Владислав Качалов, генеральный директор комплекса "Петаурум" был буквально создан для своего поста. Кроме того, ещё ни однин управленец до него не мог похвастать столь выдающимися психологическим навыками. Владислав привычным жестом пригладил усы и внимательно на меня посмотрел.
– Здравствуй, Гордон, – прогудел он, – не ожидал получить от нас весточку?
– Если честно, нет. И тем более, не ожидал, что начнётся новая волна обвивений.
– Да, я знаю, что тебя оправдали, и ты ни в чём не виноват, – примирительно поднял руки директор, – но Ларс, как отвечающий за безопасность космических полётов, был в праве обозначить свою позицию. Я же сторонник того, чтобы между сотрудниками не было недомолвок, которые могут привести к неправильному пониманию друг друга и прочими сопутствующими… неприятностями.
Владислав ненадолго замолчал, словно пробуя на вкус следующие слова.
– У нас есть официальное заключение по результатам внутреннего и внешнего расследований. Мозги и нервы нам и так пополоскали предостаточно. И я не для того собрал в одном кабинете непримиримых противников, чтобы те костерили друг друга на чём свет стоит. Вам нужно изложить друг другу свои версии событий в неформальной обстановке. На карту поставлено слишком многое. Мы не можем терять таких ценных сотрудников как ты, Гордон. Но мы должны знать, что твоим решениям стоит доверять. Скажи мне, у тебя действительно не было иного выбора? Только честно. Тебя уже никто не будет судить.
Я на мгновение прикрыл глаза. События двухгодичной давности пронеслись в памяти издевательскими скачками.
Я прекрасно помню радость, когда был назначен командиром экспериментального скоростного корабля на стеллараторных двигателях. Помню тот почёт, которым был окружён. Первый полёт на Сатурн. И первый страшный провал.
И я не забуду тот леденящий страх, когда при запланированном входе в верхние слои атмосферы произошёл непредвиденный сбой в реакторе. Мы все должны были погибнуть.
– Да, у меня не было выбора, – кивнул я.
Ни у кого не было выбора. Или выметайся в космос в спасательной капсуле, надеясь, что перегрузки не размажут тебя в блин, или же гарантированно сгори заживо в термоядерном пламени.
Я вышвырнул экипаж в космос. С ужасом и болью в сердце я видел, как семь из пятнадцати капсул исчезают в туманах Сатурна. Как одна за другой гаснут их искорки, навсегда скрываясь в густых облаках.
Как гасли пиктограммы каждой из погибших капсул на тактическом экране.
Инга. Леопольд. Роджер. Анна. Станислав. Роза.
Вильям.
Я посмотрел в глаза Ларсу.
– Я до сих пор сожалею о том, что ваш сын погиб, мистер Эрриксон. И отдавая приказ к экстренной эвакуации я понимал, что выживут не все..
Я запнулся.
– И вы увели корабль как можно дальше, чтобы термоядерная вспышка не задела капсулы? – уточнил Владислав.