она быстрее, и снова повалилась на него, сдавливая его тело и нанося удары кулаками по голове. Взвыв от боли, Грир достал до топора и рубанул по одной из скользких конечностей. Каракатица изогнулась в падении и грохнулась на него, стараясь снова завладеть положением.
Неожиданно в её бок вонзилась стрела – из-за кустов выскочил Руди Сеймур и лучник, который навёл на Лиру своё оружие. Она быстро отпустила Грира и вскочила. Руди Сеймур со своей обычной улыбкой шёл прямо на Лиру, поигрывая копьём. Грир медленно поднялся на ноги и потряс головой.
Внезапно позади Грира раздался взрыв такой силы, что все повалились на землю. Лира молниеносно метнулась к озеру и, размахивая обрубком щупальца, скрылась в его тёмных водах.
Поднявшийся Руди Сеймур вытер пот и грязь с лица. Бег по подземелью дался ему не просто. Зажав в правой руке топор, Грир двинулся к воде. Но водная гладь была спокойна и тиха.
– Отлично, – сказал Руди Сеймур, – надо будет запустить сюда рыбаков с хорошей сетью.
Грир оглянулся. В пороховом дыму и копоти лежали руины нечестивого святилища.