Уже давно, практически с момента создания первых зачатков правосудия, идут дискуссии о незаконном осуждении людей за те преступления, которые они фактически не совершали. Иными словами периодически осуждаются невиновные. Об этом свидетельствует не только людская молва, но и скупые данные статистики работы судов нашего государства, как впрочем, и практически всех государств мира.

Иногда действительно, к сожалению, исправить судебную ошибку невозможно. Имеется в виду незаконное осуждение невиновного к смертной казни и приведение приговора в исполнение. А через некоторое время, может даже спустя годы, выясняется со всей очевидностью, что казненный не виновен в совершении данного преступления или преступлений.

Это имело, имеет и, скорее всего, будет иметь место быть в разных странах мира.

Надо сказать, что по количеству случаев судебных ошибок США ушли далеко вперед планеты всей. Примеров можно привести множество.

К примеру, 19-летний житель штата Луизиана Уилберт Джонс в 1964 году был обвинен в похищении и изнасиловании медсестры. Он не признал себя виновным. И более сорока лет, а точнее сорок четыре года (представьте себе, практически всю сознательную жизнь!), то есть до шестидесятипятилетнего возраста провел в тюрьме. Вообще –то за совершении данных преступлений он вообще был осужден к пожизненному заключению без права условно-досрочного освобождения. Суд штата признал все-таки обвинение ошибочным и выпустил его на свободу. Каково?!

Или взять Швецию. Вроде бы, благополучная во многих отношениях страна. Но в 2004 году Кай Линн был осужден за нападение на двух братьев, одного из которых убил. Он отрицал свою причастность к совершению преступления. Однако по приговору суда должен был отбывать пожизненное заключения. Тринадцать (!!!) долгих лет провел в тюрьме, пока адвокаты уже в 2017 году не доказал его невиновность.

А до того момента, когда, например, серийного маньяка, которых, к слову сказать, развелось очень уж много, поймают, изобличат в ходе следствия и осудят за совершение убийств и других преступлений, несколько человек по сфабрикованным доказательствам будет осуждены, а некоторые и расстреляны. Далеко за примером ходить не надо. Еще на слуху «знаменитое» Витебское дело. Маньяк Михасевич в 1971 – 1985 годы совершил 43 убийства женщин. Суд вменил ему 36 убийства и одно покушение.

За преступления Михасевича до его ареста были осуждены 14 человек: один из них, Николай Тереня, был казнён, другой, Владимир Горелый, осуждённый на 12 лет лишения свободы, отсидел 6 лет и ослеп, после чего был освобождён как не представляющий опасность, четверо провели в местах лишения свободы более 10 лет.

Основная ответственность была возложена на следователя по особо важным делам прокуратуры БССР Михаила Жавнеровича, ведшего большую часть дел невинно осуждённых. Кроме него, к ответственности после поимки маньяка были привлечены ещё около 200 сотрудников министерства внутренних дел БССР. Один следователь, узнав о предъявленных ему обвинениях, покончил с собой. Реальную ответственность понёс только зональный прокурор транспортной прокуратуры БССР Валерий Сороко, приговорённый к 4 годам лишения свободы, ещё несколько сотрудников правоохранительных органов получили условные сроки лишения свободы от 2 до 2,5 лет. Остальные отделались только выговорами, понижениями в званиях и должностях, увольнениями из правоохранительных органов, исключением из КПСС.

Сам главный фигурант уголовного дела о злоупотреблении должностными полномочиями Жавнерович фактически никакой ответственности не понёс: в ноябре 1987 года, в связи с амнистией по случаю 70-летия Октябрьской революции, уголовное дело в отношении Жавнеровича было прекращено, а он сам отправлен на пенсию с сохранением всех званий и наград.

Кстати интересный «фрукт» был этот Жавнерович. Он известен стопроцентной раскрываемостью дел, но в дальнейшем признан виновным в превышении должностных полномочий, сокрытии преступлений (изнасилований и убийств) и пытках. Жавнерович был амнистирован и поэтому не понёс наказания. Его известная цитата: «Каждый человек – преступник. Он ещё не совершил преступление, но может совершить!».

Есть, как это ни покажется некоторым странным, неединичные примеры иного толка, обратного вышеуказанному.

Так, в 2005 году в д. Большая Мошаница Белыничского района Беларуси обнаружили убитыми четверо взрослых и двое малолетних детей. По подозрению в совершении такого зверского преступления были арестованы шестеро парней в возрасте от 18 до 24 лет.

В 2006 году в судебном заседании государственный обвинитель (представитель прокуратуры Могилевской области) просил применить в отношении четверых обвиняемых пожизненное заключение, а к двоим – смертную казнь.

Но судебная коллегия Могилевского областного суда всем пятерым парням в связи с недоказанностью вины вынесла оправдательный приговор в части совершения ими убийства семьи. Тогда им дали сроки за другие дела: хулиганства, изнасилования, кражи. Александр Клебча был освобожден из-под стражи в зале суда.

В 2018 году следователи центрального аппарата СК, находясь курсах повышения квалификации в Москве, выяснили, что российские коллеги проводят уникальные экспертизы, которые в Беларуси ранее не проводились.

Речь шла об ольфакторных экспертных исследованиях запаховых следов человека.

Научно доказано, что кровь в период свертывания и засыхания «консервирует» запахи, в том числе и чужих людей, а эксперты могут эти запахи извлекать и идентифицировать. Таким образом, наличие запаховых следов не только «привязывает» искомое лицо к объекту, но и ко времени попадания на него крови, иначе говоря – ко времени совершения преступления.

В Следственном комитете решили проверить эту гипотезу конкретно, поэтому приостановленному делу.

Результаты ольфакторной экспертизы, новые доказательства и показания свидетелей в этот раз не оставили тому же областному суду, но, естественно, в ином составе судей, никаких сомнений в виновности обвиняемых.

Верховный Суд в 2019 году посчитал приговор справедливым и оставил его в силе.

Получается, что справедливость, хоть и не сразу, но восторжествовала.

Бывает и такое!

Именно по этой причине некоторые правозащитники выступают за отмену смертной казни.

Кстати, это же требуют от нас представители стран ЕС. Только почему – то не требуют этого же от Соединенных Штатов Америки. А ведь у нас расстреливают. А в Штатах вообще изуверски и садистски убивают. И ничего.

Но этот вопрос очень сложный и многогранный. Уже по той простой причине, что кроме преступников по таким делам есть еще и потерпевшие. Именно они желают смерти тому, кто, по их мнению, покусился на них самих, либо на их близких и родных.

Можно привести множество причин сохранения смертной казни в мире. При этом нужно учитывать мнение большинства жителей нашей многострадальной Беларуси, которую россияне почему – то упорно называют Белоруссией, которые на референдуме выступили за сохранение смертной казни. А народ, как говорится, всегда прав.

Но как исключить следственные, а затем и судебные ошибки, когда осуждаются невиновные?

Увы, однозначного ответа на этот вопрос нет. Точнее есть. Но звучит он нереально в наше время. Читатель, наверное, уже догадался о сути такого ответа. Да, это честное и справедливое, я бы сказал, дотошное предварительное следствие, справедливый, во всем разбирающийся и ни от кого, кроме Закона (с большой буквы), не зависимый суд.

Ответ такого рода нереальный, уже по той причине, что нет в мире честного, справедливого и объективного следствия, как нет во всем разбирающегося, независимого ни от кого, кроме Закона, опять же, объективного суда. Ведь и следователи, и прокуроры, и судьи – люди. А человек может ошибаться по разным причинам. Чаще всего по субъективным. Тем более, что до сих пор процветает «телефонное право», кумовство и погоня за положительными итогами работы, на благо продвижения отдельных должностных лиц по служебной лестнице.

Так к чему же мы пришли? К безысходности?

Нет. Конечно же, нет. И еще раз нет. Есть еще дотошные, честные следователи, Которые работают, как говорится, не для наград. Есть и неподкупные, независимые судьи. По крайней мере, нужно в это верить. Пусть и не сразу, но, правда и справедливость все же должны победить зло. А как же тогда жить, если не верить в это?

Но, опять же, к сожалению, есть факты иного характера. Это когда некоторые следователи делают все, чтобы настоящие виновные не оказались на скамье обвиняемых, не понесли заслуженное ими наказание.

Причин этому множество. Некоторые представители следовательского корпуса – просто не пригодны для такого дела. Бывает же так, что один человек может хорошо, даже отлично что-то строить, но выступать на людях не может и все тут. И здесь также.

Или слабая профессиональная подготовка следователей.

Или боязнь принимать ответственное решение. Причем, следователи бояться не того, что совершат незаконный поступок, а ответственности за свое решение о привлечении кого-либо в качестве обвиняемого. Это, как говорится, другая сторона медали. Прямо скажем неприятная сторона. Такие горе – следователи считают, что лучше не добдеть, чем перебдеть.

*Шутливый афоризм Лучше перебдеть, чем недобдеть, ставший поговоркой. Смысл выражения в том, что лучше приложить к чему-то больше усилий, сделать что-то лучше – лучше, чем не лучше. Юмор выражению придаёт наличие слов перебдеть, недобдеть. Слово бдеть устаревшее, в буквальном смысле означает бдить, бодрствовать, следить, не спать. Но имеются у слова некоторые ассоциации с естественными надобностями человеческого организма. Похожее по звучанию слово бздеть – бояться. Это двусмысленное значение слова «бдеть» частично и делает выражение забавным. Автор афоризма – Козьма Прутков, литературная маска, персонаж, коллективный псевдоним сразу нескольких авторов: Алексей Толстой, братья Алексей, Владимир и Александр Жемчужниковы. Персонаж работал в 50—60-е годы девятнадцатого века. Многие его афоризмы стали крылатыми.

Иными словами в данном случае мы видим очевидных перестраховщиков.

Примером этому, пусть и не идеальным, могут служить события, которые произошли на самом деле в наши дни 21 столетия в одном из городов нашей, пусть и не очень большой по размерам, но прекрасной страны.

И только преданность близких пострадавшего смогла пусть и не полностью, перебороть перестраховочные страсти – мордасти.

Боюсь, что таких примеров может быть не мало. Но я расскажу об одном из них, основываясь на материалах уголовного дела и воспоминаниях очевидцев.

Город, где происходили описываемые события, раскинулся на берегах довольно большой реки. Раньше она даже была судоходной. Теперь лишь отдельные катера, да иногда баржи проплывают по ней и то не везде. Здесь много промышленных предприятий. Эдакий промышленный центр, что влияет на судоходность реки и экологию.

Когда – то в реке было много крупной и вкусной рыбы. Теперь и этого добра не стало. Скорее всего, из-за развития промышленности и химизации сельского хозяйства. А может, по какой другой причине. Кто его знает.

Пусть читатель не подумает, что я брюзга и считаю, что все, что было раньше – хорошо, а сейчас все – плохо. Нет. Просто я констатирую факт. И все. С некоторыми комментариями, которые читатель может принимать или отвергать.

Но вначале расскажем о встрече двух ветеранов. Это имеет прямое отношение к пониманию того, что произошло в нашей истории.

Глава 1. Два ветерана

Тихая уютная двухкомнатная квартира на втором этаже пятиэтажного дома. Таких квартир не только в том городе, о котором пойдет речь, но и вообще на постсоветском пространстве множество. Можно ответственно сказать тысячи и тысячи.

На небольшой кухоньке за столом сидят двое уже не молодых мужчин плотного телосложения. Выглядят они довольно хорошо, для своего возраста, конечно. Только коротко постриженные «под бокс» седые волосы на головах обоих говорят о том, что они уже не первой молодости.

На первый взгляд можно сказать, что это военные в отставке. Но это не военные. Ветераны, но не военные. Хотя оба по 25 лет с гаком носили погоны. Правда, не военные, а милицейские. А они отличаются от погон, которые носят военные. Как и сама служба, конечно.

Оба в свое время после окончания одного и того же высшего учебного заведения МВД пришли в милицию. Оба со временем стали следователями. Потом старшими следователями. А к пенсии доросли до начальников следственных отделений. Один руководил следователями в городском отделе внутренних дел, а другой – в районном. В те времена следственные подразделения еще входили в структуру МВД. Следственный комитет был создан только в 2011 году. Но до этого было еще очень далеко.

Оба знали друг друга уже не первый десяток лет. Дружили семьями. Хотя во время работы руководителями следственных подразделений соревновались друг с другом. Но это не мешало их дружбе в те времена. И тем более они сблизились после выхода в отставку.

По – прежнему встречались. Может даже чаще, чем раньше. Обычно именно в этой кухоньке. Пропустив по рюмашке, а то и по пять, тихо – мирно вели беседы на разные темы. Иногда про политику. Но, не углубляясь в нее. Иногда про цены, за которыми не могли угнаться даже их подполковничьи пенсии.

Но в основном говорили про близкое и наболевшее обоим – про работу следователей. Иногда даже спорили. Мирно, без обид. И, в конце концов, находили, как в свое время говорил неоднократно один из опозоривших себя и разваливший Великий Советский Союз политиков, кстати, которого кое – кто в свое время назвал «Меченым», консенсус.

Странное это было слово, не русское. Но в результате многочисленного повторения в средствах массовой информации вслед за этим «меченым» деятелем оно прочно вошло в наш быт и лексикон. Наряду с такими словами, как «перестройка», «демократия» и так далее.

При этом, как водится, ветераны сравнивали работу следователей в их времена и теперь.

Назовем одного из них Адамом Александровичем, а другого – Иваном Николаевичем. Как Вы, дорогой читатель, понимаете, дело ведь не в имени – отчестве. А в том, что и как они говорили о прошлом и насущном.

– А где твоя Ивановна? – спросил Иван Николаевич, ставя на стол бутылочку водочки.

– На пару дней укатила на дачу.

– Не появиться ли она сейчас здесь, как снег на голову?

– Ну, что ты. Перед приездом она обязательно заранее звонит мне, чтобы я встретил ее с сумками на вокзале. А сегодня не звонила. Значит, еще день проведу без ее нытья.

– Ну, тогда поехали, по первой.

– Давай, начисляй.

Выпили. Закусили молча. Разговор что-то пока не клеился. Поэтому Иван снова разлил по рюмкам живительную влагу.

– Можно много спорить по поводу необходимости и механизма создания Следственного Комитета, – констатировал Адам Александрович после второй выпитой им рюмки водки. – В этом мудром, на мой взгляд, решении есть много плюсов. К сожалению, есть и минусы. Как впрочем, случается со всяким новым делом. Я думаю, да, что там, уверен, что они, эти минусы, не в концепции создания независимого следственного аппарата, а в механизме осуществления создания новой правоохранительной структуры и работе самого аппарата комитета. Давно уже пора было это сделать.

– Согласен. Да, ты и сам помнишь, что уже давно, еще в советское время в СССР в целом, и в нашей республике, в частности, пытались решить вопрос о создании такой самостоятельной структуры. Правда, все заканчивалось, сам знаешь чем, – это Иван Николаевич поддержал друга. – Как говорится, хотели как лучше, а получилось, как всегда. Ты же прекрасно знаешь, что в последнее время работа правоохранительных органов частенько оказывалась в центре внимания общественности и руководства страны. И вот, наконец, решение принято на самом высоком уровне.

***

Ремарка

Для тех, кто не в курсе этого вопроса: 12 сентября 2011 года Президент Беларуси подписал Указ о создании Следственного Комитета, самостоятельного государственного органа. В течение трех месяцев проходило комплектование штатов, обеспечение помещениями, материального обеспечения и так далее. С 1 января 2012 года почти следователи собрались в одном ведомстве и начали работу в новых условиях. Почему почти? Да по той причине, что следователи КГБ остались в своем родном ведомстве.

С того времени уже прошло несколько лет.

***

– Правильно. До того времени следователи были в структуре разных правоохранительных органов, – продолжил Адам Александрович. – Основная масса следователей была, конечно же, в нашем родном МВД. Поэтому подавляющее количество уголовных дел расследовали именно мы.

– Согласен. Говорят так: следствие венчает все предварительное, то есть досудебное расследование дел. И при этом, вспомни – как, следователям и нам в том числе, приходилось давать оценку работе оперативных служб своего же МВД. Делать иногда это было просто – напросто нелегко! Да, что я говорю? Ты и сам все прекрасно помнишь.

– Конечно, помню. Ведь и мы, следователи, и опера, и участковые, все находились в подчинении одного начальника отдела или управления. А от него зависело и продвижение по службе, и повышение в звании, и квартирные и бытовые вопросы, почести, премии в конце концов.

– Да, что там почести. Вспомни, сколько вопросов было с транспортом. У нас ведь – кот наплакал. Одна машина на все отделение. Тем не менее, вам в городе было полегче. Можно было и пешочком пройтись, и на городском автобусе подъехать. А нам по довольно большому району гораздо сложнее передвигаться было. Вот и шли на поклон к начальнику отдела милиции. А что сделаешь! Работать же надо было. Дела расследовать.

– Поэтому иногда приходилось нарушать закон. А это не редко провоцировало фальсификацию уголовных дел. Ведь приходилось закрывать глаза на недоработки, а иногда и просто злоупотребления со стороны, в частности, оперативников уголовного розыска, ОБЭП, которые в первую очередь были заинтересованы любыми способами раскрыть преступление, это сыщики, и выявить преступление с возбуждением уголовного дела, это обэпники. А все для того, чтобы, исправить фиговую статистику на положительную. Хотя их тоже нужно было понимать. Начальство из Минска душило их непосредственных начальников за раскрываемость и недостаточное выявление хищений, злоупотреблений. А те начальники душили подчиненных. Вот и приходилось тем крутиться между двух огней.

Иван Николаевич затянулся дымом сигареты. И, выдохнув дым в сторону открытой форточки, как- то задумчиво сказал:

– Здесь нужно учитывать и то обстоятельство, что работа правоохранительных органов, в том числе и следствия, оценивалась только по количественным показателям в сравнении с предыдущим отрезком времени. Ты не хуже меня помнишь, как следователей заставляли возбуждать дела по мелким, не тяжким преступлениям, которые, зачастую, граничили с проступками. По показателям – то все было в ажуре. Но, если на это взглянуть с точки зрения справедливости, гуманизма, то такое положение было не допустимым. Хотя в то время из-за вала дел и текучки кадров мы об этом не задумывались. Работали. И все. Тогда еще не было у нас Президента, который сказал бы: «Не ищите преступлений там, где их нет».

– А ты знаешь, выйдя на пенсию, получил я много свободного времени. И в свободное от домашних и дачных дел время стал интересоваться судебной статистикой, которую печатают в прессе. Ты знаешь, интересные факты открываются. В том числе и в связи с созданием Следственного Комитета. Вот смотри. Взять хотя бы положение с оправдательными приговорами. В 2005 году всеми судами республики было оправдано 126 обвиняемых. В 2011 году – уже 382 человека. При том, что 211 из них обвинялись в совершении тяжких и особо тяжких преступлениях. А это не шуточки. Это значит, что следователи работали – работали, прокуроры надзирали – надзирали. А суд взял и признал обвиняемых невиновными.

– Так много?! Я даже не предполагал, что у нас в наше время такое творится! – Удивился Иван Николаевич.

– Так это не я выдумал. Статистика вещь упрямая. С ней спорить бесполезно. Но я продолжу. В 2012 году начал работать Следственный Комитет. И количество оправданных судами обвиняемых резко пошло на убыль. Так, в 2013 году оправданных было уже 172 человека, в 2014 – 99, в 2015 – 80, а в первом полугодии 2016 – 44 человека. В 2017 г. вынесено 40 оправдательных приговоров.

– Хм. Снижение очевидно. Если только не надумано все это, – добавил собеседник.

– Конечно, и это много. Но смотри, что происходит дальше. В 2018 году вынесено уже 80 оправдательных приговоров, то есть в два раза больше, а в 2019 – аж 114. В 2021 году оправдано 50 обвиняемых в основном по делам против жизни и здоровья людей, против их собственности. К тому же за год было отменено обвинительных приговоров в отношении 79 обвиняемых.

– Ничего себе! От, работают наши следаки. Получается, что только успевай судам подтирать за ними, – возмутился Иван Николаевич. – Это ж, сколько людей уже при Следственном комитете оправдано, то есть незаконно привлечено в качестве обвиняемых со всеми вытекающими из этого последствиями.

И с расстройства закурил новую сигарету.

– Я думаю, что такие показатели нельзя ставить в «заслугу» только следователям. Хотя бы по той причине, что, скорее всего, и оперативники приложили свои руки или что – ни будь другое. И все равно, столько людских судеб изуродовано! А страдания родственников, близких, детей?! Еще нужно учитывать, что после того, как невиновных отпускали в зале суда на свободу, им на этой самой свободе нужно было еще отмыться от клейма преступника. Не станет же каждый оправданный носить на груди бирку с объявлением, что оправдан и не виновен. А как бывшие соратники по работе встречали таких людей? Ведь до сих пор распространено мнение, что дыма без огня не бывает.

– Да, человеческая молва иногда проявляется жестокостью, – согласился с товарищем Иван Николаевич.

– Хочу еще добавить, что в Беларуси количество оправдательных приговоров не превышает 0,3% от общего числа приговоров. В соседней с нами матушке России их уже 3%, в Европе – 6%, а в США вообще до 20%! Вот так! Кстати, ты замечаешь, что практически нет случаев привлечения к уголовной ответственности следователей и прокуроров, причастных к расследованию и надзору за расследованием уголовных дел, по которым были оправданы люди? Раньше за такое хоть как – то наказывали. А иногда и гнали из следствия и прокуратуры.

– Действительно, что-то я ничего об этом не слышал. Хотя, общаюсь со следователями и по сей день. Да, и сын мой тоже, ты же знаешь, следователь, ничего такого никогда не говорил.

– А каково людям, – продолжил Адам Александрович, – просидевшим за решеткой! Ни за что! Как, например, гомельскому врачу – психиатру Дедушкину, проведшему в СИЗО больше года и оправданному судом? Каково Автуховичу из Волковыска, который обвинялся в подготовке террористического акта, представь себе, террористического акта!? А в 2010 году был оправдан. А главному инженеру МАЗа? А итальянцу, которого обвиняли в убийстве? Которых также оправдали.

– Ты ссылаешься на данные статистики. И веришь ей. Но я уже давно, еще в то время, когда работал, понял, что в ней скрыто много явного и не очень явного лукавства. Часто показатели разных ведомств не совпадали между собой. Ведь каждому хочется выглядеть по отчетности с положительной стороны. Вспомни, какую прыть и активность развивали опера, как уголовного розыска, так и ОБЭП, в конце отчетного периода. Особенно в конце календарного года. И все из-за показателей, которые влияли на продвижение по службе.

– Не горячись. Я ведь не спорю с тобой. Лучше давай по единой.

– Не понял, как это по единой?

– А ты, что не знаешь этот бородатый анекдот?

– Не кривляйся, как капризная девица. Рассказывай.

– Короче, дело к ночи. Поехал как-то проверяющий по линии православной церкви по храмам и церковным приходам. Приезжает в один приход. Видит, что церковь стоит величаво. Осмотрел он документацию, которая оказалась в полном порядке. Тут батюшка и приглашает проверяющего в трапезную отведать, что бог послал. Пошли. А там, на столе с красивой скатертью и водка заморская и коньяк. И икра красная и черная. И колбасы копченые. Батюшка говорит приезжему:

– Ну, что по первой?

– Давай.

Выпили, закусили. Батюшка спрашивает:

– Теперь по второй?

– Нет, нет, – засобирался проверяющий. – Все. Мне ехать нужно.

И поехал. Приезжает в соседний приход. Смотрит, стоит церквушка слегка покосившаяся. Стал проверять документацию, нашел много нарушений. Короче, собрался он готовить документы для того, чтобы предложить наказать батюшку местного.

Тут батюшка и говорит этому проверяющему:

– Может, повечеряем, чем бог послал?

А тот уже проголодался порядком. Поэтому согласился. Пошли в трапезную. Там, на дубовом столе без клеенки и скатерти стоят чугунок с картошкой печеной, миска с квашеной капустой, да тарелка с нарезанным салом деревенским. На середине стола стоит трехлитровик с мутным самогоном.

Батюшка говорит:

– Ну, что, по единой!

– Давай.

Выпили по полстакана. Закусили. Батюшка спрашивает:

– Ну, что, по единой?

Проверяющий аж подскочил.

– Подожди минуту. Я сейчас.

Вышел на крыльцо и кричит кучеру:

– Сенька, распрягай. Здесь не считают.

– Ха-ха – ха! – рассмеялся собеседник. – Это ж надо. Чего только не выдумают люди, чтобы пилось – елось получше. Ну, тогда давай, по единой.

Выпив очередную порцию, закусили. Правда, получше, чем батюшка с проверяющим во втором приходе.

Беседа продолжилась тем же спокойным дружеским курсом. Усевшись поудобнее на стуле, Адам Александрович продолжил размышлять:

– Возвращаясь к нашим баранам, то есть к следствию, прости меня за неудачное сравнение, надо сказать, что оправданными по статистике считаются только те обвиняемые, которые оправданы судом полностью по всем пунктам обвинения. Но мы ведь прекрасно знаем, что иногда следователи под давлением оперов или милицейского начальства, а теперь и начальства Следственного Комитета, вменяли в вину обвиняемым, особенно по хозяйственным делам эпизоды с так называемым «запасом». Если проще, то «вешали» им то, что они не совершали, или что не было подкреплено доказательствами. Авось пройдет через суд. А там по этим эпизодам обвиняемых оправдывали. Но осуждали за доказанные эпизоды их деятельности. И такие обвиняемые уже не считаются оправданными. Ведь нельзя быть оправданным частично.

Иван Николаевич наклонился над столом в сторону друга и медленно высказался:

– А вот ты смотри. Оперов, которые выбивают признания из подозреваемых или обвиняемых систематически осуждают за превышение власти или причинение телесных повреждений. Еще больше их, чтобы не доводить дело до суда, увольняют со службы. А вот судьи, незаконно осудившие человека, наказываются только в дисциплинарном порядке. Скажи мне друг ты мой любезный, кто из следователей привлечен к уголовной ответственности за то, что привлек в качестве обвиняемого, а может и лишил свободы, с помощью прокурора арестовав его на время следствия, а в суде его оправдали и освободили из-под стражи в зале суда? И ведь при этом все делается с открытого попустительства начальничков от следствия, некоторые из которых больших дел не расследовали. Зато винтом перед начальством крутили. А судьи? Они вообще неприкасаемые, особенно теперь. Попробуй, попади на прием к судье. Фик два! Закрылись от всех и всего.

– Вопрос чисто риторический. Как и ответ на него – никто. В лучшем случае объявят выговор, лишат премиальных, задержат с присвоением очередного специального звания. Это следователей. Вот где нужно копать прокуратуре, контролирующим органам и ответственным специально выделенным для этого лицам в самом Следственном Комитете. На мой взгляд, если ты, как следователь не умеешь расследовать дела, если боишься по разным причинам принимать решение об освобождении человека, в отношении которого нет достаточных доказательств его виновности, от ответственности, либо, наоборот, боишься на свой страх и риск привлекать действительно виновного в совершении преступления, то грош тебе цена. Нужно менять профессию. Это не следователь. Ведь и нас учили в свое время, а потом и мы передавали это другим, что следователь должен обладать определенными качествами. Так, он должен уметь сомневаться. Это нужно для того, чтобы не допустить ошибки. Для того, чтобы быть уверенным в том, что предварительное расследование уголовного дела проведено полно и объективно, нужно мысленно поставить себя на место адвоката, который выступает в деле в качестве защитника обвиняемого или представителя потерпевшего. И посмотреть на дело его глазами. Нужно знать, чтить и блюсти закон. А вот то, что относится к обязательному качеству следователя, но, которое не всем пока еще дано, так это то, что нельзя при расследовании дела быть нерешительным, бояться принимать ответственные решения. И самое главное, что требует от следователей всех категорий Президент и руководство Следственно комитета, так это следует усвоить, что результат труда каждого следователя в отдельности и комитета в целом – справедливость.

– Правильно.

– Но есть еще один аспект работы следствия у нас в стране.

– Что ты имеешь в виду?

– А вот смотри, друг ты мой любезный. Если верить статистике, а оснований, как я говорил, не верить ей, у меня пока нет, то у нас в стране в целом на протяжении нескольких лет идет неуклонное снижение уровня преступности. Ради справедливости, нужно отметить, что эта тенденция существовала еще до официального создания Следственного Комитета. Согласно той же статистике преступность в 2014 году сократилась почти в два раз по сравнению с 2007 годом! И с каждым годом все меньше регистрируется преступлений. И не только потому, что милиция укрывает такие факты. Хотя и это есть.

– Я как – то не думал об этом. Но, если это так, то каким образом это сказывается на работе следователей?

– Как? Я сейчас тебе объясню. Только для этого нужно еще выпить.

– Идет. Начисляю.

После того, как выпили и закусили, разговор продолжился том же русле.

– Ради справедливости, нужно сказать, что в 2015 году количество зарегистрированных преступлений возросло.

– Да, ты что?

– Аж, на три тысячи преступлений! Представляешь, какой рост по сравнению с общим количеством преступлений? – Адам Александрович улыбнулся. – Но потом общая тенденция к снижению регистрируемых преступлений продолжилась. Увеличилось только количество выявленных фактов взяточничества и преступлений, связанных с незаконным оборотом наркотиков. По отчетам нашего родного РУВД удельный вес преступности снизился за одиннадцать месяцев 2016 года на 8%. Это только по линии уголовного розыска. По словам председателя СК в 2017 году по сравнению с 2016 годом преступность сократилась на 7%. И так далее до сегодняшнего времени.