Второй расцвет Ануриса. Книга первая

– Бейте её! – заорал я, подпрыгивая в своей клетке от переполняющих меня чувств. – Давай!

Маговские телохранители, с виду невредимые то ли услышали мои вопли, то ли сами догадались, дружно подхватив короткие копья, кинулись в атаку. Быстро добежав до пытающейся подняться мантикоры, они заработали своим оружием со скоростью швейной машинки. Кошка ещё пыталась сопротивляться, даже смогла свалить одного из воинов, но в её ударах уже не было прежней силы и страшные когти не смогли прорвать добротную кольчугу. Последним судорожным движением она подняла голову, окинув взглядом поле боя, и остановила его почему-то на мне, задержала на долю секунды и уронила голову наземь. Огромные жёлтые глаза, наводящие не один год ужас на всех, кто имел несчастье в них взглянуть, потухли.

Время, наконец, вернулось в своё нормальное состояние, и появилась возможность оценить всё происходящее в общем виде. Казалось, битва длилась целый час, но на самом деле не прошло и пяти минут.

Эзарил валялся на земле, зажимая рваную рану на бедре. К нему спешил Аба ир-Земах, приказывая кому-то позвать лекаря, хотя у самого мага видок тоже был тот ещё. Белоснежный бурнус запачкан кровью, сочащейся из носа мага, борода всклокочена, а глаза с полопавшимися сосудами и серое, измученное лицо, перекошенное от боли, говорили о том, что их обладателю битва далась отнюдь не легко. Его телохранители в шоке стояли возле трупа мантикоры, неверяще поглядывая то на бездыханное тело, то на собственные руки, сжимающие оружие, то друг на друга, словно сомневаясь в том, что они тоже приложили эти самые руки к уничтожению «хозяйки степей». Проснувшиеся люди со всех сторон осторожно, бочком подбирались к месту сражения. Всем хотелось убедиться в смерти ночного ужаса, державшего их в страхе на протяжении последних дней. Гужевые животные храпели и бились на привязи, чуя запах хищника, но на них сейчас никто не обращал внимания. Сам я, в заляпанной кровью дерюге, ощущая боль во всём теле (о клетку меня приложило неслабо), сидел на полу и тупо пялился на оторванное жало с хвоста мантикоры. Охренеть! Ведь практически голыми руками оторвал…

С самого первого дня в этом мире я постоянно кидаюсь совершать какие-то безумные поступки, которые там, в прошлом мире, мне и в голову не пришли бы. С чем это связано, я пока понять не могу. Может это просто рефлексы нового тела, забитые в него старым владельцем, а может здесь, наконец, смог раскрыться настоящий я, задавленный в прошлой жизни целым сонмом запретов, законов и морали. Не знаю. Пока не знаю.

– Босорг, ты там как? – окрик мага вырвал меня из задумчивости. – Живой?

– Нормально, – я вяло отмахнулся рукой.

– Как она тебя достала-то?

– Не моя, – снова отмахнулся я, понимая, что маг имеет ввиду покрывающую меня кровь. – Во! – продемонстрировал я свой трофей.

Аба вытаращился на жало, потом на меня.

– К… Как? – только и смог он вытолкнуть из себя со второй попытки.

– Как, как… Взял, да оторвал, – не стал я вдаваться в подробности. – Ты же сам о помощи просил, вот я и внёс… лепту.

Весь вид мага выражал подозрительное недоверие, но факт, как говорится на лицо, жало вот оно, поди поспорь.

– Аба, а какие у тебя планы относительно трупа? – мне в голову пришла одна мысль.

– О… – деланно недовольно, простонал ир-Земах. – Мне теперь работы до утра хватит. Придётся побыть в роли мясника и вспомнить курс алхимии. Нужно всё аккуратно разделать, ничего по возможности не повредив. В мантикоре множество редких и дорогих ингредиентов, – закончил он уже гораздо более довольным тоном. – И это… Босорг, ты бы отдал жало. Ни к чему оно ведь тебе.

Я понимал, что у меня его всё равно отберут, но сейчас маг чувствовал себя неудобно, говоря об этом. Мой вклад в общую победу был весьма значительным.

– Конечно, Аба, разумеется отдам. Зачем оно мне? – увидев, как ир-Земах заметно расслабился, я с абсолютно серьёзной мордой продолжил: – Но, если я правильно помню, мне был обещан ужин, вот я и подумал о недобитом эльфе, но ты ведь его, наверное, мне всё равно не отдашь?

Выражение лица мага надо было видеть. На нём постепенно проступила целая гамма эмоций, начиная с непонимания и удивления, и заканчивая недоверием и презрением. Это было так забавно, что я чуть не заржал в голос.

– Да ладно, Аба, я же пошутил. У меня нет привычки есть своих соратников, – я коварно улыбнулся. – Ну, по крайней мере, пока есть варианты. Я хотел спросить у тебя про мантикору, наверняка в ней наберётся кружечка чего-нибудь съедобного?

Ир-Земах собрался уже выругаться, но услышав моё предложение, снова округлил глаза.

– Ты собираешься пить ЕЁ кровь? Серьёзно?

– Ну, знаешь. Я уже три дня голодный сижу и могу выпить что угодно. И вообще, я сейчас пытаюсь твои деньги сберечь, не прося у тебя жизни пленника, которого ты наверняка везёшь на продажу. Или кровь мантикоры стоит дороже? – предположил я.

– Нет, её кровь, чуть ли не единственное, что в ней не стоит вообще ничего, но я ни разу не слышал, чтобы вампиры пили чью-нибудь кровь, кроме двуногих разумных рас.

– Я готов предоставить тебе шанс восполнить пробелы в знаниях, если ты поспешишь, пока вся кровь не оказалась на земле, – поторопил я его, протягивая жало.

Маг на автомате принял у меня жало и быстрым шагом направился к трупу, раздавая по пути различные распоряжения.

– Ей, Аба, – окликнул я его, – а твоим парням не помешало бы премию выдать, грамотно сработали. – Молодцы! – это уже телохранителям.

Воины, услыхав мои слова, переглянулись и смущенно уставились на мага. С одной стороны, похвала, она и кошке приятна, а с другой, услышать её из уст проклятого вампира… Ир-Земах оглянулся и, скривившись, махнул рукой, что можно было расценить, и как слышу мол, и как не суй свой нос в чужие дела.

Ухмыльнувшись сам себе, я присел передохнуть и дождаться обещанного. Моя просьба к магу совсем не подразумевала под собой заботу о его кошельке. Мне жуть как хотелось узнать, способен ли я питаться кровью животных? От этого мог зависеть весь мой дальнейший образ жизни, при условии конечно, что у меня получится удачно избавиться от этой клетки.

Довольно скоро маг вернулся, неся в руках глиняную кружку. Подойдя вплотную, протянул её мне, наполненную почти до краёв тёмной кровью.

– Давай быстрей, – поторопил он меня. – Мантикору нужно разделать как можно скорее, пока гнить не начала.

– Так я тебя вроде, не задерживаю. Кружку верну позже.

– Нее… Я должен это увидеть, – не согласился Аба. – Если ты не против.

Пожав плечами, я принял из его рук кружку. Поднёс к носу и принюхался. Какого-нибудь резкого или противного запаха не было, но и ничем вкусным тоже не пахло. Сделал маленький глоток. Кровь оказалась совершенно безвкусной, с каким-то химическим привкусом, и такое ощущение, словно газированная, так как в нос сразу ударили воздушные пузырьки. Я сглотнул, и по пищеводу скатился комок тепла, расплескавшись где-то внутри, и распространяя своё тепло по всему организму. Как будто рюмку водки жахнул! Хмм… А это идея. Может кровь животных на вампиров действует, как алкоголь? Ха! Пунш из мантикоры! Кстати, после сумасшествия последних дней, принятие чего-нибудь седативного, совсем даже не помешает. С этими мыслями я сделал ещё глоток, побольше. Новый клубок тепла провалился в желудок.

– Ну, как? – маг внимательно смотрел на меня, приподняв одну бровь.

– На вкус, дерьмо, – ответил я честно, – но мне кажется, эффект может быть интересным.

– Это каким таким интересным? – загорелись научным огнём глаза у ир-Земаха.

– А вот сейчас и узнаем, – я сделал ещё два больших глотка. В кружке осталось едва половина. Буквально сразу же я почувствовал первые признаки нужного эффекта. По мозгам двинуло весьма ощутимо, и кончики пальцев знакомо занемели.

– Во-о! Есть к… ик… контакт, – протянул я, икая и глядя на двоящегося мага.

– Чего есть? – не понял тот.

– Э… так это. Он же того… Пьян, – это пробормотал один из телохранителей ир-Земаха, облизывая губы и с завистью поглядывая на меня.

Маг сурово оглянулся на своего охранника, видимо желая того осадить, чтобы не лез в научный эксперимент, но осознав, что тот сказал, только хлопнул пару раз глазами и повернулся ко мне.

– То есть как, пьян? – недоумённо пробормотал уже сам маг. – Вампиры же не употребляют алкоголь.

Мне его научные теории в этот момент были уже не интересны, так как, допив кружку, я обводил их расплывающиеся фигуры абсолютно счастливым взглядом.

– Дррр… узья мои, – выговорил я заплетающимся языком, – п…п…позволь… те мне поднять т… тост за… – за что я собирался поднять тост, я так никогда и не узнал, ибо в этот самый момент свет перед глазами померк, сразу и полностью.

Глава 6

– Внимание! Пожарная тревога! – проклятая сирена разрывает мозг своим рёвом.

Я непонимающе верчу головой. Где я? В своей лабе? Как?

В дверь врывается Жданов.

– Валентин Андревич, – кричит он, – бежим, пожар!

Он тянет меня за руку. В коридоре всё в дыму. Я пытаюсь бежать, но не могу. Ноги еле шевелятся, будто двигаюсь в прозрачном киселе.

– Держись меня и в Ад попадём вместе, – раздаётся из ниоткуда голос Эзарила. Как он здесь очутился? Я оборачиваюсь, но не вижу ничего, кроме густых клубов чёрного дыма. Становится очень жарко, гремит гром, перекрывая вой сирены. Пол под ногами ходит ходуном.

«Землетрясение!» – возникает в голове мысль, и тут же сменяется следующей: «Какое, на хрен, землетрясение в Москве?»

Меня кто-то продолжает тянуть за руку. Делаю пару шагов и проваливаюсь в какую-то яму. Падаю, извиваясь в воздухе и крича от страха. В следующий момент сижу на собрании в институте.

– Господин Пахомов, – Больцман глядит на меня поверх очков, – я передал ваши слова Совету директоров. Вы уволены!

Внезапно он начинает меняться, его голова превращается в морду мантикоры, чёрная шесть пробивается сквозь порванную сорочку, из-за спины вырастает хвост. С ядовитого жала срывается мутная капля, падает на стол и начинает куриться белёсым дымком.

– Вон отсюда, вампир! – рычит он.

Я поднимаюсь с места и, еле передвигая ноги, плетусь к выходу.

– Ты опять не взял с собой мыла? – раздаётся голос Цыганкова.

Я делаю ещё шаг и снова проваливаюсь. Переворачиваюсь через голову и оказываюсь под водой. Автоматически пытаюсь нащупать регулятор акваланга и не могу его найти. Начинаю задыхаться, делаю попытку всплыть. Прямо на меня, оскалив пасть с рядами треугольных зубов, несётся большая белая акула.

– Будь хорошим вампиром, – заявляет она мне голосом ир-Земаха, проплывает надо мной и ударом хвоста загоняет меня в глубину.

Со всего маха ударяюсь спиной о дно. Стараюсь разглядеть хоть что-то в окружающей меня тьме. Неожиданно голову пронизывает адская боль.

– Ещё! Давай быстрей! – раздаётся шипящий голос.

Голова снова взрывается болью, и я умираю.

Следующее воспоминание тоже связано с болью. Болит всё, что только в состоянии болеть. Ощущения почти такие же, как и в моё первое пробуждение в этом мире. Голова кружится как волчок, я не понимаю где верх, а где низ. Постоянно тошнит, помню несколько раз рвало. Бросает то в жар, то в холод. Кто-то суетится рядом со мной, что-то делает, мне ненадолго становится легче, потом снова накатывает тошнота и головокружение. Моё сознание крутится в темноте и не может найти выход наружу. Мне не удаётся сконцентрироваться ни на чём. Все мысли обрывочные и не ведут ни к какому логическому завершению. Временами я ощущаю себя голым мозгом, извлечённым из тела и помещённым в космический вакуум, амёбой, сгустком протоплазмы, которая даже не знает, что такое думать. Ещё несколько раз теряю сознание и прихожу в себя, чтобы снова попасть в чёртову мясорубку, совмещённую со стиральной машиной. Меня всего разрывает на части, потом собирает в кучу только для того, чтобы снова разорвать, и так до бесконечности.

Я пропустил момент, когда снова смог видеть. Просто неожиданно осознал себя разглядывающим собственные пальцы с отросшими ногтями: длинными, толстыми и острыми.

«Некоторые модницы тратят кучу денег и времени, чтобы сделать себе такие же, а у меня вот раз, и без всяких усилий. Осталось только накрасить», – пришло мне в голову. Мысль была настолько идиотской, что даже рассмешила.

– Кха… Кха, – смех походил на карканье полупридушенной вороны.

В голове стрельнуло резкой болью и я, застонав, схватился за неё обеими руками. Тошнота прошла, но теперь мучил жесточайший «сушняк». Попытался осторожно нащупать бурдюк с водой. Не нашёл. В этот момент караван остановился, и от резкого движения голову снова прострелило болью. Да, мать же вашу так! Попробовал лечь поудобнее, но от любого усилия опять начиналось головокружение.

«Придурок, – подумал я, – решил опыты сам на себе ставить, Сеченов недоделанный. Дебил».

Видимо, последние слова я произнёс вслух, так как откуда-то сбоку донёсся недовольный голос ир-Земаха:

– Какой ещё дебил? Что он несёт?

– Скорее всего, он ещё бредит, уважаемый ир-Земах, – ответил ему незнакомый голос. – Он ещё очень слаб, по правде сказать, я уже не надеялся, что он вообще очнётся.

Осторожно повернув голову, я увидел мага в компании какого-то невысокого, но шустрого седого старичка в песочном бурнусе, и такого же цвета головном уборе, похожем больше всего на классическую тюбетейку. Он держал в руках, как мне показалось, самый настоящий саквояж.

– Эй, – обратился ко мне Аба. – Ты вампир, Босорг. Помнишь?

– Д… да, – просипел я. – Воды…

Маг щёлкнул пальцами и негромко послал кого-то за водой.

– Я приказал сообщить мне сразу, как ты придёшь в себя. Как себя чувствуешь?

– Никогда. Не пей. Это! – произнёс я каждое слово по-отдельности.

– Ха! – ухмыльнулся ир-Земах. – Мне такое и в голову прийти не могло. Она же – магическая тварь, их даже мёртвых никакие животные не едят, кроме другой нечисти. Я думал, ты это знаешь, и тебе лучше известно, что для тебя съедобно. Или ты пытался таким образом покончить жизнь самоубийством?

– Я не знал, – снова просипел я, кое-как усаживаясь. – Это был экс… пери… мент.

В этот момент к магу подбежал воин с бурдюком и кружкой. Тот сделал ему знак, и воин налив полную кружку воды, застыл, не зная, что с ней делать дальше. Аба скривился, взял кружку из рук воина и, подойдя поближе, сунул её прямо мне в руки. Ухватившись за сосуд с благословенной влагой, я поднёс его ко рту, и не отрывался от него, пока не осушил полностью.

– Лучше? – осведомился маг.

– Ир-Земах, ты благороднейший и добрейший из людей, – произнёс я максимально проникновенно. – Обещаю никогда тебя не кусать.

– Хех, – крякнул Аба, смутившись. – Неплохая награда за кружку воды. Кстати, а что за дебил, которого ты поминал?

– Ты его сейчас видишь перед собой, – на полном серьёзе произнёс я. И видя его непонимание, продолжил: – Это название редкого заболевания моей расы, характерной чертой которого, является врождённое слабоумие.

– А! Тогда понятно, – развеселился маг. – Я, пожалуй, соглашусь с твоим самодиагнозом. Надо будет запомнить.

– А долго я тут валялся вообще?

– Сегодня шестые сутки, мы уже не надеялись довезти тебя живым. Наш главный лекарь, ты его видел, сбился с ног в попытках не дать тебе умереть, но его, как ты понимаешь, никто не учил лечить вампиров с суицидальными наклонностями. Всё, что он мог делать, это поддерживать в тебе жизнь подходящими эликсирами, основываясь на голых предположениях. В итоге я даже колышек заготовить приказал.

– Какой ещё колышек? – не понял я.

– Как какой? Который вампиру после смерти надлежит забить в грудь, – ответил ир-Земах, не моргнув глазом. – Традиция такая, знаешь ли.

– Ну спасибо тебе за заботу, Аба, – с содроганием ответил я, живо представив, как вышеупомянутый кол входит в мою грудную клетку, раздвигая рёбра. – Я, пожалуй, возьму обратно своё обещание не кусать тебя.

– Да брось ты, – возразил маг. – Обошлось же всё. Кроме того, всем известно, что вампиры своего слова не нарушают. Есть, кстати хочешь?

При одной мысли о еде меня аж передёрнуло.

– Нет, спасибо. Спать хочу, – заявил я, укладываясь поудобнее. – Если у тебя нет для меня новых заданий.

– Отлично! Спать тоже хорошо, – жизнерадостно согласился ир-Земах. – Заданий пока нет, так что наслаждайся бездельем.

Услышав удаляющиеся шаги, я прикрыл глаза, испытывая просто жуткую слабость. Чёрт, ведь чуть не сдох, и исключительно по собственной вине. Впредь надо осторожнее быть с экспериментами на самом себе. На этой здравой мысли я почувствовал, как снова проваливаюсь в пустоту, но на этот раз это был просто сон.

Проснулся я от ощущения, что на меня кто-то смотрит. Не знаю, как это описать и каким именно органом чувств я это ощутил, но факт остаётся фактом. На меня действительно смотрели. Рядом с клеткой стояли Ир-Земах и его телохранители.

– Как спалось? – проявил заботу маг.

– Пока ты не разбудил, неплохо, – буркнул я спросонья, шаря вокруг себя в поисках бурдюка с водой. Повертев головой, я понял, что уже поздний вечер и караван вовсю готовится к ночёвке.

– Помирать больше не собираешься?

– Не дождётесь, – пробухтел я, делая порядочный глоток.

Желудок заурчал, требуя чего-нибудь более существенного, чем вода. Его выходка заставила меня задуматься. Прислушавшись к себе, я пришёл к выводу, что полностью с ним согласен и подзаправиться действительно не помешает, но так как слабость моя никуда не делась, я сильно сомневался в своих способностях заставить кого бы то ни было, поделиться своей кровью,

Маг, услышав моё «желудочное пение», снова показал хорошее воспитание:

– Есть будешь?

Блин, да не одна из моих жён такой заботы не проявляла. Я тут же в красках представил мага в подвенечном платье, благо его бурнус был подходящего цвета, и, едва не захлебнувшись, громко забулькал водой

– Спасибо, – выдавил я, прокашлявшись, – но подозреваю, что куриного бульончика у тебя нет?

– Вот давай мы больше не будем на тебе экспериментировать? – не принял шутку Аба. – По крайней мере, пока. Бульончика ему ещё.

Повернувшись к одному из телохранителей, он щёлкнул пальцами. Тот достал откуда-то из-за спины корзину с парой глиняных бутылей, оплетённых соломой. Возле горлышка на каждой из них была начертана сложная витиеватая руна. Выдернув из одной пробку, воин протянул бутыль магу. Ир-Земах брать её не стал, кивнув головой в мою сторону. Воин вздохнул и, подойдя к клетке, аккуратно протянул мне бутыль с максимального расстояния. Я, кое-как вытянув руку, ухватил сосуд и втащил его к себе. Ещё когда только воин распечатал бутыль, мой нос сразу выдал мне информацию о её содержимом. Кровь. Человеческая. Сделав глоток, я убедился в том, что она совсем свежая.

– У тебя кто-то удачно вовремя умер?

– А… – махнул рукой маг. – Ещё позавчера. Люди начали выбиваться из сил. Так всегда бывает.

– Как это позавчера? – не понял я. – Позавчерашняя кровь уже давно бы свернулась или протухла, а эта свежая. Я бы даже сказал ещё тёплая.

– Заклятье «Сохранения». Никогда не слышал? – удивился ир-Земах.

– Не слышал, – честно сознался я. – И долго оно так сохраняет?

– Конкретно это, примерно неделю. Заклятье очень простое и энергии требует совсем мало. Но можно сделать и гораздо мощнее.

– И что под этим заклятьем можно сохранять? – потеряв спросонья бдительность, заинтересовался я. Крутая же штука получается, термос и холодильник в одном флаконе.

– Да много чего. Всё, что подвержено разложению и порче. От воды и до трупов включительно. Ты правда этого не знаешь? Откуда ты вылез такой дремучий?

Так, пора сбавлять обороты.

– Из леса, вестимо. Говорил же, наша семья жила в глухомани, туда ваши магические новинки ветром не заносило.

– И что, ты так с рождения в лесу и жил безвылазно? Слушай, а тебе сколько лет, вообще? – вдруг сменил тему маг.

– А на сколько выгляжу? – ответил я вопросом на вопрос.

– Ну, сейчас лет на пятьсот, – гоготнул ир-Земах, – а неделю назад я бы предположил – не больше сотни. Хотя, исходя из твоих познаний об окружающем мире наверняка гораздо меньше.

– Двадцать восемь, – назвал я первую пришедшую мне в голову цифру.

– О… Где мои двадцать восемь? – притворно запричитал Аба.

– Да ладно, Аба, не прибедняйся. Ты ж не старый ещё совсем, – польстил я ему. – Можно сказать, мужчина в самом расцвете сил.

– Да? Ты находишь? – развеселился маг. – Передам твои слова моей старшей жене, а то она меня наедине, иначе как «старым» никак и не кличет.

– Старшей? А сколько у тебя всего жён?

– Пять, – ответил ир-Земах, не без гордости. – Вот, по приезду подумываю шестую взять.

– Да-а… – протянул я. – Не завидую тебе.

– Почему это? – удивился Аба. – Многие завидуют.

– Тёщ ведь тоже – пять, – перефразировал я слова из старой известной песни.

Телохранители мага после моей фразы дружно переглянулись и синхронно почесали в затылках.

– Ну, Босорг… – ир-Земах тоже вытаращил на меня глаза. – Умеешь ты взглянуть с неожиданной стороны. Вот шельмец.

Он гулко расхохотался.

Я улыбнулся, чувствуя, как на сытый желудок снова начинает накатывать дрёма.

– Эй, Босорг, ты ещё здесь? – оклик мага выдернул меня из объятий Морфея.

– Да-да, тут, – встрепенулся я. – Извини, не отошёл ещё видимо до конца.

– Тогда отдыхай. И вот ещё, – Аба махнул рукой телохранителю с корзиной, тот вынул из неё какие-то тряпки и просунул их в клетку. – Это тебе кое-какая одёжка. На твою даже просто смотреть уже сил нет никаких. И это… тебе принесут ещё бурдюк воды, ты бы помылся хоть как-нибудь.

– Спасибо, Аба. И за то, и за другое.

Ир-Земах кивнул и собрался уходить.

– Погоди, а как там Эзарил? – вспомнил я.

– Ничего, поправляется. Ходить пока не может, иначе, думаю, уже зашёл бы в гости.

– Ну, это вряд ли, – я усмехнулся. – Как мне показалось, он наших не очень жалует.

– Может и не очень, – задумчиво ответил маг, делая знак телохранителям отойти подальше. – Только пока ты тут у Мраны пороги оббивал, эльф там весь извертелся. Он, понятное дело, ничего не спрашивал, горд безмерно, но глаза у него всё это время были как у собаки, что кость выпрашивает. А сегодня днём я к нему заходил и между делом обмолвился, дескать, вампир-то наш очнулся, сознался в том, что он дебил и снова спать увалился. Пришлось, правда, пояснить кто такой дебил, так эльф только плечами передёрнул, мол, он и так это всегда знал, потом ухмыльнулся краем рта, отвернулся к стенке и заснул. Босорг, ты когда-нибудь видел, чтобы эльф улыбался? Я имею в виду именно проявление чувств, а не тот оскал, которым вы друг друга потчевали при знакомстве. Я вот его знаю уже шесть лет, и единственные эмоция, какие я у него на лице видел – это ярость во время боя и высокомерие по отношению ко всем окружающим. А тут он ухмыльнулся, понял? Эльфы они же вообще, как деревянные, их с детства воспитывают всё в себе держать, дабы вдруг чем-нибудь честь свою не уронить, а тут этот пенёк взял и ухмыльнулся. Не знаю, чем ты ему приглянулся, он вообще сложно с людьми, да и с нелюдьми сходится, особенно если учесть, что у вас с эльфами война вековечная и непримиримая. Не как с людьми, они же рабами никогда не были, партизанили по лесам всегда и изводили вас при любом удобном случае. Ну, да это ты и сам знаешь. Ладно, отдыхай, пойду я, – маг отвернулся и двинулся к своему шатру.

– Аба, – позвал я, – передай Эзарилу, что я желаю ему скорейшего выздоровления.

Ир-Земах остановился, посмотрел мне в глаза, кивнул и пошёл дальше.

Отпив, примерно половину бутыли, я тщательно закупорил сосуд и прилёг на пол. Прохладная степная ночь убаюкивала треском насекомых, а лёгкий ветерок обещал хорошие сны. Какая-то мысль зудела у меня в голове, но я решил подумать о ней завтра и, уступив желаниям своего организма, провалился в сон.

На этот раз я проснулся вместе с общим подъёмом лагеря, вполне отдохнувшим. Изматывающая слабость исчезла без следа, головокружение и какие-либо болевые ощущения отсутствовали. Я снова был свеж и полон энергии. В клетке обнаружился второй мех с водой, который мне, видимо, закинули вчера, когда я уже спал. Быстро сбросив своё пропитанное потом и кровью грязное тряпьё, я принялся отмываться. Правда «отмываться» – это слишком сильно сказано, учитывая ограниченность в воде и банального отсутствия мыла, но кое-как ситуацию удалось улучшить. Попутно осмотрев себя, я заключил, что похудел ещё сильнее, и теперь мой внешний вид, наверное, действительно напоминал о последствиях содержания в концентрационном лагере. Н-да… Ситуация могла бы быть весьма смешной, не будь она такой грустной. Даже с моим новым организмом, с его повышенной регенерацией, я провалялся в коме пять дней, и по словам ир-Земаха, меня ещё их штатный лекарь пользовал без устали. Сдаётся, мне здорово повезло избежать участи заполучить кол между рёбер. И почему-то хотелось верить, что Аба нянчится со мной не только из желания прогнуться перед начальством, преподнеся меня в качестве редкого подарка. Но тут же я сам себя одёрнул. Будь осторожен, болван! Товарища себе нашёл! Товарищей в клетках не возят! Кто ты такой для него? Забыл, что он сказал? «Никогда не слышал, чтобы вампир пил чью-нибудь кровь, кроме двуногих разумных рас». И о чём это говорит? О том, что ты паразит! И не какой-нибудь там временный или случайный, а самый настоящий облигатный паразит. Без людей ты жить не можешь от слова совсем. И связь эта образовалась миллионы лет назад, ибо даже твой внешний вид эволюционировал так, чтобы быть максимально похожим на человека. Мимикрия, едрит-мадрид. И люди на протяжении всей своей истории прекрасно знают, кто именно на них паразитирует, и кто конкретно является их биологическим врагом номер один. А потому выброси все свои розовые сопли из головы и осознай уже, что тебя взяла в плен твоя собственная еда и везут тебя не в качестве забавной зверушки, а именно как врага всего рода человеческого. Антихрист, блин. Так что думай, как свалить от этих «сладких пончиков», иначе твои шансы заполучить свой кол станут стопроцентными.

Ладно, подумал я, надевая чистую одежду, давай сначала. Что у нас есть хорошего и плохого? Начнём с плохого. Я еду в клетке, из которой не могу самостоятельно выбраться. Хмм… А если проверить? Оглядевшись по сторонам и выбрав момент, когда в суете собирающегося лагеря на меня вроде никто не смотрел, я уперся плечами в одну стенку клетки, а ногами в противоположную и поднажал. Прутья заскрипели, но с места не стронулись ни на миллиметр. Ожидаемо вообще-то, если уж рывок мантикоры не повредил клетке, то я подавно сломать её не смогу. Значит варианта два: либо ждать пока её откроют сами, либо убедить (заставить, перехитрить, обмануть, слово можно подставить любое) кого-нибудь постороннего её открыть. Но этим посторонним может быть только сам ир-Земах, ибо ключ, подозреваю, есть только у него. И это вторая сложность, так как маг далеко не дурак и на мякине его не проведёшь. Из хороших известий у нас было только то, что я ещё жив и снова здоров. Не густо.

Прикидывая так и сяк, я с каждой новой идеей всё больше убеждался в тупиковости ситуации. В итоге совсем заморочил себе голову и решил сделать перерыв. Присев в свой любимый угол, допил оставшуюся кровь из бутылки. Лагерь за это время успели полностью собрать, и телеги медленно растягиваясь в колонну, одна за другой выезжали на дорогу, по-прежнему ведущую строго на юг.

А вот степь, раскинувшаяся от горизонта до горизонта, прежней уже не была. Растительность стала заметно ниже и прибавила в своей цветовой палитре жёлто-бурых красок. Травяное море больше не выглядело сплошным, на его слабо волнующейся поверхности теперь встречались проплешины светлого песчаника, на котором ничего не росло. Дикое яркое разнотравье уступило место седым бородам ковыля и другим, похожим на него, сухолюбивым злаковым. Лишь только заросли лебеды да полыни продолжали сопротивляться постепенно ухудшающимся условиям жизни. Росшие местами деревья, либо имели скрюченный стволик и искривлённые, словно в невыразимой муке ветви, покрытые узкими мелкими листочками, либо наоборот, толстый и высокий, колоноподобный ствол под жиденькой, не дающей тени кроной. Кое-где даже стали попадаться редкие кактусы. Животный мир изменился скорее по численности, чем по разновидности. Огромные стада копытных, встречавшиеся до сего времени регулярно, резко уменьшились в разы. Стали чаще попадаться различные рептилии и ползающие насекомые, последние иногда весьма внушительных размеров, хотя может их и раньше было полно, а трава просто мешала их разглядеть. Все эти признаки позволяли с определённой долей уверенности заключить, что колонна медленно, но верно приближается к пустыне.

Сегодня, с самого утра караван гнали быстрее обычного. Я не знал почему, да меня это и не особо интересовало. Вечером узнаю у ир-Земаха, если раньше всё ясно не станет. Спать я не хотел, есть в общем-то тоже, «за окном» картинка почти не менялась и смотреть там было особо не на что. Короче, меня снова начала одолевать банальная скука, и, не придумав другого способа её победить, решил продолжить тренировку транса. Но стоило мне только в него войти, как я сразу почуял неладное.

Все брёвнышки клетки окружала едва заметная голубоватая аура. Что за…? Я оглядел себя. В районе солнечного сплетения по-прежнему угрюмо пламенел тёмно-красный комок магической энергии. Здесь, вроде всё без изменений, но клетка-то почему светится? Не было такого раньше, я бы заметил. Внезапно, краем глаза я уловил какой-то блеск слева от себя и дёрнул головой в ту сторону. Мимо моей клетки равномерными прыжками продвигалось слабо светящееся, маленькое желтоватое колечко. Я резко вышел из транса и тут же получил подтверждение той информации, что уже предоставили мне уши – обгоняя телегу неспешной рысью, мимо проехал всадник. В солнечном свете на его руке коротко блеснул тонкий ободок серебряного кольца. Та-ак! И как это понимать? До сих пор я мог видеть «внутренним взором» только собственное тело и сгусток магии внутри него, но только что мне представилась картина светящихся прутьев клетки и кольца на пальце у воина. Хм… Очередная загадка. Возможно ли, что моя клетка каким-то магическим способом дополнительно укреплена? Понятия не имею. Почему бы и нет? А если это так, то, вероятно, и кольцо тоже не совсем простое. У меня каким-то необъяснимым образом открылась способность видеть все окружающие меня проявления магии? А с чего вдруг? Я бы мог предположить переход на некий «новый уровень», если бы не один месяц или хотя бы неделю, усиленно «прокачивал» свою магическую энергию, но ведь этого не было. Я всего-то один день с ней поколдовал. Тогда что? Для такого качественного преобразования моих способностей требовалось значительное внешнее воздействие, некий толчок, запустивший произошедшие изменения. Но, что именно могло выступить в роли подобного импульса? Не понятно… Стоп! А что если…? Мой организм недавно пережил серьёзный стресс и… Кровь мантикоры? Может быть на меня каким-то загадочным образом подействовала кровь мантикоры? Маг упоминал, будто их никто не ест, кроме им подобных. Если допустить, что они банально ядовиты, то получается мой организм смог абсорбировать и нейтрализовать яд, но при этом и сам тоже изменился, мутировал. Вот, оказывается, чем он пять дней занимался. Чёрт! Если это действительно так, то мне просто адски везёт в этом мире, не смотря на мою собственную легкомысленность, если не сказать хуже.