Нагибатор Сухоруков

– Насилу нашел тебя, князь! – радостно заголосил вчерашний проводник, рассмотрев закутавшегося Пеликана. – Столько лодок! А я забыл, где мы вчера приставали!

– Ты?! – недовольно высунулся Атотола из-под пустой корзины, которую утвердил над собой, чтобы хоть голова не промокла. – Ты чего пришел?

– Как чего? – удивился Конецинмайла. – Сейчас из-за гор выйдет солнце и начнется Змеев День. И я, как обещал, всё тебе лично покажу, князь! Давайте костер разводить – дождь вот-вот кончится, я чувствую!

Толимекский князь и юный четланин шли в сторону площади. Атотола решил, что сегодня трудностей не возникнет, а потому с торговлей справятся и два его сводных брата от младших жен отца. Отдельно наказал им быть особо вежливым с неведомым большим человеком Ннакой, но торговаться до последнего. А сам взял проводника – и новые знакомцы снова устремились за ручей. Рынок на этот раз прошли быстро, не задерживаясь.

– Я вчера здесь был, – невольно похвастался князь, указывая на таверну, когда спутники оказались среди целого комплекса внушительных зданий.

– Я тут был утром, – как-то вяло улыбнулся Дитя Голода.

– Здесь так рано начинают кормить? – поразился Пеликан.

– Не всех… Утром на кухне могут раздавать еду, которую за вечер не съели.

Князь промолчал. Он догадался, какие люди ходят по утрам к кухне за объедками, и пощадил гордость четланина, оставив расспросы.

– А это что за дом? – перевел он тему.

– О, сюда лучше не ходи! – рассмеялся проводник. – Это Дом Удачи.

– Что это?

– Там играют в разные игры. И все игроки ставят свои богатства на выигрыш. Говорят, кто-то выходит оттуда, страшно разбогатев. Но все, кого я знаю, оставляют там всё, что принесли.

– Богатеют те, кто хорошо играют?

– Нет, там такие игры, где побеждает только удача. Например, там есть большой круг с нарисованными зверями. Круг крутят, а игроки выбирают зверя. Если специальная метка замирает на том звере, какого ты загадал – то ты выиграл. Мне не нравится это место, в этих играх от меня ничего не зависит. Только помощь духов принесет победу. Многие даже бегают к алтарям-аутоматлям, просят удачи, после чего ставят все свои богатства…

– И? – завороженно спросил Атотола.

– Проигрывают, – хмыкнул Комацинмайла. – Красный Хохолок говорит, что стыдно обращаться к высшим существам с такими низкими просьбами.

– А это кто?

– Красный Хохолок? Хозяин большого храма Золотого Змея Земли. Ты сегодня его увидишь.

Дитя Голода показал гостю из далекой Толимеки гостиницу – приземистое длинное здание, в который лично князь легко впихнул бы человек двести, но четланин сказал, что там ночует не больше восьмидесяти человек. Причем, сам Конецинмайла, не имевший средств на таверну, смог позволить себе ночевать в платном помещении.

– А что? – удивился он. – Там есть совсем недорогие места. Зато сухо и тепло.

Справа, у самого ручья стоял гостевой темескаль. Четыре купола парных с пристроенными печами были расположены крестом, от каждого к центру вел закрытый коридорчик. А в центре стояло квадратное здание без окон.

– А там что? – уточнил князь.

– В центре – общий бассейн. А у вас нет темескалей?

– Нет. Но я бывал в таком в Закатуле. Правда, без бассейнов.

Дорога, ведущая на восток, уперлась в пустоту. Перед спутниками открылась большая четырехугольная площадь. С севера к ней подступал тот самый мистический храм Змея: три высокие платформы, одна на другой, каменная лестница с южной стороны. Наверху здания не было, только алтарь и высокий идол Золотого Змея Земли. Над богом был сооружен навес, но не из пальмовых листьев или соломы, а из ярких тканей.

С других трех сторон площадь была условно ограничена невысокими каменными столбиками, выкрашенными известью. На площади было людно.

– Пойдем к храму, пока можно – рассмотришь его вблизи, – потянул Дитя Голода князя за руку, на ходу выпростав из-под рубахи какую-то странную подвеску: кожаный диск с нарисованными непонятными значками.

– А что это такое? – заинтересовался Атотола.

– Это? Оберегающий амулет. Мне вчера выдали. Помнишь долговязого господина, что оставил вчера меня для опроса? Вот. Он меня спрашивал, а после дал амулет.

– А что спрашивал?

– Да разное. Непонятное. Что люблю, что не люблю. Кого спасу с затопляемого острова, если у меня есть лодка и одно свободное место. А еще: у дерева четыре ветки, на каждой ветке сидит по три кецаля, а у каждого кецаля по четыре змеиных пера в хвосте. Сколько всего перьев?

Пеликан, забыв обо всем, встал столбом и принялся сгибать и разгибать пальцы на руках.

– Сорок восемь, – улыбнулся Дитя Голода. – Пойдем уже.

Храм все-таки не очень впечатлил толимека: ни издали, ни вблизи. Резьбы нет, высота небольшая. Но невольно в голове зазвучал протяжный мотив вчерашней песни. Во мраке глубин пирамиды замерцали тени четырех сотен бдящих черепов… Удивительная земля!

Он пропустил момент, когда на первой платформе храма появились люди. Более десятка человек в длинных, пестро раскрашенных одеяниях и пышных головных уборах со множеством ярких перьев, выстроились и слаженно запели. Некоторые из людей наигрывали приятную мелодию на длинных дудках – выходило весьма красиво. Народ затих и обернулся к пирамиде.

На самом верху, перед алтарем возник жрец. Маска его была вырезана в высшей степени искусно и наверняка отлично защищала естество жреца при общении с духами. Даже Атотоло смотрел в оскаленную пасть и невольно содрогался от ужаса. В руках у жреца были маленькие барабанчики-трещотки, на руках и груди висели звонкие колокольчики, а длинную рубаху украшали тяжелые медные изображения высших духов, породивших зверей и людей. Входя в экстаз от ритуала, жрец медленно спустился на вторую платформу… и снял маску!

– Безумец! – ошарашенно пробормотал князь. – Неужели он не боится?

А жрец отдал маску одному и певцов, воздел руки – и тишина каменной плитой придавила площадь. Посредник богов зычно и страстно заговорил что-то, обращаясь к народу. Пеликан не понимал ни слова, но и его пронизала насквозь сила жреца. У того был только один здоровый глаз – правая глазница была покрыта сеткой багровых шрамов. Однако, даже левый полыхал практически настоящим пламенем – оторваться не было сил. Божий человек вещал что-то, а люди вокруг тихо ахали и прикладывали ладони ко лбу. Даже Конецинмайла поддался всеобщему экстазу.

«Наверное, жрец рассказывает им про своего бога. Про Змея Земли» – догадался князь.

– Вот это и есть Красный Хохолок, – шепнул Дитя Голода своему спутнику.

В это время жрец радостно воскликнул и протянул руки к востоку. Дудочки запели что-то бодрое, с востока им отозвались другие – с более низким и даже грозным голосом. Толпа зашевелилась.

– Скорее! – потянул проводник толимека за руку. – Нужно уйти за граничные столбы.

Они отошли к югу, в сторону ручья, стараясь остаться в первом ряду. Однако, остальные тоже мечтали об этом, а этих остальных на площади собралось дважды четыреста! А то и трижды. Началась возня, грозящая перерасти в свалку, но она быстро стихла. На площадь вышли стражи. Двадцатка за двадцаткой. Рослые, плечистые, в матерчатых панцирях, украшенных шлемах, с толстыми расписными щитами и здоровенными маками на плечах – они обходили площадь по краю, грозно поглядывая на излучинцев, которые вели себя неподобающе. Возня тут же прекращалась.

– Золотые! – восторженно прошептал Дитя Голода.

А затем вынесли владыку четлан. Атотола чуть не вывернул шею, когда заприметил паланкин, который несли со стороны востока – там находились дворец и крепость владыки. Только его не несли… Богато украшенный тканями, перьями и резьбой паланкин двигался сам! Сам? Пеликан ничего не понимал. Видно было плохо, князь раздвинул зевак, чтобы рассмотреть и даже нарвался на грозный окрик стража. Но носильщиков совершенно точно не было! Вместо этого паланкин покоился на… на двух каких-то кругах. Которые вращались и двигали владыку.

Вернее, не так! Пеликан, наконец, увидел. Впереди паланкина шли два молоденьких тапира! С помощью каких-то приспособлений животные тянули две жерди, прикрепленные к паланкину. Два небольших тапира легко тянули большущие носилки и немаленького владыку!

«Я не тому удивляюсь! – оборвал князь сам себя. – Два тапира, словно домашние собачки, послушно идут и тянут за собой паланкин! Где такое видано?».

Справедливости ради стоило уточнить, что животные очень робели. Но рядом с каждым из них шло по человеку, которые придерживали зверей за ремни, поглаживали тапиров и шептали им что-то успокаивающее.

Атотола так увлекся паланкином и колдовством, которое усмирило диких зверей, что даже не особо рассматривал правителя четлан. Тот сидел прямо, глядя «в вечность», укутанный в драгоценный плащ, который полностью скрывал его фигуру. Паланкин остановился напротив лестницы, что вела на вершину храма. Легко поднявшись на ноги, владыка сбросил плащ и сам спрыгнул на землю. Атотола впервые увидел маленькую усохшую правую руку правителя. Значит, правду говорили. А еще говорили, что именно этой рукой Хуакумитла убил своего кровного врага, который вступил в бой против владыки. Мол, в калечной руке хранится сила Змея, которая пробуждается в нужный момент.

Сухая Рука был облачен в потрясающей красоты головной убор с перьями десятка разных птиц. Его плечи украшало богатейшее оплечье из множества красивых камней. А вот на тело была надета простая рубаха, украшенная только лишь изображением Змея. Владыка поднял руку (левую, здоровую) и махнул ею на три стороны. Четлане заголосили радостно и принялись махать в ответ, но как бы, наоборот, подгребая.

«Благословение?» – догадался Пеликан.

Сухая Рука быстро поднялся на вторую ступень храма. Обернувшись к народу, он принялся что-то увлеченно вещать, размахивая рукой. Время от времени толпа дружно взрёвывала, поддерживая своего правителя. А затем из-за спины Хуакумитлы вышел жрец. Красный Хохолок держал в руках богатую чашу и обсидиановый нож.

«Время кормить бога» – догадался князь.

Он ждал, что сейчас выведут пленных, либо священную добровольную жертву, но случилось странное: из толпы на площадь с криками радости выскочили сразу несколько человек – пять или шесть. И стражи не стали их останавливать. Вознеся над головой руки, они (мужчины и женщины разных возрастов) начали подниматься к лестнице.

– Это божьи люди, – взволнованно прошептал Дитя Голода. – Так много сегодня…

«Божьи люди» дошли до Красного Хохолка и протянули ему руки. Жрец, вознеся молитвы, полосовал ножом одну за другой и подставлял чашу. Кровь из ран капала, а люди нестройно пели какие-то священные песни, которые подхватывала толпа внизу.

«Они дарят свою кровь богу, – понял Атотола. – Бог берет в меру, но у многих… Какой странный у них договор».

Первым жертвам быстро перевязали раны, а под нож свои руки уже подсовывали люди в длинных одеждах, которые пели песни в самом начале. В итоге, чаша наполнилась едва не до краев. Владыка принял ее одной здоровой рукой (силен Хуакумитла!) и поднялся на верхнюю платформу. Поставив чашу, он окунул руку в кровь и принялся – на глазах у всех! – мазать жертвенной влагой морду идолу. Толпа ревела!

Атотола решил, что праздник близится к завершению, но всё только начиналось! Хуакумитла спустился, снова произнес какую-то речь, вызвав новую бурю радости. Стражи вновь очистили восточную дорогу – и по ней двинулось войско. Сначала прошли уже знакомые князю золотые стражи. Правда, вместо изысканных головных уборов у них были невысокие кожаные шапки, и щиты не столь разукрашенные. Во главе этих воинов шел немолодой вождь. Такой здоровый, крепкий и кряжистый, что казалось, будто он вытесан из камня. Здоровяк рявкнул – и золотые, как единый организм встали. Новая команда – и воинство рассыпалось. На каждый выкрик командира – слитное слаженное движение. Удар макой (или топором) – подъем щита – удар из-под щита – толчок невидимого врага – резкий выпад. Пеликан завороженно следил за этой организованной мощью…

А за золотыми следовал уже новый отряд. Пестрые одежды, хитрые взгляды, слегка насмешливые улыбочки… и знакомые белые знаки на плечах и руках! Так ведь у таких же парней толимеки выкупили прилавок! Эти воины были налегке: никаких щитов, толстые шапки и доспехи только у некоторых. Но у каждого с головного убора сбоку свисал пушистый хвостик какого-нибудь мелкого зверька. А в руках они несли длинные крепкие луки.

– Это Белое воинство, князь, – пояснил Пеликану Дитя Голода. – Стрелки. Хозяева лесных троп.

Белые в это время выхватили по стреле, мигом наложили их на тетивы и запустили прямо в небо. К каждой стреле были привязаны яркие ленточки – и небеса расцветились всеми цветами радуги. А лучники уже сделали второй залп! Третий.

Стрелы, конечно, были тупые. Ленточки мешали им лететь быстро, так что снаряды попадали на площадь и даже немного в толпу, не причинив никому вреда. И тут же пошли на сувениры.

Не успели белые отойти в сторону, как на площадь выдвинулись новые бойцы. Перед плотной, укрытой щитами колоннами несли большое полотнище с черным треугольником на светлом фоне.

– Вот они, – завороженно прошептал четланский проводник. – Воины Черной Горы.

Совсем другие. Атотоле сразу бросились в глаза высокие овальные щиты, которые закрывали большую часть тела бойца. Кроме того, каждый был облачен в толстую кожаную шапку с нащечными пластинами и матерчатую кирасу. А еще – их руки до локтя и ноги до колена были обмотаны слоями толстой кожи. И не только…

«Да это их нужно было назвать золотыми!» – мысленно воскликнул толимекский князь. Ибо воины эти едва не сияли от изобилия желто-красного металла!

Большие сияющие пластины были прикреплены к кирасам сверху, закрывая плечи. Лоб на кожаных шапках также был укреплен выгнутой чашкой из этого сплава. Тонкие полоски метала крепились вдоль кусков кожи на руках и ногах. Но главное даже не это. В правой руке почти у каждого черного было не очень длинное копье… которое сияло на солнце острым наконечником из такого же металла!

Колонна медленно входила на площадь, плавно заворачиваясь в круг, а Пеликан затуманенным взором видел змея. Огромного Золотого Змея, который вползал на открытое место и свивался кольцом.

– Сколько же их? – в никуда спросил князь.

– В каждом ряду по пять человек. Рядов всего сорок, – пожал плечами Конечинмайла, как бы сообщая очевидное. Но увидел растерянный взгляд своего сотоварища и пояснил. – Десять двадцаток. Двести. Ну, почти.

В строю, кстати, с копьями и щитами шли не все. Каждый правый в ряду воин вообще не имел щита. А на плече держал длинное древко, намного больше своего роста. И каждое такое древко увенчивал тяжелый и острый клюв из того же желто-красного сплава. Страшное оружие.

К этому времени «змея» окончательно свернулась в кольцо, заглотив собственный хвост. Раздалась гортанная команда – Черное воинство резко перестроилось. Щитоносцы развернулись и выстроились в две линии. Щиты плотно сомкнулись, уперевшись нижним краем в землю. Воины слегка присели, так, что над кромкой щита выглядывали только их глаза. Вся «змея» ощетинилась «шипами». Это воины выставили пред собой копья: первый ряд – на уровне пояса, второй – над плечами первого ряда. А над головами щитоносцев грозно покачивались тяжелые металлические «клювы».

Повинуясь приказам невидимого начальника, кольцо по команде двигалось то в одну, то в другую сторону. Все двести человек! И плотность стены щитов не нарушалась. Невольно Атотола задумался, как бы он стал атаковать подобную шипастую змею – и невольно передернулся, осознав бесплодность подобных попыток.

А та зашевелилась. Строй распался, отдельные двадцатки вытянулись в тонкие линии, которые быстро перегородили площадь вдоль и поперек, тем самым, поделив ее на почти равные участки. В центре началось какое-то суетливое движение – и над людской массой вознесся человек. Именно вознесся, а не подпрыгнул или забрался на плечи. Атотола догадался: он просто встал на щит, которые подняли над головами другие черные.

Был этот человек не особо крупный, весьма молодой, в обычном доспехе (если можно так говорить об удивительном доспехе этих воинов). Ничем не выделялся. Но он окинул взглядом притихшую толпу – и такая власть волной окатила всех стоявших, что даже у князя колени слегка дрогнули.

– Ну, сейчас начнется… – с горящими глазами прошептал Дитя Голода, сжимая и разжимая кулаки.

– Что начнется? – насторожился князь.

– Как?!… Ах да, ты же не знаешь. Сейчас начнется большой смотр – игры Горы! Каждые полгода, в День Змея, Черное воинство принимает в свои ряды одного человека. Все равно, кто он и откуда. Но он должен быть самым лучшим! Я ведь для этого сюда и приехал!

– Ты? – князь недоуменно окинул взглядом щуплого мальчишку. – Ты хочешь стать одним из черных?

– Хотят все, – улыбнулся Дитя Голода. – А я стану.

Он решительно шагнул вперед, следуя призыву командира черных. Почти сотня юных парней и взрослых мужчин сделали тоже самое. Целая сотня четлан горела желанием получить место в Черном воинстве. Начались игры Горы.

Сначала участникам предстояло бороться друг с другом. Их разбили на пары, и князь невольно закусил губу: по жребию противником его знакомца оказался просто огромный здоровяк. Он тоже выглядел молодо, и был скорее полный, чем мускулистый… Но всё равно, эта туша на больших весах Широкого Дуба перевесила бы троих Дитятей Голода. К тому же, здоровяк был явно местный – в толпе зевак его поддерживали более десятка друзей или родственников.

По счастью, на первом испытании не нужно было драться. Черные выкатили на площадь множество коротких гладко оструганных бревен. Каждому сопернику дали по кожаному мешочку, набитому песком, на длинной веревке. А потом объяснили задание: надо скинуть с бревна врага, а самому устоять.

Соперники вместе вскочили на бревно. Поначалу они стояли на расстоянии, отпихиваясь друг от друга свободными руками, а мешочки с песком держали сзади, на отлете. Атотола понимал, что Конецинмайле даже смысла нет бить толстяка. Слишком мало силы будет в ударе, так что нужно искать другой способ. Наконец, здоровяк решил перейти к активным действиям. Хорошенечко отведя руку (нет, лапу!) назад, он с уханьем обрушил свое оружие на щуплого врага. Однако Дитя Голода среагировал моментально: резко присел, сохраняя обе ноги на бревне, и мешок с песком пролетел над его головой. Излучинец вложил столько силы в удар, что его невольно повело вслед за оружием, и толстяк слетел с бревна сам. Победа оказалась быстрой и на удивление легкой.

– Да! – радостно заорал Пеликан, неожиданно сильно увлекшийся этой борьбой.

Для следующего испытания черные прямо на земле площади начертили более двух десятков больших кругов. Новой задачей стало вытолкать, выкинуть соперника за границу круга.

«Вот, наверное, сейчас толстяк кусает локти, – усмехнулся князь. – На этом испытании ему бы не было равных».

Победителей первой игры снова поделили на пары, и против Конецинмайлы оказался четланин заметно постарше. Он не выглядел толстым или атлетичным, скорее, наоборот. Но зато был намного выше, чем Дитя Голода. Даже выше Атотолы.

Соперников загнали в круг и дали сигнал к схватке. Четлане сначала кружили на расстоянии, оставаясь на противоположных концах круга. Выставив руки перед собой, они пытались поймать противника на ошибке. Наконец, долговязый решился на сближение. Используя длину своих рук, он потихоньку загнал паренька к краю круга, а, когда тому уже некуда было деваться, попытался поймать его. Дитя Голода отбрасывал руки, как мог, но вскоре они зацепились и схватились друг за друга изо всех сил. Проводник князя был в невыгодной ситуации, он находился гораздо ближе к краю, чем его противник. Долговязый если и был тяжелее, то не намного. И просто выдавить Конецинмайлу наружу не мог. Он принялся раздергивать паренька из стороны в сторону, надеясь, что тот потеряет равновесие. Однако, Дитя Голода отлично чувствовал, куда его тащат, и тут же всем весом начинал давить на противоположную строну. Реакция у него снова оказалась лучше, чем у соперника.

Наконец, долговязый психанул и, зарычав, начал давить на проводника всем телом. Дитя уперся лбом в район ключиц своего противника и сопротивлялся, как мог. Он уже весь вспотел от натуги, но не сдавался. Впрочем, долговязый выглядел не лучше. Он давил, широко расставив ноги и уже всем весом навалившись на малыша. А дальше Атотола даже не понял толком, что произошло. Сначала показалось, что Дитя Голода рухнул от слабости. Но нет! Мокрый от пота проводник скользнул вниз и вперед, опустившись на четвереньки под долговязым. Последний, давивший вперед изо всех сил, вдруг утратил сопротивление и по инерции провалился в пустоту. Практически шлепнулся на спину Конецинмайле. Тот же, оттолкнувшись от земли руками, поднялся, разогнулся. Из-за высокого роста большая часть веса долговязого оказалась «по ту сторону» схватки. Дитя Голода напрягся и сбросил противника назад. Как раз за линию круга.

– Отлично, парень! – не сдерживаясь, заорал князь и понял, что за мелкого болеет уже не он один.

Третья игра была сложнее. Двадцати шести победителям выдали настоящие щиты и специальные палки, соответствующие длине копий. Только вместо удивительных желто-красных наконечников на них намотали куски мягкой тряпки. А потом против каждого вышел черный с таким же снаряжением.

Казалось бы, задача простая – надо хотя бы раз поразить «копьем» опытного воина. Одна заковыка: воин был опытный. Против Дитя Голода вышел тоже невысокий воин скромной комплекции. Он не казался особо быстрым или сильным. Только вот щит и копье для него были словно продолжения рук. А парень-проводник, похоже, был не очень знаком с таким оружием. Копье еще более-менее, а вот щит он держал на выносе, во время атак частенько уводил его в сторону, чуть ли не за спину, забывая о защите.

Тем не менее, поначалу Конецинмайла насел на черного. Мальчишка и впрямь был резвым. Он очень хотел поскорее ткнуть в мягкое и пройти уже на последний круг игр. Только ткнуть не получалось. Опытный воин был сдержан, даже неспешен. Но его щит всегда перекрывал все возможные направления атаки. Он легко сбивал шустрое копье «врага», прижимал его к земле. Пару раз черный даже крепко ударил паренька… щитом! Один раз плоскостью, второй – ребром.

«Он не сражается с Дитем Голода, – понял вдруг Атотола. – Он учит его!».

И проводник учился. Работал со щитом всё лучше и лучше. Только черный тоже не оставался на месте. Он всё активнее сопротивлялся наскокам юноши и даже начал подключать к схватке свое «копье». Несколько ударов по разным уровням Дитя Голода кое-как отбил. Но тут воин наложил свой щит сверху на вражеский и начал давить изо всех сил. Сам же в это время сунул палку под ноги проводнику. Тот невольно присел, начал отступать назад, зацепился за копье ногами и позорно рухнул на землю. Тут же быстро подскочил и изготовился к бою, но черный уже отступил назад , поставив щит и «копье» строго вертикально.

– Нет, парень, – покачал он головой. – Извини, но рановато тебе еще в Черную Гору.

Дитя Голода вспыхнул, уронил оружие. А потом кинулся в толпу.

– Парень! Стой! – попытался остановить знакомца Атотола. – Ты отлично себя показал! Я даже не ожидал…

Багровый от унижения Дитя Голода ничего не слышал. Ловко ввинтился в толпу и пропал. Князь не стал его искать – всё-таки хотелось посмотреть, чем дело закончится. На площади завершались последние поединки. Было видно, что почти везде черные сражались не всерьез. Они лишь проверяли возможности участников игр. В толпе поговаривали, что лишь двое претендентов действительно задали жару ветеранам воинства Горы. Кроме них, черные допустили нанести себе «раны» еще четырем игрокам, которые показали себя хорошо. Таким образом, на последний круг вышли шестеро. Им оставили безопасное оружие и объединили в единый отряд. Пока опытные воины объясняли игрокам новую задачу, остальные черные быстро соорудили из бревен широкий проход с небольшим коридором.

– Вы должны будете защищать ворота! – объявил глава воинства. – Вас будет атаковать двадцатка воинов. Как только последнего из вас вытолкают из коридора – бой закончится.

И это был эпичный бой. Новички своими щитами впритык перекрывали проход между бревнами. Они яростно оборонялись, но и черные теперь не сдерживались. Двадцать сильных бойцов насели на живые ворота со всей силой и яростью. Они гневно кричали боевой клич, непрерывно били своим оружием в любую самую маленькую щель. Если бы «копья» не имели смягчения… Хотя, князь был уверен, что и от таких палок игрокам изрядно досталось – синяков будет много.

Финальная шестерка отбивалась героически. И все-таки ветераны вытеснили их достаточно быстро. Последний игрок (из тех, что в прошлом круге сам надавал черному) практически зубами вцепился в последние бревна коридора, но противники с веселым смехом вынесли и его. Парень тоже смеялся, ибо оказался последним защитником ворот. А значит, победителем.

Тем временем, двадцатка черных собралась в кружок. Воины что-то увлеченно обсуждали, а потом старший из них ткнул пальцем в другого воина.

В другого! Победителем игр объявили парня, который вылетел из коридора гораздо раньше ловкого бойца. Глава Черного воинства начал что-то объяснять, а Атотола ни слова не понимал. Между тем, в его груди клокотали мысли: Что случилось? Почему лучшим признали этого парня? Он не на шутку разволновался.

– Что? Что он говорит? Что случилось? – кидался князь ко всем своим соседям.

Наконец, кто-то понял его толимекскую речь.

– Черный Хвост говорит, что их войско всегда славилось чувством локтя, – перевёл доброхот. – Последнее испытание на играх Горы дается не для отдельных воинов, а для всего отряда. Тот шустрый парень, что вылетел последним – прекрасный воин. Но во время боя он думал только о себе. Ему было плевать на остальной отряд. А тот парень, на которого указала двадцатка, сражался в строю, защищал своих товарищей, боролся за общую победу, а не личную…

Атотола слушал, растерянно опустив руки. Как это всё было странно и непривычно. Ведь для любого воина всегда высшей ценностью была личная храбрость, личное умение. Все мужчины, живущие не только выращиванием маиса или хлопка, всегда стремились доказать свое превосходство над другими… Эти черные – очень странные воины.

Князь не дождался церемонии награждения. Впечатлений было и так уже слишком много. К тому же, хотелось отыскать Дитя Голода. Успокоить парня – он слишком близко к сердцу принял свою неудачу.

Только вот где он?…