Труд и Дом. Воспоминания и размышления

Благодарности:

Алла Васильевна Минаева

Алексей Васильевич Шавлюк

Тамара Ивановна Шавлюк

© Василий Георгиевич Шавлюк, 2019

ISBN 978-5-4490-8849-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Введение

Убеждён, что каждый человек, подходя к финишу своей долголетней жизни, задумывается о том, что же он оставит о себе в памяти своим близким, бывшим коллегам по работе, родственникам и, конечно же, о людях, его окружающих. Особое место, наверное, будут занимать и те важнейшие события в мире, стране и в своём родном крае, так или иначе связанные с каждым из нас. Не знаю, как у кого, а у меня такое желание возникло, пройдя 86 —летний жизненный путь, насыщенный разными событиями предвоенного и военного характера, и особенно окружающими людьми и их судьбами. Этому послужил и толчок со стороны моих детей – Алёши и Аллы, внуков Никиты, Алеси, Алины, которые хотя и имеют об этом некоторое представление, но лишь устно полученное отрывочными эпизодами. Алёша, например, создал на компьютере прилагаемую генеалогическую схему нашей семьи и близких родственников, и удивился, насколько она разнообразная и обширная. Дочери Алле, наряду с этим, захотелось ближе узнать о моём детстве, юности, учёбе, жизни в условиях пятикратного изменения государственного строя в Западной Белоруссии, об особенностях жизни и быта населения в те годы и др. Ну, например, откуда я, простой деревенский подросток, смог овладеть, пусть и не в полной мере, пятью иностранными языками, причём так, что по некоторым из них впоследствии смог сдавать вступительные экзамены в аспирантуру Института экономики Академии наук Белоруссии и далее – кандидатский минимум.

Я не смог проигнорировать такую актуальную для детей просьбу и в меру сохранившихся в памяти событий тех лет, особенностей жизни и быта своей и окружающих меня близких людей показать это доступными средствами, не прибегая ни к каким другим источникам и литературным выражениям (кроме трёх кратких эпиграфов).

Намеченный широкий круг вопросов по данной теме считаю целесообразным рассмотреть в следующей последовательности:

характеристика местности, географическое расположение родного края, включая территорию и её особенности, детство и мои родители, моя семья и условия её проживания, о ближайших родственниках, о ближайших соседях, деревенских специалистах и умельцах-самородках, предвоенный период, моё трудовое участие в жизни семьи, жизнь при немецкой оккупации и партизанском движении (июль 1941-июль 1944 гг.), и далее, уже современный период – моё образование на различных уровнях, моё семейное положение и быт, мой профессиональный рост и закрепление на долгие годы по своей специальности в системе Всесоюзного банка финансирования капитальных вложений – Стройбанка СССР, а в пенсионный период – в других банках и на 35-летней (включая совместительство) учебно-педагогической работе в ВУЗах, в том числе 23 года находясь на пенсии. После 63-х лет непрерывного трудового стажа по основной работе – выход на заслуженный отдых.

Если сказать очень коротко, то мои основные жизненные события и данные характеризуются так: родился 19.01.1931 г. в Белорусской крестьянской семье, образование высшее, техник-строитель (с 1950 г.), телеграфист (1948 г.), инженер-строитель (с 1958 г.); учёная степень —кандидат экономических наук (с 1971 г.), учёное звание —доцент (с 1993 г.); Ветеран труда (с 1989 г.), инвалид 2-й группы (с 1994 г.), пенсионер (с 1991 г.), непрерывный трудовой стаж 63 года (с 1950 г.); правительственные награды – медаль Российской Федерации «Ветеран труда» (1989 г.), медаль Социалистической республики Вьетнам «Дружба» (1984 г.). Ведомственные награды: нагрудный знак «Отличник Стройбанка СССР», именные позолоченные часы с гравировкой «т. Шавлюку В. Г. от Стройбанка СССР. За достигнутые успехи в работе», почетные грамоты, благодарности, путёвки, премии и др. За всё время своей длительной производственной и учебно-педагогической деятельности никаких выговоров или других порицаний не имел. Состою в браке со своей женой с 1958 года (60 лет). Имею двоих взрослых детей и троих внуков. Проживаю в Москве с 1975 г. в собственной квартире.

Глава 1. Характер местности, географическое расположение моего родного края

«Мой родны кут!

Як ты мне мiлы,

Забыць цябе не маю сiлы.

Не раз утомлены дарогай

Жыццём вясны маей убогай

К табе я ý думках залятаю

i там душою спачываю»

Якуб Колас «Новая зямля»

1.1.Территория, её расположение и особенности

Территорию, о которой пойдёт речь в нашем рассказе, удачной не назовёшь —находится на северо-западной окраине Белоруссии. Моя деревня Старинки, в которой я родился и провёл свое детство, состояла из двух улиц и не более 30 домов, находилась примерно в 30 км от Вильнюса, в 16 км от г. Воложин, в 2 км от железнодорожной станции Воложин ж. д. линии Гродно-Минск-Москва. Сегодня эта территория – окраина Гродненской области. В неё входят даже два города – Ошмяны и Сморгонь (упоминаются в истории, как места, где находились жалкие остатки наполеоновской армии, уцелевшие после разгрома на р. Березина)

Моя деревня считается одной из старейших. Состоит из двух частей – восточной и западной, разделённой безымянной речкой и недавно построенной шоссейной дорогой с юга на север, от станции Воложин вплоть до другой ж.д. линии Минск – Молодечно- Вильнюс. Эта насыпная шоссейная дорога перегородила территорию и не имеет труб для переброса стекаемой с полей воды на луга и она бесцельно оседает в придорожных кюветах, от чего омертвели и засорились дикой травой бывшие луга, обмелела речка. Дорога, таким образом запроектирована и построена неграмотно, с нарушением экологических требований.

Наша деревня окружена соседними населёнными пунктами: с севера – д. Лоск, Кащеличи, Высокое, Ленковщина и др., с востока – д. Ганьковичи, Березинское, Городилово, Полочаны, Литва, с юга – ст. Воложин, д. Городьки, Забрезье, р. Западная Двина (приток Немана), с запада – деревни Малое и Большое Запрудье, Слобода, далее – Крево и г. Вильнюс.

Все эти деревни находятся сегодня в запущенном состоянии, многие дома опустели, население резко уменьшилось за счёт ухода многих в города Молодечно, Минск и на производство.

К сожалению, я слабо знаю наш край. Могу лишь назвать только некоторые сведения. Так, недалеко от нашего райцентра Воложин есть ещё один райцентр – г. Ивенец. Вот там – родина Ф. Э. Дзержинского. На новогрудчине родился знаменитый польский поэт Адам Мицкевич и белорусский поэт Франтишек Богушевич, «маршалэк Польски» Юзэф Пилсудски. Недалеко от г. Столбцы родился знаменитый белорусский поэт Якуб Колас, возле г. Молодечно, в дер. Вязынка -такой же белорусский поэт Янка Купала. Где-то я прочитал, что в нашем райцентре Воложин учились в гимназии б. премьер-министр Израиля Голда Меир и б. министр обороны Израиля Моше Даян.

1.2. Детство. Мои родители

Детство моё пришлось на период 30-х годов прошлого века. Родился я 19 января 1931 года (на праздник Крещения) в своей родной деревне Старинки, сегодня зто Воложинский район Минской области в Белоруссии.

Тогда эта территория по Брестскому миру (1918 год) перешла от России к Польше и была под её владением до 17 сентября 1939 года, то есть почти 20 лет.

Здесь требуется некоторое историческое пояснение.

3 марта 1918 года был подписан в Брест-Литовске мирный договор с Германией, который фактически явился капитуляцией Советской России: страна теряла территорию в 780 тыс. кв. км с населением в 56 млн человек и обязывалась выплатить репарации в 6 млрд марок, а также компенсировать материальные потери Германии от русской революции в размере полумиллиарда золотых рублей. (Из лозунга российских социалистов, меньшевиков и эсеров образца 1917 года).

Заключение указанного договора с Германией (в истории он фигурирует как Брестский мир) было вынужденной, исключительной мерой, поскольку Россия была очень ослабленным, истощённым войной государством. В числе отошедших к Германии указанных территорий и населения попали и три Белорусские области (Брестская, Гродненская и частично Минская). Эти области в 1919 -20 годах, по соглашению Германии с Польшей и были переданы под её Польское владение. И только когда Россия окрепла и при опасном развитии гитлеровской Германии, 17 сентября 1939 года Красная Армия освободила эти области от Польского 20-летнего владычества, тогда Западная Белоруссия стала единой Белорусской советской республикой. Деревня, где я родился и рос, относилась к Гродненской области, была на границе с Россией, но впоследствии, после 1939 года была переведена в Минскую область.

По административному делению тогдашней Западной Белоруссии наша деревня относилась к Забрезской гмине (сельской административной единице), Воложинскому повяту (району), Новогрудскому воеводству (области).

Как-то один раз летом моя мама и ещё две женщины захотели побывать в Вильнюсе (более 30 км), пешком преодолели это расстояние туда и обратно за один день, побывав в этом городе и помолившись Богу в знаменитом его храме – Остра брама.

Мой отец Шавлюк Георгий Васильевич (1885—1934) – нашу семью в деревне называли «Базылишины» – от слова «Василь» – мой дедушка по отцу – по польски «Базыль». Мама моя Шавлюк (до замужества – Слиж) Екатерина Викентьевна (1889—1982), так же, как и отец – выходцы из очень бедных семей, из другой, соседней деревни Малое Запрудье. Впоследствии семью стали называть «Кацярынины» – по имени моей матери (по- белоруски Кацярына).

Критерием оценки бедности семьи и отдельного человека в то время являлось только обладание пригодным земельным участком (наделом), как единственным источником благосостояния. Из этих соображений и образовывались семьи, а кто земли не имел, то вынужден или батрачить, или искать счастья в других местах (Латвия, Аргентина, Уругвай и др.). Были такие и в наших соседних деревнях.

Лучшая земля, луга, лесные угодья – всё принадлежало в царское время помещикам, при поляках – польским панам Волчацкому и Потоцкому. Населению деревни, и не только нашей, оставалась лишь малопригодная часть, от которой жители имели (вследствие своей большой скученности) крайне малые земельные наделы. Считалась зажиточной семья, имеющая лишь 5 -7 га земли, причём малопригодной, песчаной и каменистой. Но и таких в нашей деревне не было. Наша деревня по тем временам имела около 50 домов и все они были заполнены полностью жильцами. Сейчас уже все дома старые, безлюдные и заброшенные. Если кто и живёт в них, то это считанные единицы, как мой племянник, инвалид 2-гр. Карпович Василий. Почва почти везде песчано-каменистая, редко где имеются участки чуть пригодные для земледелия. И, тем не менее, скученность населения была очень большая. Сейчас можно только удивляться, как при таких условиях люди выживали. Ни рек, ни охотничьих угодий, ни обширных пастбищ, озёр, лесов тоже не было. Всё лучшее было во владении польских помещиков, осадников и кулаков. Остальное население от них полностью зависело.

1.3.Моя семья и условия её проживания

Отец женился на моей матери сразу после окончания русско-германской войны, демобилизации из русской армии и заключения Брестского мира в 1920 году. В скором времени семья стала состоять из моей сестры Ольги (октябрь 1921 -21.03.2008), ещё сестры Маши (умерла в 1922 г.), брата Ивана (11.03.1923 – 23.01.2010) и меня (1931 г.р.). Фрагмент генеалогического древа моей семьи приведён в конце книги. Потом отец серьёзно заболел (ходили слухи, что в результате применения немцами на фронте БОВ (боевых отравляющих веществ) и в 1934 году осенью умер. Прожил только 49 лет.

В следующем году мама упала с приставной чердачной лестницы и сломала себе правую руку в локте, провела долго в гипсе, потеряла нормальную трудоспособность. Это для семьи была полная трагедия. Вскоре вор из соседней деревни (все его хорошо знали – это некто Юхновский, он нигде не работал, даже дома ничего не делал, всё было в запустении, воровал). Он через соломенную крышу залез ночью на наш чердак, забрал последнее, что у нас было из продуктов и вещей. И это у больной вдовы с тремя малолетними детьми! Характерно, что мама, зная о плачевном состоянии жены этого вора Полюты (Полины), тоже с двумя малолетними детьми, оказывала ей даже некоторую помощь, давала возможность ежедневно проходить через наше поле и огород, пользоваться нашим построенным ещё отцом колодцем, таскать на коромысле по 2 ведра воды на приличное расстояние как летом, так и зимой. Я упомянул этот эпизод, чтобы подчеркнуть, что при любых условиях крестьяне стойко сносили житейские трудности и поддерживали один другого, за редким исключением.

Мой отец, после возвращения с фронта, много потерявший там здоровья, при разделе с братом Филиппом отцовской земли получил только 1 га земли и около 0,5 га сенокоса, что являлось самым низким наделом, не давало возможности даже содержать лошадь. А это уже по тому времени в деревне считалось крайней бедностью. Моя семья, таким образом, была обречена на беспросветную нужду, батрацкий труд и бедность. И только упорным трудом нашей семье можно было содержать корову, растить кабанчика, иметь несколько куриц, петуха, собаку Урвиса и кошку.

Такую же бедность испытывали жители не только нашей деревни, но и многие другие. Жизнь сложилась так, что молодые люди, например, женились и выходили замуж только имея отцовское приданое или соответствующее обеспечение земельным наделом. Моя сестра Оля, например, будучи девушкой красивой, доброй, заботливой, самой лучшей среди своих сверстниц труженицей, необыкновенной мастерицей, не могла рассчитывать на хорошее замужество, поскольку такого приданого не имела. Так же и ребята-женихи предпочитали девушек только с хорошим приданым. Трудолюбие, мастерство, красота, грамотность, прекрасный характер и другие достоинства, даже любовь, не учитывались, считалось, что это всё приходящее, главное – это материальное (земля, дом) обеспечение будущей семьи.

Такими же выходцами из бедных семей были и мои родители.

Отец прожил с мамой Екатериной Викентьевной- (умерла в 1982 году) только около 14 лет, умер в 1934 году. Мама, таким образом, прожила без мужа 48 лет, посвятив их непосильному труду и заботе прежде всего о нас, детях. После смерти отца мама, имея троих детей – мою сестру Олю (13 лет), сестричку Машеньку (не прожившую даже одного года), брата Ивана (11 лет), меня (3 года) применяла, можно сказать, героические усилия для сохранения нас, детей, при себе, не отдавала нас в батраки, на услужение чужим людям, как это ей советовали некоторые родители, да и сами так делали. Даже получив серьёзную травму – перелом руки в локте, будучи ещё и обворованной, – мама каким-то чудом пережила эту беду, выстояла.

Конечно же, мы, дети, все имели трудовые обязанности, никто не оставался без дела. Сестра Оля наравне с мамой уже ходила на заработки (жатву, прополку, уборку и др. Была первая мастерица в прядении, ткачестве и рукоделии). Брат Иван занимался косьбой, молотьбой, наравне со взрослыми мужчинами работал на лесозаготовках, дома выполнял всю отцовскую работу, заготавливал дрова, торф, шил себе и мне нижнее самотканое бельё, верхнюю одежду, изготавливал и ремонтировал лапти, стриг меня обычными ножницами, водил в баню и т. д. В зимнее, более свободное время, столярничал, освоил даже профессию бондаря – изготавливал деревянные бочонки, кадки, вёдра, тазы и др. Даже сделал мне по всем правилам хорошие лыжи. Своё мастерство и основные инструменты он получил от отца, который мог выполнять любую крестьянскую работу.

Глядя на работу брата, я тоже с малых лет постигал многое и это потом в жизни очень пригодилось, особенно когда приходилось строить дачи (я за свою жизнь их построил три – одну около Минска -в Баровлянах и две уже в Подмосковье: в Сергиев-Посаде и в Родниках). Ещё будучи в начальной школе, я освоил и успешно выполнял такие, казалось-бы, малозначащие работы во время выпаса коровы, как изготовление лозовых кошёлок, корзинок, берёзовых веников, сосновых метёлок для горизонтального сметывания, плетение пеньковых лаптей и верёвок, изготовление из резиновых отходов так называемых чуней (типа галош) маме и сестре для постоянной носки при домашней работе. Какие у меня были инструменты? Основной инструмент – это небольшой перочинный нож, который я случайно где-то нашёл, ржавый, с узким (от износа) лезвием, но надолго сохранившим остроту. Трудно поверить, но я из обычного липового куска дерева смастерил себе по всем правилам школьный пенал (образец я изучил у сына нашей школьной учительницы Юрасика). Всё изделие получилось точно как фабричный образец, со всеми отделениями, перегородкой, круглым местом для ластика, задвижной крышкой и т. д. Изготовленным пеналом я очень гордился и им дорожил. Ведь купить такие вещи в те времена было невозможно. Другими инструментами (топор, пила, рубанок, напильник и т.д.) пользоваться мне не разрешалось, брат считал, что я могу их испортить, затупить и др., да я и не настаивал, зная, что брат очень бережно относится к инструменту и его бережёт. Мне хватало одного моего ножа, хотя и носил частые порезы на руках. Молотком служила половина подковы, наковальней и точилом – плоский булыжник или подкладка под рельс. Игрушки делал сам, всякие, ветрячки, трещотки, пропеллерные летающие игрушки, акробаты, качалки, рогатки, игрушечные деревянные винтовки, пистолеты, сабли, мечи, пики и т. д. Интересную игрушку из подручного материала (бумаги из цементного мешка) нас научил делать дядя Прокоп – это воздушный змей, его при хорошем ветре можно было поднимать даже на большую высоту.

1.4.О ближайших родственниках

У моего отца, кроме брата Филиппа, были ещё две сестры —Серафима и Марфа. Во время русско-германской войны они где-то служили в русской армии и когда Россия по Брестскому миру оставила в 1920 году Западную Белоруссию (тогда это были Брестская, Гродненская и часть Минской области) под владение Польши, наши тёти Серафима и Марфа оказались в России, то есть за границей. Связь была потеряна вплоть до 40-х годов. А с тётей Серафимой связь так и не была установлена. А вот о тёте Марфе сказать что-то можно. После войны Марфа Васильевна оказалась в большом селе Кресты Велижского района Псковской области, вышла замуж за местного жителя еврея Лесохина Лейбу. Он был жестянщиком, чинил нехитрую крестьянскую посуду и технику, имел половину дома на высоком берегу реки Западная Двина в её верхнем течении, родил сына Володю и вскоре умер, там же и похоронен. Тётя осталась одна и уже была на пенсии. Потом она очень затосковала по своей родине, продала свою усадьбу, переехала в нашу деревню Старинки, купила даже небольшой домик. Но жизнь не сложилась и она переехала в г. Ригу к сыну Володе, где он работал и жил. Вскоре тётя Марфа умерла, а у сына жизнь тоже не сложилась и он уехал в Израиль, связь с ним не сохранилась.

У моей мамы тоже было две сестры – Елена и Анна, имели свои семьи, прожили всю жизнь по месту жительства. Но один из сыновей тёти Елены Василий Иванович был очень мастеровой и одарённый. Достаточно сказать, что он своими руками сделал прекрасную гармонь-трёхрядку, которую даже не отличишь от фабричного изготовления, и, чтобы её сберечь во время Отечественной войны, дал эту гармонь на сохранность моей маме и она её сохранила при всех имеющихся трудностях. Потом Василий Иванович оказался в Куйбышевской области и, по имеющимся данным, прожил жизнь при большом людском уважении, поскольку многим помогал и был хорошим мастером по всем вопросам. Все жители тянулись к нему каждый со своей нуждой и он всем помогал. Второй сын тёти Елены Михаил был умственно не совсем здоров и во время войны умер.

У тёти Анны был сын Федя 1934 года рождения. В детстве мы с ним часто общались, дружили. Взрослым он долгое время работал на железной дороге, станция Радошковичи, там же с женой Анной Михайловной и проживали, имели двух сыновей. Умер Фёдор Степанович летом 2016 года.

Надо отметить и двух маминых братьев – Павла и Михаила. Дядя Павел весь свой век занимался нелегким крестьянским трудом, а вот дядя Миша был всё время в поисках лучшей доли. Ходили слухи, что он был связан с польским освободительным движением до 1939 года, затем, уже во время немецкой оккупации – с партизанами. Эти слухи впоследствии полностью подтвердились. Я в это время (1943—1944 гг.), будучи ещё подростком и находясь на пастбище у железной дороги Гродно-Минск и в других местах, фиксировал, запоминал и передавал дяде Мише или его жене Марии для белорусских партизан сведения о движении по железной дороге на восток воинских эшелонов с армейскими частями и военной техникой, хотя они и были замаскированы брезентом, но не тщательно и можно было отличить, например, танки от пушек. Надо было также и фиксировать эшелоны, идущие в обратном направлении на запад, в сторону Лиды и Гродно, санитарных поездов и отдельных вагонов, везущих в основном раненых или что-то в ящиках, больших и малых. Передача сведений велась только устно и тоже как-то маскировалась, например, сколько коров выходило сегодня на пастбище, сколько родилось цыплят и т. д. Но и это всё держалось в строгой тайне, учитывая большую опасность не только для себя, но и для всей семьи. Даже страшно сказать, что и чем грозило за связь с партизанами! Уже после войны и после смерти дяди Михаила его жена тётя Маша предлагала мне помощь – получить какой-либо документ, подтверждающий моё участие в этой работе, она хорошо знала т. Притыцкого (ставшего потом, после руководства крупным партизанским соединением -секретарём ЦК) и некоторых других бывших партизанских руководителей, занявших высокие посты в республике, но я отказался. Может и зря. Ведь в то время по законодательству Белоруссии получить из сельсовета соответствующую справку было не сложно – достаточно было написать заявление и нужные пояснения, подтверждённые двумя или более местными жителями. А таких свидетелей у меня было достаточно и каждый из них охотно бы это подтвердил и подписал. Но я по молодости, в отличие от некогорых, заниматься этим не стал, не считая это чем-то особенным. Хотя за любую связь с партизанами грозил расстрел на мессте.

На нашей станции Воложин расположилась немецкая комендотура. Мы, дети, занимаясь целыми днями на местном пастбище, вскоре узнали, где и в каком комендатура составе, откуда и на чём приезжают, где проживают и т. д. Об этом было сообщено дяде Мише, но он видимо и сам об этом уже знал. Вскоре всю эту комендатуру партизаны разгромили и больше её уже здесь не было. Партизанам на некоторое время несколько упростилось проведение «рельсовой войны» на ж.д. участке ст. Воложин – ст. Молодечно.

Закончил свою жизнь дядя Миша трагически. Сразу после освобождения от немецкой оккупации, в 1944 году, едучи из г. Молодечно в товарном вагоне, сидя на полу при открытых дверях, на самом подходе к остановке кто то из ехавших с ним пассажиров нечаянно наступил на полу шинели, дядя Миша выпрыгнул, но шинель задержала и он попал ногами под колёса вагона. Одно только колесо через его и проехало, но его это не спасло, он потерял две ноги и вскоре умер.