– Да, достопочтенный Хайнтли Дортрас, – капитан немного склонил голову, здесь не официальная встреча, тянуться нет смысла.
– Хорошо, – жрец сцепил перед собой ладони, в задумчивости пошевелил большими пальцами и продолжил: – Вам будет доверено настолько важное дело, что об этом не будет знать никто, кроме тех, кто находится здесь. Как вы уже знаете, наш герцог Конрад Третий скоропостижно скончался, и перед смертью ему было видение, что государство наше падет, его род пресечется, а народ исчезнет с лица планеты. Как верховный жрец Белгора, я проверил эту информацию, и пришел к выводу, что так и есть. В прошлом были допущены ошибки, которые вскоре скажутся на нас. Но есть возможность избежать тяжкой для всего герцогства участи и, как это ни странно, наша судьба в руках детей. Пока всего лишь детей. А в будущем, кто знает, что из них получится.
– Этих детей надо убить? – спросил капитан.
Жрец тяжко вздохнул:
– Если бы все было так просто, то вас бы не тревожили. Вы знаете, где находится герцогский сиротский попечительский приют?
– Да, достопочтенный, это недалеко от Старой Гавани, улица Красильщиков, дом пять, кажется.
– Все верно, мы говорим про одно место. Вы в курсе, кто там воспитывается?
– Какие-то иноземцы-беженцы.
– Дромы, капитан. Там воспитываются дети дромских гвардейцев, которых успели эвакуировать из горящей Ориссы.
Хайнтли Дортрас крепко задумался. Герцог и граф по-прежнему молчали, и капитан решился спросить:
– Что я должен делать?
Верховный жрец поднял на него усталый взгляд и продолжил:
– При Управлении Тайной стражи, будут сформированы три особых группы, которые займутся судьбой этих детей. Первая будет работать в самом приюте. Вторая – готовить им место в жизни. А третью возглавите вы, и мне кажется, что именно она станет основной. Большинство тех, кто находится в приюте, самые обычные дети, со своими страхами, горестями и радостями. От них проблем или каких-то неординарных поступков не ожидается. Но есть трое мальчишек, на которых мы возлагаем основные надежды. Наши оракулы неоднократно вопрошали богов, и ответ был один – все зависит от этих детей, но руководить их поступками мы не сможем, ибо это приведет к плачевным результатам. Однако никто не запрещает помогать им и, немножко, совсем чуть-чуть, подправлять их отношение к жизни и нашему герцогству. Так случилось, что эти мальчишки уже вкусили первую кровь и выходят на разбойную тропу, ночами бродят по городу и грабят прохожих. Вот поэтому наш выбор пал на вас, капитан. Ведь вы лучший специалист по вопросам криминала.
Задание капитану не понравилось, с душком, мутное дело, но отказаться он не мог, и спросил:
– Есть еще что-то, что я должен знать?
– Вы должны знать историю дромов, и вам будут предоставлены все возможные материалы по этому вопросу, но скажу сразу почему эти трое отличаются от остальных детей. Они – бури. Вам это о чем-то говорит?
– Нет, достопочтенный.
– Среди дромов всегда существовала закрытая каста могучих воинов, которых в Великой Степи обозначали по-разному: бури, курд, бирюк, борз, дунго, волф, ульф, а по-нашему волк.
– Волк? – удивился капитан.
– Именно так. Все они как на подбор были людьми, скажем так, с несколько необычными способностями. Например, неоднократно зафиксировано, что многие бури владели симпатической стихийной магией, умели обращаться в зверей, имели чутье на опасность и другие способности. Все эти способности многие века использовались ими для войны, и они прирожденные воины.
– И эти трое?
– Да, прямые потомки бури, чистая линия без всяких примесей инородной крови. Первый – Пламен сын Огнеяра, его отец командовал Первой сотней Первого гвардейского полка, так называемые «Волки Кагана». Второй – Звенислав сын Прозора, отец командовал отдельной сотней разведчиков, их называли «Тихая Смерть». Третий – Курбат сын Буривоя, отец отвечал за контрразведку и этого я знал лично, очень хитрый был человек и как проспал рахский заговор, до сих пор не понимаю. Такие вот непростые мальчики. Конечно, если бы мы знали все это раньше, было бы легче. Но что есть, с тем и приходится работать.
– Когда мне приступать?
Жрец промолчал, и слово взял молодой герцог:
– Начнете сегодня же, капитан. Запомните, наблюдение за мальчишками и, по возможности, помощь.
– А если они людей на улицах будут резать?
– Для этого есть Городская стража, поймает их – хорошо. А нет, пусть бегают, до поры до времени. Если они начнут доставлять хлопоты и двинутся не туда, куда бы нам хотелось, мальчишек просто расстреляют из арбалетов, и нам придется искать иные пути к спасению нашего народа.
– Ваше сиятельство, а куда они должны двигаться и каков их путь?
– Сами толком не знаем. Пока есть мнение, что они должны обратить весь свой пыл, умения и силы на борьбу против рахов, а мы обязаны им в этом помочь. Тогда, возможно, проклятие спадет с нашего народа.
– Проклятие? – капитан совсем запутался.
– Этого тебе знать не надо, Штенгель, – сказал граф Таран. – Придет время, все узнаешь.
– Разрешите идти? – вытянулся сыскарь.
– Да, – герцог милостиво кивнул головой.
– Благослови тебя Белгор, – пожелал ему вслед Верховный Жрец.
6.
Пламен
Каждую ночь мы выходили в город, добывать себе пропитание. А поскольку теперь, когда Матео и Гильома больше не было, можно особо не прятаться, большую часть того, что получалось украсть или обменять, мы приносили в приют. Сейчас хоть и начало осени, не так голодно, но есть отдельная группа воспитанников, кто никогда не наедается. Сколько ни дай, им не хватало и таких приходилось подкармливать. То яблочко дашь, то кусочек лепешки, а иногда рыбку сушеную. Для людей, кто вольно ходил за забором, я говорю про горожан, это мелочь. А приютскому заморышу великое счастье.
В общем, так мы жили и можно поведать про наши ночные похождения.
После того как приют навестил верховный жрец Белгора, в ту же ночь мы направились в город, теперь уже втроем. Курбат обещал дело, и не обманул. Бывает, что человек много болтает, а потом оказывается пустышкой, но горбун не из таких. И хотя его план был очень прост, он сулил несомненную выгоду. По нашим меркам, разумеется.
Горбун давно присматривался к хлебной лавке Толстого Петры. Того самого, у которого мы с другом недавно целый каравай хлеба утащили. А вот у Курбата подход был серьезней и он рассудил, что если грабить, то всерьез. И если воровать, то не каравай хлеба, а все что осталось от вечерней выпечки, и не было продано.
Дом Толстого Петры, этого мерзопакостного человека, имевшего привычку кидать в малолетних бродяг камни, находился на площади Умельцев. Здание с самого края, торговой лавкой ему служила пристройка к жилью, и Курбат сразу смекнул, что сама лавка с площади не просматривается. Даже когда будет ходить ночной патруль, стражники не увидят, что там происходит. А крыша у пристройки черепичная и если ее разобрать, а это не проблема, можно попасть на чердак, и с него есть лестница вниз, к торговому прилавку. Курбат и сам бы все сделал. Но подумал, что лестница на чердак может убираться в дом пекаря. Поэтому самому вновь взобраться на крышу, ему было бы проблематично.
Решив, что дело стоит того чтобы рискнуть, мы приступили к осуществлению задуманного. Вышли в город и, когда время перевалило за полночь, оказались возле лавки жадного Петры. К стене приставили три бочки и по ним поднялись на крышу. После чего очень тихо и осторожно начали подрывать черепицу.
Справились минут за десять. Видимо, пекарь экономил на постройке и черепицу подгонял не плотно, внахлест, а лишь бы встык было. Проникли на чердак, быстро нашли спуск, а лестницу не обнаружили. Понятно. Чего-то подобного ожидали.
Дальше мы с горбуном на руках спустили Звенислава в лавку, и он сразу же нашел заветный хлебушек, целых девять караваев и пятнадцать сдобных булок. Богатство настоящее, как есть. Кто в жизни сильно голодал, тот нас поймет.
Загрузив добычу в большой мешок, Звенислав подал его нам, а после этого мы уже вытащили его. Все так же, осторожно и без шума, покинули лавку, проулками прошли к реке и уже здесь приступили к ночному ужину. И было бы все хорошо, но видно хлеб пах настолько сильно, что на нас вышли местные оборванцы, человек десять. Некоторых мы знали, но голод не тетка, и если бы они решили отобрать нашу добычу, пришлось бы биться, может быть, даже насмерть. Поэтому на опасность мы отреагировали соответственно, потянулись за ножами, а Курбат приготовил сучковатую палку.
Однако драка не произошла и местный уличный заводила, Длинный Лога, вразвалочку подошел к нам и поздоровался:
– Здорово, парни.
– И тебе не хворать, Длинный, – как старший, ему ответил я.
– Вижу, вы сегодня с добычей?
– Да. Кой чего послал Белгор, от щедрот своих.
В лунном свете лицо Длинного было видно хорошо, и я заметил, как он сглотнул голодную слюну. Но просить парень не стал, сдержался и сказал:
– А нам наоборот, Белгор только тумаков подкинул. Хотели в рыбных рядах пошариться, голов насобирать, а нас ребята Дурки побили. Теперь ходим, на луну смотрим. Живот мелодию выводит, а мы песенки поем.
Дурка, это да, вполне серьезно. Полностью оторванный от реальности здоровяк, сколотивший вокруг таких же как и он сам уродов, а затем объявивший себя королем городского дна. Даже в Старую Гавань со своими тупорезами ходил. Однако был жестоко бит и чуть не помер.
Не знаю, что на меня накатило в этот момент. Обычно состраданием к другим людям, кроме своих приютских, я не страдал. Однако подтянул поближе мешок и вынул четыре каравая. После чего подошел к Длинному Логу и вложил хлеб ему в руки.
Длинный даже растерялся, он ничего подобного не ожидал.
– Дык, как же… – замямлил он. – Нам ведь и отдариться нечем…
– Сочтемся.
– Если так, мы добро не забываем.
– Вот потому и делюсь с вами, что вы ребята честные и правильные.
Босяки обосновались неподалеку и набросились на еду. А товарищи насели на меня, выговаривая, что раздаю еду.
– Ты чего, Пламен? – Звенислав вспыхнул сразу, как только Длинный Лога отошел. – Лучше бы нашим хлеб отнесли.
– Звенислав прав, – поддержал его Курбат. – Нехорошо поступаешь. Они нам никто.
– Тихо, парни, – остановил я друзей. – Лучше скажите, что дальше делать будем, как жить?
– Ты не увиливай, – Звенислав шмыгнул носом.
– А я и не увиливаю. Мой вопрос к раздаче хлеба имеет самое прямое отношение.
Парни задумались, и первым не выдержал Звенислав:
– Как жили, так и будем. Днем в приюте, ночью в городе. Потом дотянем до шестнадцати лет, год осталось ждать, а там в жизнь.
– Угу, – кроме этого, Курбат больше ничего не произнес, но я продолжал молчать, и он высказался: – Если бы не горб, я бы в солдаты завербовался. А с увечьем только здесь чем-то промышлять. Ладно, Пламен, говори что надумал?
– Вот смотрите, – придвинулся я к ним. – Мы здесь чужие, от местных сильно отличаемся – это раз. Образования у нас нет. Немного читать-писать умеем и все – это два. Связей и родни в городе нет – это три. Мадам Эра с нас кормится – это четыре. Властям до нас дела нет – это пять. Считать минусы можно долго, но если кратко, то все плохо. И как-то я задумываться стал, а что дальше делать? И так все раскидывал и эдак, но хорошего варианта не увидел. А потом вспомнил историю про Кривого Руга, как он начинал. Тоже ведь сирота, как Длинный Лога и его босяки. С детства по улице бегал и попрошайничал, а потом банду сколотил и теперь уважаемый человек. Если и дальше так будет, скоро его в Купеческую Гильдию примут.
Прервавшись, я оглянулся на бродяг, которые разорвали хлеб на части и, словно зверьки, отвернувшись каждый в свою сторону, торопливо глотали куски.
– Ну-ну, – поторопил меня Звениславка. – Чего дальше-то?
– Вот я и говорю, надо свою банду собрать, а босяки Длинного Лога нам подходят. Парни они правильные, понятие имеют. Вот и сегодня, могли бы на нас толпой навалиться, а не стали.
Курбат пробурчал:
– Это они побоялись просто. Нас трое и каждый крепче любого босяка, да и ножи ваши они могли увидеть. Не рискнули просто.
– Пусть даже так, мы ведь их не в побратимы взять хотим, а как прикрытие для наших дел.
– А есть что-то на примете? – Курбат все еще сомневался, а вот Звенислав загорелся.
– Есть, как не быть. Но раньше мысль на жратву вся работала, а сейчас кое-что прояснилось. Нас уже трое и сразу дело провернуть смогли. Сегодня Толстого Петру почистили на еду, а ведь могли этого гада в постели взять. Там ведь дверь хлипкая была, сломали бы и в доме оказались. А деньги у него есть. У такого скареды, наверняка, в подполе кубышка заветная. Пощекотали бы ему толстое пузо ножичком, глядишь, и отдал бы. Как вы, идею мою принимаете?
– Да, – выпалил Звенислав.
– Согласен, – Курбат кивнул. – Только скажи, ты чего мадам Эру помянул?
Я задумался. Сказать друзьям все сразу или обмозговать идею еще раз? Но в итоге решил не тянуть. Скажу все, как есть. Может, они что-то иное придумают.
– Не отпустит нас мадам Эра. Таких как мы, бесплатных работяг, она никому просто не отдаст. Эти скоты, Матео с Гильомом, про бордель мамаши Ритоны не просто так заговорили. И до этого такой разговор был. Поэтому, когда девчонки наши подрастут, всех оптом туда и скинут. Уверен, что есть у мадам Эры такая задумка. Она только определиться не может, продать девушек за звонкую монету или самой салон организовать. Думает, пока. С нами проще, смирных при себе в работниках оставит, а нас на галеры. И сколько она еще будет думать, неизвестно. По моим прикидкам, все решится в конце весны. На нас хоть и небольшое, но пособие из герцогской казны платят исправно.
– Предлагаешь с мадам разобраться? – сразу ухватил мысль горбун.
– Правильно, именно про это и толкую.
– Когда?
– Неделя-две, и работаем. Кого бы вместо нее ни поставили, нам легче будет.
Тем временем, пока мы беседовали, босяки закончили свою трапезу и Длинный Лога подошел к нам.
– Благодарю, парни, – сказал он.
– Работа есть, Длинный, – закинул я приманку.
– Какая?
– Виллу маркиза Тернгофа, знаешь?
– Конечно. Это самое красивое место в столице.
– Мы завтра в ночь хотим там сад почистить. Не интересуешься?
– Интересуюсь, – он присел рядом с нами. – Излагай.
– Ночами там два сторожа и четыре собаки. Если вы возле ворот шум устроите, мы спокойно сад обнесем.
– А как добычу поделим?
– Пополам.
– Идет, – согласился он.
Договоренность была достигнута, и мы вернулись в приют.
Снова был обычный день. Подъем и скудный завтрак, а потом рабочий день, не сказать, что тяжелый, но нудный. После чего ужин, отбой и вновь выход в город.
Босяки ждали нас в условленном месте и мы еще раз все обговорили. А затем благополучно добрались до виллы маркиза Тернгофа и проделали все так, как и было задумано. Беспризорники дразнили сторожей, которые напускали на них злобных волкодавов, а наша тройка набивала мешки отборными яблоками и виноградом. Конечно, когда мы убегали, виноград подавился, но яблоки были восхитительными.
Следующую ночь отсыпались, а после нее, вновь организовавшись с босяками, открыли охоту на тех, кто ищет запретных сексуальных радостей. Мужеложство и педофилия в герцогстве были под запретом, но любители клубнички всегда знали, где предоставляются подобные услуги.
Отмыв и отчистив городского босяка, симпатичного тринадцатилетнего парнишку по кличке Фиццы, мы выставили его на освещенной аллее в парке Пяти Художников. Сами же затаились неподалеку, под деревьями.
На извращенцев у босяков давно зуб имелся, в прошлую зиму они в этом самом парке сразу троих потеряли. Вошли парнишки в парк, на пропитание чего выпросить. А потом их нашли порезанными на куски, с многочисленными следами насилия, уже в другом квартале. Стражники никого не искали. Зачем, ведь это всего лишь бродяги? Но босяки ничего не забыли и смогли прознать, кто это сделал. И хотя силенок, чтобы до тварей дотянуться, им не хватило, зло на всех извращенцев они затаили.
На молоденького и растерянно озирающегося паренька двое раскрашенных «благородных», среагировали моментально. Видимо, свежачка захотелось. Они подошли к Фиццы, договорились с ним об услугах и направились в нашу сторону. Хотели позабавиться, а получили несколько переломов, и нам не пришлось ничего делать. Ребята Длинного Лога набросились на них с такой яростью, что я уже думал, как бы их оттащить. Но ничего, Длинный со своей стаей сам справился. Денег у раскрашенных было не очень много. Но они имелись, и бродяги могли питаться не один день. А еще мы забрали у них два меча. Можно. Ведь педофилы жаловаться к стражникам не побегут. Не в том месте они пострадали. Как бы там ни было, но извращенцев нигде не любят. Если общество нормальное.
Однако мы ошибались. Потому что заступники у мерзавцев все-таки нашлись.
7.
Пламен
Прошел еще один день. Мы вновь покинули приют, и вышли к месту встречи с босяками, мостику через речку. Они нас уже ожидали и Длинный Лога сквозь зубы процедил одно только слово:
– Беда.
– Говори, Длинный.
– Дворянчики эти, которых мы вчера избили, к стражникам не пошли, а пожаловались смотрителю парка Пяти Художников. И он бандитов заезжих нанял, чтобы нас найти. Говорят, серьезные ребята, и смотритель парка решил нас примерно наказать.
– Они знают, кого искать?
– Да.
– Кто смотритель и где он живет?
– Как фамилия не знаю, уличные мальчишки зовут его по кличке – Гнус. Живет сразу за парком. Он нас обещался из-под земли достать, ему извращенцы за спокойствие и сводничество отстегивают.
– Это понятно.
Лога помолчал, а затем поймал мой взгляд и спросил:
– Что делать, Пламен?
– Если смотрителя убить заказ пропадет. Верно?
– Да.
– Ты с нами?
– Конечно.
– Тогда веди к дому смотрителя.
Я рассудил так, что раз уж мы решили пробивать себе дорогу наверх по примеру Кривого Руга, действовать надо соответственно. Значит надо действовать жестко и решительно. Тем более, что момент удачный, бродяги и Лога напуганы, поэтому готовы подчиняться, и бояться времени нет. Конечно, убийцы нанятые Гнусом, люди серьезные. Но смотритель не тот человек, чтобы на босяков специальную охоту открывать. Ему это не по масти и не по чину. Испуг Длинного Лога был понятен, наслушался слухов уличных. Вот и ходил, сам себя накручивал. Однако, наверняка, все гораздо проще.
К домику смотрителя Гнуса, надо сказать, очень симпатичному двухэтажному строению за высоким забором, вышли быстро. Босяки пробежалась по округе, ни стражи, ни нанятых Гнусом бандитов, не заметили. Все спокойно, можно сделать, что задумано. В домике горели свечи, и был слышен шум веселой гульбы, кто-то бренчал на гитаре и пытался пьяным голосом выводить какую-то песню. Тот же притон, только для специальной публики.
Идти решили вчетвером: Длинный Лога с крепкой дубиной из черенка лопаты, Звенислав и я со свинорезами, а Курбат с трофейным мечом.
Через забор перелезли шумно, а Длинный еще и грохнулся. Но в таких местах собак не держат, ибо они мешают гостям, и гулянка шла знатная. Поэтому нас никто не услышал. Сквозь открытое окно проникли внутрь и, судя по всему, здесь употребляли не только алкоголь, но и дурман-травы. Запах стоял такой, что меня едва наизнанку не вывернуло.
Попали в спальню и здесь уже кто-то был. Осторожно, на цыпочках, я подошел к кровати и увидел, что на ней, прижавшись друг к другу обнаженными телами, спали два толстых обрюзгших мужика в возрасте. Фу, мать их так, противно. Извращенцы. Вот бы ударить каждому по башке дубиной и расшибить черепушки. Но мы пришли не за ними.
Главная гулянка шла на первом этаже, в общей зале. А смотритель парка Пяти Художников располагался в кабинете наверху и мы вышли удачно, из спальни как раз имелся выход на лестницу. Спокойно, не потревожив спящих, мы вышли из комнаты. А затем, словно так и надо, вчетвером поднялись наверх и уперлись в запертую дверь. Парни замялись, что делать непонятно. Поэтому я проявил инициативу и, постучавшись в дверь, закричал:
– Гнус, там важный клиент пришел, тебя требует.
– Сейчас, – раздался скрипучий голос подвыпившего человека и сразу вопрос: – А где, мой милый Пени?
– Он пьяный уже, под столом валяется с каким-то хмырем в обнимку, – кто такой Пени, я не знал, но думаю, что попал в больное место Гнуса.
Было слышно, как смотритель побежал к двери, при этом приговаривая:
– Пени мне изменил, мой милый и нежный мальчик решил бросить меня.
Дверь отворилась, появилась плешивая голова смотрителя Гнуса и, резким ударом, словно копьем, от плеча к противнику, Длинный Лога ударил его дубинкой. Не промахнулся. Лопатный черенок ударил ублюдка прямо в лоб, и он, запутавшись в шелковом халате, перекатившись через себя, рухнул в комнате.
Вместе мы вошли внутрь. Сразу же закрыли дверь на запор, и увидели, что Гнус пытается подняться. Кровь заливала лицо сводника, он слепо шарил по испачканному ковру руками и глухо стонал. Длинный поднял свое грозное оружие и хотел его снова ударить, но я остановил бродягу и, присев рядом с Гнусом, спросил:
– Говорят, ты бандитов нанял, чтобы они тебе босяков с улицы Красильщиков привели. Это так?
– Нет, – захныкал он. – Надо было только поколотить их, а того смазливого, на которого благородные повелись, к ним приволочь, в качестве компенсации. Чего вы хотите? У меня деньги есть.
– Бандитам заезжим предоплату давал?
– Нет, расчет после дела. Такой уговор.
– Сколько денег за свою никчемную жизнь отвалишь?
– Десять фергонских империалов.
«Однако, – подумал я, – выгодное дело задницами торговать, потому что денежки у смотрителя парка водятся».
– Давай деньги, – от монет отказываться глупо.
Гнус вытер со лба кровь и в этот момент разглядел нас. Выражение его лица моментально изменилось, и он, с самодовольством, высокомерием, облегчением и злобой, прошипел:
– А я уже подумал, что за мной кто-то из черной масти пришел. Пошли вон, сопляки!
Это он зря так сказал. Потому что дубина в руках Длинного Лога ждала своего часа, и босяк не медлил. Палка просвистела по воздуху, ударила Гнуса, и он вновь рухнул на ковер, теперь уже зажимая не лоб, а сломанную руку.
– Ах вы шваль подзаборная, – прохрипел мерзавец. – Да вы знаете, какие у меня связи? Вас в порошок сотрут.
Вновь дубинка опустилась на смотрителя. Удар! Он скорчился на полу и сказал то, что нам надо:
– Деньги в шкафу, там второе дно. Забирайте все.
Курбат подломил дно шкафа и достал из тайника десять тяжелых желтых монет, самую надежную валюту во всем изведанном мире – фергонские империалы. Однако на этом мы не остановились. Порылись еще, поискали и нашли второй тайничок, в котором оказалось полсотни империалов. Но это, наверное, не самое главное. Поскольку там нашлась кожаная дорожная сумка битком набитая бумагами и расписками.
– Теперь вам точно не жить, – раздался противный смешок Гнуса. – Вас везде найдут.
Как же не сдержан на язык бывший смотритель. Почему бывший? Да потому, что с отрубленной головой, ему будет сложно присматривать за парком Пяти Художников и городская администрация, наверняка, вскоре найдет ему замену.
– Сделаешь? – я посмотрел на Курбата.
– Запросто, – горбун приблизился к смотрителю, который уже понял, что с ним хотят сделать, и попытался закричать.
Однако он не успел. Курбат ударил его клинком по шее и легко, словно всю жизнь махал мечом, отделил голову Гнуса от плеч.
Из дома выбрались тем же самым путем, каким пришли. Гулянка в доме продолжалась. Так что нас никто не заметил, а жирные пожилые педрилки спали. Вновь мы перелезли через забор и нас встретили босяки. После чего ватага помчалась к мосту, нашему заветному месту, и здесь начался разбор добычи. Рядовым бродягам знать, что у нас есть деньги, не надо, ибо золото много людей погубило. Поэтому мы их отпустили, а сами развели костерок, и у нас пошел серьезный разговор.
Как ни странно, все были заодно – деньги не светить и до лучших времен спрятать. Скоро зима, для уличных оборванцев самое тяжелое время, да и для нас, приютских тоже. Вот и найдется, на что золотые империалы потратить. Ну, а кроме того, монеты приметные, и убийц Гнуса, будут искать, ибо про связи в высшем обществе он не врал.
В итоге решили поделить деньги на три части и спрятать по отдельности. Одну часть взял Длинный Лог, вторую Курбат и Звенислав, а третья досталась мне. Не знаю, кто и где прятал свои золотые, а я запаковал их в кусок мелкоячеистой рыбацкой сетки, привязал к расколотому ручному жернову и утопил под опорой моста. В этом месте не глубоко, вода грязная, рыбы и раков нет, а значит, лазить некому.
С бумагами было сложней и сначала, когда разобрались, что попало нам в руки, мы перепугались. А как иначе, если бумаги были описанием всех мерзостей, которые творили клиенты покойного смотрителя над бездомными детьми? Так что Гнус легко отделался. И если бы он попался нам после прочтения этих бумаг, мы бы его на куски резали.
В общем, мы имели все, чтобы поиметь гору неприятностей. Имена, фамилии, титулы, адреса, привычки, грешки – картотеку Гнус собрал серьезную. Конечно, в ней не все, а самые влиятельные и богатые.
– Спалим эту мерзость, – высказался Звенислав. – Спалим и забудем.
– Согласен, – поддержал его Длинный Лога.
– Что думаешь, Пламен? – спросил Курбат.
– Спрячем, нам эта картотека может пригодиться, – ответил я.
– Зачем? – хором спросили Длинный и Звенислав.
Вместо меня ответил Курбат:
– Это же картотека, пусть небольшая, но подробная, – он приподнял одну папочку. – Вот вам полное описание привычек маркиза Бозрона, а он, между прочим, очень серьезный человек. Сами посудите, не век же нам по трущобам лазить. И когда начнем вес набирать, компромат на баронов, графов и прочих маркизов, может нам понадобиться.
– Верно, – поддержал я горбуна.
– Тогда сами будете их прятать, – сказал Звенислав.
– Не беспокойся. Спрячем.