Право Рима. Константин

– Константин почти всегда воюет флангами, атакуя одним из флангов, он стремится прорвать оборону и выйти на заданный рубеж, а в данном случае, разрушенный мост заставит его сражаться с моей гвардией, – произнёс Максенций, затем отошёл от стола и продолжил, – и тогда мы ещё посмотрим кто из нас победитель!

– Возможно, ты прав, – задумчиво произнёс Нумерий, – а как же без моста?

– Я уже дал команду построить временный мост ниже по течению, – явно любуясь собой, сказал Максенций.

– Другими словами, ты готов встретиться с Константином?

– А что у меня есть какой-то другой выход?

– Пожалуй, другого выхода у тебя нет, а что говорят твои оракулы?

– Пока ничего внятного я от них не добился, – уныло ответил Максенций.

– Мне кажется, что всё будет хорошо, – улыбнулся Нумерий, собираясь уходить.

– Пойду к ним, может быть, что-то прояснилось, – кивнул ему Максенций на прощание.

Константина продолжал вести свои легионы по дороге до самого моря, к городу Аримин не доходя шестьдесят миль Болоньи, он двинулся вдоль берега к Фану, что составило ещё примерно двадцать семь миль. Свернув там, на юго-запад, Константин оказался на знаменитой Фламиниевой дороге, которая вела прямо в Рим. Уже вечерело, войскам нужен был отдых, и Марк, с молчаливого согласия императора, отправил вперёд несколько центурионов выбрать место для лагеря. Небо было покрыто тучами. Внезапно в разрыве облаков показалось солнце. Прошло мгновение, и в небе сформировался огромный яркий крест, в котором светило солнце. Это явление настолько поразило всех, что войска остановились. Многие, очень многие легионеры стали креститься. Константин и Марк смотрели на это действо с изумлением и восхищением. Внезапно Константин тоже перекрестился, как это делали его легионеры, некоторые из них это увидели. Через несколько минут облака сомкнулись и крест исчез. Войска, под впечатлением увиденного продолжили свой путь. Пройдя не более десяти миль, Константин остановил свою армию на отдых. Марк видел, что Константин по-прежнему оставался задумчивым. Он не стал его беспокоить и сам решал все мелкие вопросы присущие постройке боевого лагеря. Когда лагерь был готов, император дал команду войскам отдыхать весь следующий день и молча удалился в свою палатку. Обходя лагерь, Марк слышал, как легионеры живо обсуждают увиденное явление. Все солдаты сошлись на том, что это было послание небес для них, но вот его значение было им не понятно. Проверив караулы, Марк пошёл в свою палатку. В палатке императора, которая стояла рядом, было тихо и Первый трибун отправился к себе отдохнуть перед сражением. До стен Рима осталось половина дневного перехода.

Марк проснулся ещё до восхода солнца. Он отлично выспался, ему снилась Скора. Она улыбалась и шептала: «Марк, мы ждём тебя, ты вернёшься, ты победишь!». Марк умылся, оделся и вышел из палатки. Утренняя прохлада бодрила его. Птицы уже начинали свой дневной гомон. До побудки оставалось не более получаса. Марк увидел, что вход в палатку императора был приоткрыт, значит, Константин уже не спал, и Марк решил зайти к своему другу. Внутри палатки императора горел светильник, Константин сидел за столом и что-то рисовал.

– А, Марк, доброе утро, заходи, я уже часа два не сплю, – улыбнулся Константин.

– Доброе утро, рад, что у тебя сегодня хорошее настроение, – произнёс Марк, пожав протянутую руку.

– Мне сегодня приснился сон, а может быть это был вовсе и не сон, который я пытаюсь теперь нарисовать, посмотри вначале, что у меня получилось, а потом я постараюсь тебе всё объяснить.

Марк внимательно посмотрел на Константина. Он заметил в глазах императора блеск, которого никогда раньше не замечал. На листе был начертан рисунок, состоящий из двух греческих букв Х и Р, наложенных друг на друга.

– Что это значит? – спросил Марк.

– Ты же видел вчера крест, начертанный на небесах?

– Его видели все, вечером я слышал разговоры легионеров о том, что это был знак, только непонятно какой!

– Марк, сегодня ночью ко мне явился Бог, он явил мне новый лабарум с этими буквами и сказал: «In hoc signo vinces!».

– К тебе явился Христос и сказал: «С этим победишь!»?

– Думаю, что это был он! – серьёзно ответил Константин.

Марк внимательно посмотрел на императора. Константин тоже смотрел ему в глаза.

– Марк, всю свою жизнь я был язычником и поклонялся Солнцу, потом я стал внимательно читать книгу Тита Лукреция Кара «О природе вещей» и изучать христианство, и в мою душу закрались сомнения, но кому есть дело до моих сомнений? – Константин задумался. Марк тоже почтительно молчал, вспомнив о том, как его друг воскликнул в Арелате: «С Богом!». Через несколько мгновений Константин продолжил:

– Я веду свои войска на Рим, мои легионы самые сильные в мире. Они преданы мне и умрут за меня, но я хочу, чтобы они шли в смертельное сражение ещё и за свою веру, это придаст им сил.

– Я понимаю тебя, но что конкретно ты хочешь сделать?

– Я хочу реализовать послание Бога!

– Каким же образом ты хочешь рассказать воинам свой сон?

– Мои легионы состоят из ветеранов, я хочу заменить их вексиллумы на новый лабарум, рисунок ты видишь на столе, – твёрдо сказал Константин.

– Ты хочешь, чтобы каждая центурия шла в бой под знаком Христа?

– Да именно так, легионные аквилы мы менять не будем, пусть мои легионные орлы войдут в Рим!

– Командирам легионов ты сам сообщишь о своём решении?

– Да, собери их в своей палатке через полчаса.

– Хорошо, – улыбнулся Марк и вышел. В лагере в это время сыграли побудку.

Когда легаты легионов собрались в штабной палатке, Константин сказал им всего несколько фраз:

– Завтра нам предстоит самая трудная битва, мы впервые будем сражаться с преторианской гвардией. Вчера мы все видели в небе крест, я думаю, что это был знак свыше. Я хочу, чтобы мои доблестные легионы в этой битве не потеряли друг друга и шли в бой под этим знаком. Марк Флавий всё объяснит вам.

Константин внимательно посмотрел на своих легатов, он нисколько не сомневался, что его правильно поймут, поэтому кивнул Марку и вышел из палатки. Константин прошёлся по лагерю и через полчаса вернулся к себе. В палатке его ожидал Марк, легаты ушли выполнять приказ императора.

– Я не стал им говорить о твоём сне и сделал акцент на том, что новые лабарумы помогут отличать в бою свои центурии от центурий противника, – улыбаясь, произнёс Марк.

– Ты всё правильно сделал, – задумчиво произнёс Константин.

– Что тебя гложет?

– Если Максенций останется в Риме, нас может постигнуть участь Ганнибала.

– Не думай об этом, Ганнибал нёс Риму беды и разрушения, ты же идёшь освобождать римский народ от тирана.

– Это всё может остаться лишь высокими словами, если моим легионам придётся осаждать Рим и причинять ему разрушения, – произнёс Константин.

– Будем надеяться, что Максенций не останется в Риме, – тихо произнёс Марк. Он видел, что Константин достаточно сильно озабочен этим фактором, поэтому решил не мешать своему другу. Сославшись на дела, Марк вышел из палатки императора.

Ближе к вечеру в палатку к Марку зашёл префект Амплий Валерий. В руках у него был щит, почему-то завёрнутый в тряпку.

– Приветствую тебя Марк Флавий, – громко поздоровался он.

– Добрый день Амплий Валерий, – улыбнувшись, поздоровался Марк.

– Марк, мы христиане видели вчера знак небес, и мы очень рады тому, что наш император решил идти освобождать Рим от тирана под знаком Христа!

После этих слов он развернул свой щит, на котором белой краской была нанесена монограмма ХР. Марк смотрел на седого префекта и понимал, что теперь легионы Константина становились ещё сильнее, и он спросил:

– Эту монограмму нанесли только христиане?

– Не только, но если сейчас я вынесу свой щит открытым, завтра вся армия будет со знаком Христа.

– Я думаю, что именно это и хотел император, но приказать вам этого он не в силах, – сказал с улыбкой Марк.

– Тогда я пойду, – ответил довольный префект и вышел, открыто неся свой щит.

Вечером Марк увидел, что все легионеры нанесли монограмму на свои щиты. Немного подумав, Марк нанёс монограмму на свой щит. После того как краска высохла, он взял свой щит и зашёл в палатку Константина.

– Легионы нанесли твой сон себе на щиты! – сказал Марк, сидящему за столом императору.

– Как это всё произошло, – удивился Константин.

– Всё просто, – усмехнулся Марк, – ко мне зашёл префект италийский добровольцев Амплий Валерий и показал свой щит с монограммой, христиане решили сражаться не только под знамёнами Христа, но и с его именем на щитах!

– Поразительно, и что было дальше?

– Он сообщил мне, что если император разрешит нанести эту монограмму христианам, то и все остальные легионеры пойдут в сражение с ней, и я разрешил, от твоего имени.

– Марк, ты хоть представляешь, что это значит? – радостно воскликнул Константин.

– Это значит, что за один день твои войска стали сильнее в два раза, а может быть и больше.

– Марк, христианство это религия, которая способна объединять совершенно разных людей в единое целое, – возбуждённо говорил Константин, прохаживаясь по палатке, – я много читал и думал о христианстве, но впервые увидел её в действии. Величие этой религии сопоставимо с величием Рима!

– Тогда я думаю, что тебе тоже стоит нанести свой сон себе на щит, – усмехнулся Марк.

– Конечно, конечно, – произнёс Константин, над чем-то размышляя.

– Я сейчас дам команду, – спросил Марк.

– Нет, я это сделаю своей рукой, – император остановился у стола с картой Рима, – Марк, завтра подъём за два часа до рассвета, – произнёс Константин, о чём-то задумавшись. Марк кивнул и вышел из палатки императора.

Спустя несколько часов легионы выступили из лагеря по Фламиниевой дороге на Рим. Во главе колонны двигался император Константин, на щите которого, как и у всей его армии была монограмма ХР. На рассвете разведчики сообщили Константину сведения, полученные от местных жителей о том, что Мульвийский мост разрушен, а ниже по течению сооружена понтонная переправа. Константин, не останавливая стремительное движение своих войск, сообщил Марку свой план предстоящего сражения.

Максенций проснулся, когда солнце уже поднялось над Форумом, вернее даже не проснулся, а оторвался от влажных от пота простыней. Он заснул перед самым рассветом, ему снились какие-то кошмары. Сегодня должно было произойти то, что, либо прославит его на века, либо погубит. Из-за этой неопределённости Максенций чувствовал себя не в своей тарелке. Всю неделю в городе продолжались волнения. Народ был недоволен присутствием в городе преторианцев. Они собирались возле их казарм и кричали: «Позор!», «Наёмники!», «Уходите в свой лагерь!», как будто кто-то невидимый руководил ими. Даже когда преторианцы ушли из своего лагеря к Мульвийскому мосту, толпа собиралась возле его личной охраны и продолжала кричать, теперь уже: «Уходите за Тибр!». Вчера, возле его дворца, целый день толпа кричала, уже обращаясь к нему: «Максенций! Константин у ворот, иди и сразись с ним, если ты император!». Как всё изменилось за последний месяц, Максенций вздохнул, ему так не хотелось покидать свой уютный дворец.

Послышался какой-то шум, Максенций выглянул в окно балкона, но ничего не увидел. В это время к нему вошёл посыльный со свитком и сказал:

– Вам сообщение!

– Давай!

Он быстро развернул свиток, в нём было написано: «В этот день должен погибнуть враг римлян».

Это было прорицание из Книг Сивилла, но как его понять.

– Что там за шум? – спросил он посыльного.

– Я не знаю, – пожал тот плечами.

Движением руки Максенций отпустил его, а сам задумался над прорицанием. Кто сейчас враг римлян? Если бы я был врагом, то римляне давно бы меня свергли или убили, но этого не произошло! Значит враг не я, а тот, кто стоит у ворот Рима, а у ворот скоро будет Константин! Он враг и он сегодня погибнет! Максенций улыбнулся, его унылость исчезла, в нём стала закипать энергия. Он должен быть там, где сегодня погибнет его враг и враг Рима! Он обязательно должен быть на острие славы, иначе её кто-нибудь перехватит!

Максенций позвал прислугу и стал одевать свои императорские золотые доспехи. Через полчаса он, в полном обмундировании с багряным императорским плащом на плечах, вышел из дворца. Оседлав чёрного скакуна Максенций в сопровождении охраны и под крики толпы: «Слава Риму! Слава императору!» отправился к Мульвийскому мосту.

Со стен Рима за его отъездом наблюдало несколько пар глаз. Нумерий довольно улыбался. Префект Рима Гай Цейоний Руфий Волузиан спросил у своего претора:

– Клавдий, ты не находишь, что ситуация очень похожа на ту, которая сложилась под Турином?

– Я надеюсь, вы не будете закрывать ворота? – ответил Клавдий Валерий.

– Закрыв ворота, туринцы сделали свой выбор, мы же примем любой результат сражения ибо, приняв чью-либо сторону сейчас, мы принесём страдания горожанам и разрушения Риму.

– Вы как всегда правы, – произнёс Клавдий Валерий, с уважением глядя на своего начальника.

Наблюдая за удаляющейся кавалькадой Максенция, префект Рима произнёс:

– Императоры приходят и уходят, Рим вечный город, поэтому я всегда служил, и буду служить только Риму!

Максенций переправился через Тибр по узкому настеленному на лодках мосту и подъехал к своим войскам. В центре стояла его гвардия преторианцы, на правом фланге гарнизонные подразделения и недавно набранная пехота, на левом фланге азиатская конница. Это была внушительная сила, всего около ста тысяч воинов, войска приветствовали своего императора, но как-то без особого восторга. Разведчики донесли о приближении противника. Максенций занял своё место на левом фланге во главе своей азиатской конницы, ну и поближе к понтонной переправе.

В просвете дороги впереди Константин увидел ряды войск противника. Остановив свою колонну прямо на дороге и подождав Марка Флавия, он обмолвился с ним всего парой фраз:

– Марк, как мы и договорились, я с тремя легионами иду на прорыв левого фланга, ты наносишь удар по правому флангу, окружаешь преторианцев и связываешь их, если у меня получится, я прорываю левый, захватываю переправу и на плечах противника врываюсь в Рим!

– Я всё понял, – кивнул Марк.

– Тогда с Богом!

– С Богом Константин!

Константин вынул свой меч и помчался вперёд, следом за ним его тяжёлая галльская конница.

Наконец Максенций увидел кавалерию противника на дороге. Вместо того чтобы остановиться, конница на ходу повернула прямо на его фланг и уже в движении стала перестраиваться в клин. В острие этого клина он увидел крупного всадника в пурпурном плаще. Личная охрана только успела увести Максенция вглубь строя, как эта лавина обрушилась на его войска. В руках атакующих всадников оказались палицы, которыми они весьма искусно стали крушить его азиатскую неповоротливую конницу. Не прошло и получаса, как строй его кавалерии дрогнул, стал рассыпаться, а затем и вовсе стал отступать. Максенцию пришлось подчиниться общему движению массы. Стражники стали отводить его к переправе. Император увидел, что с другого фланга его армии началось массовое отступление гарнизонной пехоты. Все отступающие устремились к понтонной переправе, возникла паника, давка. Уже никто не обращал на императора Максенция внимания, он с трудом добрался до переправы. На самой переправе Максенций оглянулся. Он увидел, что его войска бегут, все, кроме преторианцев. С высоты берега на него смотрел и улыбался тот крупный всадник в пурпурном плаще, видимо это и был император Константин. Внезапно конь под Максенцием оступился и стал падать, вместе с ним в воду полетел и он. Последнее о чём успел подумать император Максенций, было: «Вот и сбылось пророчество!», и воды Тибра сомкнулись над ним.

Константин сразу заметил всадника в тяжёлых дорогих позолоченных доспехах, видимо это был Максенций. Когда его войска сокрушили и обратили в бегство левый фланг противника, он не стал захватывать переправу, а решил помочь Марку Флавию справиться с преторианцами. В это время он опять увидел Максенция на переправе, их взгляды на секунду встретились, затем тот вместе с конём упал в воду. Константин немного подождал, но видимо тяжёлые дорогие доспехи утащили Максенция на дно. Константин повернул своего коня в гущу сражения. К этому времени Марк Флавий обратил в бегство правый фланг противника и замкнул кольцо вокруг отчаянно сражавшихся преторианцев. Несомненно, это были профессионалы высокого класса, находясь в полном окружении, они продолжали умело сражаться, даже не думая сдаваться. Галлам никак не удавалось разорвать их строй. Тогда Константин отвёл свободную от схватки тяжёлую конницу, построил её в клин, затем направил этот клин на большой скорости в гущу противника. По команде его войска расступились, и клин врезался в строй преторианцев. Константину удалось нарушить строй преторианцев, в образовавшиеся разрывы бросились разъярённые галлы и стали крушить преторианцев своими палицами. Однако только к вечеру, устав от сражения и поняв всю безысходность своего положения, преторианцы прекратили сопротивление и сдались. У Мульвийского моста раздался победный клич легионов Константина.

Марк Флавий устало бросил меч в ножны, это была самая трудная битва в его жизни. Он огляделся. Вокруг сидели, порой рядом, победители и побеждённые, устали все. Марк направил своего коня на запад к понтонной переправе, туда, где сражался Константин. Безразличное вечернее солнце освещало ужасные последствия сражения. Объезжая убитых Марк, молча с улыбкой, поднимал руку, отвечая на приветствия живых. Дав немного отдохнуть своим солдатам, центурионы начали подавать команды. У победивших и выживших наступали обычные военные будни. Константина Марк увидел сидящим на берегу Тибра возле переправы, он смотрел на темнеющие вдали холмы, там был Рим.

– Рад тебя видеть Константин, с победой, – произнёс Марк, садясь рядом.

– И тебя с победой, мне уже сообщили, что ты жив, – улыбнулся император.

– Рим большой город, – кивнул Марк на крепостные стены, виднеющиеся на холмах вдали.

– Да, я даже не представлял себе, насколько он велик!

– А что ищут солдаты на берегу? – спросил Марк, кивнув на легионеров бродивших по берегу ниже по течению от переправы.

– Ищут тело Максенция, – ухмыльнулся Константин.

– Как он погиб?

– Упал с моста!

– Где будем разбивать лагерь?

– Марк, возьми с собой воинов и отправляйся в Рим, – Константин внимательно посмотрел в глаза Марку, – сообщи им о гибели Максенция.

– Почему ты не хочешь сделать это сам?

– Я войду в Рим только с головой тирана, – улыбнулся Константин, – прости, наверное, я должен был сообщить тебе об этом раньше, у тебя в Риме есть сын, Аврелий!

– Как сын, откуда сын! – воскликнул Марк.

– Известно откуда, – усмехнулся Константин.

– Лукреция!

– Да, кажется, так зовут эту женщину, но ты не беспокойся с ней всё хорошо, она счастлива с твоим другом претором Клавдием Валерием, – произнёс Константин, глядя Марку в глаза.

– Мне ничего не известно об этом, – спокойно произнёс Марк.

– Прости, что не сообщил тебе об этом сразу, как узнал, но ты находился далеко от Рима и был там счастлив.

– Я и сейчас счастлив, и теперь даже не знаю, как мне к этому относиться, но я хотел бы увидеть своего сына, – растеряно произнёс Марк.

– Поезжай в Рим и разбирайся в своих чувствах на месте, – улыбнулся Константин.

– Хорошо, – произнёс Марк, вставая, – сколько мне взять с собой воинов.

– Сколько сочтёшь необходимым, только не забудь умыться, да и скажи, чтобы уже сегодня из Рима отправили посыльных в Арелат сообщить моей жене о моей победе!

Через полчаса Марк Флавий в сопровождении трёх сотен воинов отправился по Фламиниевой дороге к воротам Рима. Было уже темно и воины зажгли полсотни факелов. Марк ехал впереди отряда и размышлял не об историческом значении происходящего, он вслушивался в себя. Конечно, его взволновала новость о сыне, но душа совсем не ликовала. Не было того ощущения счастья, в котором его душа парила, когда рождались их со Скорой дети. Нет, такого ликования не было. Было только ощущение радости, что у женщины, с которой ему было когда-то хорошо, всё удачно сложилось в жизни.

С башни у ворот Рима за движением отряда, который благодаря факелам был хорошо виден, наблюдали префект и его подчинённый претор, чуть в стороне стоял сенатор Нумерий.

– Как ты думаешь, к нам следует император Константин? – спросил Гай Волузиан.

– Не знаю, – задумчиво ответил претор Клавдий Валерий, глядя на приближающихся всадников.

– Пожалуй, надо спуститься к воротам, – громко произнёс сенатор Нумерий.

– Что-то вы сильно торопитесь встречать нового императора, – усмехнулся префект.

– Солдаты сказали, что видели, как Максенций упал в воду и больше его никто не видел, – невозмутимо ответил Нумерий, подойдя почти вплотную к префекту и глядя ему в глаза, добавил, – мне, так же как и вам, всё равно кто будет императором, потому что мы оба всегда заботимся о величии Рима, только каждый по своему.