Сансара. Оборот первый

Глава 7

Тян сидела на диване, схватив себя за самые выдающиеся части. Выглядело бы весьма эротично, если бы она при этом не визжала и не смотрела на эти самые части с таким ужасом.

– Заткнись, – попросила Диана, – и без тебя башка трещит.

Тян подняла голову:

– Ты кто?! Что это?!

– Это – сиськи, – объяснила Диана. – Отныне и присно они с тобой. Привыкай.

– Убери, – потребовала тян. Взбрыкнула ногами в белых гольфиках: – И это тоже! Как я домой пойду?!

– Никак. Ты уже дома.

Тян завертела головой, с ужасом разглядывая пушистый ковер и розовые кресла.

– Тебя сбила машина, – безжалостно поведала Диана, – когда возвращался из офиса фонда… как бишь его?

– Квазионного гипердефлоратора, – пробормотала тян.

Я, не удержавшись, ржанул.

Тян посмотрела обиженно. Спросила у Дианы, безошибочно определив в ней главную:

– Чего он?

– Дурачок, – объяснила та, – на стройке работал, мешалкой по башке получил. С тех пор пальчик покажи – хихикает, не обращай внимания. Так вот. Тебя сбили насмерть, а переродился ты здесь, в мире… – она заглянула в смартфон, – С-К31498/Х. В просторечии именуемом Кошачьим е́@лищем. Дальше рассказывать? Или и так сообразишь, чем ты тут занимаешься?

Тян застонала и схватилась почему-то снова за грудь:

– Нет!

– Увы, дорогой. То есть, дорогая. То есть, хрен тебя знает, само решишь.

– Ты врешь, – подумав, решила тян. – Каждый младенец знает, что при перерождении сознание обнуляется! Иначе мы давно бы с ума посходили.

– Не обнуляется, просто память уходит в архив, – проворчала Диана. – Чему вас только в школах учат? Вот, вечно так – сами подменяют понятия, потом сами же и ноют! Предыдущее сознание не обнуляется, а как бы засыпает. И, при определенных навыках, его можно разбудить – что, собственно, с тобой и проделали.

– Кто проделал?

– Я.

– Зачем?

Меня тоже интересовал этот вопрос. И тоже, как до тян, только сейчас дошло, что с ней случилось. Так вот почему она, бедняжка, визжала! Я бы сам завизжал. Помер бы, эдак, а потом бац – и очухался носителем сисек. Сотрудником дома терпимости, коим, похоже, является весь этот мир – чай, кружок хорового пения Кошачьим Е@лищем не назовут.

То-то мирок в отсталых ходит! То есть, с точки зрения посетителей, тех самых упомянутых в лицензии боссов и супербоссов, он, может, и ничего. А вот загреметь сюда после перерождения… Н-да.

Я посмотрел на бедную тян другими глазами. И, обращаясь к Диане, повторил её вопрос:

– Зачем? Она ведь тут… ну, прижилась уже. Привыкла как-то. Постоянными клиентами обзавелась, всё такое. А ты…

– Господи, храни меня от придурков, – прорычала Диана. – Ладно, этот… эта кляча, ты-то чего лезешь?! Я же объяснила: вклад на предъявителя. Думала, ты понял.

– Нет, – мужественно признался я, – ни фига не понял. Что за вклад? На какого ещё предъявителя?

– Его вклад, – кивнула на тян Диана, – в тот долбаный фонд! Затребовать назад свои вложения, ну и в принципе предъявить этим уродам хоть что-то, может только непосредственный вкладчик. Наследники, друзья и сочувствующие идут лесом, то есть, действовать от лица безутешной вдовушки у нас не получится. Нужен он, – показала пальцем.

– И для этого ты вернула моё сознание? – сообразила тян.

– Нет, за жизнь потрепаться хотела.

Тян подумала. И твердо потребовала:

– Верни обратно.

Диана вздохнула:

– Мы там себе, пока ты храпел, пожрать сгоношили. Пойдём доедим, а ты собирайся.

– Я никуда не пойду! – заголосила тян. – Мало мне, что один раз убили? Ещё неизвестно, куда в следующий зашвырнет. Верни моё текущее сознание!

– Полтора ляма, – сказала Диана.

– Что? – это мы с тян выпалили одновременно.

– По моим прикидкам, создатели так называемого «фонда» наковыряли с лохов, вроде тебя, минимум полтора ляма. А у нас есть свидетель их обращения с обманутыми вкладчиками. Представляете, что из этого можно раздуть?

– Ничего не получится. Они нас убьют, – пискнула тян. – Меня же убили.

– Тебя убили, потому что ты лох! И правильно сделали, я считаю. Это ж надо было додуматься – просто-напросто припереться в их убежище с воплем «Отдайте мои деньги!» Ладно, хрен с ними, с разоблачающими статьями во все СМИ, записками «в случае моей смерти», и прочей ерундой. Но никого с собой не взять, и даже никому не сказать, куда собрался – это, блин, высший пилотаж! Ты просто царь лохов, поздравляю.

– Я… у меня были свои причины.

– Да похер уже на твои причины, – отмахнулась Диана. – Уже грохнули и закопали, чего ерепениться? Я это все к тому, что сама такой дурости не допущу. Работать будем по моей программе. Обещаю, что свои несчастные восемь с половиной тысяч ты вернёшь.

– Если пересчитать по курсу, там было почти восемь шестьсот! И это только вклад, а они обещали проценты!

– Тем более. Не лишние будут, правда? Восемь с половиной тысяч мы отправим твоей безутешной вдовушке и закроем контракт. А тебе вернём сознание кошкодевки, плюс, можешь забрать набежавшие проценты. И работай дальше в своё удовольствие, хоть с лицензией, хоть без.

– У меня нет лицензии?! – ахнула тян.

Диана развела руками:

– Увы. Сознание новое, а дурость, видать, прежняя.

Тян обиженно засопела.

– Собирайся, – жестко приказала Диана.

Тян беспомощно огляделась:

– Что собирать?

– Ну… переоденься хотя бы. Если не хочешь через каждые десять шагов отвечать на вопрос, почём минет.

Тян вспыхнула и вскочила с дивана.

– Да я понятия не имею, во что они одеваются! Хвост ещё этот дурацкий… – Она нервно обвила хвостом стройные ножки.

– Мне лично очень нравится, как ты выглядишь, – постарался поддержать бедную девушку я.

Тян зарделась:

– Спасибо.

– Когда парень так говорит, в девяноста процентах случаев имеет в виду «я бы вдул», – просветила беспощадная Диана, – так что слушай меня и поищи чего поприличнее.

– Да где тут искать?! Я эту квартиру впервые вижу.

Диана закатила глаза и произнесла фразу, которая впоследствии неизменно будет всплывать у меня у меня в мозгу при воспоминании о напарнице:

– Как же я с вами мучаюсь!.. Ты где-нибудь здесь видишь шкафы для одежды? – накинулась на тян.

– Нет.

– Удивительно, да? И на кухне их наверняка нет! И в сортире тоже. Где же, в таком случае, может быть одежда?

– В спальне, – сдедуктировал я.

– Гениально! Догадливость – высший уровень.

Диана схватила тян за руку и потащила в спальню. Я, не будь дурак, ломанул за ними. Когда еще-то представится возможность оказаться в гнезде разврата?

Спальня являла собой настолько точное олицетворение моих фантазий, что захотелось срочно выставить Диану куда-нибудь в другой мир. О-очень далекий, чтоб неделю выбиралась. А лучше месяц. Уж мы с тян нашли бы, чем заняться на огромной кровати с меховым покрывалом и множеством подушек, любуясь отражениями в зеркальном потолке.

Определить назначение предметов, развешанных на стенах, я затруднялся, но догадывался, что вряд ли они предназначены для уборки помещения. Тонкая изящная трость с кисточкой на конце, наручники, инкрустированные стразами, алый шелковый шарф, черная загадочная полумаска… Ой. Мой взгляд уперся в коллекцию резиновых членов. Цвета варьировались от телесного до кислотно-зеленого, размеры от хомячкового до мамонтового.

– Интересно живешь, – обронила Диана и щелкнула пальцем по одному из членов. Вдоль него побежали игривые разноцветные огоньки.

Да уж, куда интереснее.

– Это не я! – возмутилась тян. – Я вообще женат!

– Был. В прошлой жизни. Насладился свободой, нечего сказать… Так, ну что тут у нас?

Диана надавила на край одного из настенных зеркал. Зеркало выдвинулось вперёд и оказалось дверцей шкафа. Внутри на многочисленных вешалках и полочках разместилось содержимое пары магазинов. Диана надавила на край другого зеркала. В этом шкафу был обувной магазин.

– Выбирай, – кивая на шкафы, предложила Диана.

Тян жалобно застонала и села на кровать.

– Я в этом никогда не разберусь!

– Ты, главное, начни, – ухмыльнулась Диана, – а там природа своё возьмет.

***

Прошло не меньше часа, прежде чем нам удалось выйти из дома тян. Сложно сказать, чем руководствовались дамы при выборе одежды, но, если задачей было избавить тян от навязчивого мужского внимания, справились, на мой взгляд, так себе.

Сверкающий лаком черный комбинезон обтягивал тян, будто вторая кожа, не скрывая ничего. То есть, вообще. Он даже наличие отсутствия трусов не скрывал. Спереди молния комбинезона была прицельно расстегнута – так же, как перед этим блузка. По спине тян струились сиреневые волосы, а чуть выше попки кокетливо подпрыгивал розовый рюкзачок на тонких ремешках, размером примерно с кулак. (На спине у Дианы болтался такой же, там поместился пистолет, захваченный мной в качестве трофея у полиции Альянса. Правда, не весь, рукоять немного торчала наружу. Что думает Диана по поводу «драных кошек», в доме у которых «сумки-то нормальной нет», цитировать не буду.) А завершали картину изящные остроносые сапожки с металлической окантовкой и рыжий пушистый хвост. Ну, совершенно обычная девушка, ага. Никто внимания не обратит.

Хотя здесь-то такие наряды, как я успел убедиться ещё по прибытии, никого не удивляли, и на тян действительно не обращали внимания. В отличие от нас с Дианой – вот мы явно вызывали у местных интерес. Эх, вот бы задержаться! Коль уж гонки мне в обозримом будущем не свеят, так хоть чем-то себя порадовать. Но у Дианы не побалуешь, до портала мы добрались быстро. Шаг, мгновение темноты – и вынырнули в уже знакомом сером мире, в сером глухом переулке.

***

Диана, потыкав в верный смартфон, вызвала такси. Во время предыдущего визита в этот мир к транспорту на улицах я особо не приглядывался, отметил только, что что-то ездит. И сейчас я ждал… не знаю, чего. Но точно не тележки с сиденьями, которую приводил в движение хмурый усатый мужик, крутящий велосипедные педали. Он с таким остервенением дымил свисающей изо рта трубкой, что казалось, этот вонючий дым – главная составляющая местного трафика. Если трубка потухнет, тележка остановится.

– И тебя вот такая… такое… ухитрилось сбить насмерть? – Я обалдело уставился на тян.

Та кивнула:

– Он несся с сумасшедшей скоростью! – Взялась за виски: – Ах, зачем ты напомнил! Это было ужасно.

Ну да. Километров десять в час, наверное. А то и все двенадцать. Я сочувственно похлопал тян по плечу. Диана фыркнула.

Сидений в тележке оказалось два. Я охотно предложил усадить тян к себе на колени, но водитель был категоричен.

– Двоих посажу, – пыхнув дымом, объявил он, – третьего нет.

– Но нас трое!

– Так и вызывали бы на троих. Чем думали-то?

– Чем, чем… Забыла, – буркнула Диана. И призвала ещё одну тележку, в которую усадила меня.

Надежда прокатиться бок о бок с тян развеялась, как дым. Пришлось тащиться по серому городу, глядя на унылые серые улицы и сгорбленную серую спину непрерывно дымящего водителя, в гордом одиночестве.

В качестве утешения я вспоминал благословенный мир Кошачьего Е@лища и в красках представлял себе, как туда вернусь. В какой момент вырубился, не знаю. Когда водитель меня растолкал, кто я и где нахожусь, вспомнил не сразу.

Зато Диана, похоже, не дремала. Командовала бодро, глаза горели охотничьим азартом.

– Значит, так, – стоя у входа в серое многоэтажное, явно офисное здание, объявила она. – Говорить буду я, вы помалкивайте.

– Может, мы вообще не пойдем? – осторожно предложила тян. – Мне кажется, без нас ты лучше справишься.

– Один ты уже ходил, – напомнила Диана.

Тян обиженно закрутила хвостом.

– Залог успеха таких мероприятий – свидетели, – объявила Диана. – За мной!

Глава 8

Согласно доске-указателю, висящей у входа – она содержала названия обитающих в здании контор и номера этажей обитания, – нужный офис находился на седьмом этаже. Лифта в здании не было. Перил у обшарпанной лестницы – тоже.

– Как вы тут вообще живёте, – проворчал, обращаясь к тян, я.

– А я, между прочим, предлагал внизу подождать, – отозвалась она. И завистливо посмотрела вверх – туда, где, едва ступив на лестницу, со скоростью, приближенной к звуковой, скрылась Диана.

– Я, между прочим, не возражал, – пропыхтел я.

Мы обменялись печально-понимающими взглядами и поползли дальше. Лестничные пролёты казались бесконечными. Пока добрались до нужного этажа, я успел дважды пообещать себе, что возобновлю утренние пробежки. Пока, конечно, не очень ясно, где и как, но возобновлю.

Диану мы, поднявшись, увидели в конце тёмного коридора – свет в него лился сквозь пыльные окна, расположенные в торцах. Дополнительного освещения не было. Диана стояла перед одной из выходящих в коридор бесчисленных дверей. Она прислонилась к стене напротив, скрестив на груди руки. Выражения лица я в темноте не видел, но поза говорила сама за себя.

– Опоздали, – подтвердила мои предчувствия Диана, дождавшись, пока мы с тян приблизимся. И кивнула на дверь.

«Помещение свободно, – гласило пришпиленное к двери рукописное объявление. – По вопросам аренды обращаться…», – и цифро-буквенный номер.

– Переехали? – спросил я.

– Свалили от греха подальше, – буркнула Диана. – Ожидаемо, конечно, но я надеялась, успеем. Эх, ладно.

Я думал, что продолжением станет: «Идём отсюда», но вместо этого Диана согнула ногу в колене и коснулась каблука своего шикарного сапожка.

Высокий каблук знакомо выдвинулся. А в следующую секунду в руках у Дианы оказался гвоздь. Приличный такой, сантиметров семь в длину. Диана тычком о стену вернула каблук в исходное положение и крутанула шляпку гвоздя вокруг оси. По бокам металлического стержня выдвинулись тонкие пластины.

Я присвистнул. Тян, как ни странно, тоже:

– Что это?

– Пулемёт, – буркнула Диана. И вставила «гвоздь» в замочную скважину.

– Отмычка, – гордо, как будто сама её изготовила, объявила тян.

Я промолчал. Хотя, конечно, тоже догадался, кино про шпионов смотрел. Пара сдавленных ругательств, негромкий щелчок – и дверь открылась.

По состоянию офиса было понятно, что отсюда не переехали, а действительно сбежали, причём, очень быстро. Возможно, даже отстреливаясь на ходу.

Ящики обоих находящихся в помещении столов выдвинуты, по полу широкими веерами разлетелись листы серой бумаги с печатным текстом. Обитый кожей диван в углу тоже усыпан бумагами. Здоровенная пепельница в виде не то штурвала, не то колеса от телеги набита окурками, серые жалюзи на пыльном окне наполовину опущены – как будто их начали поднимать и бросили. О назначении странной машины размером с книжный шкаф, стоящей в углу, противоположном дивану, я мог только догадываться. В нашем мире такая с равной степенью вероятностью могла находиться в прачечной, пекарне или на метеостанции.

Диана, впрочем, игнорируя бумаги, первым делом устремилась к машине. Подвигала какие-то рычаги, покрутила верньеры и нажала ногой педаль внизу. Машина недовольно взревела и выплюнула из щели в боковой панели лист бумаги. Серый. Пустой.

Диана выругалась.

– Придётся повозиться, – сообщила нам. Обошла машину сзади и нырнула в её нутро. – Приберитесь тут, что ли, – донесся до нас приглушенный голос. – Вдруг чего полезное найдете?

Служивший в армии приятель рассказывал, что основной принцип, который неукоснительно соблюдает воинское начальство, гласит: личный состав должен быть занят. Неважно, чем, важно, чтобы постоянно. Ибо солдат, который ничем не занят, запросто может со скуки угнать танк, запустить ракету, повеситься, пристрелить кого-нибудь, привести бабу, начать читать книжку – в общем, найти для себя массу опасных неуставных занятий.

Сам я в армии не служил. Нет, не откосил и даже не пытался: завернули на медкомиссии. Да, так тоже бывает. Тем самым поставив, между прочим, жирный крест на моих планах – я-то собирался хотя бы год не заморачиваться своей судьбой от слова совсем… Щас! Отслоение глазной сетчатки – до медкомиссии я слов-то таких не знал и на зрение не жаловался, что и попытался объяснить. Слушать не стали. Посмотрели, как на придурка, и отправили оперироваться, тиснув в личном деле штамп «Не годен».

Насчёт Дианы я тоже сомневался, что служила в наших вооруженных силах, но армейскими принципами занятости определенно не брезговала. Посему задавать вопрос о необходимости уборки я не стал, а молча пошёл собирать с дивана разлетевшиеся бумаги. Тян присела на корточки на полу. Вид на неё открывался великолепный.

– Послушай, – спохватился я, – а как тебя зовут? – Неудобно, в самом деле – «тян» да «тян». Как неродные, прямо. – Меня – Константин. Костя.

Тян учтиво кивнула. Встала, подошла ко мне и протянула руку:

– Филеас Иммануил Камбервинч. Очень приятно.

Я обалдело подал ей руку и с не меньшим обалдением ощутил крепкое мужское пожатие. Диана из-за машины прыснула.

– Зови Мальвиной, – предложила она, – под цвет волос.

– У Мальвины были голубые волосы, – почему-то обиделся я.

– Я не собираюсь называться женским именем! – возмутилась тян.

И в этот момент в дверь постучали.

Диана вынырнула из-за машины, но сказать ничего не успела. Дожидаться «Войдите» тот, кто стоял в коридоре, не стал.

Дверь распахнулась и впустила серого парня моих лет, дымящего сигаретой.

– Здрасьте, – сказал парень, – я по объявлению. Это вы офис сдаёте?

Пауза висела недолго.

– Уже сдан, – быстро сообразила Диана. – Вот, порядок наводим, – и махнула рукой на нас с тян.

– Угу, – поддакнул я. Принял максимально деловой вид и сгрёб в кучу ближайший бумажный веер.

– Быстро вы, – расстроился парень. – А других свободных офисов нет?

– За те же деньги – нет, к сожалению. Только дорогие варианты остались.

– Вот гадство! – Парень ткнул окурок в пепельницу. Заметил, разглядывая ее: – Ишь ты, серое дерево! Кучеряво живёте.

– Не жалуемся, – настороженно подтвердила Диана.

– А вы уже и задаток взяли?

– Н-ну… – Диана замялась.

– Не взяли? – обрадовался парень. – Так, тогда известное дело – нет задатка, нет сделки! А я, между прочим, с наличными.

Диана состроила кислую мину:

– Местные?

– Обижаете. «Нимиры»!

Парень перекинул из-за плеча на грудь серую холщовую торбу. Распустил завязки и вытащил пачку бумажек, радующую глаз разноцветностью. Пачка была перевязана бечёвкой, концы бечёвки скреплены печатью. Интересно, радостное возбуждение организма при виде денег – неважно, каких, пусть даже до сей поры не виданных – это условный или безусловный рефлекс?

– Ну, не зна-аю, – с сомнением протянула Диана. – Мы ведь уже пообещали…

– Дак, скажете, нечего было тянуть, – пожал плечами парень. – Скажете, пошустрее клиент нашёлся. Сколько вам обещали? Тысячу?

– Тысячу двести, – мгновенно сориентировалась Диана.

– Во, а я сотню сверху отсчитаю. Прямо сейчас. Наличными.

– Полторы, – сказала Диана.

Парень фыркнул:

– Не, красавица. За полторы другого дурня ищи. Тысяча триста за твою сараюгу – уже, я считаю, подарок. В жизни бы не отдал, да больно удобно сюда добираться, полквартала пешком.

– Ладно, по рукам, – решила Диана. Кивнула на меня: – Деньги – ему. Сейчас расписку выдам, – и вернулась к странной машине.

Парень разломил серую печать и отсчитал из пачки тринадцать разноцветных бумажек. Протянул мне. Я, уже вполне освоившись с ролью хрен пойми кого, деловито рассмотрел каждую на просвет.

Ничего не увидел, но одобрение парня заслужил:

– Не сомневайся, – похлопал он меня по плечу, – только что из банка.

Пока я рассматривал деньги, Диана двигала в машине какие-то рычаги и колотила по деревянным кубикам – каждую грань каждого из них украшала вязь цифро-буквенного кода. Закончив, нажала педаль. Машина знакомо взревела раненым бизоном и выплюнула лист серой бумаги.

На этот раз лист венчала украшенная вензелями шапка: «Фонд реставрации квазионного гипердефлоратора». Дальше следовало извещение о том, что офис сдан в аренду. Задаток в размере 1300 цифро-букв получен. Диана невозмутимо взяла лист, отнесла на стол, извлекла из стоящего на нём деревянного стакана карандаш и расписалась. Карандаш, к моему удивлению, оставил на бумаге густо-черный след.

«Филеас Иммануил Камбервинч», – обалдело прочитал подпись я. Под именем Диана поставила красивую закорючку. А лист торжественно вручила парню:

– Мои поздравления!

– Спасибо, – кивнул тот. – Фонд рес-та-вра… Хренасе у вас названьице!

– Хозяин был большой выдумщик, – кивнула Диана.

– Да уж. – Парень аккуратно сложил лист. – Это. Скоро вы тут? – Он огляделся, уже вполне по-хозяйски.

– Хоть сейчас можем уйти, – предложила Диана.

– Не-не! Уж начали, так приберитесь. Не хватало за тысячу триста хлам оставлять.

– Тогда через час.

– Замётано. – Парень затянул завязки торбы, кивнул на прощанье и вышел.

Диана метнулась к машине.

– Что это было? – глядя на захлопнувшуюся дверь, спросил я.

– Лох обыкновенный, – рявкнула Диана, – не видишь, что ли? Лохотронщики свалили, дело живёт. Славься, мир непуганых идиотов! – и ткнула во внутренности машины смартфон. Я успел заметить, что по экрану смартфона с бешеной скоростью несутся значки и цифры. – Иди сюда, – скомандовала Диана. – Вон ту ручку дёргай… да не эту, а ту! Ты! – это тян. – Крути верньеры. Вон те два, правый по часовой, левый против. Право-лево не путаешь?.. Нет? Ну, и то ладно. Поехали!

Машина заревела и заухала так, что я решил – сейчас развалится. Результатом трёхминутного рёва стал ещё один выплюнутый на пол лист. Диана подхватила его и всмотрелась в единственную строчку кода.

– Есть! – торжествующе объявила она. – Наследили-таки! Всё, бежим в портал.

– Подожди, – тян схватила её за руку, – а деньги?

– Какие деньги? – округлила глаза Диана.

– Ну, ты взяла у этого человека задаток. Нужно ведь передать его владельцу здания?

– Обязательно нужно, – кивнула Диана, – только в другой раз, ладно? Вот, как грохнут тебя опять – передай, не забудь! А сейчас некогда.

– Это… это… – тян, похоже, не находила слов от возмущения, – преступление!

– Нет, – отрезала Диана, – преступление – быть идиотом. А в том, что человек берёт деньги, которые ему предлагают за работу, никакого преступления нет.

– За работу?

– Ну да. Дураков учить – тот ещё труд. Может, вперёд этот дебил думать будет, прежде чем бабло совать кому попало… Всё, хорош рассиживаться! Идём.

Перед уходом тян прихватила со стола пепельницу.

Диана скривилась:

– То весь такой правильный, что хоть молись, то чужое имущество расхищает.

– Я не расхищаю! – обиделась тян. – Просто я немного суеверен. А у нас считается, что «Колесо Сансары» приносит удачу, не бросать же его?

– Правильно. Сгорел сарай, гори и хата, – не удержался я. – Нафига этому дурню удача?

Тян сердито зыркнула на меня. Распахнула окно и вытряхнула окурки из пепельницы прямо на серую улицу.