Сидевший на пассажирском месте кабины, или, как некоторые в армии считают, на месте старшего машины, водитель второго тягача, стоявшего рядом, продолжал спать и видеть сны, ничего не зная о том, что происходит вокруг него, и даже не предполагая, что произойдет с ним буквально через считанные секунды.

Перегнувшись через только что заколотого им водителя, Стрелок таким же образом расправился и со вторым водителем. Тот также даже не ойкнул.

Да, знал Мурат, как нужно использовать кинжал, чтобы все было тихо, быстро и наверняка.

«Ну, вот. С этими молодцами разобрались. Это уже третий за ночь. А она еще не окончилась. Теперь нужно быстрее возвращаться к своим. Иначе могут хватиться меня. Или кто-нибудь заметит мое отсутствие. А это мне вовсе не нужно».

Это действительно было чревато для него разоблачением. А допустить такого именно сейчас он не мог. Да и не хотел. Поэтому Стрелок не просто полетел к своим товарищам, а понесся, как только мог.

Уже подлетая к своей группе разведчиков, он заметил, что они уже двинулись вперед по направлению к «своему» орудию.

Приземлившись позади Никитоса и Краснобая, Стрелок сам себе приказал превратиться в нормального человека. И сразу же после этого заметил, что стал видимым.

«Вот и отлично! – Сам себя похвалил Стрелок. – Вовремя вернулся. Скорее всего, никто ничего не заметил. Иначе не стали бы они атаковать позицию противника». Теперь он осознавал, что самое главное – не отставать от остальных разведчиков. И делать все, чтобы выполнить задание с успехом.

С такими напутствиями самому себе он пополз, вслед за ребятами его группы к крайнему от рощи орудию. Приблизившись к нему на расстояние примерно метров десяти, группа замерла. Разведчики пристально всматривались вперед, стараясь уловить момент, когда их товарищи нападут на расчет дальнего орудия.

Оба орудия продолжали нести смерть людям и разрушения зданиям и сооружениям. Разведчики не видели результатов этой стрельбы. Но все прекрасно понимали, что сейчас творится там, куда улетали эти смертоносные снаряды весом свыше сорока килограммов.

Казалось, что артиллеристам не было никакого дела до того, что происходит вокруг них. Каждый из них занимался своим, как было видно даже со стороны, доведенным до автоматизма «делом». Одним словом роботы, и все тут. Тем более, что наушники, которые были у каждого из них, глушили посторонние звуки.

«Что это: беззаботность, уверенность, что никто и ничто не помешает им делать свое черное «дело», уверенность в том, что мы не сможем их достать и уничтожить, или просто разгильдяйство? Ведь они ведут боевые действия, как дилетанты. Даже без боевого охранения. У нас в части командира за такое давно бы отдали под трибунал. А тут все катится своим чередом. Удивительно!» – не переставал удивляться поведению противника Стрелок.

И тут он внезапно вспомнил про засаду, которую, он фактически один обезвредил в своем первом поиске. Там ведь тоже было такое же безалаберное отношение к противнику со стороны наци.

«Вот так вояки, всем воякам вояки!»

Но, вот, наконец, они втроем почти одновременно увидели, как ушедшие вперед разведчики напали на расчет «своего» орудия. Там завязалась рукопашная. Поэтому парни, не сговариваясь, вскочили на ноги и стремглав бросились на «свой» орудийный расчет.

То расстояние, что отделяло их от артиллеристов, разведчики проскочили на одном дыхании за несколько секунд. Вероятно, профессиональный бегун – спринтер на короткие дистанции, позавидовал бы им за такую прыть.

Только один артиллерист успел обратить внимание на них. Да, и то, только потому, что повернулся от орудия и пошел за очередным снарядом и зарядом, чтобы достать их из зарядных ящиков, сложенных в нескольких метрах от расположения гаубицы. Поэтому он лицом к лицу столкнулся со Стрелком.

Разведчик успел заметить только то, что это был не сосунок какой-нибудь, у которого, как говорится, молоко на губах не обсохло. Это был мужчина лет сорока от роду. Плотного телосложения. Такими обычно и бывают артиллеристы в возрасте. Ростом он был значительно выше разведчика.

Позже, «прокручивая», как в кино, события этой ночи, Стрелок вспомнит, что ему бросилась в глаза какая-то неухоженность во всем облике солдата. Усталость и, как говорил один знакомый Мурата белорус, «абыякавасць да жыцця», сквозившие во всем его облике, начиная с замызганного, грязного обмундирования и заканчивая вялыми действиями. Все это он заметил мельком. Но автоматически заметил и отметил про себя. И еще этот отвратительный запах. Стойкий затхлый запах пота давно не мытого тела человека, который постоянно занят физическим трудом, вперемешку еще с чем-то тоже неприятным.

Раздумывать и рассматривать противника у Стрелка, в этот момент не было ни времени, ни желания. Он с размаху всадил кинжал, который держал в руке, когда еще был не видимым, в живот солдата. Туда, где, как он знал по анатомии человека, находятся жизненно важные внутренние органы, а именно в живот. Обоюдная заточка лезвия кинжала позволила тому свободно войти в тело артиллериста.

Надавив для верности на рукоятку кинжала, которая была оборудована упором, что позволяло разведчику не бояться причинения ранения самому себе, он рванул клинком кинжала вверх, разрезая живот солдата и его внутренности.

При всем при этом, он старался не смотреть в лицо, и особенно в глаза, своей жертвы. Так учили его инструкторы. Они объясняли, что ни к чему хорошему, в первую очередь для психики разведчика, это не приведет.

Тем более, что на уровне его глаз находилась шея солдата. Чтобы взглянуть в глаза жертвы, пришлось бы поднимать вверх голову. Сказывалась большая разница в их росте.

Тут хотелось бы сделать не большое отступление. И сказать несколько слов о том оружии, которым уже трижды за эту ночь воспользовался Стрелок, и которым ему, скорее всего, придется воспользоваться еще не раз.

Имеется в виду кинжал. Некоторые могут подумать, а что тут интересного? Нож, как нож. Но это не так. Далеко не так.

Это не совсем обычный в понимании простого обывателя нож. Да, он имеет некоторое сходство с обычным ножом. Но при этом сильно отличается от него не только устройством, но и предназначением.

Начнем с того, что обычно кинжалы изготавливаются совершенно из другого материала, чем обычные ножи, более качественного, скажем так. У кинжала, в отличие от ножа, оба лезвия клинка заточены. Что позволяет ему легко входить в тот предмет, или в частности, тело человека или животного, гораздо легче, чем лезвию ножа. Рукоятка кинжала обычно имеет защитные приспособления, например, упор. Поэтому при использовании кинжала в рукопашном бою можно не опасаться пораниться самому человеку, который его использует.

Все эти отличия его от простого, как говорится, кухонного ножа, показывают, что он предназначен для нанесения колюще – резаных ударов по противнику. Некоторые сравнивают кинжал с клыками животного, в основном хищников.

Совершенствование боевого оружия идет стремительно и без остановки. Поэтому уже сейчас можно говорить, что кроме кинжалов, как таковых, в армии, и особенно в специальных подразделениях, конечно же, все более активно используют ножи кинжального типа. Их много типов и разновидностей. Они обладают, кроме колющего свойства, еще и таким свойством, как режуще-рубящее. Самым распространенным видом такого оружия является, безусловно, штык – нож, например, к автомату Калашникова или винтовке с карабином.

Правда, такое оружие, в отличие от кинжалов, обладает свойствами, которые ограничивают его применение и использование именно разведчиками. Это, конечно же, их большие, относительно кинжалов, вес и размер. А в рукопашном бою это является существенным отрицательным фактором, влияющим на исход поединка с противником, особенно, если он вооружен кинжалом. Это знает каждый, кто хоть раз участвовал в рукопашном бою.

Но, продолжим повествование.

Из распоротого живота артиллериста хлынула кровь. Поскольку Стрелок находился в непосредственной близости от него, то некоторое количество крови выплеснулось на его куртку. Хотя в тот момент разведчик даже не заметил этого. Не до сантиментов и разглядывания своей формы было ему тогда. Впереди ожидал еще, как минимум, один противник.

Не проронив ни слова, артиллерист, как подкошенный, начал оседать на землю. На ту самую землю, на которой он до сих пор так уверенно стоял на своих крепких ногах, может даже лежал в собственное удовольствие. По которой ходил, бегал. Скорее всего, рассчитывал и дальше топтать ее много – много лет. Теперь же эта самая земля принимала его в свои холодные объятия. Принимала уже окончательно и бесповоротно. Хотя, наверняка, самому солдату в это самое время было уже все равно, куда и как падать.

Его лицо промелькнуло мимо взора Стрелка. Он толком даже не разглядел его. Заметил только широко открытые глаза. Они выражали не боль, не злость, а недоумение. Так показалось Стрелку. Словно этот уже не человек, но еще и не труп, хотел спросить: «Откуда ты взялся такой? Зачем? Зачем причиняешь мне такую адскую боль?»

Открытый и перекошенный от боли рот солдата как будто подтверждал эти быстро промелькнувшие в голове разведчика мысли.

Но ничего подобного вслух артиллерист, конечно же, не сказал. Да. И вообще, успел ли он толком подумать обо всем этом? Если и успел, то никто и никогда об этом точно не узнает

Уже шагнув в сторону другого артиллериста, Стрелок услышал у себя за спиной какое-то нечленораздельное мычание или стон. Он не стал оглядываться назад и интересоваться дальнейшей судьбой этого бывшего солдата армии неприятеля. Не противник он ему уже. А поэтому пусть делает, что хочет или точнее, что может. Это уж точно!

Краем глаза разведчик заметил, что еще двое артиллеристов валяются на земле

«Хорошо работают ребята!» – мысленно похвалил товарищей.

Практически также быстро и четко он расправился с другим артиллеристом, который оказался у него на пути. Только в отличие от первого, этот был, хотя и одного роста с предыдущим, но несколько щупловатее и помоложе. По крайней мере, на вид ему Стрелок не дал бы более двадцати лет. Совсем салага. Тем не менее, и в этом случае кинжал в опытной руке Стрелка сделал свое праведное дело.

Оба товарища его группы не отставали от него. Буквально несколько секунд понадобилось им для того, чтобы бездыханные тела остальных артиллеристов этого расчета также упали на землю, где их застала смерть.

Наконец, орудие, которое до этого момента извергало из своего жерла снаряды, которые несли смерть, замолчало.

Только после этого Стрелок взглянул в сторону позиции второго вражеского орудия.

Там он заметил движение тел. Даже, скорее всего, не тел, а силуэтов людей. Отчетливых звуков оттуда не доносилось.

Как не было видно и слышно, что в этот момент происходило в окопе командира батареи, который должен был самостоятельно атаковать Кит. Никаких звуков оттуда не доносилось. Да, и вообще никакого движения около окопа не было заметно.

Тем не менее, в отличие от других разведчиков, Стрелок мог как наяву, представить, что именно там происходило.

Конечно же, Кит уже должен был повязать радиста, который, скорее всего, еще не отошел от удара автоматом. А потом, он обнаружит труп командира батареи.

Неожиданно со стороны дальнего орудия прозвучали выстрелы. По звуку Стрелок определил, что стреляли из автомата. И все вокруг стихло.

Не раздумывая больше, как сговорившись, разведчики побежали к окопу командира батареи, то есть к месту сбора всей группы, который располагался между обоими орудиями.

И действительно, представление Стрелка о происходящем в окопе, подтвердилось полностью.

Когда парни подбежали к окопу, то им открылась такая картина: Кит сидит на дне окопа рядом с радистом, руки которого связаны бечевой, а во рту торчит кляп.

Такие кляпы и бечевки разведчики обычно готовят заранее еще в казарме перед тем, как отправиться в тыл противника.

Там же на дне окопа лежал труп командира батареи. Правда, пока только двое знали о том, что командир убит. Это, естественно, Стрелок. Ну, и, конечно, же Кит.

Вид у Кита был удручающий. Казалось, что он пытается что-то понять. И не может этого сделать. Скорее всего, это мешало ему действовать дальше.

«Действительно, я не ошибся. Это – переносная УКВ радиостанция Р-147», – сам себя похвалил Стрелок, хорошенько рассмотрев радиостанцию на дне окопа. Никаких повреждений, по крайней мере, снаружи, Стрелок на радиостанции не заметил.

Буквально через несколько секунд от дальней гаубицы к ним подбежал Грек.

Все еще сидя в окопе командира батареи противника, Кит спросил, обращаясь к Греку:

– Кто стрелял? Я же сказал не поднимать шум.

Запыхавшийся от быстрого бега Грек несколько отдышался и сказал:

– Карась убит.

– Как убит? – Все еще не понимая, спросил Кит.

– Один нацик перед нашей атакой отошел в сторону. Наверное, по нужде. Поэтому Карась, завалив одного артиллериста, бросился к тому, что отошел. А тот взял и шмальнул по нему очередью. Философ завалил его броском ножа. Но было уже поздно.

Оглядев всех снизу из окопа, Кит медленно, как – то устало, произнес:

– Теперь с ними покончено. Остается только взорвать сами пушки. Давайте, ребята, поторапливайтесь. Нужно спешить. Все-таки была стрельба. Его могли услышать водители тягачей к этим орудиям. Наверняка, они имеют возможность сообщить своим. Тогда нам придется туго. Кстати, никто не заметил, где они прячутся? – командир обвел все разведчиков каким – то рассеянно – вопросительным взглядом.

«Как же, сообщат они! Черта с два! – с долей злорадства подумал про себя Стрелок. Но вслух, естественно, ничего не сказал. – Пусть это будет для вас, ребята, сюрпризом!»

– Да, нет, – за всех ответил Грек. – Я специально осматривал окрестности. Правда, на некотором расстоянии отсюда кустарник. Может они там. Но это далековато отсюда.

– Ладно. Черт с ними. Не до них сейчас.

В душе Стрелок радовался тому, что хоть как-то помог ребятам выполнить задание. Он прекрасно осознавал, что своими действиями сделал так, что еще определенное количество нацистов и их приспешников не будут нести смерть людям, убивать и калечить их, лишать крова.

Тем временем Кит, вылезая из окопа, продолжил:

– Тем более, что наша задача – уничтожить орудия. Поэтому те, кому поручено, приступайте к подрыву гаубиц. Остальным нужно передать им все шашки и что к ним прилагается. А также наблюдать вокруг. В случае опасности предупредить всех. Действуйте. Сбор здесь же, как только будут заминированы гаубицы. Тело Карася забираем и на плащпалатке несем в роту.

Заминировать обе гаубицы для опытных разведчиков – диверсантов не составило особого труда. Чувствовалось, что с подрывным делом они «на ты». Вся «работа» заняла несколько минут. После этого Кит приказал всем двигаться к роще, а подрывникам довести дело до логического конца.

Разведчики положили тело погибшего Карася на импровизированные носилки.

Вначале его понесли Стрелок и Уголек.

Когда основная группа разведчиков вместе с пленным радистом двигалась по роще, сзади раздалось два взрыва.

– Ну, теперь действительно все, – констатировал Кит.

Вскоре подрывники догнали основную группу. Дальше все следовали уже вместе.

Карася несли вчетвером.

Дорога домой, как это становилось обычным для Стрелка, была значительно короче по времени, чем сюда. Ведь тогда разведчики в основном ползли на брюхе по земле. Теперь же шли таким быстрым шагом, насколько позволяли это делать носился с телом погибшего разведчика.

Пленный, которого конвоировал Кит, старался не отставать от остальных. Хотя в отличие от разведчиков, ему это делать было гораздо труднее. Ведь по-прежнему руки его были связаны, а во рту торчал кляп. К тому же, за спиной у него находилась его же радиостанция. А она тоже кое-что весит. Это Мурат знал еще со времен службы в десанте.

Но никто из разведчиков не собирался сочувствовать ему. Он же был не просто солдат, выполняющий свой долг перед родиной. Судя по нашивкам на рукавах его куртки, он был наемным убийцей одного из добровольных подразделений неонацистов. Их было хоть пруд пруди в стане противника. И никто из них, за редким исключением, практически не был идейным бойцом. Все они приехали на эту войну с целью заработать. Или реально проявить себя садистом, желающим на этом прославиться. Поэтому он и его друзья стреляли по городу, где живут мирные граждане, то есть старики, женщины, дети. Получается, что он воевал с безоружными людьми. И убивал их. Пусть не собственноручно. Но теми снарядами, которые выпускали гаубицы его батареи. Поэтому он – просто убийца. И относиться к нему нужно подобающим образом.

Вот и передовая, то есть разграничительная линия между двумя противоборствующими сторонами. Хотя назвать это линией фронта довольно затруднительно. Дело в том, что, как уже говорилось ранее, сплошной линии обороны как таковой ни с той, ни с другой стороны не было. Были оборудованные участки обороны, типа опорных пунктов. Расположены они были таким образом, чтобы была возможность контролировать, а при необходимости и простреливать прилегающие к ним участки местности.

Этим и пользовались разведчики – диверсанты с обеих сторон.

Но, вот, наконец, и до боли знакомая, ставшая уже родной, казарма.

Добрались!

В расположении роты их встречали, как победителей. А, они и были победителями. Ведь не только задание командования выполнили, но и даже перевыполнили, как стахановцы в свое время, захватив в плен солдата с радиостанцией. И при этом все живы и здоровы!

Вот это действительно победа!

Огорчало только то, что не все вернулись с задания живыми. Но война есть война.

Все разведчики роты, которые не были в поиске, искренне радовались возвращению с задания друзей и однополчан.

Для Стрелка всегда оставалось тайной, покрытой мраком, откуда разведчики, которые не были в поиске или на задании, а находились в казарме, ночью или под утро, узнавали о результатах вылазки еще до того, как их товарищи возвращались домой. Этого он никак не мог понять. Но ведь узнавали же! Всегда обо всем заранее и точно. Только без подробностей. О них они узнавали уже от непосредственных участников поиска.

После короткого обмена первыми впечатлениями, разведчики почистили оружие, сдали его вместе с боеприпасами и гранатами старшине. Получили документы и разошлись по своим койко-местам.

Несмотря на переизбыток чувств, и воспоминаний, Стрелок уснул довольно быстро. Сказалась даже не физическая усталость. Скорее это была моральная или умственная усталость.

Вначале его несколько задело то, что внимание большинства разведчиков роты было приковано к Киту и другим «старослужащим» роты. Их с Угольком просто поздравили с победой. А расспрашивали о том, как все прошло других участников вылазки.

Но потом он подумал:

«Ведь это понятно, парни уверены в том, что именно эти ребята и сыграли основную роль в выполнении задания. А кто же еще? Мы же с Угольком только помогали им».

Только он один знал, что на самом деле все было не так. И еще не известно, чем бы все закончилось, если бы не его действия и его сверх естественные способности.

«Ну, и пусть, – подумал Стрелок, засыпая на своей уже такой знакомой и любимой койке. – Дело же не в почестях. Не за этим я приехал сюда, проделав такой длинный путь. Нет, не за этим. Помог ребятам достигнуть положительного результата. И то хорошо. Тем более, что мы с Угольком для них всего лишь новенькие, которые себя, по мнению большинства, ничем еще особо не проявившие. Они ведь не знают, каким образом, и какой ценой получен этот положительный результат. До нашего появления здесь эти ребята вместе ходили уже в разведку и на диверсии. Рисковали жизнями. Спасали друг друга, прикрывая в бою. Общая опасность сблизила их. А у нас все это еще впереди. Теперь же нужно отдохнуть. И определиться на свежую голову, что конкретно говорить про операцию. Скорее всего, опять позовут в контрразведку. И будут спрашивать, спрашивать…

Теперь уже будет сложнее отвечать уклончиво на поставленные вопросы. Ну, да, что-нибудь придумаем. Не может быть, чтобы ничего нельзя было объяснить. Короче, утро вечера мудренее, как говорили древние русичи, да герои сказок».

С такими мыслями он и уснул.

Сколько времени проспал разведчик, сказать трудно. Ведь засыпая, он не смотрел на часы. Вероятно, довольно долго. Хотя бы по той причине, что в этот раз он хорошо выспался. Никаких снов опять не увидел. Опять обидно!

А проснулся Стрелок от того, что его толкал Уголек.

– Давай вставай. Пойдем, пообедаем. А то все проспишь, соня. Ну, и силен ты дрыхнуть. Даже завидно. Я вот поспал не много. И теперь ни в одном глазу. А ты все спишь и спишь.

– Как обедать? А который сейчас час?

– Полдень давно уже прошел. Все наши уже отобедали. Я один тебя ожидаю. Жалко было будить. Так сладко спал! Но, давай вставай, лежебока.

После сытного по военным меркам обеда, разведчики занимались каждый своими делами. Больше половины из них занялись чисткой табельного оружия. Кто-то читал, лежа в кровати. Кто-то смотрел телевизор.

Естественно никто не молчал. Разведчики, которые не были на последней операции, расспрашивали участников ее о деталях. А те не уронили корону победителей.

Все наперебой рассказывали о событиях прошлой ночи. При этом каждый описывал в основном то, что делал он сам. Получалось, что каждый совершил подвиг. А остальные только помогали ему его совершать.

Внезапно Мурата как током ударила мысль-вопрос: «А где Кит?»

Он осмотрелся. Вроде, все были на месте. А Кита не было видно нигде.

«Странно. Где он может быть в такое время? А, если у Бороды? Докладывает о странностях при выполнении задания? Особенно с расправой над командиром батареи. Ведь Борода может сопоставить события этой ночи и предыдущего похода с моим участием. И какой сделает вывод? А, кто его знает. Что же мне делать?»

Видимо, Уголек заметил, что он озирается по сторонам, как будто ищет кого-то.

– Если ты ищешь Кита, то бесполезно. Он еще до завтрака ушел в увольнение. К нему вчера вечером приехала родственница лет двадцати. Дневальный сказал, что его как ветром сдуло из казармы, как только он узнал об этом после возвращения из поиска. Он еще добавил по большому секрету, что до завтра его ожидать не приходится.

– Вот и хорошо. Пусть проветрится. Да, и с родственницей пообщается. Дело хорошее. Молодое. Интересно, а нам в увольнение можно или еще рано?

– Ты меня спрашивай. Я уже прозондировал почву по этому вопросу. Нам тоже можно идти в увольнение. Только на день, а не на сутки, как Киту. Тот в фаворе у командира. Поэтому ушел на сутки. Обычно увольнительную дают на день, с утра до вечера. Но при этом нужно написать рапорт, где указать, куда и с какой целью пойдешь, с кем намерен встречаться. Как говорят ребята, еще никому в этом не отказывали. А, что ты тоже решил проветриться?

– Если разрешат, то не отказался бы. Отдохну, как человек. На людей посмотрю, себя покажу. А то ведь от этой бойни с ума можно сойти.

«Значит, не в контрразведке. Это уже хорошо. Похоже, что еще не успел рассказать командованию о странном убийстве командира батареи. Пусть и дальше и подольше никто об этом не знает. А потом. Что им есть предъявить мне? Ничего. Я ничего не видел и не слышал. И меня никто не видел и не слышал. Все ребята подтвердят это. По крайней мере, никто меня летающей невидимкой пока что заподозрить не может».

Успокоив себя, таким образом, Стрелок пошел к старшине, получил свое оружие и принялся его чистить. В любом случае, следить за закрепленным за ним оружием обязан, был только он сам. Тем более, что от состояния оружия зависела, может быть, в трудную минуту сама его жизнь.

Уголек тоже недолго раздумывал, что делать. Устроившись рядом со Стрелком, он принялся драить тряпочкой, намотанной на ершик, ствол своего автомата.

Закончив чистку, ребята улеглись на свои кровати.

Мурат с удовольствием вытянулся на кровати во весь свой рост. И так потянулся, что аж в хребте кольнуло. Медленно прикрыл глаза.

«Теперь можно и отдохнуть от пережитого», – только успел подумать разведчик, как вдруг неожиданно для самого себя вспомнил командира батареи, которого он убил. Вспомнил солдат – артиллеристов, которые тоже пали от его руки.

Если говорить про командира батареи, то это фактически был первый человек, которого он убил. Убил вот этими вот руками. И при этом он видел его четко перед собой. Реально видел.

Вот, буквально несколько мгновений тому назад тот дышал, занимался своим делом. Пусть и плохим, но делом. А до этого, учился в школе. Потом в военном училище. Думал, строил планы на будущее. Наверняка, рассчитывал прожить долгую и счастливую жизнь.

Скорее всего, у него были близкие, родственники, друзья, знакомые. Может любимая женщина ждет его. И дети могли быть у него. Все они ждут его возвращения с войны. Надеются увидеть его живым и здоровым. Но пока еще не знают, что их планам, как, впрочем, и его самого, уже не суждено осуществиться никогда.

Сейчас он лежит один в окопе. Одинокий. Никто ему не нужен. И он тоже уже никому не нужен такой. Хотя, может быть, его и других убитых артиллеристов к этому времени уже обнаружили. И, возможно, даже похоронили. На войне это делается быстро.

А, он, Мурат, напрямую причастен к тому, что тот сейчас мертвый. Это он, Стрелок, лишил его жизни. Пусть врага. Но прежде всего человека. Так, видимо было предначертано свыше, чтобы именно Стрелок убил этого человека именно здесь и именно в это время. Ужасно!

Объяснить это сейчас довольно трудно. Да, и стоит ли?

Хотя, как говорится, у каждой медали есть две стороны. Так и здесь.

Этот парень, как и другие его однополчане, приехал сюда не для того, чтобы хорошо провести время, отдохнуть, разговеться шашлыками, насладиться жизнью, в конце концов. Тем более, что она дается человеку только один раз и восполнить то, что упустил ранее, часто бывает просто невозможно.

Самостоятельно или по принуждению, но приехал он сюда, как и те парни, которых убил Стрелок, воевать. Именно воевать. Иными словами, убивать себе подобных. Таких, как Мурат, как его товарищи разведчики. Наконец, мирных граждан. Последние, вообще, ни причем к их разборкам. Они ни с кем не воюют. А вот эти мерзавцы воюют с ними. Точнее даже, не воюют, а просто убивают их и калечат. Разрушают их жилище.

И этот убивал. Пусть не сам этот командир непосредственно глядя в прицел орудия. Но делал это с помощью своих подчиненных, которые исполняя именно его преступные приказы, стреляли в людей. Ведь, кто – кто, но эти артиллеристы прекрасно знали куда именно они стреляют. Куда именно и в кого именно летят их смертоносные снаряды.

Приехав сюда, этот офицер должен был понимать, что не только он и его подчиненные будут стрелять и убивать. Нести разрушения и смерть. Но и в него, в них тоже будут стрелять такие, как Мурат, Уголек и другие. Поэтому он должен был, как все участвующие в этой бойне, в этой, по сути, гражданской войне, знать, что и его, как многих других до него и после него, могут убить, ранить, покалечить. Кстати, последнее может быть даже пострашнее мгновенной смерти, которая настигла его. Ведь при этом человек еще и мучается физически. И вот он мертв.

То же самое можно сказать и о других солдатах противника, которых заколол и зарезал этой ночью Мурат. Звучит, может быть жестоко, но справедливо.

До этого момента он не задумывался о том, что война – это простое или иногда изощренное убийство. Убийство одних людей другими. При этом эти люди с обеих сторон баррикады не считают это убийством, преступлением против каждого человека в отдельности и против человечества в целом.

Но, если посмотреть на всю историю развития человечества, то можно увидеть, что это началось не вчера, и даже не тысячу лет назад. Началось все еще при первобытнообщинном строе. Это следует за человеком на протяжении всего времени его развития. И конца края этому пока не видать.

Изменяются способы и методы ведения войны. Применяются все более совершенные орудия убийства и разрушения. Но это не меняет сути войны.

Даже, если придумать массу оправдательных доводов необходимости ведения войн, все равно это – убийство.

Сейчас происходят, и, по крайней мере, в обозримом будущем, скорее всего, будут происходить локальные военные конфликты. Их можно называть по-разному. Кто-то будет считать их справедливыми, освободительными, которые направлены, прежде всего, против внешнего агрессора. Хотя, это возможно и против внутреннего врага. Например, для смены власти.

Другие назовут их не справедливыми, захватническими, или, как в старину их называли бунтами.

И с теми и другими можно поспорить, привести свои доводы в защиту того или иного подхода. Но, при всем при этом, необходимо учитывать, что войны, как уже установлено и проверено жизнью, несут человечеству не только смерть и разруху. Они еще служат и благим целям развития самого человечества. Звучит это довольно странно. Даже кощунственно и ужасно. Но это так, как ни крути.

Взять, к примеру, развитие науки и техники, новых технологий. Ведь вначале очень многое разрабатывается и внедряется в военно – промышленном комплексе. Другими словами, для нужд армии. И только через некоторое время эти новации проникают во все остальные отрасли народного хозяйства.

А сколько поистине Гениальных с большой буквы, Великих умов занято и работает не покладая рук в системе ВПК?! И вообще, какое количество людей во всем мире работают, то есть добывают средства для жизни, в ВПК?! Никто точно сказать этого не сможет никогда. Но очень, очень много!

А для чего нужна модернизированная и хорошо вооруженная армия? Ответ однозначный: для ведения войны.

Круг замкнулся, господа!

Общепризнано, что война – это тяжелое испытание для человека. И не важно, какого человека. Непосредственно участвующего в боевых действиях. Либо просто попавшего в ее сферу.

О нормальных, человеческих условиях, особенно на передовой, можно только мечтать. Хорошо, если на ночь или в непогоду найдется крыша над головой. Частенько же приходится спать на голой земле или, в лучшем случае, в холодном блиндаже. Хотя его еще нужно оборудовать. А это далеко не всегда возможно.

Приходится передвигаться в любую погоду и пору года, днем и ночью. При чем, не туда, куда ты сам хотел бы. А туда, куда направит командование.

А рыть окопы и землянки, капониры для техники?! А стоять на боевом посту или в карауле, особенно в непогоду и ночью после того, как днем пришлось повоевать?! И так безумно хочется спать!

И так далее, и тому подобное.